 |
Этноцентризм и межэтнические конфликты. Индоктринация
|
|
|
|
В предшествующем разделе мы кратко указали на то, что политические конфликты, включая войны, связаны, помимо агонистического поведения, также с лояльным поведением – афилиацией (см. 4.8.1), ведущей к консолидации группы перед лицом общего врага. «Артур Кёстлер однажды заметил, что нас погубит не чрезмерная агрессия, а чрезмерная лояльность. И действительно, именно идентификация с ценностями сообщества, связанными с религией, политическими партиями или этнонационалистическими взглядами, приводили и до сих пор приводят к наиболее ужасным эпизодам кровопролития в нашей истории» (Eibl-Eibesfeldt, Salter, 1998.). Лояльность, верность “своим и только своим” (кто не с нами, тот против нас) служила и продолжает служить глубинной причиной кровавых конфликтов, которые разрывают на части единое «тело человечества» (метафора А. Влавианос-Арванитис). В этом контексте рассмотрим проблематику отношений между различными этносами (племенами, нациями, расами и др.). Проблематика межэтнических отношений привлекает внимание многих биополитиков и этологов человека. Проводятся международные конференции и выходят в свет многочисленные сборники статей по указанной проблематике.
Этноцентризм.
Этноцентризм (от греч. ‘έθnoς - народность, племя и kέntron - центр, середина) --. избирательное отношение к представителям "своего" этноса (нации, народности, племени), «убежденность в превосходстве собственной этнической и культурной группы» (Майерс, 2000. С.682.). Этноцентризм часто сочетается с ксенофобией (греч. xέnoς - чужой; fόboς - страх) – недружественным отношением к «чужакам» и предполагает культивируемые с раннего детства предрассудки -- неоправданно негативные установки по отношению к чужой группе (национальности, племени, расе) и отдельным её членам.
|
|
|
И. Айбль-Айбесфельдт и другие этологи человека и биополитики связывают этноцентризм с территориальным поведением человека на групповом уровне, с межгрупповой изоляцией. Как и у животных, территориальное поведение связано с консолидацией группы как (био)социальной системы, распознаванием "своих" и "чужих", против которых направлено агонистическое поведение. Таким образом, предпосылкой этноцентризма является внутригрупповая афилиация, приводящая к разделению мира на "своих" и "чужих", "нас" и "их" (рис. 29). Внутригрупповая афилиация в свою очередь связывается в рамках биополитического подхода с первоначально внутрисемейными отношениями, с родственным альтруизмом. Этноцентризм формируется в индивидуальном развитии как производное особого отношения (афилиации) к своей семье, т.е. родственного альтруизма. Недаром свою страну называют "родина", "отчизна" (тот же смысл имеет англ. fatherland, нем. Vaterland - земля отцов), а слово "патриот" происходит от лат. pater, греч. pateros - отец.
5.3.2. Этноконфликты. Особое значение в рамках современной биополитики имеют исследования конфликтов этнических групп (племен, народностей, наций, групп наций, этнически гомогенных регионов) – этноконфликты. Этноконфликты, тесно переплетаясь с межрелигиозной и межрегиональной враждой, в существенной мере заполняют собой международную политическую жизнь и на стыке ХХ и ХХI веков. Не гаснут долговременные очаги конфликтов в Чечне, Абхазии, Курдистане, на Ближнем Востоке и во многих других регионах планеты. Эти конфликты приобрели, как отмечено в предыдущем разделе, также и новую изошренную форму организованного международного терроризма.
Как продемонстрировано в работах В.Ф. Поршнева и Леви-Стросса, уже в первобытном обществе под разделение людей на соплеменников и чужаков подводилась существенная культурная -- мифологическая -- база. "Своей" группе часто отводилась роль хранительницы мирового порядка, в то время как все остальные группы были средоточием хаоса. Первобытная ксенофобия сочетала два идейных компонента – представление о своем превосходстве и исключительности и убеждение, что во всех несчастьях повинно колодовство чужаков.
|
|
|
Несмотря на весьма важную социокультурную составляющую этноконфликтов, биополитика вступает в сво права на уровне конкретных механизмов распознавания "своих" и "чужих". Эти механизмы имеют стереотипную природу. Уже бактерия классифицирует химические компоненты среды на две категории -- атрактанты (полезные вещества) и репелленты (вредные вещества) и соответственно реализует две стереотипных поведенческих реакции. Стереотипы экономят живым существам на разных уровнях биологической эволюции время и энергию на обработку информации. Лоренц подчеркивал, что гуси уже в молодом возрасте знают, что всё рыжее, большое и пушистое очень опасно. Стереотипы позволяют быстро, по немногим решающим критериям распознать друга и врага, товарища по группе и постороннего, они упрощают мир и вызывают чувство уверенности. И в человеческом обществе стереотипные убеждения и базирующиеся на них предрассудки (национальные, расовые, а также половые и классовые) связаны с особенностями мышления, стремящегося «сводить сложное к простому».
