XIII. Искусство как фактор полового воспитания

Лучшим доказательством того, насколько бедна еще методика полового воспитания, является состояние вопроса о художественном воздействии на детей. Как мы видели, решающим фактором полового, т. е. общего воспитания, является эмоциональность детства, требующая соответствующих переключений. Художественные же эмоции являются одними из наиболее влиятельных в общем эмоциональном содержании детей.

Собственно говоря, под понятие художественного влияния искусства можно подвести все то, что усиливает творческое воображение, что дает ему мощную зарядку и яркий, сочный материал. Таким образом, и научная деятельность, и общественная активность могут и должны быть пропитаны, помимо основного своего содержания, также и элементами художественной эмоциональности, элементами искусства: все точное, острое, сильное, глубокое становится сугубо точным, острым и т. д., если оно ярко, если оно заражает других, если оно «красиво», понимая под красотой не «красивость» паразитирующих классов, но вкладывая в понятие красоты яркость жизненных явлений, мощь коллектива, боевую динамику — все то, что до зарезу нужно классу, освобождающемуся от эксплуатации.

Такой зарядкой обладают все отрасли искусства — и художественная литература, и музыка, и живопись, и архитектура, — однако повторяем, не того искусства, которое углубляет пассивность, паразитизм, эгоистическое хищничество, а действительного революционного искусства. Тем острее в ней нужда у детей, у подростков, насыщенная эмоциональность которых требует и насыщенного эмоционального подхода, т. е. подхода, в значительной его части художественного. Таким видом художественного подхода к самым обыкновенным учебным дисциплинам (обществоведение, естествознание и др. ) и является реализация всех указаний, приведенных выше в главах XI и XII: соблюдаются полностью требования науки, но сама наука преподносится в художественном окружении, остро необходимом для подростка и сугубо полезном для того же его научного развития. Однако кроме этого активного художественного элемента, присущего вообще всякой работе с детьми, имеются и специальные отрасли воспитательных влияний, где художественный элемент находится в центре последних, является первой, основной их силой: такова музыка для детей, детский театр и кино, живопись для детства, художественная литература и т. д.

Положение в этих областях, в областях крупнейшей важности для дела полового, т. е. и общеэмоционального воспитания, буквально трагическое. То, что существует, чаще всего никуда не годится, вредно (см. советские анализы детской художественной литературы: ¾ постановок детских театров, 9/10 кино и т. д. ), но как строить нужное, педология еще не дает точных указаний, пожалуй, не дает даже и начальных указаний. Наш тезис главы XI — «все, чего не использует обществоведение, поглотит сексуальность», — с особой остротой должен быть приложен к художественному воспитанию: «Все те эмоции, вся та работа воображения, вся та детская энергетика, которые не будут захвачены здоровыми художественными влияниями, особо угрожаемы по охвату их ранней, избыточной сексуальностью». Тезис этот шире «обществоведческого», так как включает в себя вопрос о необходимости художественной организации всех без исключения частей воспитательной работы с подростком и о жестокой ревизии всех тех элементов «художественности», которые фигурировали в прежних воспитательных подходах.

Злейшими вратами правильного полового воспитания являются современное «авантюрно-романическое» кино и подавляющая часть современной авантюрной и так называемой детской художественной литературы. Кино: вместо возбуждений здорового социально-действенного задора, вместо стимулов к ценной и глубокой работе творческого воображения, вместо пищи для общей тренировки и морального роста, — наркотизирующие, остро захватывающие трюки, неправдоподобные жизненные положения, искажения классовой перспективы, — «романически-сексуальная» зараза. Подросток становится загипнотизированным рабом кино, мечтает о нем, совершает для него и по его примерам преступления, извращает все свои эмоциональные установки, охладевает ко всему, что вне материалов его излюбленного кино. Почва, как видим, наилучшая для неиссякаемых переключений энергии исключительно в сторону полового, которое в переходном возрасте всегда оказывается наиболее чутким и ранимым местом общей эмоциональности, главным притягательным пунктом для всей расшатавшейся  детской энергетики.

Картина «Красные дьяволята» была бы удовлетворительным типом киноподхода к детям (реалистическая фабула, вполне здоровый социальный уклон, яркая занимательность как в этической, так и в действенно-двигательной областях), если бы не чрезмерное ослабление реалистической трезвости, умаление опасностей, фантастическое преувеличение героических возможностей ребят, что также опасно, так как понижает волю к тренировке, обостряет «хвастливо-наплевательское» отношение к реальности, и без того отчасти свойственное возрасту.

