Головной мозг и принципы его функциональной организации

 

Передний отдел центральной нервной системы позвоночных, расположенный в полости черепа – головной мозг – является главным регулятором всех жизненных функций организма и материальным субстратом его высшей нервной деятельности. Общий план строения головного мозга всех позвоночных совпадает. И в индивидуальном, и в эволюционном развитии позвоночных мозг первоначально представляет собой переднюю зону нервной трубки, далее дифференцирующейся на

· задний мозг, регулирующий витальные (жизненно важные) процессы — дыхание, кровообращение и др., а также координирующий простейшие формы двигательного поведения, ритмы активности и покоя, восприятие химических стимулов (вагусные доли продолговатого мозга у рыб);

· средний мозг, первоначально содержащий зрительные центры;

· передний мозг, чья эволюционно первичная функция — обоняние.

В процессе эволюции, в связи с переходом от рыб к земноводным прогрессивно развивается мозжечок (впрочем, мозжечок хорошо развит уже у некоторых рыб), усложняется средний мозг. На эволюционном этапе пресмыкающихся в составе переднего мозга появляются два симметричных полушария конечного мозга с небольшой зоной коры (они в основном связаны с обонятельной функцией, но уже у пресмыкающихся в них появляются сенсорные и моторные центры). С переходом к млекопитающим, и в особенности к человеку, анатомические особенности и функции частей мозга существенно изменяются.

Особый биополитический интерес представляет структурно-функциональная организация человеческого мозга. Мозг включает в себя примерно сто миллиардов нейронов, каждый из которых образует до десяти тысяч связей с другими нейронами. На примере мозга уместно рассмотреть некоторые общие организационные принципы, приложимые и к биосистемам, и к человеческому социуму (часть этих принципов рассмотрена выше в иной связи). Общая схема организации мозга заставляет нас вспомнить о категориальном аппарате синергетики, ведающей кооперативными эффектами, возникающими при объединении элементов в более сложную и несводимую к этим элементам систему.

 

6.5.1. Сетевые и иерархические структуры в мозгу. В применении к головному мозгу роль синергетики заключается в преимущественном внимании не к отдельным нейронам, а к их ансамблям – сетям (хотя важность работы каждого отдельного нейрона неоспорима – есть данные об одиночных «когнитивных» нейронах, способных распознавать образы, скажем, человеческое лицо, Шульговский, 2003). Наличие нейронных сетей в мозгу означает, что любая функция в той или иной мере распределена между многими клетками, образующими сеть, или часто между несколькими сетями, в совокупности образующими сеть более высокого порядка. Информация оказывается делокализованной – она может одновременно содержаться во многих мозговых структурах. Прочное запечатлевание информации в мозгу – долговременная память – «связана с множественными изменениями свойств синапсов в нейронных сетях коры, которые при этом не имеют стандартной локализации» (Дубынин и др., 2003. С.240). Что касается кратковременной памяти (запоминание информации на минуты или часы), то по современным представлениям она соответствует перемещению импульсов в мозгу по замкнутому контуру из нескольких структур мозга, входящих в состав лимбической системы (круга Папеца), в частности гиппокампа и поясной извилины.

Мозг реализует не только сетевой, но и иерархический стиль работы. Иерархический стиль находит отражение, например, в разработанном русским психологом А. Ухтомском принципе доминанты, соответствующем «преобладающей (доминирующей) системе связанных между собой нервных центров, временно определяющих характер ответной реакции организма на любые внешние или внутренние раздражители»(Биологический энциклопедический словарь, 1989. С.182). Однако здесь иерархический принцип переплетен с сетевым – речь идет о доминировании одной из нервных сетей, обслуживающих преобладающую в данный момент потребность, мотивацию, эмоциональное состояние организма, над всеми остальными сетями. Так приятное состояние, наступающее у человека или у животного при удовлетворении какой-либо его потребности, соответствует активации в мозгу сети, в которой ключевую но все же не монопольную роль играет так называемый «центр наслаждения» (центр положительного подкрепления) – группа нейронов гипоталамуса. Неприятное состояние, соответствующее неудовлетворенным потребностям (голоду, жажде) или страху, раздражению, обусловливает другую доминанту: в мозгу «высвечивается» нервная сеть, где ключевым компонентом выступает центр отрицательного подкрепления, находяшийся в другом участке гипоталамуса. Два центра гипоталамуса, соответствующие двум эмоциональным доминантам (положительной и отрицательной), находятся в отношениях взаимной конкуренции.