Исследования этологов человека и антропологов говорят о наличии в современных этноконфликтах двух пластов: 1) социокультурного, связанного с реалиями эпохи (так, национализма в строгом смысле слова не существовало пока не возникли сами нации как политически организованные общества – т.е. до эпохи Нового Времени и национальных государств); 2) эволюционно-консервативного, соответствующего этологически первичным тенденциям поведения человека. Каким именно тенденциям? В свете изложенного выше материала очевидно, что речь идет об избирательной афилиации, сочетающейся с агонистическим поведением, направленным против «чужих». Мы уже останавливались выше на поведении в системе мать–детеныш как этологически первичной форме афилиативных отношений. «Данный паттерн /форма поведения – прим. О.А./ можно рассматривать как первое проявление противопоставления «нас двоих» всем «другим»».(Eibl-Eibesfeldt, 1998). И. Айбль-Айбесфельдт связывает эволюционно-биологические корни этноцентризмас распространением отношений в системе мать–дитя на большие группы людей.
|
|
|
Первобытные люди жили расширенными семьями, объединенными кровнородственными связями. Все члены такой расширенной семьи имели существенную долю общих генов (поскольку доводились друг другу братьями, кузенами, родителями, детьми, внуками и др.). В этих условиях афилиация людей одной первобытной группы, их взаимопомощь были по существу отражением заботы о сохранении и передаче последующим поколениям собственных генов – уже знакомым нам родственным альтруизмом (см.4.11).
Уже в первобытном обществе, наряду с малыми группами типа расширенных семей были также большие, составленные из многих малых групп, общности людей калибра племен (Richerson, Boyd, 1998). Поддержание стабильности этой крупной социальной структуры, как можно проиллюстрировать на примере аборигенов внутренних районов Автралии, связано, помимо культурных факторов, с часто практикуемыми межгрупповыми браками в ее рамках (Richеrson, Boyd, 1998; Ричерсон, Бойд, 2004) при отсутствии брачных связей с теми, кто к этому племени не принадлежит (сэндогамией). По этой причине между двумя соплеменниками было значительное генетическое сходство; стало быть, были возможны афилиативные связи внутри племени и альтруизм, напоминающий родственный и направленный на соплеменников.
Однако современные этнические группы, в отличие от первобытных племенных общностей, редко исповедуют эндогамию – даже группы из представителей разных рас постепенно в той или иной мере перемешиваются (метисация). Эндогамны сохранившиеся до сих пор первобытные племена (например, в Новой Гвинее), многие группы евреев, некоторые религиозные секты (гуттериты). Но многие крупные этносы современности – лидирующие в мире нации – характеризуются существенной миграцией населения, значительным генетическим обменом с окружающими этносами и, соответственно, той или иной степенью «эрозии этнических границ» (van den Berghe, 1999). Возникает поэтому вопрос, не слишком ли низок реальный уровень генетического сходства между, скажем, двумя французами или тем более двумя американцами, чтобы им можно было бы объяснить реально наблюдаемый этноцентризм в различных его проявлениях (патриотизм, “чувство избранности”, гордость за свою нацию и др.).
|
|
|
Большинство биополитиков (а также антропологов, этологов человека), исследующих этот вопрос, рассуждают примерно следуюшим образом. Генотип человека не дан нам непосредственно – мы судим о нем по фенотипу, будь то цвет кожи, черты лица, специфические запахи или, возможно, некоторые наследственные характерологические особенности. Мы не имеем в распоряжении новейших генетических методов анализа; во всяком случае, мы не применяем их в повседневной жизни. Стало быть, и мы, и, вероятно, наши эволюционные предки сознательно или подсознательно умозаключали “если фенотипические характеристики данного индивида сходны с моими собственными, то, по-видимому, сходны и наши наследственные задатки ”.
