 |
Д-р Иоганн Пленге. «маркс и гегель» 16 глава
|
|
|
|
Беркли.
N B
N B
|
|
|
|
Доктрины интеллигентских анархистов, как Штирнер и
Ницше, опираются на те же предпосылки.
Таким образом, в реквизите нынешнего номинализма и праг-
матизма слова новее вещей...
Когда некоторые модернисты, как Леруа, находят в пра-
гматизме оправдание католицизма, они там не видят, ту-
жалуй, того, что некоторые философы — основатели прагма-
тизма — хотели в нем почерпнуть. Но они черпают в нем вы-
воды, которые могут быть из него сделаны законным образом
и которые, впрочем, из него сделали, или почти сделали, выдаю-
щиеся прагматисты, как У. Джемс и философы чикагской школы.
Кажется, я могу сказать даже больше того. Я думаю, что Леруа
делает единственные выводы, которые законным образом должны
были бы быть сделаны из этого образа мыслей...
Для прагматизма характерно то, что истинно все, что удает-
ся и что так или иначе приспособлено к моменту: наука,
религия, мораль, традиция, обычай, рутина. Все должно прини-
маться всерьез, и всерьез должно приниматься то, что осущест-
вляет цель и позволяет действовать...
|
Чем до сих пор разрушались традиции и догмы? Наукой,
или, если предпочесть орудие изделию, разумом. Наука жи-
вет свободой; разум есть не что иное, в конце концов, как
свобода обсуждения. Притом наука и разум прежде всего рево-
люционны, и построенная на них греко-западная цивилизация
была, есть и будет цивилизацией бунтарей. Бунт доселе был
нашим единственным средством освобождения и единственной
формой, в которой мы могли познать свободу. Я имею в виду
духовный бунт разума, господствующего над собой, а не грубый
бунт, который был лишь оболочкой — часто полезной, порой
необходимой — драгоценного металла, каким является первый.
Таким образом, главной помощью, которую можно
оказать традиции, сохранению древних моральных
ценностей, пользуясь модным термином, является обес-
ценение науки. Вот почему прагматизм, номинализм
должны были иметь логическим следствием, как это
очень хорошо видело большинство тех, которые к нему
примыкали, при разумном понимании дела оправдание
некоторых мотивов действия: религиозных, сентимен-
тальных, инстинктивных, традиционных. В той же плос-
кости, что и мотивы действия, почерпнутые в научном
познании, или, еще логичнее, в более высоком плане,
ибо наука имеет в виду лишь промышленное действие,
|
|
|
| NB |
новая философи я должна была привести к узаконению
иррациональной мор али: порыв сердца или подчинение
авторитету, мистицизм или традиционализм. Традицио-
|
|
|
|
нализм иногда даже заходит так далеко, что некоторые
(У. Джемс, например) не колеблются возвращаться
в морали к абсолютному рационалистских теорий мо-
рали...
§ 4. НАУКА О НРАВАХ
[314]... Для того чтобы была возможна эта концеп-
ция морали, как рационального искусства, очевидным
образом необходимо, чтобы была возможной наука
о нравах. Здесь-то метафизика вновь окрыляется надеж-
дой. В самом деле, социология, лишь участком которой
является эта наука о нравах, едва только народилась.
Она все еще находится, как и психология, но гораздо
менее ее подвинувшись вперед, в периоде, когда нужно
оспаривать у метафизиков метод, предмет науки и ее
право на жизнь. Кажется, впрочем, что вопрос здесь,
как и в других местах, в конце концов будет решен
в пользу научных усилий. Нельзя помешать болтовне
метафизиков, но можно дать свободу словам и действиям.
И вот социология, благодаря трудам Дюркгейма и его
школы, работала и действовала...
ГЛАВА VII
ПРОБЛЕМА ПОЗНАНИЯ И ИСТИНЫ
§ 1. традиционные решения
[325—326] Ученые, чисто ученые, довольно мало
занимаются, правду сказать, этим вопросом об истине.