Иерархический стиль функционирования воплощен и в том, что каждый из обслуживающих какую-либо функцию модулей мозга включает «низшие» отделы, выполняющие более простые, рутинные задания и «высшие» отделы, обобщающие результаты работы «низших» отделов. Так, в рамках таламуса высшую позицию в иерархии структур этого отдела мозга занимает дорзомедиальное таламическое ядро, интегрирующее информацию от других участков таламуса и в свою очередь «подчиненное» лобной коре мозга. Лобные доли коры рассматриваются как «лидер» мозга, его «командный пункт», взаимодействующий практически со всеми остальными мозговыми структурами (Голдберг, 2003). Тем не менее, мозгу «чужда авторитарность, и нижестоящие не нуждаются в разрешении вышестоящих для осуществления самых разнообразных процессов» (Дубынин и др., 2003. С.189). Так, немало внутримозговых путей передачи информации и принятия решений пролегают в обход лобных долей (и в обход нашего сознания, которое не ведает о многом из того, что происходит в мозгу).

6.5.2. Параллельная и последовательная обработка информации. К синергетическим характеристикам мозга относится также параллельная обработка информации. Так, изображение параллельно анализируется различными нейронными сетями в мозгу, которые сосредоточиваются на его разных характеристиках (цвет, яркость, форма, движение и др.). В пределах коры мозга существуют две параллельно работающих системы обработки зрительной информации, одна из которых опознает внешний облик объектов («что»-система), а другая – их расположение в пространстве («где»-система). Аналогично, обработка тактильной информации (распознавание объектов наощупь), по данным последних лет, зависит от параллельного функционирования двух участков мозга, нейроны в которых отвечают за оценку макрогеометрических (длина, ширина) и микрогеометрических (структура поверхности) ощупываемых объектов, соответственно (Bohlhalter et al., 2002).

В то же время, мозг широко использует и характерный для компьютеров последовательный процессинг информации. Поэтому до сих пор не утратила актуальность концепция функциональных блоков мозга, предложенная выдающимся отечественным ученым П.К. Анохиным. Анохин в рамках кибернетических моделей (кстати, широко применяемых в управленческих разработках в социуме) акцентировал последовательные взаимосвязи между воспринимающими информацию сенсорными блоками (которые дополняются ранее записанной информацией из блока памяти), блоком принятия решения и двигательными системами, реализующими то или иное поведение. В этих категориях рассматриваются, например, важные для биополитики социально-когнитивные процессы, включающие в себя оценку социального поведения (агонистического или лояльного) других и на этой базе принятие решения о собственном поведении в социуме (Bechara, 2002).

 

6.5.3. Модульная и «градиентная» организация мозга. Как уже упоминалось в тексте, в составе мозга вычленяются функциональные модули мозга. Модули понимаются как структурные блоки, которые могут включать в себя части нескольких анатомических отделов. Функциональные модули мозга не совпадают с его анатомическими отделами, данными выше — это разные классификации частей головного мозга. В составе крупных модулей (например, лимбической системы, см. ниже) в ряде случаев можно вычленить более мелкие модули, что соответствует более дробной функциональной классификации. В подобных случаев выход из строя небольшого участка мозга соответствует на клиническом уровне точно очерченному функциональному дефекту у пациента (например, он забывает названия животных, но сохраняет память на другие группы слов, Голдберг, 2003).

Однако так получается далеко не всегда, и модульный принцип сосуществует в мозгу с другим принципом, более соответствующим сетевой организационной модели. Речь идет о градиентном принципе (см. Голдберг, 2003), когда определить границы функциональных зон мозга оказывается невозможным. Функции обслуживаются не локальными участками, а распределенными, делокализованными сетями (такую интерпретацию структуры мозга в литературе обозначают как «коннекционизм», см. Rauscher, Scher, 2003). В этом случае локальное повреждение ухудшает, не не в полной мере подавляет реализацию какой-либо функции, например, речевой. Градиентный принцип означает, что зоны разных функций в мозгу перекрываются, и тогда следует ожидать, что локальное повреждение затрагивает (часто не подавляя полностью) сразу несколько функций, например, ухудшает восприятие зрительной информации и в то же время в той ли иной мере расстраивает работу памяти.

