 |
Сетевые структуры (организации) как социальная технология на базе биополитики
|
|
|
|
Небюрократические организационные структуры приводят при своем логическом развитии к сетевым структурам (социальным сетям, social networks) – децентрализованным, в основном неиерархическим объединениям индивидов или групп в социуме (см. рис. 34). Классические примеры сетевых структур, относящиеся к коммерческим предприятиям, принадлежат перу Мануэля Кастельса. По его словам, «корпорация изменила свою организационную модель, чтобы приспособиться к условиям непредсказуемости, создаваемой быстрыми экономическими и технологическими изменениями. Главный сдвиг можно охарактеризовать как сдвиг от вертикальной бюрократии к горизонтальным корпорациям» (Кастельс, 2000. С.168. Выделенный шрифт мой – О.А.). Развитие сетевых структур меняет капиталистическую ментальность: идея монопольной собственности на определенные ресурсы все больше уступает идее временного доступа к ним, как указывает Дж. Рифкин в своей книге «Эпоха доступа» (Rifkin, 2000).
Сетевые структуры представляют собой биополитически обоснованную социальную технологию, актуальную для всего современного мира с характерным для него информационным обществом. Сетевые структуры особенно важны для нашей страны. Они соответствуют традиционным психологическим особенностям русского менталитета с присущей ему «общинностью», склонностью к коллективному решению проблем и к использованию неформальных каналов коммуникации для достижения целей (Бианки, 2005). Сетевые структуры учитывают многие эволюционо-древние тенденции человеческого поведения и в этой мере представляют биополитический интерес.
 |
Рис. 34.
5.7.1. Организационные принципы сетевых структур. По контрасту с бюрократией, сетевые структуры представляют собой многоцентровые системы
|
|
|
· Со смягченной и расщепленной должностной иерархией (плоской иерархией в терминах Кастельса, 2000): сколько конкретных направлений или аспектов, столько и лидеров), причем лидеры во многом руководствуются принципом «координировать не командуя» -- они играют роль посредников, конфликтологов, стимуляторов работы, экспертов, одной из задач которых становится обеспечение «устойчивой связи» (Кастельс, 2000) между звеньями сети;
· С новым, во многом биополитическим по духу, стилем управления, приоритетом которого становится не только целевой результат (продукт) деятельности структуры, но и удовлетворение потребностей работающих в сети людей, их самореализация с учетом биологических сторон природы человека;
· Со своеобразной организационной структурой, характеризующейся минимальным количеством специализированных внутренних подразделений (отделов, комиссий и др.) или их полным отсутствием;
· С ориентацией на работу в стиле единой команды (на «командный менеджмент», Кастельс, 2000), чему способствует не узкая, а максимально широкая специализация хотя бы части членов сети;
· Со значительной индивидуальной свободой входящих в состав сети индивидов и групп, принципом добровольного участия в делах сетевой структуры;
· Со специальными мерами по максимальной стимуляции неформальных, личностных, взаимоотношений между членами сетевой структуры, а также между ними – и не относящимися к данной сети партнерами (например, поставщиками и покупателями в случае коммерческих сетевых структур) — следуя классическим идеям К. Барнарда и всей "школы человеческих отношений" в менеджменте;
· С наличием объединяющей всех индивидуальных и коллективных членов сети цели и представлений о путях ее достижения, общих морально-этических норм и правил делового общения (говоря метафорически, идейный костяк сети есть аналог единого «матрикса», связывающего клетки в единую структуру; этот «матрикс» приобретает особое значение в отсутствие централизованной иерархии). Эту характеристику сетевой структуры можно также обозначить как «согласованность сети» -- «степень, в которой имеется общность интересов между целями сети и целями ее компонентов» (Кастельс, 2000. С.174).
|
|
|
Можно согласиться со следующим определением: «Сетевая организация – это объединение независимых индивидов, социальных групп и/или организаций, действующих скоординированно и продолжительно для достижения согласованных целей и имеющих общий корпоративный имидж и корпоративную инфраструктуру» (Чучкевич, 1999. С.3).