С них достаточно прийти к утверждениям, которые полу-
чают всеобщее согласие и, следовательно, представляются
необходимыми. Для них всякий опыт, методически про-
веденный и должным образом контролированный, яв-
ляется истинным. Экспериментальная проверка — вот, го-
ворят они, критерий истины. И ученые совершенно правы,
ибо практика всегда оправдывала эту позицию. Пред-
полагать, что она не всегда будет ее оправдывать, зна-
чило бы воображать нелепое, сомневаться ради удоволь-
ствия сомнения...
|
|
|
[328—332] Современные рационалисты энергично за-
щищались от нападений прагматизма, когда он утвер-
ждал, что разум рационалистов в конечном счете имел
результ атом обеспечение нашему духу верной копии
действит ельности. И действительно, прагматизм упрекал
рационализм в том, что он раздваивает познание на
Две синхр онные части: предмет ы, или вещи в себе, и
представления, которые о них составляет себе дух...
N B
N B
|
|
|
§ 2. КРИТИКА прагматистов
... Джемс утверждает, что истинно все, что оказывается прове-
ренным на опыте, а в другие моменты все то, что обеспечивает
какой бы то ни было успех нашей деятельности. И если принять
это последнее предложенпе, то почти с необходимостью напраши-
вается вывод, что истины уже не существует. Ибо то, что удается
сегодня, может не удаться завтра: случай, нередкий в практике,
как это доказывают изменения законов и права, нравственных
правил и религиозных верований, ученых мнений. Нынешняя
истина — завтрашнее заблуждепие; истина по сю сторону Пире-
неев — заблуждение по ту сторону. Тема банальная. И эти вы-
воды, которые основатель прагматизма Пирс решительно отстра-
нил и с которыми боролся, от которых великая прагматическая
философия, в частности Джемс, пыталась уйти при помощи тон-
чайших уверток, — это те выводы, которые в общих чертах
приняты большинством эпигонов. Кроме того, в связи с пробле-
мой истины прагматизм стал синонимом скептицизма, как по
части морали или веры он стал синонимом иррационального
традиционализма.
| sic! |
И все же, как во всякой критике, есть, конечно,
доля правды в критике, которой прагматизм подвер-
гает рационализм. О нем можно сказать то, что часто
приходится говорить о критических теориях: разруши-
тельная часть превосходна, но созидательная часть
оставляет многого желать. Несомненно, что теория духа-
|
|
|
зеркала вещей и истины-копии грубо поверхностна.
|
Эволюция научных истин чрез все ошибки, которыми
ха! усеян путь науки, это доказывает.
С другой стороны, когда мы рассматриваем самих себя как
организм, действующий в среде мироздания, верно, что мы
не можем отделить область практики от области истины, ибо
по всему, что мы говорили раньше, и после всех уроков науки
мы не можем отделить истины от экспериментальной проверки.
Истинны только те концепции, которые имеют успех. Но надо еще
узнать, истинны ли они потому, что имеют успех, или они имеют
успех потому, что истинны. Прагматизм всегда склоняется к тому,
чтобы разрешить альтернативу в первом смысле. Здравый смысл,
по-видимому, может разрешить ее только во втором...
§ 3. КОСВЕННОЕ УКАЗАНИЕ НА РЕШЕНИЕ
ПРОБЛЕМЫ истины
[333—334] Все знания, которые нам дает опыт, связаны между
собой и систематизируются. Но они систематизируются не так,
как в рационализме, силой деятельности, стоящей над ними,
и которая навязала бы им свои формы. Эта концепция, желая
|
обеспечить прочность науки, приводит, наоборот, к скептицизму,
ибо она делает из познания дело духа, а этот дуализм с неизбеж-
ностью ставит вопрос о том, не искажает ли данного это творе-
ние духа, познание. Здесь, напротив, наши знания системати-
зируются совершенно таким же образом, как они нам даются,
и отношения данного имеют такую же ценность, как и само дан-
ное. В действительности непосредственное данное и содержа-
щиеся в нем отношения составляют единое и не могут быть
разделены. Все акты познания имеют одну и ту же природу и
одинаковую ценность...
§ 4. ПРОБЛЕМА ЗАБЛУЖДЕНИЯ
|
| realisme absolu * |
| = истори- ческий ма- териализм |
|
|
[336—347] В [абсолютном реализме], в ко-
тором мы движемся до сих пор, нет, кажется,
места заблуждению. Но вспомним, что мы ото-
ждествляли опыт и знание лишь в отправной
точке. Настало время показать, что означает
это ограничение.
|
|
|
|
Факт, установленный опытом, — что познания различ-
ных индивидуумов не являются в точности одинаковыми.