В целом, эволюционно более древние мозговые структуры тяготеют к строгой локализации функций в соответствии с модульным приципом, а более молодые структуры в ряде случаев предпочитают «градиентную», делокализованную организацию. Древняя структура таламус содержит функционально специализированные ядра, в то же время многие функции эволюционно молодого неокортекса делокализованы, распределены по градиенту по коре мозга. Имеет значение и характер выполняемых функций: первичное восприятие сенсорных стимулов (зрительных, слуховых и др.) соответствует строго локализованным в мозгу воспринимающим модулям. В то же время части мозга, отвечающие за обобщение и интеграцию сенсорных данных в целостную картину окружающего (ассоциативные зоны коры мозга) построены по градиентному принципу, без четких границ функциональных модулей.

Э. Голдберг, автор книги «Управляющий мозг» (2003), сравнивает ситуацию в мозгу с современной политической картой мира, где национальные государства и строго локализованные зоны влияния отдельных наций (например, колониальные империи прошлого) уступают место более сложной мозаичной схеме с наличием наднациональных политических структур типа Евпропейского Союза или СНГ, что грозит анархией, если не будут разработаны новые сценарии международного «сетевого» порядка. Мозг выступает как полезная организационная модель для творцов политических систем ХХI века.

Тем не менее, градиентная и модульная модель мозга не отменяют друг друга, а как бы наслаиваются одна на другую. Поэтому мы будем иметь в виду обе модели в последующем тексте главы.

 

6.5.4. Взаимодействие эволюционно-древних (архаичных) структур с структурами более позднего происхождения. Мозг – гетерохронная («разновременная») структура. Сложность поведения человека, включая социальную активность и политическую деятельность, связана с комбинированным влиянием более древних и более эволюционно молодых структур (в следующем разделе крупнейшие из модулей будут охарактеризованы в конкретных терминах). В норме многие из примитивных мозговых структур подконтрольны структурам, соответствующим эволюционно более продвинутому этапу. В особенности это касается эволюционно молодых участков коры, ведающих сознанием. Нам кажется, что наш мозг находится под полным контролем нашего сознания, но исследования последних десятилетий показали, что этот контроль имеет свои ограничения. Наше поведение находится под значительным влиянием также и сравнительно древних мозговых структур, а сознание порой, подобно «журналисту» лишь post factum узнает о принятых решениях и придумывает им складное, но не всегда правильное объяснение.

Структуры достаточно древнего происхождения задают нам «меню» актуальных потребностей (функция гипоталамуса), высвечивают одну или немногие из них в качестве доминирующих (роль миндалины), решают вопрос о том, какую часть воспринятой информации довести до сведения сознательного мозга (ретикулярная формация и другие структуры), задают тот или иной эмоциональный фон – настроение.

В определенных патологических ситуациях поведение почти нацело определяется эволюционно-древними, «бессознательными» частями мозга. По мере подавления работы эволюционно-продвинутых мозговых структур (например, в ходе погружения пациента в состояние комы[74]) наблюдается прогрессивная примитивизация поведения с постепенным оживлением все более древних инстинктивных реакций.

По мере угнетения функций коры полушарий мозга все более примитивными становятся рисунки, они утрачивают детали и становятся похожими на рисунки маленьких детей или представителей некоторых племен индейцев. Пациент как бы возвращается в индивидуальное или историческое прошлое. Если по мере углубления коматозного состояния доктор раздражает стопу пациента, он вначале спрашивает: «Что вы делаете, доктор?». По мере впадения в кому выключается сознание и обслуживающие его структуры, и раздражение стопы вызывает не словесную реакцию, а лишь подошвенный рефлекс. Более глубокое коматозное состояние означает выключение и того модуля, который отвечает за подошвенный рефлекс, и больной реагирует на прикосновение доктора еще более древним хватательным рефлексом (Балонов, 2003).