Однако, фенотип можно легко изменить, он подвержен модификации под влиянием культуры, и такая модификация – напомним – необходима для превращения Homo sapiens в человека, в терминологии С.В. Чебанова. Многие из биополитиков считают поэтому, что этнос – результат «фиктивного родства» (Masters, 1998), общего для группы людей заблуждения относительно своего происхождения (Anderson, 1987).
Соответственно, программа поиска генетического сходства у вида Homo sapiens допустила сбой – она была перенаправлена на поиск культурно-детерминированного, символического сходства. Это сходство не ограничивается только деталями внешнего облика и элементов его украшения (или обезображивания, что нередко почти одно и то же) – люди избирательно предпочитают также тех, кто говорит на том же языке, исповедует ту же религию, соблюдает те же обряды, поет те же гимны, носит в руках тот же флаг и др. Все это консолидирует этнические группы, даже если они становятся слишком большими и гетерогенными и генетическое сходство между их членами становится мизерным. Ван ден Берг (Van den Berghe, 1999) указывал в этой связи, что люди традиционно «выясняли онтношения» с соседями, которые почти ничем не отличались от них по внешности (и постоянно обменивались генами за счет смешанных браков, «кражи невест» и др.), так что возможны были лишь культурные маркеры этничности. Норвежцы имели дело с почти идентичными по фенотипу шведами, испанцы – с португальцами и др.
|
|
|
Итак, мы проявляем афилиацию к тем, кто имеет не столько генетическое, сколько культурно-обусловленное сходство в плане норм социального поведения, ритуалов, языка, диалекта и др. с нами. Соответственно, мы относимся к тем, кто не разделяет эти нормы, как к «чужим», достойным – в зависимости от ситуации – или осмеяния (рис. 30), или остракизма, или даже уничтожения
Вариант этноцентризма, при котором цвет кожи и другие биологические характеристики играют основную роль при идентификации «своих», к которым проявляется лояльное поведение, и «чужих», которые могут служить объектами агонистического поведения – расизм – рассматривается нами ниже (раздел 6.3.4).
Отметим, что невербальные сигналы (жесты, мимика, позы и др., см. подробнее следующий раздел) позволяют нам практически мгновенно – за доли секунды -- отличить соотечественника от иностранца – раньше чем мы отдадим себе отчет, по каким именно критерием мы провели национальную идентификацию. В этом контексте важно отметить «некритический» характер функционирования зрительного канала восприятия, отмеченный еще Г. Гельмгольцем в XIX веке. Это означает, что зрительная информация обрабатывается в таких зонах мозга, которые обходятся без участия сознания, и возникающий образ остается в памяти как стереотип, который сознание принимает как данное.
Р. Мастерс и др. (см. Masters et al., 1991; Frey, 1998) предлагали испытуемым американцам видеозаписи речей американских, французских и немецких политических деятелей. В основной серии экспериментов звук выключали, и испытуемые не знали, кто из политиков принадлежит к какой национальности. Затем по нескольким шкалам, в том числе по "эмоциональному термометру", где 100 баллов - максимальная любовь, 0 - полная вражда, 50 – безразличие, оценивали эмоциональное отношение испытуемых американцев к этим политикам. Выяснилось, что в целом положительно (чуть больше 50 баллов) американцы отнеслись только к своим соотечественникам; к французам и особенно немцам американцы подсознательно отнеслись более негативно. Американцы казались американским испытуемым более "интеллигентными", "компетентными" и "сильными", чем их французские и немецкие коллеги. Французские политики представлялись американцам "сопереживающими", "энергичными", "оптимистичными", а немецкие – "скучными", "некрасивыми", "холодными". Для создания этого впечатления было достаточно 10 секунд просмотра видеозаписей. В другом эксперименте, проведенном с немецкими испытуемыми, отношение к предложенным 45 политическим лидерам из 16 стран сформировалось в течение 1/4 секунды!. Характерно, что когда в эксперименте Мастерса и др. с американскими испытуемыми включили звук (и стало возможным сознательное восприятие национальной принадлежности), американцы резко улучшили свое отношение к чужестранцам.