Тем самым делается шаг в сторону первобытного уклада жизни (сохраненного в наших генах), отличавшегося эгалитаризмом и сменным лидерством – гетерархией (см. главу третью, 3.8 выше). Сетевые структуры бывают малыми (не более нескольких десятков членов, что соответствует численности первобытной общины) и более крупными. В последнем случае рельефно выступает на первый план принцип многопорядковости сети – сетевая структура в свою очередь состоит из сетевых структур (любопытным аналогом является организация нейронных сетей в мозгу, см. главу шестую ниже). Сетевые структуры в социуме допускают много вариантов и потенциально применимы в разнообразных сферах – экологическом мониторинге, политическом консультировании, коммерческом менеджменте, биотехнологических разработках.
5.7.2. Спонтанное возникновение сетевых структур в социуме. Сетевые структуры прошли реальные испытания во многих странах. Однако существование подобных структур не зависит лишь от желания менеджера или социального инженера. Сетевые структуры "растут в трещинах организаций как трава в трещинах асфальта" (Bernhard, Glantz, 1992). Если люди достаточно долго взаимодействуют между собой, скажем, в рамках одного предприятия, то в игру все в большей мере вступают законы социологии малых групп. Происходит неформальное структурирование коллектива на основе взаимного интереса, не предписанного бюрократическими инструкциями авторитета и статуса. Для такого структурирования может быть достаточно, чтобы, например, люди совместно завтракали на предприятии (система бесплатных «социальных завтраков», существующая в некоторых учреждениях). В коллективе в такой ситуации возникают предпосылки для формирования группы психологически совместимых лиц, исповедующих сходные взгляды и принципы, испытывающих симпатию к друг другу и готовых постоянно помогать друг другу в профессиональной деятельности, повседневной жизни и др. Такая группа есть зародыш сетевой структуры со спонтанно возникающими частичными лидерами (наиболее опытными в каком-то отношении людьми, наиболее надежными товарищами, способными психологами и конфликтологами) и преобладанием горизонтальных связей.
|
|
|
Спонтанно возникавшие в последние десятитлетия в России молодёжные объединения различались по организационным принципам своих групп. Некоторые из них были организованы по иерархическим принципам ("банды"). Другие были в основном построены на горизонтальных взаимоотношениях между членами ("клубы"). Примерами последних можно считать группы русских хиппи и "митьков", практиковавших открытое дружеское общение даже с незнакомыми людьми (Громов, Кузин, 1990). Все это и есть примеры того, что Бернхард и Глантц (Bernhard, Glantz, 1992) именуют "возрожденной охотничьей группой".
Приведем также пример из жизни отечественных ученых (микробиологов, см. Кировская, 2004, 2005; Кировская, Олескин, 2003а, б; 2004).
Во второй половине прошлого века в сообществе микробиологов нашей страны сформировалась сетевая группировка ученых (схематически показанная на рис. 35), которые представляли разные организации (Институт микробиологии АН СССР, Московский государственный университет, Институт эпидемиологии и микробиологии им. Н.Ф. Гамалеи АМН СССР и другие научные учреждения) и разные специализации, работали формально независимо друг от друга. Однако все эти ученые испытывали интерес к одному и тому же кругу проблем – к коллективным взаимодействиям клеток микроорганизмов, обмену информацией между ними – к так называемому популяционно-коммуникативному направлению в микробиологии.
|
|
|
В силу общности взглядов, представители популяционно-коммуникативного направления начали устанавливать рабочие контакты между собой, которые в отсутствие единого бюрократического руководства носили децентрализованный, неиерархический характер (ученые формально оставались в разных группах, учреждениях, над ними были разные начальники). Например, первоначально автономно работавшие В.В. Высоцкий, П.Л. Заславцева, О.И. Баулина, А.В. Машковцева установили рабочий сетевой контакт между собой к середине 80-х годов ХХ века (микробиологическая конференция в г. Иваново). Встретившись на этой конференции, они с удолетворением констатировали наличие единых взглядов на микробную популяцию как коллектив разнообразных индивидов, каждый из которых вносит свой вклад в выживание популяции в целом. Сходным образом, сами эти микробиологи решили работать сообща на благо новой научного направления, что и проявилось, например, в написании совместной публикации «Полиморфизм как закономерность развития популяций прокариотных организмов».
А. Токвилль в своем анализе Америки XIX века уделил существенное внимание децентрализованным структурам сетевого типа, которые также детально исследованы в работах о роли “социального капитала”. Структуры типа Rotary, Kiwanis и других “сервис-клубов” длительное время служили “социальным клеем” для локальных сообществ людей. Известно, что подобные группы играют ключевые роли в рамках рыночной в целом модели общества (например, группы доверенных лиц в крупных корпорациях). Такова структура правительственных комиссий и посреднических групп, обеспечивающих реальное функционирование бюрократических институтов. Подобные социальные сети спонтанно создаются людьми. Так, появление новых академических дисциплин в университетах США приводит к тому, что они дополняют собой существующие факультеты (которые сами представляют социальные сети, составленные из индивидов, сложным образом кооперирующих и конкурирующих между собой). На другом конце социальной лестницы, мы наблюдаем формирование спонтанных сетевых структур, возникающих в рамках в целом бесструктурных социальных гетто. Итак, различные социальные слои порождают сетевые структуры как существенные компоненты более сложных социальных институтов или форм социального поведения.
Таким образом, в разные эпохи общество способно к порождению сетевых структур. Однако в современное постиндустриальную эпоху эти модернизированные аналоги первобытных групп охотников-собирателей приобетают особое значение, так как становятся незаменимыми во многих сферах человеческой деятельности.
|
|
|
Сетевые группы могут быть малымиили большими (крупными).Малые группы прямо сопоставимы по численности с первобытными группами охотников-собирателей и биосоциальными системами обезьян. Они реализуют сетевые принципы «в миниатюре». Вместо организаций или их фрагментов (составных частей крупных сетей) они состоят непосредственно из отдельных индивидов.
5.7.3. Сетевые структуры как социально-технологический проект: вариант хирама. Спонтанное возникновение социальных сетей в социуме в различные эпохи и в разных культурных контекстах – своего рода свидетельство сохранения первобытного социального наследия в наших генах и мозгах -- не означает, что такие сети не надо стимулировать сознательно, в рамках сетевых социально-технологических проектов.
Одним из примеров сетевых социально-технологических проектов является разработка по созданию малой сетевой структуры под названием хирама (от англ. High Intensity Research and Management Association). Это авторский проект, созданный в сотрудничестве с Р. Мастерсом (Олескин, 1994, 1998а,б; Oleskin, 1996a; Oleskin, Masters, 1997). Речь идет междисциплинарный творческий коллектив, объединенный предельно широко сформулированной задачей или проблемой, например, «Экологическая этика», «Обработка сточных вод», «Роль иудаизма в современной России» В данной книге остановимся на междисциплинарной и весьма актуальной проблеме - «Организованный терроризм и стратегии борьбы с ним». Проблема (задача) дробится на несколько субпроблем, например:
· Этологические аспекты терроризма(субпроблема связана с эволюционно-биологической предысторией человеческой агрессии)
· Военно-политические аспекты(организованный в международном масштабе терроризм как характерная стратегия войн нового века)
· Религиозные аспекты(роль религиозного фанатизма и нетерпимости и в то же время – возможность найти в вероучении, скажем, ислама, существенные точки опоры для борьбы с терроризмом)
Однако членение проблемы на субпроблемы не означает деление коллектива участников на части. Они параллельно работают по нескольким субпроблемах сразу. За каждой из субпроблем закреплен только соответствующий частичный творческий лидер, коллекционирующий идеи всех участников хирамы по соответствующей теме (рис. 33).
Имеется также психологический лидер, призванный налаживать отношения в коллективе, смягчать конфликты, способствовать успешной работе по всем субпроблемам. Структура может включать также лидера по внешним связям (внешнего лидера), координирующего контакты с другими организациями. Возможны другие частичные лидеры (например, коммерческий лидер, организационный лидер) -- в зависимости от специализации данной сетевой структуры (организации). В коммерческих сетевых структурах частичным лидером может считаться «любой человек или компания, являющаяся носителем финансового, производственного, коммуникативного или иного ресурса, … важного для работы сети в данное конкретное время» (Щадрин, 2003. С.180). Очевидно, что сам частичный характер лидерства в подобных сетевых структурах на коммерческом предприятии или в политической консультативной комиссии обусловливает невозможность превращения какого-либо из лидеров в монопольного доминанта.
Ценностно-концептуальный базис хирамы может быть персонифицирован образом духовного лидера (“гуру”). В этом случае можно сказать, что участники стремятся достичь целей, сформулированных в учении духовного лидера. Члены хирамы обычно предпочитают легендарного “гуру” (наподобие Вильгельма Телля в Швейцарии), давно умершего человека, чьи идеи отражены в его произведениях или, наконец, человека, географически достаточно удаленного от места расположения сетевой структуры.
Несмотря на все модификации и структурные новшества, хирамы и подобные им сетевые структуры сохраняют сходство с первобытной группой охотников-собирателей. Целый ряд социальных функций в группе охотников-собирателей воспроизводится в этой структуре. Например, “вождь”, описанный Марьянски и Тэрнером (Maryansky, Turner, 1992), соответствует по своим функциям лидеру по внешним связям, шаман напоминал психологического лидера, а те члены группы, которые наиболее искусно охотились, ловили рыбу или танцевали, находят своих аналогов в творческих лидерах.
Следует, однако, подчеркнуть, что рассмотренный тип сетевых структур занимает своего рода "срединное положение" между бюрократией и первобытной ордой. Так, децентрализация иерархии не означает ее полного отсутствия, а лишь расщепленный характер лидерства; широкая специализация не означает отсутствия специалистов, а означает лишь перекрывание границ специальностей; наконец, неформальная структура не отрицает все-таки существующую формальную (выражающуюся, например, в регламентации функций многочисленных частичных лидеров). Сетевые структуры не ведут нас "назад в пещеры", а лишь "разбавляют" некоторыми биополитически и антропологически обоснованными идеями бюрократичность современных централизованных организаций. Итак, сетевая структура представляет собой результат баланса (компромисса) между иерархическими и неиерархическими взаимоотношениями людей. Стремление к компромиссам – не только в данном случае –представляется важным принципом сетевых структур.
П
 |
Т Т Ч
Ч Т
Ч Г
 |
В
Рис. 36.
Гибкость и пластичность сетевой структуры находит свое отражение и в том, что она может иметь не одно, а много организационных "ликов". Одна и та же сетевая структура может одновременно или последовательно представлять собой научно-исследовательский коллектив; благотворительный фонд; коммерческую фирму; просветительскую инициативную группу; художественную артель; политическую "группу давления" и т.д. в зависимости от того, какой аспект широкой междисциплинарной задачи выходит на первый план. В то же время, в соответствии со сказанным выше, сетевая структура рассматриваемого типа не может быть редуцирована до какого-либо из организационных "ликов" - это прежде всего персонализированная группа с большим удельным весом неформальных связей.
«Хирама» – не единственный возможный пример малых сетевых структур: по их шаблону, с теми или иными вариациями, были построены междисциплинарные научные группы (например, биотехнологический центр DNAX в Калифорнии, см. раздел 7.2 ниже), коммерческие предприятия (от IBM и АТТ до компании Semco в Бразилии), а также, конечно, разнообразные коммунарские и общинные структуры. Пример последних представляет американская коммуна Тwin Oaks (Вашингтон, 60-е годы), где децентрализованность структуры подчеркивалась наличием около 40 лидеров (лидер по кухне, лидер по гамакам и др.) — больше, чем членов коммуны, поэтому некоторые члены совмещали несколько лидерских ролей.
Помимо научных и коммерческих приложений, сетевые малые группы применимы также в ряду других сфер, в частности, в художественном творчестве. Децентрализованное лидерство способствует в этом случае проявлению качества, присущего ещё первобытному коллективному творчеству. Его К. Леви-Стросс обозначал французским термином bricolage – калейдоскопичность идей и образов, их неподчинённость какой-либо одной логической схеме.
Немаловажны также и политические приложения сетевых структур. Однако как ни важны малые сети сами по себе, они ещё недостаточны для решения стоящих перед сетями политических задач. Для этого необходимо, чтобы малые изолированные ассоциации индивидов объединились в более крупные социальные сети.
Крупные сетевые структуры состоят не непосредственно из индивидов, а из организаций, причем особенно подходящими компонентами являются малые сетевые структуры, хотя вполне возможно включение в сеть и бюрократическихорганизаций или их частей.. Крупные сети формируются в настоящее время в разных частях мира, в различных сферах творческой деятельности, в том числе в коммерческой деятельности (такие структуры формируются в рамках многих транснациональных корпораций, см. рис.) и этико-юридической сфере. Примером служит Европейская Сеть по Биомедицинской Этике (European Network of Biomedical Ethics), созданная в апреле 1996 г. под эгидой Тюбингенского университета (Германия) и включающая ряд научных институтов и несколько десятков индивидуальных учёных.
Сетевые структуры активно формируются и в политической сфере на разных её уровнях. Известны глобальные сети, состоящие из целых государств как структурных единиц. Яркий пример представляет «Тихооокеанская восьмёрка».
Известно, что государственный аппарат во всём мире, включая и Россию, представляет собой иерархическую структуру с доминированием бюрократии как организационной основы. Однако сетевые структуры могут внедряться в эту основу в следующих ролях:
· Сетевые структуры как консультационные экспертные органы по различным междисциплинарным вопросам – от экологического мониторинга до выработки оптимальной стратегии России на Ближнем Востоке. Они могут выполнять функцию коллективных референтов при чиновниках центральных или местных политических структур. Такие социальные сети с консультативно-экспертными функциями, часто вовлекающие специалистов разных профилей и «куски» разнообразных научных, коммерческих, культурных и др. учреждений, уже функционируют в нашей стране Так, в регионах России и СНГ достаточно активно действуют как мелкие, так и крупные сетевые организации по экологическому мониторингу. Отметим в порядке сопоставления, что в последние десятилетия в США в основном сетевые организации типа Rand Corporation или Hudson Institute неоднократно демонстрировали свою эффективность в области политического планирования.
· Сетевые структуры как координаторы социального, политического, экономического и культурного прогресса. Социальные сети могут выступать как генераторы и распространители новых идейных ориентиров и ценностей в социуме. Обратимся к биологической аналогии. Организм многоклеточного животного имеет две контролирующих системы – быстродействующую нервную и более медленную гормональную (эндокринную). Гормональная система, в отличие от нервной системы, не отдает распоряжения к немедленному исполнению, а задает общую ориентацию организма, уровень его активности, готовность справиться с тем или иным стрессом. Политическая система функционирует подобно нервной системе животного организма, причём государственный аппарат уподобляется центральной нервной системе (мозгу), а местные органы власти – периферическим нервным узлам. Что касается аналога гормональной системы, то в большинстве стран Запада эту функцию несёт совокупность независимых от центральных органов власти социальных объединений, организаций, структур (развитое гражданское общество). Аналогами гормонов в человеческом обществе служат социальные, политические и культурные идеи и ценности. Овладевая массами людей, они так или иначе ориентируют социум, обусловливая его готовность или, напротив, нежелание принимать те или иные директивы со стороны правительства. «Гормональная система» социума вырабатывает идеологию, понимаемую в самом широком смысле. Она даёт варианты ответов на волнующие людей «вечные вопросы» о смысле человеческой жизни, о государственном устройстве, о светлом будущем (есть ли оно? Как его себе представлять?), об исторической миссии всего человечества (зачем мы существуем на этой планете?) и каждой его части (нации, народности, группы, класса и др.), о принципах межчеловеческих отношений, об отношении к живому, природе в целом... - и на многие другие вопросы. Роль генераторов подобных идейных установок и ценностей вполне по плечу сетевым структурам, особенно крупным. За рубежом уже функционируют подобные сетевые генераторы идей, в том числе и гигантские социальные сети, координированные в международном масштабе. Развитие сетевых групп как «гормональной координирующей системы» и их функционирование в России может быть результатом не декретирования «сверху», а только спонтанной самоорганизации. Они могут быть лишь стимулированы путём распространения информации об их преимуществах по сравнению с бюрократиями в конкретных ситуациях.
5.7.4. Взаимодействие сетевых структур и бюрократий. Что представляет собой постиндустриальное «сетевое общество»? При достаточном уровне развития сетевых структур возможен своего рода компромисс, основанный на взаимодополнительности сетевых и бюрократических структур с их определенным взаимопроникновением. Фрагменты политической бюрократии, помимо своей функции – управления государством, могут быть включены в состав социальных сетей, генерирующих идейные ориентиры. Возможен и обратный вариант, когда сетевые группы входят как отдельные звенья в состав госаппарата (или локальной администрации), причём не только в роли консультирующих экспертных организаций, но и как непосредственная замена тех или иных чиновников (например, малая сетевая группа в роли заместителя начальника совета крупного города).
Большинство специалистов склоняется к убеждению, что формирующееся в XXI веке постиндустриальное общество будет представлять собой смешанную модель, в которой сетевые структуры будут сосуществовать, взаимодействовать и переплетаться с бюрократическими организациями. Поэтому несколько односторонним представляется обозначение грядущей социальной модели как «сетевого общества» («общества сетевых структур»). Это понятие широко употреблялось в литературе, начиная с 90-х годов прошлого века (см., например, Дракер, 1995) и получила особое распространение под влиянием взглядов М. Кастельса (см. Кастельс, 2000), связывающего преобладание сетевых организационных структур над более традиционными бюрократическими с резким возрастанием информационных потоков в осовременном обществе и в особенности с наличием Интернета.[62] Так, в сфере бизнеса «способность малых и средних предприятий связываться в сети между собой и с крупными корпорациями… стала зависеть от доступности новых технологий, раз горизонт сетей (если не их повседневные операции) стал глобальным» (Кастельс, 2000. С.172). Сетевое общество можно определить как «общество, которое возникает в условиях информационной эры и в котором доминирующие функции и процессы организованы по принципу сетей» (Мальковская, 2003. С.914). Автор настоящей книги разделяет энтузиазм провозвестников «сетевого общества», но считает, что по крайней мере в ближайшие десятилетия централизованные иерархические структуры будут являться незаменимыми хотя бы в некоторых областях социально-политической жизни.
Административные и силовые структуры во многом сохранят одноцентровую иерархию как структуру выбора. Однако и в этих случаях целесообразно думать о смешанной модели, в которой сети сосуществуют и взаимодействуют иерархическими структурами.
Мы уже приводили пример контртеррористической сетевой организации (в связи со структурой хирамы), и именно такая организационная структура представляется рациональной, ибо должно быть структурное соответствие между армиями противоборствующих сторон. Террористы во многом исповедуют сетевые организационные принципы, и это затрудняет борьбу с терроризмом средствами, пригодными для противоборства с иерархически организованными регулярными войсками, как выяснили для себя американцы после трех лет пребывания в Ираке. Террористическая сеть имеет много частичных лидеров, которые быстро заменяются новыми при пленении или гибели («на месте оторванной головы вырастают две новых»). Напомним, что такая организация близка к эгалитарным социальным структурам первобытных охотников-собирателей и даже шимпанзе и бонобо. Представляется не случайным, что террористы вербуют кадры в странах и регионах, недалеко ушедших от первобытного строя. В Чечне серьезное влияние сохраняют клановые структуры (тейпы).
Сетевые структуры, как уже указано, могут составить костяк развитого гражданского общества, которое в демократическом мире постояно взаимодействует с иерархическими властными структурами, помогая им в решении многообразных социальных и политических задач, в том числе гуманитарного характера (призрение бездомных, сирот и др., благоторительные фонды, гуманитарная помощь беженцам, пострадавшим от катастроф людям, регионам, странам). В то же время сетевое по преобладающей структуре гражданское общество способно и к эффективному противоборству с власиными структурами, если они принимают социально неадекватные, антидемократические решения.
Весьма важным представляется и заложенный в сетевые структуры принцип стремления к компромиссу, кратко рассмотренный нами в связи с балансом эгалитарного и иерархического элементов в хирамах. Нет сомнения, что поиск компромиссов являлся бы позитивным факторам в нашу эпоху с ее духом конфронтации, отметающим саму возможность балансировки факторов или интересов (например, в ситуации этноконфликтов или в решении вопросов типа: что важнее – интересы производства или экологические соображения?). Поэтому не случайно, что сетевые структуры широко применяются при создании всякого рода примирительных, миротворческих, экологических, биоэтических или биополитических организаций.
Сети обладают существенным антиконфронтационным потенциалом. Вовлечение конфликтующих сторон в качестве участников в единую сеть (пусть посвященную некому частному вопросу) формирует у них новую идентичность, обусловливающую кооперативные, а не враждебные отношения между собой. Президент Биополитической интернациональной организации А. Влавианос-Арванитис предлагает именно в этом контексте охрану биоразнообразия планеты (биоса) как повестку дня для сетевого общения даже между недружественными государствами, нациями, религиозными движениями. Глобальная сетевая структура смогла бы способствовать предотвращению или прекращению войн и улаживанию опасных конфликтных ситуаций, выступая как планетарный «третейский судья».
Автор хотел бы высказать свою надежду на то, что разумное применение социальных сетей поможет также в преодолении малозаметного на первый взгляд, но, как представляется, важного аспекта социально-экономического кризиса в России. Речь идёт о «кризисе отчуждения», выражающемся в чувстве беспомощности, ненужности, одиночества Люди в составе сетевых групп уже не одиноки. Социальные сети создают у людей чувства принадлежности, социальной защищённости, стимулируют дружеские доверительные отношения, ведут к всплеску социальной активности и инициативы «снизу» (со стороны масс людей), которая так нужна нынешней России. По трезвым оценкам зарубежных аналитиков, именно такая инициатива «снизу» позволит подтолкнуть Россию на наиболее перспективный вариант развития – сценарий Российского чуда (Yergin, Gustafson, 1993). При этом научный и духовный потенциал интеллигенции и потенциал российских недр вполне способны обеспечить быстрый рост экономики России к 2010 году.
В завершение этого раздела, учитывая общий биополитический характер данной книги, остановимся на аналогах социальных сетей – сетевых структурах в мире живого, а затем подойдем к сетям с общесистемных позиций.
5.7.6. Сетевые структуры: реализация в биосоциальных системах. Большой интерес представляет тот факт, что не только централизованные иерархии, но и сетевые структуры существуют не только в человеческом социуме, но и в мире живого на разных уровнях биологической эволюции, как показывают следующие примеры.
· 
Биосоциальные системы одноклеточных организмов. Яркий пример представляют бактериальные колонии. Сетевой дизайн очевиден в организации системы межклеточной коммуникации, которой способствует межклеточный матрикс (Ботвинко, 1985; Sutherland, 2001), контакты между клетками по типу формирования между ними мостиков или слияния слоев клеточных оболочек (рис. 37) и способность бактерий оценивать собственную численность по концентрации выделяемого всеми клетками сигнального вещества (феромона), как указано выше в разделе 4.5. С системной точки зрения представляет интерес то, что у микроорганизов имеются сетевые структуры нескольких порядков. Колония как большая сеть состоит не непосредственно из клеток как обособленных индивидов, а из их агрегатов (микроколоний), каждая из которых представляет собой меньшую сеть, состоящую из десятков или сотен клеток. Клетки внутри каждой такой микроколонии ведут себя координированно, например, у высокоподвижных бактерий рода Proteus они синхронно (как строй солдат) перемещаются по поверхности питательной среды (Shapiro, 1995). Есть данные о том, что малые микробные сети активно общаются между собой в рамках большой колонии, более того, например, у кишечной палочки (постоянного обитателя нашего кишечника) обнаружены особо длинные клетки, пересекающие промежутки между двумя соседними микроколониями и, возможно, способствующие коммуникации между ними (Олескин и др., 1998). Как мы видели выше, не только сами бактерии, но и изучавшие их коллективные характеристики микробиологи формировали сетевые структуры – поразительное сходство организационного дизайна объекта познания и познающего субъекта (в гегелевском духе).
· Нейронные сети. У примитивных беспозвоночных животных (например, гидры) нервная система представляет лишенную единого центра сеть нейронов, по многим параметрам напоминающую бактериальные колонии (см. подробнее главу шестую ниже)
· Колонии кишечнополостных(например, гидроидных полипов). Эффективная координация процессов на уровне всей колонии, например, переноса пищевого материала между полипами, осуществляется в отсутствие единого управляющего звена. Каждый полип, совершая те или иные действия (например, сжимаясь и создавая ток жидкости) слабо воздействует на целую систему, но его эффект усиливается, если поведение этого полипа соответствует поведению большинства остальных полипов в системе. Как подчеркивает исследовавший эту систему Н.Н. Марфенин (2002, С.32), «если в момент сжатия пульсара /т.е. совершающего периодические сжатия и растяжения полипа – прим. О.А./ в него поступает мощное течение..., т.е. его сжатие встречает сопротивление со стороны других пульсаров, также испытывающих сокращение в это же время, то побеждает группа консолидированных пульсаров, а у остальных происходит задержка собственного сжатия, после которой происходит сдвиг фазы пульсаций».
· Биосоциальные системы насекомых (на примере муравьев). Имеется известный параллелизм между горизонтально-кооперативным социальным проектом П.А. Кропоткина, основанном на децентрализованных сетях из разнообразных «групп и федераций всех размеров и рангов», и биосоциальными системами общественных насекомых. В частности, муравьи строят свои муравейники без прорабов. У каждого в голове имеется в основном совпадающий план постройки, которая одновременно начинается во многих местах. Существует масса "избыточной рабочей силы", которая устремляется туда, где работа и так продвидается наиболее успешно (принцип стигмергии, от греч. stigmή — побуждение и ergasίa — работа). Взаимоотношения между муравьиными гнездами (например, кратерами, в которых живут австралийские муравьи Iridomyrmex purpurea) могут строиться как по иерархическому, так и по сетевому принципу. В молодых, развивающихся группах кратеров, по наблюдениям А.А. Захарова (1991), связь между отдельными кратерами (малыми биосоциальными системами) осуществляется по иерархическому – радиальному – принципу, причем в центре располагается самый большой, доминирующий, кратер. В более старых группах кратеров схема связей усложняется и становится сетевой. Отдельные гнезда, колонии или иные малые коллективы муравьев могут выступать в роли частичных доминантов и сохранять значительную автономию, что весьма важно для поддержания стабильности крупных биосоциальных систем, в частности, так называемых «вторичных федераций» (Захаров, 1991).
· Биосоциальные системы птиц (на примере дятлов Dendrocopos m.major). Дятлы имеют агонистическую иерархию (одни проигрывают, другие выигрывают в конкурентной борьбе за территорию). Тем не менее, конкуренция в комбинации с эффективной социальной коммуникацией служит у птиц механизмом децентрализованной социальной регуляции, приводящей к формированию стабильных горизонтальных – сетевых – отношений между индивидами и к оптимальному распределению ресурсов между особями разных рангов (Friedmann, 1998; Фридман, 2005).
· Биосоциальные системы антропоидов (человекообразных обезьян). Близкие эволюционные сородичи человека – человекообразные обезьяны – несомненно, имеют элементы иерархических отношений в биосоциальных системах. Так, у горилл высокий социальный ранг имеют старшие, «сереброспинные» самцы. Однако, как уже было подчеркнуто (см. начало подраздела 3.8), человекообразные обезьяны в целом характеризуются преобладанием кооперативных горизонтальных отношений, в
|
|
|