В детском кино, в детском театре, больше, чем где-либо, важно соблюдение меры, пропорции между внешними влияниями и действительными детскими нуждами. Длительность эмоционального возбуждения не должна переходить через границы, когда наступает или подавленность, или болезненная взвинченность. По своему содержанию эмоциональные возбудители не должны быть потрясающими, неожиданными, должны быть связаны логической и физиологической последовательностью. Не должны допускаться в фабуле уклонения от реалистических пропорций при полном попущении ярко-занимательной выдумки.  Материал пьесы должен создавать здоровую социальную двигательно-действенную установку, и лучше всего, если он связан с немедленным претворением в практическое дело той основной «морали», которая в него вложена. Всяких фантастических «темпов», нелепо-быстрых, невозможных темпов движения или темпов развития действия надо всемерно избегать, так как и без того приходится настойчиво бороться с «чрезмерностью» гиперболизма переходного возраста, откуда один шаг до общего «развязывания» тормозного аппарата, т. е. и до половой дезорганизации. Особо желательной является тесная связь между материалом учебной работы и посещением детьми кино или деттеатра: материал пьесы вкладывается в содержание предшествующих и последующих школьных занятий, которые чрезвычайно от этого выигрывают.

В детской литературе опасны все три, сейчас в ней преобладающие, уклона: 1) «томный» сентиментализм (Чарская и ее присные); 2) избыточный авантюризм (пинкертоновщина); 3) аскетическая, сухая трезвость. Первый не нужен как отпрыск праздной, пассивной фантазии отмирающих общественных слоев. Второй — своей непомерностью, легковесностью, нервной перегрузкой. Третий — недостачей эмоциональных элементов. Хорошее, классическое сочетание нужных элементов детлитературы имеется в «Томе Сойере» Марка Твена, с одним лишь дефектом: «внеклассовый», «аполитический» демократизм повести. Если дать советскому подростку иной социальный стержень, но при том же принципе построения, который мы имеем в «Томе Сойере», мы получим великолепные образцы замечательного художественного влияния на подростка, — мощного конкурента, соперника для половой фантастики. Много методически ценного у Джека Лондона, много полезного, но по материалу устаревшего, у Жюль Верна и т. д. На собрании подростков пишущему был брошен горький, справедливый упрек: «Почему пишут ученые книги и рассказы о нас, детях, для вас, взрослых, и о вас самих, наконец, а почему не пишут о нас — для нас, да так, чтобы нас от этого не тошнило? » А другой подросток прибавляет: «Как скучно, тоскливо без хорошей книги — деваться некуда, черт знает что делаешь тогда». В этих двух фразах — целая программа для одной из крупнейших глав «полового воспитания».

«Как случилось, что ты в два месяца перестал заниматься онанизмом, только лишь поступил в новую школу? — спрашиваю я у 15-летнего мальчика, который, как недавно нам сообщили, около 1 ½ лет безуспешно боролся со своим онанизмом. — В школе красиво, чисто, уютно, порядок, вокруг двора цветник, часто бывает музыка, все становится вокруг и во мне красивее, яснее, чище и меня начало меньше тянуть». Великолепный, выразительный ответ на вопрос о ценности художественного элемента в области полового воспитания. Конечно, дело было не в цветнике, музыке и чистоте, а в общей атмосфере учреждения, помимо цветников и прочего, пропитанной ярким, художественным содержанием, яркой эмоциональной насыщенностью.

На Северо-Западном областном съезде СПОН в Ленинграде (1927 г. ) именно рядовые практические работники активно отмечали огромную ценность художественной обстановки для здоровой половой детской самоорганизации (понимая под «обстановкой» как внутреннее содержание работы, так и ее окружение).

Однако чрезвычайно опасен был бы и чрезмерный «положительный» перегиб в этой области. Отвлечения в избыток «художественности» и отрыв от общих и специальных учебно-воспитательных задач были бы не менее опасны, чем отсутствие художественного подхода в воспитании. Некоторые педагоги представляют себе «художественное воспитание» как нечто самодовлеющее, как самоцель, являющуюся центром всех воспитательных задач. Между тем оно — не цель, а средство, одно из средств, правда, одно из крупнейших средств, но все же средств. Поэтому особые педагогические старания по части впитывания в себя детьми «элементов красоты», по утонченной их специализации в отдельных вопросах искусства, — как общепедагогический подход никуда не годится и, в смысле полового воспитания, принесет в массовом масштабе лишь вред, утончив одно, узкое, специальное, «интимное» и оторвав от другого, общего, широкого, боевого, т. е. сделав детей сексуально-беззащитными.

Художественная специализация — лишь для немногих, особо одаренных в той или иной области, для детской же массы — широкие, общие художественные влияния, настойчиво проникающие во все отрасли учебной и воспитательной работы. В такой постановке художественное воспитание является могучим средством детской эмоциональной самоорганизации, могучим врагом паразитарных половых переключений.