Если отвлечься от патологических крайностей, то приходится признать, что и в жизни нормальных людей, их социальном поведении отмечается несомненный вклад древних поведенческих механизмов, соответствующих архаичным мозговым структурам. Биополитическое значение этого вклада можно рассмотреть на двух уровнях:

· На индивидуальном уровневклад примитивных мозговых структур представляется немаловажным в случае агрессивного, особеннокриминального поведения. По данным работы отечественного психолога Е.К. Краснушина (1928, цит. по: Самовичев, 2002) «К психологии и психопатологии убийства», многие убийцы характеризуются примитивизацией личности с недоразвитием высших психических функций. Самовичев (2002) подчеркивает свойственный убийцам эмоциональный, а не рациональный стиль реагирования на внешние события, что, как мы увидим ниже, означает активную работу более архаичного лимбического модуля в ущерб более поздно приобретенному в эволюции неокортексу. Краснушин рассматривает, как один из типичных вариантов мотивации убийства, своеобразный механизм «короткого замыкания» в мозгу – автоматическую, почти бессознательную реакцию человека на сильный неприятный раздражитель (срабатывает древний «инстинкт защиты в наступательной форме»). На политической арене люди со сравнительно слаборазвитыми высшими психическими функциями, низкой дифференциро­ванностью личности представляют собой, по многим данным литературы, весьма подходящий контингент для террористов, боевиков, фанатиков-изуверов. Карьера политического лидера далеко не всегда удается самым интеллектуальным и «эволюционно-продвинутым»: многого добиваются напористые индивиды с желанием стать лидерами – что связано с эволюционно-консервативным явлением доминирования, проявляющимся уже на уровне рассматриваемого чуть ниже рептилиального модуля мозга.

· На групповом уровнеречь идет, например, о поведении толп людей, которые в состоянии возбуждения далеки от разумного, сознательно планируемого поведения. Поведение возбужденной толпы бывает столь далеко от деятельности “сознательного мозга” (неокортекса), что К. Лоренц (1994) сравнивал его не только с поведением низших млекопитающих, но и даже с поведением “анонимной стаи” рыб, которое управляется только стволом мозга.

 

6.5.5. Принцип компенсации (гиперкомпенсации). Частное следствие из наличия в мозгу параллельного процессинга информации и вклада градиентного принципа организации в его функционирование. Поскольку многие из функций дублируются в разных отделах мозга (так, участки, отвечающие за сон и бодрствование есть и в мозговом стволе, и в гипоталамусе, и в коре мозга), встает вопрос о возможности компенсацииодними мозговыми структурами изначально отсутствующих (врожденный дефект) или утраченных функций других структур. В ряде случаев такая компенсация, однако, неосуществима[75], в некоторых других ситуациях – неполна (субкомпенсация), или неустойчива и чревата срывами (декомпенсация), что приводит, например, к рецидиву болезненного состояния у людей, перенесших черепно-мозговую травму и, казалось бы, уже оправившихся от нее. Тем не менее, имеется и много примеров практически полной компенсации дефектов, которая нередко носит даже чрезмерный, избыточный характер (гиперкомпенсация).

Способность к (гипер)компенсации проявляется и на уровне высших социально-психических функций, в частности биополитически важной функции приобретения социального статуса. Здесь принцип компенсации проявлется в том, что, имея какой-либо телесный или психический дефект, лишающий человека некоторых возможностей приобретения статуса в обществе, индивид добивается этого статуса альтернативными путями, вопреки дефекту. Индивид с параличом ног делает успешную политическую карьеру, добивается политического лидерства (пример гиперкомпенсации), как это было с Франклином Рузвелтом.

6.5.6. Роль биоритмов в работе мозга. Процессы в биосистемах подчинены многим ритмам различной продолжительности. Ритмический характер носят уже первые шевеления эмбриона в матке. Нейроны уже в примитивных нервных сетях ритмически чередуют периоды активности с периодами покоя, что на более высоких уровнях эволюции (позвоночные животные) соответствуют ритмической смене периодов бодрствования и сна. В мозгу имеются специальные нейронные сети, выступающие в роли водителей ритма бодроствования-сна, расположенные в гипоталамусе над перекрестом зрительных нервов (супрахиазменные ядра). В период сна выделяются ритмы чередования фаз медленноволнового («без сновидений») и быстроволнового («со сновидениями») сна, что требует работы особых водителей ритмов.