Этому можно дать двоякое объяснение: либо существует
столько различных действительностей, сколько есть инди-
видуумов (что нелепо: мы впали бы в субъективизм), —
либо же, и к этой альтернативе мы вынуждены, следова-
тельно, примкнуть, поскольку данное единственно и одно
и то же для всех, то различия между познаниями, которые
|
|
индивиды о нем приобретают, проистекают от условий,
в которых они находились и находятся, иначе говоря, от
некоторых индивидуальных отношений, которые сущест-
вуют между ними и данным и которые научный анализ
может выявить. Это вывод, к которому нас привели другие
соображения при обсуждении проблемы сознания. Мы
видели, что данное содер жало отношения, независимые от
познающего индивида — объективные отношения, — и от-
ношения, по которым данное зависит от познающего орга-
низма, — отношения субъективные.
|
|
Допустив это, мы видим, что в опыте, и уже не в от-
правной точке, но по мере того, как мы его анализируем,
происходит раздвоение ме жду фактором познания и объ-
ектом познания. Это отношение, согласно сказанному
* — абсолютный реализм. Ред.
нами, имеет ту же ценность, что и само данное. Оно на-
вязывается нам с таким же правом, что и данное; откуда
вытекает, что различие между духом и предметом не
должно ставиться, как нечто первоначальное, но как
продукт анализа, как два очень общих отношения, кото-
рые анализ открывает в данном (У. Джемс); и это разли-
чие черпает свою ценность в ценности, приданной
с самого начала опыту, взятому в целом, опыту единому
и неделимому...
| теория познания Рея = стыдливый материа- лизм |
|
|
Истина — это объективное. Объективное —
это совокупность отношений, не зависящих от
наблюдателя. Практически это то, что при-
знается всеми, что составляет предмет всеоб-
щего опыта, всеобщего согласия, понимая
эти слова в научном смысле. Производя ана-
лиз условий этого всеобщего согласия, ища за
этим фактором право, отыскиваемое им, при-
чину, обосновывающую его, мы приходим к
такому выводу: научная работа имеет целью
«рассубъективировать», обезличить опыт, рас-
тягивая и продолжая его методически. Сле-
довательно, научный опыт продолжает гру-
бый опыт. И между научным фактом и грубым
фактом нет различий в характере.
Иногда говорили, что научная истина есть
лишь абстракция. Конечно, она лишь абст-
ракция, если рассматривать грубый, т. е.
субъективный и индивидуальный опыт, ибо
она исключает из этого опыта все, что зави-
сит единственно от индивидуума, который по-
знает посредством опыта. Но эта абстракция,
напротив, имеет целью вновь обрести данное
таким, как оно есть, независимо от изме-
няющих его индивидуумов и обстоятельств,
открыть объективное, конкретное по преиму-
|
|
|
ществу, р еальное.
Интересно было бы постараться проверить эту общую теорию
путем анализа некоторых знаменитых заблуждений. Например,
система Птолемея показывает нам опыт, загроможденный инди-
видуальными представлениями, зависящими от земных усло-
вий астрономического наблюдения: это звездная система, как
она видна с земли. Система Коперника — Галилея гораздо более
объективна, та к как она упраздняет условия, зависящие о т
то го факта, что наблюдатель помещается на земле. В более общем
смысле Пенлеве сделал замечание, что причинность в механике,
в науке эпохи Возрождения и в науке нашего времени, обнимала
условия появления феномена, независимые от пространства и
времени. Но дело в том, что условия положения в простран-
стве и во времени охватывают, особенно в механике, почти
всю совокупность субъективных условий, которые уже недоста-
точно грубы, чтобы их исключать упрощенными соображениями.
| истина и заблуждение (приближение к диалекти- ческому материализму) |
Важный вывод: заблуждение не есть абсо-
лютная антитеза истины. Как это утверждали
|
очень многие философы, оно не носит положи-
тельного характера, оно скорее негативно и
частично, оно есть в некотором смысле мень-
шая истина. Обнажая его, благодаря опыту,
от подразумеваемого им субъективного, мы
постепенно приходим к истине. Истина же,
в полном смысле слова, раз уже достигнута,
представляет собой абсолютное и предел, ибо
она есть объективное, необходимое и всеоб-
щее. Но только этот предел далек от нас
почти во всех случаях. Он представляется нам
почти математическим пределом, к которому
|
мы все больше приближаемся, не имея воз-
можности никогда дойти до него. Притом же
история науки показывает нам истину в ста-
новлении развития; истина не сложилась,
| она |
но она складывается.
| [Быть | может]| |
никогда не сложится, но она будет склады-
ваться все больше и больше.
| языкоблудие с „опытом" |
|
| „опыт" |
Напоследок может быть поставлен еще один
вопрос — не одержимы ли мы еще, вместо
того чтобы довольствоваться тем, что есть,
все той же старинной метафизической иллю-
зией, заключающейся в стремлении дознаться,
почему существуют вещи. Почему опыт имеет
субъективные условия? Почему познание его
не является для всех непосредственно единым
и тождественным? Мы имеем как будто право
отказаться от ответа; но тут благодаря психо-
логии можно было бы, кажется, дать положи-
тельное указание. Если бы полный опыт имел
в какой-нибудь мере знание о себе самом,
как бог пантеистов, это знание действительно
было бы непосредственно единым и тожде-
ственным. Но в опыте, как он нам пред-
стает, знание опыта дается отрывочно, и
только для этих отрывков опыта мы являемся
собой.
|
Биология и психология учат нас, что
мы сложились или, вернее, складывались
в то, что есть, путем приспособления, непре-
рывного равновесия со средой. Из чего можно
| 1'experience = le milieu? * |
|
|
в общем заключить, что наше познание 
должно, прежде всего, откликаться на потреб-
ности органической жизни. Кроме того, вна-
чале оно бывает ограниченным, смутным,
весьма субъективным, как в инстинктивной
жизни. Но раз сознание появилось в игре
всемирных энергий, оно сохраняется и усили-
вается по причине своей практической полез-
ности. Эволюционируют и развиваются все
более и более сложные существа. Сознание
становится более точным, более определенным.
Оно становится умом и рассудком. И вместе
с тем более полным становится приспособление
к опыту, соответствие ему. Наука — лишь
|
высшая форма этого процесса. Она имеет
право надеяться, даже если она его никогда
не достигает, на познание, составляющее
уже только одно целое с данным, абсолютно,
адекватным предмету: объективное, необхо-
димое и всеобщее. Теоретически ее притяза-
ние оправдано, потому что оно лежит в на-
правлении эволюции, происходившей до сих пор. Практически же это притязание, по всей вероятности, никогда не будет удовлет-
ворено, ибо оно отмечает предел эволюции, и для того чтобы его достигнуть, нужно было бы состояние мироздания, совершенно
отличное от нынешнего состояния, и род отождествления между мирозданием и опытом познания... Наиболее искусственная из всех абстракций та, которая исключает из опыта результаты разумного труда и успеха эволюции.
|
| * — опыт = среда? Ред. |
Эта эволюция определенно направлялась практикой и к прак-
тике, ибо она передается и осуществляется благодаря непре-
рывному приспособлению существа к своей среде. Кто стал бы
это отрицать в наши дни? Это ведь одна из самых решающих
побед прагматизма над ископаемым отныне рационализмом. Но
она не означает, что истинное определяется функцией полезности
и успеха. Она, на против, означает, что полезное, успех суть
следствие обладания истиной...
|
Чтобы толково и точно выразить соотно-
шения практики и истины, по-видимому,
следовало бы, таким образом, говорить не:
истинно то, что удается, но удается то, что
истинно, т. е. то, что сообразно с действитель-
ностью, поскольку дело касается попытки
к действию. Прямое действие является резуль-
татом точного знания реальностей, в среде
которых оно совершается. Мы поступаем
правильно в меру нашего действительного
знания.
стыдливый
материализм
§ 5. теория познания
Все согласятся, я полагаю, что мы утверждаем в качестве
истинного и объективного то, что не зависит от индивидуаль-
ного коэффициента, встречающегося у каждого индивида в акте
познания. Но там, где обнаруживаются расхождения, придется
сказать, в какой момент исчезает индивидуальный коэффи-
циент. Могу ли я, перед лицом какого бы то ни было эксперимен-
тального утверждения, провести деление между тем, что кон-
статировано всеобщим образом, и тем, что констатировано
только мной?
|
|
| путает |
Мы говорили, в общем смысле, что наука как раз
во всех случаях стремилась провести это деление.
