Фридрих Энгельс. Марии Энгельс. Марии Энгельс, 23 мая 1839 Г. И полностью в книге: F. Engels. *schriften. Вильгельму Греберу

ВИЛЬГЕЛЬМУ ГРЕБЕРУ, 24 МАЯ — 15 ИЮНЯ 1839 Г.                     399

Собрание сочинений Людвига Берне. I и II тома. «Страницы драматургии» ^2М. — Берне, титанический борец за свободу и право, выступает здесь на эстетическом поприще. И здесь также он чувствует себя уверенно; все, что он говорит, так четко и ясно, так проникнуто верным чувством красоты и доказано так убедительно, что не может быть и речи о возражениях. Все это облито потоками ослепительнейшего остроумия, и, точно скалы, то здесь, то там поднимаются мощные и острые идеи свободы. Большинство этих критических статей (из кото­рых состоит книга) написано было сейчас же при появлении разбираемых в них вещей, т. е. в такое время, когда критика в оценке их еще брела ощупью, слепо и нерешительно; но Берне все видел насквозь и проникал до самых скрытых пружин действия. Лучше всего критический очерк о шиллеровском «Телле» ²⁴⁷ — статья, идущая вразрез с обычным взглядом на эту вещь и уж двадцать лет остающаяся неопровергнутой, ибо она неопровержима. — «Карденио» и «Хофер» Иммермана, «Исидор и Ольга» Раупаха, «Шерстяная ярмарка» Клаурена, с чем связываются другие интересы, «Маяк» и «Картина» Гоу-вальда ²⁴⁸, которые он так уничтожает, что от них ничего, ровно ничего не остается, и шекспировский «Гамлет»! Во всем Берне проявил себя как великий человек, который вызвал борьбу мнений, чреватую неисчислимыми последствиями, и уже этих двух томов было бы достаточно, чтобы обеспечить Берне место рядом с Лессингом; но он стал Лессингом на другом поприще, пусть в лице Карла Бека за ним последует другой Гёте!

«Ночи. Железные песню) — Карла Бека.

Я — дикий, необузданный султан; Грозна моих железных песен сила. Мне вкруг чела страданье положило С таинственными складками тюрбан *.

Если подобные образы встречаются уже во второй строфе пролога, то что же мы найдем в самой книге²²? Если у двадцати­летнего юноши бродят в голове такие мысли, то какие песни создаст нам зрелый муж? Карл Бек — поэтический талант, равного которому еще не было со времени Шиллера. Я нахожу поразительное сходство между «Разбойниками» Шиллера и «Ночами» Бека: тот же пылкий свободолюбивый дух, та же неукротимая фантазия, тот же юношеский задор, те же недостатки. Шиллер в «Разбойниках» стремился к свободе, они были серьезным предостережением его пропитанному

* Из стихотворения Карла Бека «Султан». Ред. 14»

400               ВИЛЬГЕЛЬМУ ГРЕБЕРУ, 24 МАЯ — 15 ИЮНЯ 1839 Г.

раболепством времени; но тогда подобное стремление не могло еще принять определенных очертаний; теперь в лице «Молодой Германии» ⁶ у нас есть определенное, систематическое напра­вление: выступает Карл Бек и громко призывает современников признать это направление и примкнуть к нему. Benedictus, qui venit in nomine Domini *.

«. Странствующий поэт». Стихотворения Карла Бека ^м. Мо­лодой поэт вслед за первой книгой уже выпустил другую, кото­рая нисколько не уступает первой по силе, полноте мыслей, лирическому подъему и глубине и бесконечно выше ее прекрас­ной формой и классичностью. Какой прогресс от «Творения» в «Ночах» до сонетов о Шиллере и Гёте в «Странствующем поэте»! Гуцков находит, что форма сонета наносит ущерб впечат­лению от целого; я же готов утверждать, что такой шекспиров­ский сонет представляет для этого своеобразного вида поэзии как раз надлежащую середину между эпической строфой и от­дельным стихотворением. Это ведь не эпическая поэма, а чисто лирическая, слабо связанная эпической нитью, еще слабее, чем «Чайлд Гарольд» Байрона. Но благо нам, немцам, что родился Карл Бек.

«Блазедов и его сыновья». Комический роман Карла Гуцкова ^в4. I том. В основе этого трехтомного романа лежит идея о совре­менном Дон-Кихоте, идея, которой пользовались уже не раз, но которую большей частью плохо обрабатывали и, конечно, далеко не исчерпали. Образ этого современного Дон-Кихота (Блазедова, деревенского священника), каким он представ­ляется по первоначальному замыслу Гуцкова, был превосходен, но исполнение местами, безусловно, неудачно. Во всяком случае, этот роман Гуцкова, едва достигшего тридцатилетнего возраста (к тому же, как говорят, роман окончен еще три года назад), очень уступает в силе изображения творению Сервантеса, произведению зрелого мужа. Но зато второстепенные персо­нажи — Тобианус, по-видимому, соответствует Санчо Панса, — ситуации и язык великолепны.