Напряженный, гектический стиль жизни современного социума не может не обусловливать негативного воздействия на природные биоритмы, что имеет несомненное биополитическое значение. Стресс, вызванный нарушением физиологических ритмовчеловека, например, ритма сна и бодрствования или различных гормональных ритмов обозначают термином десинхроноз. Такой стресс испытывают рабочие, вынужденные работать в разные смены, и дипломаты (состояние, обозначаемое как jet lag). Прилетев в Нью-Йорк дипломат, например, некоторое время живет еще по времени Парижа (отличающемуся на шесть часов).

Во второй половине ХХ века к основным политическим актерам на международной арене относились, наряду с другими важными странами мира, США, СССР и Китай. Между столицами любых двух из этих стран имеется многочасовая разница во временном поясе. Не исключено, что эти обстоятельства сознательно использовались определенными политическими деятелями во время переговоров для того, чтобы, вызвав по телефону, факсу (или электронной почте) партнера в “неурочное время”, создать у него стресс и сломить его волю к сопротивлению и независимому принятию решений.

 

Крупнейшие модули мозга

 

К числу крупнейших мозговых модулей относят рептилиальный мозг, лимбическую систему, неокортекс (см. MacLean, 1996; Gazzaniga, 1996, см. рис. 38). Эти модули примерно соответствуют этапам эволюции головного мозга по линии пресмыкающиеся (рептилии) ® млекопитающие ® приматы. Каждый из этих модулей способен выполнять многие из основных функции, присущих мозгу, включая восприятие информации от органов чувств, память, приинятие решений, важнейшие формы поведения и др. В целом мозг приматов (и человека), включающий все три указанных модуля в наиболее развитой форме, обозначается как триединый мозг (The Triune Brain). Классификация мозга на три модуля напоминает концепцию Зигмунда Фрейда о трех элементах психики человека – ид (эволюционно древние мотивы поведения), суперэго (стихийные эмоции, чувство вины, страха и др.) и эго (рациональная оценка ситуации, рациональный контроль за поведением).

Модульная классификация мозга реализует эволюционный подход к его функционированию, и это более важно, чем то, что модулей именно три. Можно было бы спорить о числе кардинальных этапов эволюции мозга. Так, ствол мозга возникает раньше в эволюции, чем появляются рептилии. Поэтому, может быть, его следует рассматривать как еще более эволюционно ранний модуль (“рыбный мозг”), чем “рептилиальный мозг”, и тогда модулей будет четыре. Также отметим, что, например, лимбическая система (6.6.2) рассматривается ныне как устаревающий термин, ибо входящие в неё структуры возникали неодновременно в эволюции. Однако, при всех происходящих ныне (и прогнозируемых в будущем) модификациях понятий в нейрофизиологии, наиболее ценным является связанное с концепцией модулей представление о гетерохронии мозга, взаимодействии разновозрастных в эволюционном плане структур в процессе его работы.

 

6.6.1. Рептилиальный модуль (R-комплекс) мозга. В мозгу имеется много структур, которые унаследованы нами от наших отдаленных предков – рептилий (конкретно терапсид). Многие из этих структур, в свою очередь, унаследованы приматами от еще более примитивных существ. Таковы, например, структуры среднего и заднего мозга, объединяемые понятием «мозговой ствол» и существующие уже у рыб. Эти структуры, в частности, продолговатый мозг, ведают жизненно важными физиологическими функциями (незначительное повреждение продолговатого мозга вызывает паралич сердечной деятельности и дыхания). Мозжечок координирует позы и стереотипные движения. В состав ствола мозга входят также участки, важные для поддержания активного состояния мозга в целом (ретикулярные ядра). Ретикулярные ядра представляют своего рода информационный фильтр, который отбирает из поступающей в мозг из внешнего мира и изнутри организма информации ту информацию, которая требует внимания вышележащих отделов мозга (включая отделы, ведающие сознанием). Благодаря ретикулярным ядрам мать не просыпается от сильного шума, но вскакивает по первому слабому крику ребенка. Выделяемый аксонами нейронов ядер шва (в варолиевом мосту, части ствола мозга) нейротрансмиттер серотонин синхронизирует активность нейронов других отделов мозга, что и приводит к засыпанию. Строго говоря, серотониновая система ядер шва отвечает за медленноволновой сон (названный так по характерной электроэнцефалограмме (ЭЭГ)) – это те стадии сна, которые проходят без сновидений[76].