В сущности, у науки нет другой цели. Она смогла бы
определить себя этим признаком. Практически же
у нас уже имеется первый способ отличить то, что
истинно и объективно, от того, что субъективно и
иллюзорно. Истинным будет то, что будет получаться
при помощи строго примененных научных методов. На
ученых возложена задача выработать, уточнить и
определить эти методы. Этот первый критерий строже
слишком туманного правила, которое мы давали до
сих пор: всеобщего согласия. Ибо всеобщее согласие
может бы ть всего лишь всеобщим предрассудком...
|
Нужно условиться: истина, которой чело-
век мо жет достигнуть, есть человеческая истина.
Этим словом мы не хотим сказать, что она
| релятивна в скептическом смысле!!! |
|
релятивна в скептическо м смысле слова. Но
мы хотим сказать, что она зависит от строе-
ния человеческого вида и действительна толь-
ко для этого вида...
|
| ха! |
|
Впрочем, нужно раз навсегда покончить с некоторыми
софизмами: истина, действительная для всего рода чело-
веческого, человеческая истина, для человека является
абсолютной истиной, ибо если предположить, как это
делают сторонники внечеловеческого абсолютного, что
она не является отпечатком действительности, она, по
крайней мере для человека, все же есть единственно воз-
можный точный перевод, абсолютный эквивалент ее...
[351—352] Один современный ученый, Пуанкаре, утверждал...
что физика никогда не пмеет дела с тождественными фак-
тами, а просто с фактами, очень похожими одни на другие.
В таком случае, на что нам наука, ибо если она хочет быть
строго точной, то каждый новый факт требует нового закона?
Это возражение носит тот же характер, что и следующее:
каждый факт охватывает бесконечное. Следовательно, нам
нужна была бы полная наука, чтобы о малейшем предмете иметь
малейшее точное знание. Оно разрешается таким же образом
и почти само собой...
| финал = стыд- ливый мате- риализм |
В итоге — данное есть научный объект,
ибо оно поддается анализу, и этот анализ
открывает нам условия его существова-
ния. Наука достоверна потому, что всякий
производимый ею анализ постепенно приво-
дит нас к экспериментальным интуициям,
имеющим ту же ценность, что и данное; так
|
что наука имеет ту же степень достоверности,
что и существование объясняемой ею вселенной
и мое собственное существование, также по-
знаваемое мной экспериментальной интуицией.
ГЛАВА VIII
ОБЩЕЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ: ФИЛОСОФИЯ ОПЫТА
|
[354—357] Мы то и дело, с самого начала эллинской
философской мысли, находим все те же две или три общие
ориентации метафизического духа. Это ориентации,
по которым все учебники обычно еще классифицируют
философские системы под наименованиями материа-
лизма, спиритуализма и идеализма.
В сущности — если рассматривать вещи с очень
общей точки зрения, на которую мы здесь становимся,
|
| NB |
т. е. с точки зрения «особой шкалы ценности», которую
нам дает каждая из этих ориентаций — поскольку спири-
туализм и идеализм часто представляют самые близкие
аналогии, можно сказать, что метафизика всегда ставила
нас перед лицом двух больших ценностных шкал: мате-
риалистической шкалы и идеалистическо-спиритуалисти-
ческой шкалы. Эти две шкалы взаимно-противоположны,
и каждая почти является перевернутым изображением
другой.
| суждение об идеализме и материализме |
В идеалистическо-спиритуалистической
шкале наверху лестницы находится дух; это
|
он придает смысл и ценность всему осталь-
ному, либо вместе с идеализмом представляя
единственную реальность, так как материаль-
ные видимости создаются им или существуют
только для него, либо вместе с спиритуализ-
мом являя, сверх материальной действитель-
ности, которая составляет лишь его опору
или его окружение, высшую действительность,
в которой природа завершается и которою
она объясняется. — В материалистической
| вздор! |
шкале, напротив, все исходит от материи
и все к ней возвращается. Она — вечный и
[неизменный] творец всех зрелищ вселенной,
включая и зрелище жизни, и зрелище созна-
ния. Жизнь лишь особый — среди бесконеч-
ного множества других — вид комбинаций,
которые слепой случай извлекает из первичной
материи. Сознание, мысль суть лишь явления
жизни; мозг выделяет их, как печень выделяет
желчь...
Мысль или, на худой конец, нечто из по-
рядка нематериального и свободного духа
необходимы и как высший принцип объясне-
ния, и как существенное начало бытия и тво-
рения. Поставьте дух, и в природе все станет
|
|
|