Этологи и биополитики (Ф. Солтер, В. Тённесман) указывают на вероятную роль импринтинга в усвоением этнических стереотипов и предрассудков[57]. Первоначально ребенок классифицирует мир на "родичей", которых любит, и всех остальных, которых побаивается. Недоверие к "чужим" и поиск защиты у матери наблюдаются у младенцев в возрасте шести месяцев. Далее в развитии ребенка имеется соответствующий чувствительный период (вероятно, это диапазон 6–12 лет), в который он идентифицирует определенный внешний вид и стереотип поведения с "соотечественником", а другой комплекс черт - с "чужаками". В начале указанного периода (~6 лет) ребёнок осваивает социальную коммуникацию (понимание своих и чужих ролей, статуса в иерархиях и т.д.), к концу его (12 лет) в мозгу прочно запечатлевается принадлежность ребёнка к определённой социальной группе, этносу (см. также: Самохвалов и др., 2002). После 12 лет возникает компенсаторное понимание того, что чужестранцы - тоже люди, что их нравы и язык можно и должно уважать (для этого необходимо культурное влияние интернационального или космополитического толка).
5.3.3. Манипуляция этническим сознанием. Биополитики уделяют особое внимание манипулирующему воздействию политических лидеров и элитпри формировании этнического сознания и этноцентризма. Именно они организуют процесс политической социализации –– усвоения подрастающим поколением политических норм и ценностей социума, включая критерии различения “своих” и “чужих”, мифы об избранности собственного этноса, “образ врага” и другие компоненты этноцентрического мировоззрения. Политические лидеры, элиты и соответствующие “работники идеологического фронта” (шаманы, жрецы, партработники и др.) стремятся растормозить у людей первобытное чувство единения, принадлежности к “своей” группе, манипулируя внутрисемейными формами лояльного поведения и стремясь распространить их на все большое общество, соответствующее тому или иному этносу (отсюда метафоры “нация как одна семья”, “политический лидер (монарх, диктатор) – отец нации” или “Старший Брат”). Все это подкрепляется тщательно организованными ритуалами (обрядами посвящения, коллективными пиршествами, парадами, уличными шествиями и др.).
Выше приводились различные опознавательные маркеры “своих” в противовес “чужакам”. Некоторые из этих маркеров могут быть объектом политического манипулирования с целью усилить индоктринирование людей в плане этнической (или, скажем, классовой – в идеологиях типа марксизма) идентификации. Можно менять в нужную сторону прическу и цвет волос, даже форму носа, не говоря уже о сравнительно легко изменяемых культурных маркерах типа стиля одежды или социальных привычек, чтобы, действуя на подсознание людей и их эволюционно-консервативные грани поведения, доказать: Я – свой! Я ваш (Старший) брат!Такое манипулирование маркерами важно для успеха политического лидера или целой элиты[58].
5.3.4. Индоктринация. Развитие этнического сознания у молодого человека при манипулирующем воздействии политических элит представляет собой частный случай более общего явления, которое целесообразно рассмотреть в этом контексте. Речь идет об индоктринации.
Индоктринация понимается как сознательное, целенаправленное внушение политических идей, ценностей, символики, норм поведения группам людей.
По существу, речь идёт об "идеологической обработке" людей в широком смысле этого слова. Путем индоктринации людям можно внушить разнообразные идеи и системы ценностей – от христианского вероучения до марксизма – однако, независимо от конкретной идеологии, индоктринация представляет эффективное средство консолидации людей в группы, мотивации их к тем или иным совместным действиям. И. Айбль-Айбесфельдт (Eibl-Eibesfeldt, 1998) полагает, что индоктринация частично зависит от тех же нейрофизиологических механизмов (в частности, тех же нейротрансмиттеров), которые обусловливают привязанность ребенка к своей семье. Люди следуют за флагам аналогично тому, как утенок в эксперименте по импринтингу следует за мячиком (считая, что это его мама). Люди легче подвергаются индоктринации, если они испытывают инфантилизирующее состояние беспомощности, как мы это видели в предшествующем разделе в ситуации террористической угрозы.
