Совещание первосвященников и старейшин об убиении Христовом. Помазание господа женой-грешницей в доме Симона прокаженного и предательство Иуды

(Матф. 26:1-16; Марка 14:1-11; Луки 22:1-6)

Закончив все вышеприведенные речи ученикам Своим, Господь предрек скорое наступление часа Своих крестных страданий в словах, приводимых только одним Еванг. Матфеем: «весте, яко по двою дню Пасха будет, и Сын Человеческий предан будет на пропятие». Праздник Пасхи начинался 14 Нисана вечером и в тот год приходился на пятницу (см. Иоан. 19:14): отсюда можно заключить, что слова эти были произнесены во вторник вечером или в среду.

ПАСХА была самым главным и торжественным праздником у евреев. Праздновалась она в память чудесного избавления от еврейского «пейсах», что значит: «прохождение», «пощада» в память того момента, когда Ангел, погублявший египетских первенцев, видя кровь закланного агнца на дверных косяках и перекладинах еврейских домов, проходил мимо и таким образом щадил первенцев еврейских (Исх. гл. 12). В соединении с праздником опресноков, который начинался на второй день Пасхи, Пасха праздновалась 8 дней — с вечера 14-го по 21-е число месяца Нисана, соответствующего концу нашего марта месяца и началу апреля. В 10-й день Нисана отцы семейств должны были избрать по агнцу однолетнему, без порока, который и закалался в 14-й день, во дворе святилища, по надлежащем приготовлении, а затем испекался. В память первоначального окропления кровью его косяков и порогов, впоследствии при праздновании Пасхи кровью закланного агнца кропили жертвенник, почему агнец и закалался при скинии, а потом при храме. Приготовленного агнца ели всего сполна, не оставляя ни костей, ни жил и т. п. с пресным хлебом и горькими травами. Это вкушение начиналось тотчас по захождении солнца вечером 14 Нисана. Прежде всего приступали к чаше, наполненной вином, разбавленным водой: воздав хвалу Богу, глава семейства пил из нее, а за ним по очереди все присутствующие: это называлось «первая чаша». После сего умывали руки, благодаря Бога. Затем начинали понемногу вкушать агнца пасхального, с пресным хлебом, горькими травами и родом густого соуса из фиников, смокв, винограда и уксуса, произнося славословие, после чего блюда уносились и снова поставлялась чаша с вином и водой. Блюда уносились, чтобы возбудить любопытство детей и на расспросы их рассказать историю праздника (Исх. 12:26-27). Глава семейства рассказывал историю еврейского рабства в Египте, избавление от него и установления в память этого праздника Пасхи. Когда снова вносились блюда, он произносил: «это — Пасха, которую мы вкушаем в память того, что Господь пощадил домы наши в Египте»; возвышая пресные хлебы и горькие травы, он объяснял, что первые напоминают поспешность бегства евреев из Египта, а последние — горечь египетского рабства. Засим пели первую часть так называемой аллилуйи, именно псалмы 110-114, произносили краткую молитву и снова пили вино из чаши, что называлось «вторая чаша». Затем опять умывали руки и снова вкушали агнца, травы и хлеб: от агнца ничего не должно было оставаться до следующего дня. Опять умывали руки и пили третью чашу, называвшуюся «чашей благословения», так как испивая ее, глава семейства в особенной молитве благословлял Бога за Его особенную благодать. В заключение испивали четвертую чашу, называемую «галлел», так как вслед за ней воспевали вторую часть аллилуйи, т.е. псалмы 115-118. Эта пасхальная вечеря, по общему убеждению литургистов, легла в основу чина нашей христианской Евхаристии — таинства Причащения.

Слова: «Предан будет на пропятие» указывают на Божественную прозорливость Господа. Он знал день Своей смерти, хотя сами враги Его говорили: «но не в праздник, да не молва будет в людех».

Все три синоптика передают потом о совещании, какое было у первосвященников и старейшин иудейских о погублении Иисуса. Боясь возмущения народа, который мог вступиться за Господа, они решили взять Его хитростью, тихонько от народа и по миновании праздника. Найдя предателя, они, одержимые неистовой злобой, не стали ждать окончания праздника. Св. Матфей говорит, что это совещание было в доме первосвященника, глаголемаго Каиафы, именно во дворе. Дворы на Востоке, находившиеся внутри здания, нередко служили местами собраний. Собственное имя Каиафы было Иосиф, а Каиафа было прозвище или фамилия. Он был зятем прежнего, смененного римским проконсулом первосвященника Анны, или Анана.

Далее первые два Евангелиста св. Матфей и св. Марк повествуют о помазании Господа миром некоей женой в дому Симона прокаженного. Это помазание церковное предание отличает от того помазания, которое было совершено Марией, сестрой воскрешенного Лазаря, за шесть дней до Пасхи и еще до входа Господа в Иерусалим. Этот Симон прокаженный называется так потому, что, по-видимому, был исцелен Господом от проказы. По церковному же преданию, запечатленному очень умилительно в богослужебном последовании Великой Среды, жена, приступившая ко Господу с тем, чтобы помазать его драгоценным миром, была кающейся грешницей. Она принесла миро в алавастровом сосуде. Миро представляло собой благовонную жидкость из масл и пахучих веществ, обыкновенно — из лучшего оливкового масла в соединении с благовонными смолистыми веществами вроде нарда или смирны и разных цветов. Алавастр это род мрамора, замечательного своей легкостью, прозрачностью и красотой. Из него приготовлялись разные вазы, урны, курильницы и сосуды для хранения ароматических веществ. Помазание миром на Востоке употреблялось не только в смысле высшего значения, как при помазании царей и первосвященников, а и в обыденной жизни людьми богатыми и знатными, ради удовольствия. Помазывали обыкновенно волосы на голове, лоб, лицо, бороду, одежду (Пс. 22:5; 132:2; Еккл. 9:8 и др.), а в знак выражения особого почтения кому-либо — ноги.

«Ученицы Его негодоваша, глаголюще: чесо ради гибель сия бысть?» — не зная мыслей и чувств глубочайшего благоговения жены-грешницы, ученики осудили ее поступок, зная, что Учитель их не терпел роскоши и выше всего ставил дела милосердия и благотворения. Но они в этом случае ошиблись. Господь оправдал ее поступок, как происходивший от теплой веры и сердечного сокрушения. «Нищих всегда имеете с собой», и, след., всегда можете творить им добро: «Мене же не всегда имате» — это прикровенное указание на близость Своей смерти. Кроме того, этому действию Господь дает и еще особое символическое значение: «возлиявши бо сия миро сие на тело Мое, на погребение Мя сотвори» — ибо в древности был обычай умащать тела мертвых благовониями. В награду за ее поступок Господь предрек ей всегдашнюю память об ее поступке между христианами, что мы и видим, ибо повествование об этом не только записано в Евангелии, но включено и в наше богослужение: в последовании Великой Среды Церковь прославляет поступок этой жены, проводя как бы параллель по контрасту между ним и предательством Иуды, совершенным в тот же день, сразу после этого.

«Тогда шед един от обоюнадесяте, глаголемый Иуда Искариотский, ко архиереом, рече: что ми хощете дати, и аз вам предам Его?» — «Тогда»: этим словом выражается не столько последовательность событий, сколько их внутренняя логическая связь. Иуда ожидал от Господа Иисуса Христа земных благ, мирского богатства и владычества: его корыстолюбие теряло терпение, видя полную нестяжательность Учителя: он начал сам вознаграждать себя из ковчежца, тайно присваивая себе вметаемые в него пожертвования, по свидетельству Евангелиста Иоанна (Иоан. 12:6). Случай в доме Симона прокаженного окончательно дал ему понять, что он напрасно ждет обогащения от Учителя добровольной нищеты и самоуничижения. Досада на Господа, обманувшего, как ему казалось, его надежды, и желание использовать хоть какой-нибудь случай к наживе, сделали его предателем. Уже зная о решении синедриона схватить Господа, он сам пошел к первосвященникам, чтобы предложить им за деньги свои услуги — предать им Господа без народа, в уединенном месте. «Что ми хощете дати?...» — эти слова указывают на его досаду и злобу против своего Учителя, которого он решил во всяком случае предать, не споря о цене. Поэтому ему и назначают в общем совсем ничтожную сумму — цену беглого раба — «тридесять сребреник», т.е. тридцать серебрянных, так называемых «священных сиклей», в каждом из которых было всего по 80 копеек приблизительно, а всего, следовательно, около 24 рублей серебром. Такую цену положили, по-видимому, чтобы показать все свое презрение к Господу Иисусу Христу, и в расчете на скупость и сребролюбие предателя, который не станет торговаться. И Иуда действительно оказался сговорчивым, не требовал большего, и «оттоле искаше удобна времене, да Его предаст», Удобного случая, т.е. такого, когда можно будет схватить Иисуса наедине, без обычно окружавшего Его народа. Назначением такой цены исполнилось пророчество Захарии в 11:12-13 о 30 сребренниках, коими неблагодарный народ оценил отеческое попечение о нем Иеговы.

ВЕЛИКИЙ ЧЕТВЕРТОК

ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ

(Матф. 26, 17-29; Марка 14:12-25; Луки 22:7-30 и Иоан. 13:1-30)

Все четыре Евангелиста повествуют о последней Тайной Вечери Господа с Своими учениками накануне Его крестных страданий, но не все передают обстоятельства этой вечери с одинаковой полнотой. Кроме того в выражениях, употребленных первыми тремя Евангелистами о дне, в который происходила Тайная Вечеря, находится, по-видимому, некое как бы противоречие с выражениями, употребленными четвертым Евангелистом св. Иоанном. Совершенно несомненно лишь то, что Тайная Вечеря происходила в пятый день недели, т.е., по нашему, в четверг, так же, как ясно, что Господь был осужден и распят в шестой день недели — в пятницу, пробыл во гробе седьмой день недели — субботу и воскрес из мертвых в первый день недели. Но вызывает недоумение и разногласие во мнениях то, в каком отношении находился день Тайной Вечери к праздновавшемуся тогда иудейскому празднику Пасхи, т.е.: происходила ли Тайная Вечеря 14 Нисана, в вечер которого начинается иудейская Пасха, или 13 Нисана, т.е. в день, предшествующий тому вечеру, когда начиналось празднование Пасхи? Эти недоумения порождаются следующими указаниями Евангелистов относительно дня Тайной Вечери: Матфей 26:17: В первый день опресночный... Марк 14: 12: В первый день опреснок, егда Пасху жряху... Луки 22:7: Прииде же день опреснок, в оньже подобаше жрети Пасху... Иоанн 13:1: Прежде праздника Пасхи... Пасха начиналась вечером 14 Нисана, и, следовательно, если придерживаться строго-библейского словоупотребления, «первым днем опресноков» можно назвать только следующий за этим день, т.е. 15 Нисана. Очевидно первые три Евангелиста придерживались не строго-библейского словоупотребления, а обычного, разговорного. По этому словоупотреблению можно было назвать «первым днем опресноков» не 15-ое Нисана, которое бывает на другой день по вкушении Пасхи, даже не 14-е, когда вкушается Пасха, а 13-е, день перед Пасхой, как это ясно указано у св. Евангелиста Иоанна, утверждающего, что Тайная Вечеря была «прежде праздника Пасхи». Кроме того, у св. Иоанна есть и другие свидетельства о том, что иудейская Пасха начиналась только вечером в пятницу, когда Господь был распят: Иоан 18:28, — ведшие Иисуса к Пилату не вошли в претор, «да не осквернятся, но да ядят Пасху», и Иоан. 19:31 — Иудеи спешили перебить голени у распятых, чтобы не оставлять на кресте тела их в субботу, «бе бо велик день тоя субботы», т.е. суббота совпадала с первым днем праздника Пасхи, и следовательно, вкушали Пасху накануне в пятницу вечером, после того, как Христос был распят. Является вопрос, почему же Христос совершил иудейскую Пасху, которая несомненно была совершена Им на Тайной вечери (хотя Апостолы и не описывают совершения ее в подробностях, ибо главное внимание их устремлено было на установление Пасхи новозаветной — причащение Тела и Крови Христовой) одним днем раньше, чем следовало. Основательно предполагают, что так как вечер 14 Нисана был в этом году началом субботнего покоя (наступала суббота), то пасхальный агнец закалаем был вечером 13-го, с чем совпадают указания св. Марка: «егда Пасху жряху» и св. Луки: «в оньже подобаше жрети Пасху». Кроме того известно, что Иудеи, а особенно Галилеяне, после плена Вавилонского стали ревновать о праздновании даже дней, предшествовавших наступлению праздника, и в частности — для Галилеян, приходивших в Иерусалим, пасхальный агнец всегда закалался днем раньше — 13 Нисана вместо 14-го. Это было большим облегчением для служащих при храме, которым заклание 256.000 агнцев в течение нескольких часов в один день 14 Нисана было бы слишком обременительным. Наконец, полагают, что Господь совершил Пасху днем раньше, зная, что на другой день Он уже будет предан в руки Иудеев и распят и для того, чтобы его Крестная Жертва, прообразом Которой были пасхальные агнцы, была принесена в тот самый день и час, когда закалались пасхальные агнцы. Во всяком случае, мы знаем, что целью св. Евангелиста Иоанна было восполнить повествования первых трех Евангелистов, а потому мы должны принять, как несомненное его указание — что Тайная Вечеря была совершена Господом до наступления праздника Пасхи, т.е. не 14-го, а 13-го Нисана.

Самое уготовление Тайной Вечери было чудесным. Господь из Вифании послал двух учеников в город, т.е. в Иерусалим, сказать им, что они встретят там человека, несущего кувшин воды. Они должны последовать за ним, и хозяину дома, куда войдет этот человек, сказать: «Учитель глаголет: время Мое близко», Я не могу откладывать празднование Пасхи и сегодня же «у тебя сотворю Пасху со ученики Моими». Ученики, по св. Луке Петр и Иоанн пошли и случилось все так, как сказал им Господь. Хозяин того дома отвел им горницу велию, постлану, готову, и они приготовили там Пасху. Во всем этом, конечно, сказалось всеведение Господа. Вместе с тем слова Господа указывают на поспешность, ввиду приближения времени, когда должны были совершиться с Ним великие и последние события Его земной жизни. Умилительно начинает повествование о вечери св. Иоанн: «ведый Иисус, яко прииде Ему час, да прейдет от мира сего ко Отцу, возлюбил Своя сущая в мире, до конца возлюби их» — здесь сочетаются и Божественность, и человечность Христа: как Бог Он знает о приближении Своего Часа и Сам идет ему навстречу; как человек, Он по-человечески грустит о предстоящей Ему видимой разлуке с учениками, и это производит в Нем особый преизбыток любви к ним. И эту Свою любовь «до конца» Господь обнаружил во всем, что говорилось и творилось на таинственной вечери.

Св. Лука говорит, что Господь начал вечерю словами: «желанием возжелах сию Пасху ясти с вами, прежде даже не пойму мук. Глаголю бо вам, яко отселе не имам ясти от нея, дондеже скончаются (пока она не совершится) во Царствии Божий». Это была последняя пасхальная вечеря, которую Господь мог праздновать с учениками Своими в Своей земной жизни: вместо этой подзаконной Пасхи Он вознамеревался установить теперь истинную Пасху — таинственную вечерю Тела и Крови Своей, т.е. таинство Евхаристии; это — последняя ветхозаветная Пасха для всех Его последователей: впредь они будут причащаться Тела и Крови Его, доколе не вступят с Ним в теснейшее и приискреннейшее общение в будущей блаженной жизни — «в невечернем дни царствия Его», как поется в одном из тропарей пасхального канона. В этой будущей жизни близость общения всех истинных христиан со Христом можно отчасти уподобить той близости, какая была у Господа с Его учениками на Тайной Вечери. Следовательно, смысл вышеприведенных слов Христовых таков: «Эта Пасха, в таком виде, как мы совершаем ее сегодня, не повторится более, пока в будущем веке, в торжествующей Церкви, не совершится в полнейшей и окончательной мере». Непосредственно вслед за тем, по св. Луке, Господь дал ученикам пить чашу с вином, следуя еще ветхозаветному ритуалу, причем сказал: «не имам пити от плода лознаго, дондеже Царствие Божие приидет», по св. Марку, «егда пию е ново во Царствии Божий». Что это за новое вино, этому научает нас Церковь, воспевающая в день Воскресения Христова: «приидите новаго винограда рождения — Божественнаго веселия царствия Христова приобщимся». Итак, новый плод винограда, новое вино, это божественное веселие царства Христова, поскольку вино есть символ веселия, радости.

Надо полагать, что после этих слов Христовых, пасхальные яства были потреблены с обычными молитвословиями и обрядами, о чем Евангелисты считали лишним говорить, поскольку их задача была указать на установление Господом совершения новой, уже христианской Пасхи — таинства Евхаристии. Эта новозаветная вечеря открылась умовением ног.

Умовение ног

(Иоан. 13:2-20)

Был обычай перед вечерею умывать ноги, что делал обыкновенно слуга. Но обычай этот не всегда соблюдался (ср. Лук. 7:44); видно, не был соблюден и в малом обществе Господа, очевидно потому, что Господь Сам имел ввиду показать ученикам пример смирения и самоотверженной любви. Св. Лука сообщает, что на вечери произошел между учениками спор, кто из них больше. Вероятно, этот спор и явился поводом к тому, чтобы показать ученикам наглядный пример смирения и взаимной любви путем умовения ног им. Об этом умовении ног рассказывает и притом весьма обстоятельно, только один Евангелист Иоанн, как обычно восполняющий повествования других Евангелистов. «Ведый Иисус, яко вся даде Ему Отец в руце, и яко от Бога изыде, и к Богу грядет», — смысл этих слов тот: Богом Отцем было предоставлено Богочеловеку потреблять для спасения людей все средства, какие Он найдет полезными — в этом причина, почему Он собирается сейчас совершить дело столь необычное, столь противоположное человеческим понятиям. Он встает, при общем недоумении учеников снимает с себя верхнюю одежду, чтобы она не мешала, конечно, и остается в одной тунике, как раб. Затем берет полотенце, подобно рабу же им препоясуется, наливает воду в умывальницу и начинает, исполняя обязанности слуги, умывать ноги Своим ученикам, отирая их полотенцем, которым был препоясан. Это — был безмолвный, но наглядный завет уходящего Учителя Своим ученикам — завет смирения и взаимного служения, без всякого превозношения одного перед другим. Какое сильное здесь опровержение ложного римско-католического учения о главенстве св. Апостола Петра над прочими Апостолами и основанного на этом ложного догмата о папском примате в Церкви.

«Прииде же к Симону Петру...» — из этого видно, что Симон был не первый, к кому Он подошел, и, по-видимому, он возлежал не близко от Христа (ср. ст. 24). Петр был поражен действиями Господа и нашел их несообразными с Его высоким достоинством, почему во второй раз в жизни дерзнул прекословить Христу (ср. Марф. 16:22): «не умыеши ногу Моею во веки». За это он услышал страшную угрозу, что если будет до конца упорствовать в непослушании и будет свой разум ставить на место ума Христова, то не будет иметь «части» со Христом, т.е., иными словами, будет отлучен от общения со Христом. Испугавшись этой угрозы и горя любовию к своему Божественному Учителю, Петр предлагает умыть «не токмо нозе, но и руце и главу», т.е. выражает как бы готовность повиноваться Своему Господу даже больше, чем другие, которым умываются только ноги. «Как в этой частной черте характеризуется Симон Петр», — говорит Еп. Михаил, — «который решается идти ко Господу по волнам и вопиет — погибаю, который ударяет раба архиереова ножом и потом убегает, который проникает во двор, где судили Господа, там отрекается от Него и уходит с горькими слезами». В своем ответе Петру Господь указывает на высший смысл Своих действий и вместе с тем, как бы утешает Петра после сделанной ему угрозы. «И вы чисти, но не вси» — ясный намек на предателя Иуду. Закончив умовение ног, Господь объяснил Своим ученикам намерение, с каким Он сделал это, научая их, чтобы и они с любовью служили друг другу, никакого труда не считая для себя унизительным и не гордясь друг перед другом.