ПРИЛОЖЕНИЯ. * В записи неточность: в газетном отчете в «Eastern Post» 19 февраля 1871 г. ето место изложено следующим образом: «Сразу же последовали денонсация Люксембург­ского договора и пункты соглашения между Бисмарком и румынским князем, касаю­щиеся Д

ПРИЛОЖЕНИЯ

рой английское правительство признало Наполеона, Гладстон морочил им голову, передернув даты и смешав признание Напо­леона Пальмерстоном после государственного переворота с при­знанием его правительством Дерби после плебисцита. Он сказал рабочим, что сделал максимум возможного, и поставил себе в заслугу сохранение дипломатических отношений с Францией. Он мог бы в этом вопросе пойти так же далеко, как Америка: Утверждая, что Англия может применять за границей только моральную силу, его коллеги Брус, Лоу, Кардуэлл тем самым выступали враждебно против Республики. Единственное место, где Англия может применять физическую силу, — это Ирлан­дия. К тому же немецкой прессе приказали поносить Англию за то, что она продает французам различные припасы. Когда Бернсторф потребовал от Гранрилла объяснений, тот уклонился и заявил, что расследует это дело, а затем выяснилось, что все было правомерно и законно. Он знал это и раньше, но не осме­лился сказать. Затем британское правительство по настоянию Бернсторфа конфисковало французский кабель, что впослед­ствии английский судья объявил незаконным. После капиту­ляции Меца Россия решила, что настало время принять уча­стие в событиях, и денонсировала Парижский трактат. Немед­ленно после этого был денонсирован Люксембургский до" -говор, и Румыния водворилась в Дунайских княжествах *. Все это были выпады против Англии. А что сделал Гладстон? Он отправил специального посла к Бисмарку, чтобы прокон­сультироваться. Бисмарк посоветовал созвать конференцию в Лондоне, но даже Гладстон почувствовал, что без Франции этого не стоит делать, потому что без Франции страны, денон­сировавшие договор, будут в большинстве. Но Францию нельзя было допустить, не прианав Республику, и поэтому Бисмарк должен был помешать этому признанию. Когда Оберон Герберт сделал об этом эапрос Гладстону в палате общин, тот снова хитрил, подтасовывал факты и отвергал самые важные из них. Святоши всегда много грешат. Из Синей книги видно, что, когда английское правительство просило паспорт для Фавра, Бисмарк ответил, что Франция недееспособна в международном отношении и, пока это не будет устранено, бесполезно прини­мать какие-либо шаги для допущения ее на конференцию. Непризнание Французской республики было средством изоли­ровать английское правительство.

* В записи неточность: в газетном отчете в «Eastern Post» 19 февраля 1871 г. ето место изложено следующим образом: «Сразу же последовали денонсация Люксембург­ского договора и пункты соглашения между Бисмарком и румынским князем, касаю­щиеся Дунайских княжеств». Рев.

ПРИЛОЖЕНИЯ

21 февраля 1871 г.

Гражданин Маркс затем обращает внимание Совета на неряшливое составление отчета о его речи в «Eastern Post». Если бы его имя в отчете не было переврано, он счел бы своим долгом написать редактору. В отчете говорится, что «с момента провозглашения Республики все во Франции стали восторжен­ными республиканцами, но признания не последовало, и насту­пила реакция». Это сущий вздор. Напротив, он указывал, что Республика была признана Италией, Швейцарией, Испанией, Бельгией и другими странами и что энтузиазм народа был так велик, что. противники Республики вынуждены были прики­нуться ее сторонниками; в частности, он упомянул о том, что судья Верховного суда в Блуа изображал из себя республи­канца. Далее в отчете говорится, что «буржуазия не была заин­тересована в том, чтобы содействовать успеху Республики, она хорошо знала, что рано или поздно Республика вынуждена будет заняться социальным вопросом». Это совершенно отлично от того, что им было сказано, а именно, что Республика должна стать социалистической. Затем в отчете следует: «никто из сто­ронников войны не доказал, что признание Республики яв­ляется первым и самым необходимым условием», тогда как должно быть «не первым условием».

Что касается его замечаний на выступления других орато­ров, то автор отчета не потрудился указать, кто именно гово­рил, так что трудно разобрать, кто что сказал. Приписанное ему замечание о гражданине Коне равносильно оскорблению. Далее в отчете говорится, что «именно отсутствие монарха воодушевило народ», а он ясно сказал: «отсутствие монархии», что далеко не одно и то же. Сам черт не разберет такие отчеты. Далее утверждается, что Англия применяет «больше [more] силы» за границей, — это явная опечатка, должно быть «мо­ральную [moral] силу».

Далее в отчете Бисмарку приписываются слова, будто фран­цузы не признали этого правительства, и говорится, что с его стороны было верхом наглости рассуждать о том, какое прави­тельство признают французы. И вместе с тем ни слова не ска­зано об его, Маркса, заявлении, что все во Франции признали правительство и повинуются ему, а со стороны Бисмарка было верхом наглости утверждать обратное.

В отчете сообщается также, что допущение Франции на кон­ференцию было бы равносильно ее признанию. Это замечание принадлежит наемному писаке, а не ему (Марксу); вывод же совершенно извращен: правительство было недееспособно в меж-