Идеи, внедряемые путем индоктринации, приобретают характер идеологии – системы мировоззренческих установок, политических идей и этических ценностей. Эффективность идеологии связана с тем, насколько успешно они выполняет следующие функции (McGuire et al., 1998), в значительной мере связанные с биополитикой:
· Идеологии организуют человеческое мышление и расставляют в нем приоритеты, так как содержат или подразумевают четкую теорию, объяняющую внешний мир и жизнь самого человека в социуме
· Идеологии повышают уважение человека к самому себе, показывают ему, что его жизнь имеет смысл и цель, поскольку в их состав входит та или иная социальная и политическая программа (в случае этноцентрических идеологий – представление об исключительном месте данной нации или иного этноса на международной политической арене), причем от сторонников идеологии ожидается не только ее признание, но и практическая деятельность по ее реализации
· Идеологии дают человеку ясные критерии для опознания «своих» и «чужих» (в общем случае это не обязательно этнические признаки – так, коммунисты дробили людей на пролетариат, «гегемон революции», и буржуазию, враждебный революции класс)
· Идеологии дают выход агрессивному потенциалу людей, поскольку обычно подчеркивают необходимость борьбыдля достижения заявленных в этих идеологиях целей
· Идеологии используют в своих ритуалах и символах архаичные элементы, связанные с теми или иными эволюционно-консервативными гранями индивидуальной или социальной жизни и мышления человека (ряд идеологий берет на вооружение фаллические символы, сюжеты, связанные с материнством, ритуальные трапезы, напоминающие о коллективном поедании трофеев первобытной охоты)
· Наконец, идеологии приводят своих сторонников в приятное эмоциональное и физиологическое состояние (нейрофизиологический гомеостаз, см. об этом ниже в главе шестой)
Именно индоктринация, по мысли ряда этологов и биополитиков, отвечает за распространение социального поведения и эмоционального отношения к "своим" и "чужим", первоначально характерного для малых групп родичей, на большие, анонимные политические системы типа национальных государств. Индоктринация обусловливает фиктивное родство между представителями одного этноса, гражданами одного государства, даже не имеющими общих генов «пролетариями всех стран», растормаживая первобытные (и даже эволюционно-древние, унаследованные от животных) чувства принадлежности к группе «родичей», готовности защитить эту группу от "чужаков". Тем не менее, многие ученые сомневаются, что этноконфликты обусловлены только некритическим восприятием этноцентрических идеологий. Есть работы о важной роли также чисто прагматических соображений в консолидации людей вокруг тех или иных идеологий, в том числе национальных (Silverman, Case, 1998).
Мы уже не раз указывали на сложный и порой взаимопротиворечивый характер того эволюционного «наследия», которым наделен Homo sapiens: одни эволюционно-древние поведенческие тенденции могут противоборствовать другим, не менее архаичным (и на это противоборство накладывается еще сильное влияние социокультурных факторов!). Достаточно древняя по своему происхождению индоктринируемость (т. е. готовность к индоктринации) может в ряде случаев вступать в конфликт с такими эволюционно-консервативными тенденциями, как стремление формировать иерархические структуры. Именно в этом биополитики А. Сомит и С. Петерсон (Somit, Peterson, 1997a, 2001) усматривают корни демократического устройства: индоктринация молодого поколения в духе демократической идеологии преодолевает нашу эволюционно запрограммированную иерархичность. Впрочем, автор книги, как уже было указано, считает более вероятным, что и сама эволюция подготовила нас не только к иерархии, но и к горизонтальным социальным структурам.
5.2.6. Социальные технологии, направленные на борьбу с этноконфликтами. Знания о биосоциальных корнях этноцентризма помогают в разработке социальных технологий, направленных на его преодоление. Одна из возможных социальных технологий заключается в том, чтобы подать "чужака" как "своего" — разрушив базу для формирования этнических предрассудков и самого этноцентризма. Для этой цели необходимо культивирование детских и юношеских межнациональных контактов с выработкойдружественныхстереотипов в отношении традиционно недружественных национальностей (например, у греков по отношению к туркам и наоборот). Возможен, например, временный обмен детьми возраста предполагаемого «импринтинга» (6—12 лет) между двумя нациями с поселением их в семьях принимающей страны.
Учитывая сказанное выше о роли культурных маркеров в определении этнического происхождения, мы можем достичь достаточно многого путем соответствующего воспитания. Не принижая самобытности этносов, мы тем не менее можем продумать систему мер по внедрению новых культурных маркеров, несущих с собой идею единения разных этносов как частей одного «тела человечества», в свою очередь части «тела биоса» (терминология А.Влавианос-Арванитис).
Влавианос-Арванитис пытается достичь сходного эффекта с помощью интернациональных Биос-Олимпиад, мирных состязаний в различных видах деятельности с заключением перемирий на период Олимпиады во всех "горячих точках" мира. В этом проекте, кроме идеи предотвращения формирования этнических предрассудков, заключена также мысль о возможности замены подлинного конфликта между этносами игрой в конфликт – в данном случае олимпийскиим соревнованием. Здесь мы возвращаемся к идее о том, что игра, даже если и включает в себя агонистические элементы, подкрепляет собой лояльное, афилиативное отношение индивидов и групп друг к другу (см. 4.8). Определенные надежды в плане снятия национальных предрассудков возлагаются и на средства массовой информации, в той мере, в какой они становятся ныне все более глобальными. Независимо от местных интересов, современные СМИ во многих случаях индоктринируют людей в направлении ослабления барьеров между этническими группами и локальными культурами.
Важным дополнительным моментом является вопрос о соотношении этноцентризмаи ксенофобии(оба понятия определены в начале раздела). Всегда ли избирательное отношение к «своим» влечет за собой и отчуждение или враждебность по отношению ко всем «чужим»? Очевидно, связь между этими явлениями не является жесткой – и здесь открывается определенный простор для социально-технологических разработок.
И в первобытном обществе, и в наше время враждебность по отношению к другим этносам не представляла собой оптимальной при всех условиях стратегии. Первобытные племена не только воевали между собой, они во многих ситуациях стремились к миру, если могли «его себе позволить» (van der Dennen, 1998). Люди торговали, обменивались супругами, заключали военные союзы с другими этническими группами. Пусть люди считали свой этнос “избранным”, “лучшим”, единственно достойным безусловного лояльного отношения, но отношения с “чужаками” могли –и могут по сей день – строиться на условной лояльности – на базе совпадения тех или иных интересов, взаимной выгоды (реципрокности, см. 4.12.), т.е. обмена товарами, услугами, идеями и т.д. «Если, как показывает изучение истории, мы являемся умными, гибкими оппортунистами и постоянно контактируем с иными этносами,… то очевидно, что категорическая ксенофобия совсем не представляет собой оптимальную стратегию... Всякий политолог знает, что интересы намного в большей мере предопределяют формирование и распад альянсов, чем идеологии или клятвы в вечной дружбе …» (van den Berghe, 1999).
Конечно, взаимная выгода кажется более зыбкой базой для дружественных отношений, нежели «родная кровь». Однако, и такие отношения допускают весьма конструктивное применение. А. Влавианос-Арванитис во многих публикациях высказывает идею о преодолении этноконфликтов путем вовлечения их потенциальных участников в важную совместную деятельность, отвечающую жизненным интересам всех партнеров. Влавианос-Арванитис рассматривает охрану биоразнообразия планеты, а также реализацию других практических аспектов биополитики как важнейший пример такой объединяющей разные этносы и регионы планеты деятельности.
Территориальное поведение и у животных, и у людей может быть сопряжено с агрессией или ограничиться избеганием чужих. Последнее представляет собой наиболее мирный вариант территориального поведения, преобладающий у многих животных, например, у сурков. Соответственно, даже если ксенофобию не удается нацело преодолеть, следует иметь в виду, что она допускает два существенно различных варианта (van der Dennen, 1999):
· воинственное, агрессивное, непосредственно чреватое конфликтами отношение к чужим (комплекс избранного народа)
· сравнительно мирное отношение со стремлением к изоляции от остальных этносов (так китайцы эпохи Хань относились к периферическим народам).
Еще раз подчеркнем простую как мир мысль о разумном дистанцировании этнических группы и нации, если они не могут поддерживать стабильные дружеские отношения. В этой связи целесообразно поставить вопрос о буферных зонах взаимного контакта в межэтнических и межгосударственных конфликтах (например, нельзя ли объявить спорные Фолклендские/Мальвинские острова зоной дружбы и взаимопонимания между англичанами и аргентинцами?). Напомним в порядке сопоставления о зонах контакта, имеющихся в пределах взаимоперекрывающихся территорий у многих грызунов.
Поскольку индоктринация касается не только воспитания этнического самосознания и во многих случаях ксенофобии, но и других сторон мировоззрения, например, представления о необходимости иерархической социальной структуры, биополитик С. Петерсон предложил вмешаться в процесс индоктринации и направить «импринтинг» в сторону стимуляции духа социального равенства и активного участия каждого в политической жизни общества. В этом случае есть реальная надежда, что дети станут демократическими личностями.
|
|
|