Таким образом, ствол мозга содержит своего рода «рубильники», способные как активировать, так и усыплять мозг, в том числе его отделы, связанные с сознанием. Из клинической практики известно, что нарушения в работе мозгового ствола, если не ведут к смерти в силу подавления жизненных функций, часто ввергают человека в глубокую кому, прекращая тем самым его всякую поведенческую активность, зависимую от вышележащих мозговых модулей (иллюстрация общего закона немецкого философа Николая Гартмана о том, что «низшее сильнее высшего», см. подраздел 2.5.2). Этот факт обусловливает биоэтические и биополитические проблемы, касающиеся статуса индивида в хроническом коматозном (сноподобном) состоянии, но без диагноза «смерти мозга» (в противоположность ситуации, обсужденной в начале подраздела 6.5). Подобных пациентов в английской литературе именуют vegetables — овощами. После пробуждения некоторые из них рассказывали, что их “сознательный мозг” фактически был активен, и только выключенный “стволовой переключатель” разобщил мозг и тело — они не могли установить контакт с другими. Биополитическая проблема касается норм обращения с такими кажущимися “овощами”. В наше время финансовых трудностей администрации госпиталей могут урезать расходы на их жизнеподдержание, уповая на то, что во многих случаях шансов на пробуждение может не быть.

Общие для различных позвоночных животных структуры мозгового ствола, однако, обычно не имеются в виду, когда употребляют термин рептилиальный модуль (или R-комплекс) в узком специфическом значении. К нему относят функционирующие у рептилий, а также птиц и млекопитающих эволюционно-консервативные структуры переднего мозга[77], регулирующие питание, копуляцию, и целый ряд форм примитивного социального поведения. Речь идет в основном о базальных (лежащих близ основания мозга) ганглиях (MacLean, 1996). Так, в центре основания мозга расположено полосатое стриарное тело, включающее ряд ганглиев – хвостатое ядро, чечевицеобразное ядро (состоящее из бледного шара и скорлупы). Некоторые другие ганглии, также представленные в рептилиальном модуле, связаны с обонятельными отделами мозга. Компоненты рептилиального модуля мозга на примитивном уровне обеспечивают важнейшие формы поведения, связанные с питанием, копуляцией, самообороной и социальными взаимодействиям между индивидами.

В биополитическом контексте особенно важно то, что на уровне рептилиального модуля возможны агонистическое поведение (угрожающие демонстрации), ухаживание за противоположным полом, подчинительное поведение. Рептилиальный модуль мозга позволяет ящерицам совершать угрожа­ющие демон­страции по отношению к конкуренту за место или социальный ранг. Ящерица встает и делает несколько шагов, поворачиваясь боком к конкуренту (Eibl-Eibesfeldt, 1998). Выяснено, что рептилиальный модуль участвует в угрожающих демонстрациях у приматов, например, у обезьян саймири, которые в эксперименте пытаются «угрожать» собственному отражению в зеркале. Это поведение прекращается при выведении из строя компонента рептилиального модуля – бледного шара (MacLean, 1996). Рептилиальный модуль (иногда называемый также рептилиальным мозгом) связан с отношениями доминирования–подчинения, с феноменом власти(см. главы четвертую и пятую), а также с территориальным поведением. Конечно, сказанным не отрицается сильное влияние вышележащих слоев мозга человека, которые взаимодействует с «рептилиальном мозгом» при регуляции социального поведения.

«Рептилиальный мозг соответствует в человеческом мозгу структуре размером с кулак... Древний механизм доминирования-подчинения продолжает функционировать у человека, и установление отношений репрессивного доминирования в результате драки или соревнования вознаграждается, как и у других млекопитающих, рефлекторным изменением гормонального фона» (Eibl-Eibesfeldt, 1998. P. 33).

