 |
418 Вильгельму Греберу, 30 июля 1839 Г.
|
|
|
|
418 ВИЛЬГЕЛЬМУ ГРЕБЕРУ, 30 ИЮЛЯ 1839 г.
до ворот преисподней, куда и вталкивает меня с низким поклоном, чтобы самому снова вознестись на небо. Ты через свои очки из шпата видишь все вдвойне и принимаешь моих трех товарищей за духов с горы госпожи Венеры. — Карапуз, чего ты кричишь о верном Эккарте 118? Смотри, ведь вот он: маленький человек, с резким еврейским профилем; его зовут Берне; дай ему только взяться за дело, и он прогонит всю челядь госпожи Венеры. Затем ты тоже с полным смирением раскланиваешься со мной, а тут приходит и г-н Петер *, который одной половиной лица смеется, а другой хмурится и показывает мне то хмурую половину, то смеющуюся.
В милом Бармене начинает теперь пробуждаться интерес к литературе. Фрейлиграт основал кружок для чтения драм, в котором, со времени ухода Фрейлиграта, Штрюккер и Ней-бург (приказчики у Лангевише) являются upop-a^oî ** либеральных идей. При этом г-н Эвих сделал остроумные открытия: 1) чю в этом кружке бродит дух «Молодой Германии», 2) что этот кружок in pleno *** является автором писем из Вупперталя в «Telegraph». И он внезапно уразумел, что стихи Фрейлиграта — якобы бесцветнейшие в мире, что Фрейлиграт-де значительно ниже де ла Мот Фуке и будет через три года забыт. Точь-в-точь утверждение К. Бека:
О, Шиллер, Шиллер, ты в парении высоком
Не забывал про страждущий народ!
Ты людям вечно юным был пророком,
Свободы знамя смело нес вперед!
Когда бойцы бежали с поля брани
И трусы, бросив меч, скрестили длани, —■
Ты щедро проливал за правду кровь;
Ты жизнь свою, исполненную жара,
Испепелил... Мир не отвергнул дара,
Но оценил ли он твою любовь?
Нет! Он твоей не понял тяжкой муки!
|
|
|
Когда твоих стихов прибой все рос и рос,
Он лишь небесные в нем слышал звуки,
Но не увидел в нем кровавых слез ****.
Чья это вещь? — Карла Бека из «Странствующего поэта», с его могучими стихами и с пышностью его образов, но также с его неясностью, с его чрезмерными гиперболами и метафорами. Ведь общепризнано, что Шиллер — наш величайший либеральный поэт; он предчувствовал, что после французской революции должна наступить новая эра, а Гёте этого не почувствовал даже после июльской революции; а если события надвига-
* — Петер Йонгхаус. Рва..
** — поборниками. Ред. •*• — в полном составе. Ред. «»»* к. Бек. «Странствующий поэт». Песнь третья, стих 52. Ред.
МАРИИ ЭНГЕЛЬС, 28 СЕНТЯВРЯ 1839 Г. 419
лись на него и уже заставляли его почти поверить, что наступает нечто новое, то он уходил в свои покои и запирался на ключ, чтобы оставаться непотревоженным. Это очень вредит Гёте; но когда разразилась революция, ему было 40 лет, и он был уже сложившимся человеком, так что его нельзя упрекать за это. Хочу тебе в заключение кое-что нарисовать *.
Шлю вам кучу стихов, поделитесь между собой.
Твой
Фридрих Энгельс
Впервые в отрывках опубликовано Печатается по рукописи
в журнале «Die neue Rundschau», „
10. Heft, Berlin, 1913 Перевод с немецкого
и полностью в книге' F. Engels. « Schriften der Frü Jueit». Berlin, 1920
24 МАРИИ ЭНГЕЛЬС
В БАРМЕН
Бремен, 28 сентября 1839 г. Дорогая Мария!
Давненько прошли времена, когда Ваша милость мне писала, это длилось довольно-таки долго, мадемуазель! Но я прощу тебе твои тяжкие прегрешения и кое-что расскажу. Завтра будет две недели, как мы отправились верхом в Дельменгорст. Это небольшой городок в Ольденбурге, с зверинцем, который называется так потому, что туда всегда заходят бременцы и ольденбуржцы.
|
|
|
* Под рисунками приведены следующие подписи (слева направо): Gemeincheit (Пошлость); Eine Karrikatur von Goethe (Карикатура па Гёте); L'homme (Человек); К. Gutzkow (К. Гуцнов); Kö n. Preufl. Soldat (Королевско-прусский солдат); Nichts (Ничто). Ред.
МАРИИ ЭНГЕЛЬС, 28 СЕНТЯБРЯ 1839 г.
Словом, что ты думаешь — мы побывали там, повернули обратно и прибыли домой? Да, но только после многих приключений. Всю первую половину дороги я просидел в кабриолете, а когда приехал в то место, где должен был снова получить свою лошадь, то всадников еще не было, и нам пришлось остановиться, пить скверное пиво и курить скверные сигары. Наконец всадники прибыли, но было уже восемь часов и совершенно темно. Когда я получил свою лошадь, мы отправились дальше, заплатили за въезд в городские ворота и поехали верхом по Нейштадту. Вдруг появилось восемь барабанщиков, они выбивали вечернюю зорю и, повернув за угол, выстроились в ряд и пошли прямо на нас, так что лошади шарахнулись в разные стороны, барабаны били все сильнее, а благородная уличная молодежь Бремена кричала так, что мы все разъехались кто куда. Р. Рот и я встретились первыми и ускакали прочь, к другому концу города, где нам опять пришлось уплатить пошлину, так как владелец конюшни живет за воротами. У него мы встретились с остальными, лошади которых понесли, мы отправились домой пешком, и нам пришлось в третий раз уплатить пошлину. Разве это не интересная история? Ты не сможешь этого отрицать, по крайней мере, когда узнаешь, что, опоздав домой к ужину, я отправился в союз, съел там бифштекс с яйцами и был свидетелем очень интересной беседы, которая велась недалеко от меня и касалась молодых собак и дохлых кошек. Indeed, very interesting! Very amusing! * В настоящий момент я как раз нахожусь в союзе, это то же самое, что в Бармене Конкордия, или исправительное заведение. Лучшее, что здесь имеется, это множество газет — голландские, английские, американские, французские, немецкие, турецкие и японские. Пользуясь случаем, я изучил турецкий и японский языки и таким образом знаю теперь двадцать пять языков. Это опять-таки очень интересно знать молодой даме, которая собирается в пансион в Ман-гейм. Здесь был также Якоб Шмитт, он опять приедет на будущей неделе и пойдет со мной в винный погреб. Это, несомненно, самое лучшее заведение в Бремене. Кроме того, у нас опять появился театр, но я еще ни разу там не был. Farewell, my dear,
Yours for ever **
|
|
|