Вот тебе и мои рецензии, а продолжать я буду, когда напи­шешь ты. — Знаешь ли, когда прибыли ваши письма? — Пят­надцатого июня! А последние были получены пятнадцатого апреля! Значит, ровно два месяца! Разве это хорошо? Настоя­щим приказываю — под угрозой прекращения навсегда от­правки вам стихов — лишить Вурма всякого влияния на отсылку писем. И если Вурм не будет готов вовремя со своим письмом, то отошлите письма, не дожидаясь его! Разве четыр-

* — Благословен грядый во имя господне. Ред.

ВИЛЬГЕЛЬМУ ГРЕБЕРУ, 24 МАЯ — 15 ИЮНЯ 1839 г.                    401

надцати дней недостаточно, чтобы написать мне две четвер­тушки? Это позорно. Ты опять не помечаешь даты, это тоже нехорошо. — Статья в «Telegraph» — моя неотъемлемая собст­венность, и она страшно понравилась В. Бланку; в Бармене о ней тоже отзывались с большим одобрением; кроме того, ее в тоне величайшей похвалы цитировали в нюрнбергском «Athenä um»²⁴⁹. В ней, может быть, есть отдельные преувели­чения, но в целом она дает верную картину действительности, рассматриваемой под разумным углом зрения. Конечно, если подходишь к ней с предвзятым мнением-, что это путаная, дрян­ная вещь, то оно и должно казаться так. — То, что ты говоришь о комедии, justum *.

Justus judex ultionis Donum. fac remissionis! **

О канцоне у вас — ни звука. Надо исправить это.

Кандидаты «Musenalmanach» ***

Что касается Лео и Михелета, то я знаю всю историю только по чГегелингамь ⁴⁸ Лео и нескольким полемическим произведе­ниям. Отсюда я узнал следующее: 1) что Лео, который, по соб­ственным его словам, уже одиннадцать лет как отказался от всякой философии, не имеет поэтому никакого представления о ней; 2) что он обрел призвание к ней в своем собственном неистощимом и хвастливом воображении; 3) что он нападает на выводы, которые необходимо вытекают, в силу особенностей гегелевской диалектики, из общепринятых предпосылок, вместо того чтобы напасть на диалектику, а не сделав этого, он

* — справедливо. Ред. ** — Праведный судья, карая,

Милость нам ниспосылай! Ред. • •» — «Deutscher Musenalmanach»'. Ред.

402               ВИЛЬГЕЛЬМУ ГРЕБЕРУ, 24 МАЯ — 15 ИЮНЯ 1839 Г.

не должен был трогать и следствий; 4) что он отвечал на возраже­ния лишь грубыми восклицаниями, даже бранью; 5) что он счи­тает себя гораздо выше своих противников, нестерпимо важ­ничает, а на следующей странице снова кокетничает безгранич­ным смирением; 6) что он нападает только на четырех, но тем самым он нападает на всю школу, которая неотделима от этих четырех, ибо хотя Ганс и другие в отдельных пунктах отмеже­вались от них, но они были так тесно связаны, что Лео совер­шенно не был в состоянии доказать важность их разногласий; 7) дух «Evangelische Kirchen-Zeitimg», у которой на поводу идет Лео, пропитывает весь его пасквиль. Заключение: лучше бы Лео держал язык за зубами. Что ото за «жесточайшие испы­тания», заставившие Лео ринуться в бой? Разве в своей брошюре о Гёрресе ²⁵⁰ он уже не напал на них, и притом еще яростнее, чем в «Гегелингахь? Всякий вправе вступать в научный спор, если только он имеет знания для этого (имел ли их Лео? ), но кто хочет осуждать, тот пусть- бережется; а сделал ли это Лео? Не осуждает ли он вместе с Михелетом также и Мархейнеке, за каждым шагом которого следит «Evangelische Kirchen-Zei­tung», точно он находится под ее полицейским надзором, — все ли, мол, у него ортодоксально? Последовательно рассуждая, Лео должен был бы осудить очень и очень многих, но на это у него не хватило мужества. Кто хочет нападать на гегелевскую школу, должен сам быть равным Гегелю и создать на ее месте новую философию. А школа эта, на зло Лео, ширится с каждым днем. А нападки хиршберговского Шубарта ⁵³ на политическую сторону гегельянства — разве не напоминают они аминь поно­маря к поповскому credo галлеского льва, который, правда, не мо­жет скрыть своей кошачьей породы? A propos *, Лео — един­ственный академический преподаватель в Германии, который ревностно защищает дворянскую аристократию! Лео также называет В. Менделя своим другом!!!

Твой верный друг

Фридрих Энгельс, младогерманец

Были ли вы на похоронах Ганса? Почему вы ничего не пи­шете об этом?

Впервые со значительными сокращени­ями опубликовано в журнале «Die neue Rundschau», 9. Heft, Berlin, 1913 и пол­ностью в книге: F. Engels. «Schriften der Frü hzeit». Berlin, 1929

* — Кстати. PeS.

ФРИДРИХУ ГРЕБЕРУ, IS ИЮНЯ JS3fl f.