Рептилиальный мозговой модуль участвует – и у самих рептилий, и у более эволюционно продвинутых существ в поддержании режима дня, узнавании особями других представителей своего вида (хотя у млекопитающих эта функция вовлекает также другие мозговые модули, вплоть до коры больших полушарий), во всякого рода стереотипных, повторяющихся действиях вплоть до встречающихся и у человека навязчивых поступков и желаний. П. МакЛин указывает в этой связи на всевозможные церемонии, ритуалы, военные демонстрации, моды в человеческом обществе. Причем, как у ящериц, так и у людей многократное повторение какого-либо стереотипного сигнала повышает эффективность его влияния на других. Д. Моррис в свое время указывал на то, что внимание человека привлекает не столько громкость телефонного звонка, сколько его многократное повторение. Стремление юристов к поиску прецедентов при любых видах судебного разбирательства (что особенно характерно для британской системы судопроизводсва) может иметь свои эволюционные корни в тенденции рептилиального модуля мозга к консерватизму – многократному воспроизведению одних и тех же стереотипов (как мы увидим ниже, более молодые модули мозга вмешиваются в подобные стереотипы, стремясь их изменить или вообще прервать).

 

6.6.2. Лимбический модуль (лимбическая система) получает значительное развитие у млекопитающих. Как и рептилиальный модуль, он реализует основные формы социального поведения – но на качественно ином уровне. Помимо территориального, доминирующего, подчинительного поведения, лимбическая система обеспечивает также существенные возможности лояльного поведения, в частности, характерные для млекопитающих формы заботливого (особенно родительского) и игрового поведения. В эксперименте удаление лимбического модуля у, например, хомяков прекращает их заботливое поведение по отношению к детенышам и лишает хомяков способности к игре (MacLean, 1996).

Лимбический модуль включает в себя комплекс различных мозговых структур, например: миндалину, гиппокамп, перегородку, обонятельные луковицы и бугорок, некоторые участки таламуса и гипоталамуса, поясную извилину[78]. Лимбическая система участвует в эмоциональных реакциях и помогает поддерживать сбалансированное, гармоничное функционирование всего организма (гомеостаз) – предпосылку для адекватного поведения. Так, гипоталамус, один из важнейших компонентов лимбической системы, контролирует (и в то же время восприни­мает) физиологические параметры организма (температуру, кровяное давление, уровень глюкозы в крови и др.). Гипоталамус содержит центры агрессии, причем разным ее видам и формам соответствуют разные зоны гипоталамуса. Гипоталамус содержит также центры сексуального поведения, голода, жажды, наконец, центры удовольствия, и известны опыты, в которых крыса подолгу нажимает рычаг, посылающий электрические импульсы в такой центр. Центры лимбической системы стимулируются посредством нейротрансмиттеров и нейромодуляторов, в частности, эндорфинов — аналогов морфия; перед нами нейрологические основы некоторых наркоманий.

Центры гипоталамуса контроли­ру­ются другими отделами лимбической системы, в особенности, миндалиной. Миндалина выбирает из потребностей организма одну, которая становится доминантой поведения индивида. Она «взвешивает конкурирующие эмоции, порождаемые конкурирующими потребностями, и тем самым определяет выбор поведения» (Данилова, Крылова, 1997. С.290). В агрессивной ситуации, если гипоталамус отвечает за физиологическую и поведенческую картину агрессии, то миндалина выступает как триггер (запускающий механизм) подобного поведения. Удаление миндалины затрудняет переключения доминант у пациентов, которые подолгу «зависают» на каком-либо поведении, уже переставшим быть актуальным. У видов с агонистическим доминированием в биосоциальных системах (см. 4.16 выше) хирургическое удаление миндалины меняет социальный ранг индивидов, как это произошло в эксперименте с макаками-резусами. После удаления миндалины у вожака стаи Дейва, он потерял агрессивность, стал покорным и пугливым и приобрел низший ранг в иерархии доминирования.. Его место занял самец по кличке Зик, который до операции был вторым (Данилова, Крылова, 1997).

У человека лимбическая система тесно взаимодействует с корой больших полуша­рий, особенно с ее лобными долями. Человеческие эмоции — результат взаимодействия лимбической системы и неокортекса. Имеется тесная функциональная связь между лимбической и обонятельной системой мозга, обслуживающей эволюционно-древний канал коммуникации на языке химических соединений. Это обусловливает эмоцио­нальное восприятие многих запахов и запоминание запахов, связанных с эмоционально окрашенными событиями (Bloom, Lazerson, 1988). Например, запах духов возникает в памяти вместе с их носительницей.

Связанный с лимбической системой участок древней коры мозга гиппокампнеобходим вместе с поясной извилиной и другими компонентами данной системы для кратковременной памяти (запоминающей информацию на минуты и часы) и для переноса наиболее важной информации из кратковременной памяти в долговременную (где она может храниться многие годы).

Политика во многом опирается на эволюционно примитивные формы социального поведения, возникшие раньше человеческого языка и культуры. И доисторическая и современная политика сохраняет значительную “лимбическую” компоненту (когда страсти преобладают над рассудком). Например, харизма (см. 5.5 выше) политического лидера отчасти связана с особым комфортом, который испытывают подчиненные вблизи него. Этот комфорт, вероятно, имеет обонятельную компоненту — зависит от вырабатываемых лидером химических стимулов, которые могут не восприниматься сознательно, но поступать в сцепленный с обонятельной системой мозга лимбический модуль и через него влиять на физиологическое и эмоциональное состояние индивида.

 

6.6.3. Неокортекс (новая кора больших полушарий мозга) достигает существенного развития лишь у приматов, в особенности, у человека, у которого она отвечает за владение языком, абстрактное (логическое) и образное мышление. Прослеживается тесная взаимосвязь между прогрессивным развитием неокортекса и усложнением социальной жизни приматов. Показано, что неокортекс больше по размерам у тех видов приматов, у которых более крупные социальные группы (Dunbar, 1992), т.е. «объём неокортекса зависит от количества социальных взаимоотношений, на которые примат должен обращать внимание в сложной социальной среде» (Cummins, 2001. P.87).

Новая кора освобождает поведение приматов от жёсткой зависимости от мотивационного состояния, которое контролирует на уровне лимбической систмы поведение представителей других таксономических групп животных по принципу «есть голод – надо искать пищу». Приматы отчасти преодолевают мотивационную зависимость своего поведения и принимают решения, учитывая предшествующий жизненный опыт, актуальную социальную ситуацию, а не только своё состояние в текущий момент. Поэтому пища добывается раньше, чем разовьётся чувство голода, а сексуальная активность у самок не ограничивается только гормонально заданным периодом эструса и может быть направлена на манипулирование другими ради конкретных целей, например, приобретение ресурсов у самцов «в обмен» на интимный контакт. Даже «гормональное воздействие на мозг во время беременности, необходимое для своевременного запуска материнского поведения у большинства млекопитающих, не требуется для спонтанной родительской заботы у приматов» (Keverne, 2001. P. 35). Однако для развития материнского поведения нужны соответствующая социальная среда и адекватный жизненный опыт. Гориллы и шимпанзе ухаживают за первенцем хуже, чем за последующими детёнышами. Лишение детёнышей человекообразных обезьян общения с матерью и социальных контактов в течение 8 месяцев после рождения препятствует в дальнейшем их адекватному родительскому поведению (см. Keverne, 2001).

Новая кора представляет сложный ландшафт с большим количеством извилин и борозд, увеличивающих общую поверхность неокортекса. Крупные борозды делят неокортекс на доли, каждая из которых имеет особые функции по восприятию информации от органов чувств или управлению движениями мышц тела, в частности:

· лобная доля включает зону, отвечающую за произвольные (сознательно контролируемые) движения ног, рук, языка и др., а также зону, необходимую для обоняния;

· теменная доля отвечает за информацию от поверхности тела (прикосновение, боль);

· височная доля воспринимает слуховую информацию

· затылочная доля содержит центры зрения.

Но за все перечисленные функции отвечает у человека только примерно 5% площади поверхности неокортекса — это так называемая первичная кора. Вся остальная кора является вторичной, или ассоциативной, и она отвечает не непосредственно за восприятие информации, а за ее обобщение. Так, расположенная в затылочной доле ассоциативная кора создает из зр

⇐ Предыдущая27282930313233343536Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: