 |
Иудео-христианские евангелия.
|
|
|
|
В произведениях христианских писателей II-IV вв. встречаются упоминания
евангелий, которыми пользовались различные группы верующих, не порывавших с
иудаизмом и исполнявших его обряды. В научной литературе такие группы
принято называть иудео-христианами. Среди упоминаемых иудео-христианских
евангелий - евангелия эбионитов, назареев, евреев, двенадцати апостолов.
Некоторые авторы пересказывают отдельные эпизоды из них и приводят цитаты;
особенно характерно это для произведений Иеронима и Епифания, живших на
рубеже IV и V вв. и специально интересовавшихся палестино-сирийскими
христианскими учениями {1}. Ссылки на иудео-христианские евангелия есть и у
Оригена, и у Климента Александрийского. По всей вероятности, упоминаемые
евангелия, как и новозаветные, в оригинале имели названия по апостолам, от
имени которых они были написаны, но восстановить эти подлинные названия не
представляется возможным, так же как и то, какой именно иудео-христианской
группе принадлежало цитируемое евангелие (писатели ортодоксального
направления часто называли все группы христиан, соблюдавших иудейскую
обрядность, общим именем - евреи).
Достаточно определенно можно судить - главным образом по свидетельствам
их противников - об учении эбионитов. Название это восходит к слову
"эвйоним" (нищие), одному из самоназваний кумранитов {2}. В настоящее время
связь эбионитов Кумрана с эбионитами-христианами вряд ли может вызывать
сомнения. Последние жили - в Палестине; согласно церковной традиции, они во
время I иудейского восстания против римлян переселились в Трансиорданию.
Французский исследователь истории раннего христианства Ж. Даньелу считает
|
|
|
эбионитов "естественным развитием группы Кумрана" {3}, хотя между обеими
группами существовали и важные отличия, главное из которых - вера
эбионитов-христиан в уже совершившийся приход мессии Иисуса, в то время как
кумраниты ждали прихода своего мессии, по-видимому, основателя их общины -
Учителя праведности.
Эбионитами, вероятно, называли себя все первые ученики Иисуса (название
"христиане", согласно каноническому преданию, возникло в Антиохии в Сирии -
в арамеоязычной среде оно возникнуть не могло). В Послании Павла к Галатам
говорится: "И узнавши о благодати, данной мне, Иаков, Кифа и Иоанн,
почитаемые столпами, подали мне и Варнаве руку общения, чтобы нам идти к
язычникам, а им к обрезанным, только чтобы мы помнили нищих, что и старался
я исполнить в точности" (2.9-10). В этом контексте слово "нищие" скорее
всего обозначает название палестинских христиан, основной христианской
группы, к которым принадлежали Иаков, Кифа и Иоанн и не забывать которых
должны были проповедующие у язычников. В чем именно заключалось требование
"не забывать нищих", видно из Первого послания к Коринфянам, где говорится о
том, что подаяние, собранное коринфскими христианами, будет передано в
Иерусалим (16.3).
Об учении эбионитов в своем сочинении "Против ересей" писал Ириней,
хорошо знавший религиозные учения христиан восточных провинций. Сравнивая
учение эбионитов с другими, которые он также считал еретическими, Ириней
выделил основные отличительные черты этого учения: "Эбиониты, напротив {4},
соглашаются, что мир сотворен Богом, но в отношении Господа они того же
мнения, что Керинф {5} и Карпократ" (т. е. что Иисус был сыном Иосифа и
Марии.1.26). Дальше Ириней указывает, что эбиониты пользуются только
Евангелием от Матфея, отвергают апостола Павла, считая его отступником,
|
|
|
соблюдают обряды Закона и образ жизни иудеев, "так что поклоняются
Иерусалиму, как будто бы он был домом божиим" {6}. В другой книге Ириней
отмечает, что учение эбионитов - старое, древнее учения о непорочном
зачатии: "Безрассудны также эбиониты, которые не принимают в свою душу веру
в соединение Бога и человека, но пребывают в старой закваске рождения
(плотского)" (V. 1). Тертуллиан, ошибочно полагая, что название "эбиониты"
происходит от имени некоего Эвиона (которого он считал основателем этого
учения), также указывал, что Эвион не признает Иисуса сыном божиим (De
proscriptionibus adversus omnes haereses. 33. Далее: Praes. haeres).
В конце II в. были созданы так называемые псевдо-Клементины (они дошли
в редакции IV в.) - произведение, авторство которого христиане приписывали
Клименту Римскому, бывшему, по преданию, руководителем римской христианской
общины в конце I в. В псевдо-Клементинах описывается путешествие апостола
Петра и Климента; действует там и Иаков. Весьма отрицательно показан там
Павел; его образ объединен с образом Симона-мага, противника Петра в
христианских преданиях и легендах (Симон, чародей из Самарии, упомянут в
"Деяниях апостолов". 8.9-24). В речах Петра, приведенных в
псевдо-Клементинах, отражено учение эбионитов. Согласно этому учению, как и
учению кумранитов, в мире идет постоянная борьба между силами добра и зла;
для обеих сект было характерно дуалистическое восприятие мира. Они верили,
что один и тот же пророк истинного (доброго) Бога появлялся в разных образах
- Адам, Моисей и, наконец, последний - Иисус {7}.
В IV-V вв. церковные писатели продолжали говорить об эбионитах.
Согласно Евсевию Кесарийскому, эбиониты считали Иисуса "бедным и
обыкновенным человеком, который только за совершенство нрава признан
праведным и который родился от соединения мужа с Марией" (III. 27). Правда,
Евсевий отмечает, что есть и другие, того же названия, которые признают, что
Иисус родился "от соединения святого духа с Марией, но не допускают
предвечности его бытия и не соглашаются исповедовать его Словом (логосом) и
Премудростью божией" (ср. в каноническом Евангелии от Иоанна: "И Слово стало
плотию и обитало с нами".- 1.14; такого восприятия изначально
|
|
|
существовавшего логоса, воплотившегося в Иисусе, ни одна группа эбионитов,
согласно Евсевию, не разделяла).
По словам Евсевия, эбиониты называли апостола Павла отступником;
пользовались они Евангелием евреев. Характеристика Евсевия восходит к тому,
что писал об эбионитах Ириней, однако не совпадает полностью: кроме
произведений Иринея в распоряжении Евсевия были и другие источники, в
частности
Гегесипп (III в.). Евсевий пишет, что он (Гегесипп) цитирует Евангелие
евреев (НЕ. IV. 22,8).
Совокупность данных - Иринея, Тертуллиана, Евсевия показывает, что
основная масса эбионитов отрицала божественную природу Иисуса. Поэтому
трудно предположить, что они пользовались Евангелием от Матфея в том виде, в
котором оно вошло в Новый завет: в евангелии, почитаемом эбионитами, должно
было отсутствовать описание чудесного рождения Иисуса. Епифаний, цитируя
отрывок из евангелия, которым пользовались эбиониты, говорит, что оно
начинается с описания появления Иоанна Крестителя. Возможно, у Иринея речь
идет об арамейской версии Евангелия от Матфея, о которой писал Иероним и
которую, по его словам, он видел в библиотеке в Кесарии. Однако слишком мало
данных, чтобы с уверенностью отождествить арамейское Евангелие от Матфея с
евангелием эбионитов.
Иероним указывает, что евангелием, почитаемым эбионитами, пользовались
также и назореи. В Комментариях к книге пророка Исайи он говорит, что
евангелием, написанным по-еврейски, пользуются назореи. Епифаний в своем
произведении "Панарион" пишет, что назореи отличаются от христиан тем, что
соблюдают субботу, но из-за веры в Христа они отличаются и от иудеев. Они
пользуются Евангелием от Матфея, написанным по-еврейски (имея в виду
арамейский язык.- Haeres. I. 29.7, 9). Из этих свидетельств не вытекает
существование каких-либо вероучительных отличий между назореями и
эбионитами. Назореи, по словам Епифания, жили в Палестине до Христа и
пользовались священными книгами "оссеев" (искаженное - "ессеев").
|
|
|
Ортодоксальные иудеи называли назореями всех христиан, а их учение -
назорейской ересью (Деян. апост. 24.5); апостола Павла обвиняли в< том, что
он является представителем назорейской ереси. Дохристианские, иудейские
назореи, проповедовавшие аскетизм, отказывались стричь волосы, не
употребляли вина и мясной пищи; движение это на рубеже нашей эры слилось с
ессеями (отсюда - слова Епифания о существовании назореев до Христа). В I в.
н. э. назореями, по-видимому, называли аскетические сектантские иудейские
группы, к которым причисляли и последователей Иоанна Крестителя. Что
касается учеников Иисуса, то, вероятно, "эбиониты" и "назореи" - это
самоназвания одних и тех же групп верующих (ср. множественность самоназваний
у кумранитов: "нищие", "сыны света", "простецы" и т. п.). С развитием
христианства вероучения этих групп разошлись: одни из них признали
божественное происхождение Иисуса, но. продолжали считать себя иудеями,
другие - сохранили свои представления об Иисусе-человеке. Естественно, что у
этих групп, во всяком случае со II в., когда сложилось учение о непорочном
зачатии, признанное не всеми христианами, и содержание евангелий должно было
различаться. В этой связи встает вопрос о Евангелии евреев, которое
упоминает Евсевий. В "Церковной истории" он замечает, что некоторые относят
к числу подлинных писаний Евангелие евреев (III. 25). На это евангелие
ссылаются без осуждения его Ориген и Климент Александрийский. Вряд ли такое
отношение было бы возможным, если бы в нем отрицалась божественная природа
Иисуса.
Итак, мы должны признать, что существовало по крайней мере два
иудео-христианских евангелия; одно, почитавшееся эбионитами, другое,
известное христианским писателям под названием "Евангелие евреев" (какое-то
из них было написано по-арамейски и называлось Евангелием от Матфея).
Некоторые ученые считают, что существовало еще третье иудеохристианское
евангелие - евангелие назореев, что именно оно было написано по-арамейски, а
остальные два - по-гречески. Но специально исследовавший учение
иудео-христиан Ж. Даньелу отождествляет евангелие назореев и Евангелие
евреев, отличая его от евангелия эбионитов (группа, почитавшая первое
евангелие, была, по его мнению, ортодоксальна, в то время как эбиониты были
"гетеродоксы"). Такое же деление проводят и издатели новозаветных апокрифов
в польском переводе {8}. Была высказана точка зрения и о том, что евангелия
эбионитов, назореев, евреев - различные местные варианты одного
раннехристианского евангелия, написанного по-арамейски {9}. Эта точка зрения
|
|
|
кажется вполне вероятной: она объясняет и сходство приводимых цитат из
разных евангелий, и нечеткость атрибуции иудео-христианских евангелий,
которая встречается у церковных авторов. Однако к тому времени, к которому
относятся цитируемые этими писателями отрывки, подобные "местные варианты"
уже сложились, и при группировке фрагментов мы следовали двучленному
делению, объединяя отрывки из евангелия евреев и назореев {10}.
Дошедшие до нас фрагменты иудео-христианских писаний позволяют отнести
их к тому же жанру, что и евангелия синоптические. Там содержались элементы
жизнеописания Иисуса, рассказывалось о сотворенных им исцелениях,
приводились его речения и проповеди. Евангелие эбионитов, как уже было
сказано, начиналось с появления Иоанна Крестителя. Важное место здесь
занимало описание крещения самого Иисуса. В сохранившемся отрывке говорится,
что во время крещения на Иисуса сошел дух святой, и голос возвестил Иисусу:
"Ты Сын возлюбленный..."; затем голос с неба возвестил уже Иоанну: "Это Сын
мой возлюбленный..." В евангелиях от Марка и от Луки сохранено обращение к
Иисусу - "Ты Сын мой..." (Мк. 1.11; Лк. 3.22), но обращения к Иоанну нет. В
Евангелии от Матфея голос с неба произносит только вторую фразу - "Сей есть
Сын мой возлюбленный..." (3.17). Казалось бы, различие между каноническим
текстом Евангелия от Матфея и апокрифической версией невелико, но за ним
стоят разные трактовки образа Иисуса. Согласно Евангелию от Матфея, знамение
было не для Иисуса, а для Иоанна и окружающих его людей: Иисус, Сын божий,
уже по рождению обладал и человеческой и божественной сущностью, он не
нуждался ни в каких знамениях, каким и явилось нисхождение святого духа в
виде голубя {11}. В евангелии эбионитов голос с неба возвещает прежде всего
Иисусу о его предназначении; дух нисходит на него. Именно в этом акте, с
точки зрения эбионитов, произошло как бы второе, духовное рождение Иисуса,
он стал истинным мессией. Это представление могло восходить к ветхозаветным
идеям отношения "отец - сын" между богом и царем, который становился "сыном
божиим" при помазании его на царство {12}. В Новом завете нет слов "в сей
день я породил тебя", которые играют столь существенную вероучительную роль
в апокрифе. Отсутствие это вполне объяснимо: они противоречили учению о
непорочном зачатии.
Похожее описание крещения Иисуса содержится в отрывке Евангелия евреев.
Там не голос с неба, а сам святой дух говорит Иисусу, что он ждал его из
всех пророков, "ибо Ты Мой покой, Мой сын первородный и Ты будешь править
вечно"; согласно теологической концепции этого евангелия, произошло полное
соединение духа с Иисусом, который стал пророком из пророков, "сыном" духа
святого {13}. В арамейском тексте "святой дух" мыслился как мать Иисуса:
по-арамейски "дух" (ruah) - женского рода (ср. фразу, цитируемую Оригеном:
"Мать моя, святой дух") Это выражало представление о новом - от духа -
рождении (у него была мать во плоти и мать в духе, и именно Мать-дух родила
его как Господа). Эта концепция противоречила складывавшемуся
ортодоксальному учению о боге-человеке; "мать-дух", вероятно, уже была
опущена из грекоязычной устной проповеди христиан, так как по-гречески "дух"
- среднего рода.
В Евангелии евреев святой дух не просто объявляет Иисуса своим сыном,
но возвещает ему вечное царствование. Здесь ярко выражены эсхатологические
чаяния первых христиан, их вера в установление царства божия на земле (слова
о вечном царстве в канонических евангелиях отсутствуют). С этими же
эсхатологическими настроениями связан и вариант молитвы "Отче наш",
приведенный в том же евангелии: "Хлеб наш завтрашний (т. е. будущий) дай нам
днесь"; молящиеся надеялись при своей жизни (днесь) увидеть грядущее царство
добра, справедливости и изобилия.
Краткое изложение учения эбионитов и близких им проповедников у Иринея
соответствует сохранившимся отрывкам из иудео-христианских евангелий.
По-видимому, в этом учении воплотилась самая ранняя традиция об Иисусе как о
праведном человеке, воспринявшем при крещении божественную силу (дух). Эта
традиция косвенно отражена и в Евангелии от Марка, которое также начинается
с описания крещения Иоанном народа и прихода к нему Иисуса; сразу же после
крещения Иисус в пустыне преодолевает искушение и затем уже начинает
проповедь. В дальнейшем, в других канонических евангелиях (кроме Евангелия
от Марка) происходит переосмысление этой древней традиции, божественное
предназначение Иисуса определялось его рождением, а не крещением. В
Евангелии от Иоанна, где Иисус с самого начала провозглашается Словом
(Логосом), нет описания его крещения, хотя Иоанн Креститель действует.
Особенностью учения эбионитов было резко отрицательное отношение к
жертвоприношениям и проповедь аскетизма (в частности, отказ от мясной пищи).
Не все ранние христианские группы стояли на этих позициях (ср.: в Евангелии
от Марка Иисус говорит, чтобы исцеленный им человек принес за очищение свое
"что повелел Моисей".- 1.44). Осуждение жертвоприношений встречается уже в
Ветхом завете, в частности в Книге пророка Исайи (тех частях, которые были
созданы после взятия Вавилона Киром и освобождения иудеев.- 1.11, 66.3), а
также Псалмах {14}. Характерно, что в новозаветном Послании к Евреям в уста
Иисуса вкладываются слова из Псалма (39.79): "Жертвы и приношения ты не
восхотел, но тело уготовал мне..." {15} Возможно, Христос произносил эти
слова в одном из иудео-христианских евангелий, откуда они и перешли в
Послание к Евреям (в канонических евангелиях Иисус таких слов не произносит)
Аскетизм эбионитов восходил к кумранскому учению и к проповеди Иоанна
Крестителя, ученики которого в отличие от учеников Иисуса постились (в
Евангелии от Матфея последователи Иоанна упрекают Иисуса: "Почему мы и
фарисеи постимся, а твои ученики не постятся?".- 9.14); сам Иоанн, согласно
иудео-христианской традиции, питался только диким медом.
Насколько строгий аскетизм был свойственен всем иудео-христианским
группам, судить трудно, но отрицательное отношение к богатству ясно выражено
в отрывке из Евангелия евреев, где приводится разговор Иисуса с богатым
человеком. Аналогичное место есть и в Евангелии от Матфея; там Иисус
говорит: "Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение свое и раздай
нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за мною"
(19.21). Отрывок из апокрифа проникнут сочувствием к обездоленным, тем, кто
нищенствует и голодает и которым ничего не достается из добра спрашивающего
богача. В Евангелии от Матфея нет слов о голодающих братьях; отказ от
богатства выступает лишь как средство стать совершенным и получить награду
на небесах. При внимательном сопоставлении этих двух вариантов создается
впечатление, что слова "и получишь награду на небесах" у Матфея вставлены в
уже сложившийся текст речения (как он был представлен в апокрифическом
евангелии). Эти слова выпадают из контекста и непосредственно не связаны с
последующими словами "и приходи, и следуй за мной" (после получения награды
на небесах?). Для апокрифа характерно также, что братьями названы "сыны
Авраама" соответственно той иудейской среде, в которой создавалось Евангелие
евреев.
В отдельных эпизодах апокрифических евангелий, сохранившихся в цитатах
или пересказе, больше бытовых деталей, чем в каноне. В этом отношении
показателен рассказ об исцелении человека с сухой рукой. В Евангелии от
Матфея (12.10-13) рассказывается, что Иисус излечил сухорукого; человек не
произнес ни одного слова. Эпизод с сухоруким в новозаветном тексте служит
иллюстрацией к словам Иисуса о том, что и в субботу можно творить добрые
дела. В апокрифе больной наделен индивидуальностью, он - каменщик, болезнь
руки лишила его возможности заниматься своим делом, поэтому он просит Иисуса
о помощи. Согласно средневековой традиции, в евангелии назореев объяснялось,
почему ученик Иисуса, пришедший вместе с Петром, был известен жрецам (Ин.
18.15): он продавал им рыбу. В каноне этой детали также нет. Образы ученика,
продающего рыбу, и каменщика, исцеленного Иисусом, отражали те социальные
слои, среди которых распространялось первоначальное христианство. Но
новозаветный канон был адресован уже всем верующим - и рабам, и свободным, и
варварам, и эллинам, и иудеям. Раб и его господин одинаково нуждались в
спасении, и сухорукий каменщик в новозаветном евангелии становится просто
исцеленным человеком; указания на его профессию, как и на продажу рыбы
учеником, могли показаться составителям (или переписчикам) канонических
евангелий несущественной деталью...
Иначе, чем в каноне, в Евангелии евреев была изложен притча о талантах.
В Евангелии от Матфея рассказывается, как некий господин, отправляясь в
чужую страну, дал трем своим рабам таланты серебра (пять, три и один). Двое
из рабов пустили серебро в дело и вернули его господину с прибылью. Третий
же, боясь господина, закопал серебро в землю. Когда господин вернулся, он
обещал награду двум первым рабам, а у третьего велел отнять талант, отдать
первому рабу, а самого раба выбросить "во тьму внешнюю" (25.14-30). В
Евангелии евреев, согласно данным Евсевия Кесарийского, также действовали
господин и трое его слуг. Один из них умножил богатство, другой спрятал
серебро, а третий растратил все данное ему с блудницами и флейтистками.
Самому суровому наказанию подвергается в этом варианте не тот, кто спрятал
деньги, а тот, кто их растратил в мирских удовольствиях. Такой вариант
притчи кажется внутренне более стройным, чем канонический, где образ второго
раба, также преумножившего серебро, не несет никакой особой смысловой
нагрузки, по существу противопоставляются только первый и третий раб. В
Евангелии евреев каждый раб поступал по-своему и получал соответствующее
воздаяние. Согласно этому варианту, самое страшное - погубить свою душу в
мирских утехах. Здесь отражено характерное для первых христиан требование
отречения от мира. Речь в апокрифе идет о поведении людей, о степени их
"греховности": человек, не преумноживший достояния (данного ему богом),
достоин все же меньшего наказания, чем растративший его. Любопытно
упоминание о флейтистках - оно связывает это евангелие с папирусным
фрагментом неизвестного евангелия.
В Евангелии от Матфея притча о талантах - это призыв к активной
проповеди христианского учения, активного служения богу: все отказывающиеся
от такого служения понесут наказание. Вариант этой притчи у Луки, хотя и с
другими подробностями, имеет тот же смысл.
Среди апостолов, почитавшихся иудео-христианскими группами, насколько
можно судить по псевдо-Климентинам и сохранившимся отрывкам евангелий,
особое место занимали Иаков Праведный и Петр. Новозаветная традиция
связывает деятельность этих апостолов с иерусалимской христианской общиной,
руководителями которой, согласно "Деяниям апостолов" и посланиям Павла, они
были. Об образе Петра в христианских писаниях будет сказано ниже, в связи с
разбором апокрифического евангелия, написанного от его имени. Об Иакове
известно из канонических и апокрифических писаний, о нем подробно пишет
Евсевий Кесарийский, называя его (как и в Евангелии евреев) Иаковом
Праведным. За образом Иакова стоит реальная историческая личность. Иосиф
Флавий в "Иудейских древностях" упоминает о казни в 62 г. Иакова, "брата
Иисуса, называемого {16} Христом" (XX.9.1). Братом Иисуса называет его и
Павел: "Потом, спустя три года, ходил я в Иерусалим видеться с Петром и
пробыл у него дней пятнадцать. Другого же из апостолов не видел никого,
кроме Иакова, брата Господня" (Галат. 1.18-19). Иаков назван среди братьев
Иисуса; перечисленных поименно в евангелиях от Марка (6.3: "Не плотник ли
он, сын Марии, брат Иакова, Иосии, Иуды {17} и Симона?") и от Матфея (13.55)
{18}. В Евангелии евреев Иакову первому явился воскресший Иисус {19},
обратившийся к нему "брат мой".
Евсевий рассказывает об Иакове, используя сведения Гегесиппа. Иаков у
этих авторов - сын Иосифа от первого брака. По словам Евсевия (НЕ. 11.23),
Иаков не ел ничего мясного, не стриг волос, не умащался елеем. Он носил
льняные одежды, почти все время проводил в храме, стоя на коленях и молясь
об отпущении грехов народу. Образ, созданный Евсевием - Гегесиппом,
соответствует учению эбионитов-назореев: строгий аскетизм, отказ от мясной
пищи, мольбы за иудейский народ - все это описание, не имеющее аналогий в
Новом завете, восходит к иудеохристианской традиции или, точнее сказать, к
тем иудейским сектам, которые оказали наибольшее влияние на палестинское
христианство. Рассказывает Евсевий и о мученической кончине Иакова: его
сначала сбросили с крыши, а потом забросали камнями. Интересно отметить, что
казнь Иакова произошла после того, как арестованного в Палестине Павла не
предали наказанию на месте, а отослали для суда в Рим {20}: по словам
Евсевия, иудеи рассердились и сорвали свой гнев на Иакове. Вероятно, в
первоначальной версии предания о гибели Иакова она была спровоцирована
поведением ненавистного эбионитам Павла - отступника от иудейского Закона.
Среди имен апостолов, названных во фрагментах апокрифов, обращает на
себя внимание имя Иоанна, названного первым среди призванных Иисусом
учеников (согласно канону, первыми были призваны Петр и Андрей - или Андрей
и Петр) {21}. С именем Иоанна в Новом завете связано евангелие, три послания
и Апокалипсис - одно из самых ранних новозаветных сочинений, резко
отличающееся от четвертого евангелия. Для автора Апокалипсиса христиане -
"сыны израилевы" (2: 14). Иоанн наряду с Петром и Иаковом считался одним из
руководителей иерусалимской христианской общины. Таким образом, почитание
Иоанна, во всяком случае указание его имени на первом месте среди призванных
апостолов, не противоречит тому, что мы знаем об эбионитах и других
иудео-христианских группах ("евреях").
Язык и стилистические особенности апокрифических евангелий похожи на
язык и стиль евангелий Нового завета, в частности начало фраз с союза "и"
и употребление в начале фраз частицы "же", типа "Он же сказал".
Повторение это создавало своеобразную ритмичность, выделяя новые
предложения, что особенно было заметно при чтении вслух.
Наиболее близким к новозаветным евангелиям было Евангелие евреев,
которое еще во времена Евсевия и Иеронима почиталось "некоторыми" подлинным.
Между этим евангелием и Евангелием от Матфея встречаются дословные
совпадения, например в разговоре Иисуса с богачом, в описании крещения. В
иудео-христианских писаниях были те же самые эпизоды, что и в каноне
(например, эпизод с грешницей, подробности которого, к сожалению,
неизвестны). Следует отметить, что одни и те же речения в разных евангелиях
трактовались различно, как об этом можно судить по словам Епифания о
восприятии эбионитами слов Иисуса о матери и братьях. Это позволяет думать,
что создатели и канонических и апокрифических евангелий пользовались изустно
передаваемыми (или уже записанными) речениями Иисуса, составлявшими
отдельный "блок" в христианской традиции.
Как и в Новом завете, в иудео-христианских апокрифах большую роль,
по-видимому, играли притчи - форма, восходящая к иудейской назидательной
литературе. Как правило, притча сочетала в себе аллегорию и поучение. В
большинстве христианских притч за реальной жизненной ситуацией скрывался
религиозно-духовный смысл, проникновение в который было сакральным актом,
приобщением к истинной духовной реальности, в то время как обыденная
реальность становилась иллюзорной. В притчах рабы людей символизировали
рабов божиих, сокровища мирские - сокровища веры. Сюжеты притч в разных
евангелиях совпадали, но детали варьировались, придавая притче разную
смысловую направленность, как было в случае с притчей о талантах. То же
самое можно увидеть и при сопоставлении притчи о человеке, позвавшем гостей
на пир, из Евангелия от Луки (14.16-24) с аналогичной притчей из
хенобоскионского Евангелия Фомы, которая содержит больше конкретных живых
деталей и кончается грозным предостережением: "Покупатели и торговцы не
войдут в дом моего Отца!", отсутствующим в каноническом тексте. Притчи, как
и речения, передавались из уст в уста и включались в разный
религиозно-этический контекст в зависимости от вероучительной позиции
проповедника, затем - создателя письменного текста евангелий.
Точно определить время и место создания разбираемых апокрифов
достаточно сложно. Сложность эта связана и с незначительным числом дошедших
отрывков, и с тем, что цитируют их писатели, жившие значительно позже того
периода, когда были созданы эти евангелия; они пользовались рукописями, уже,
возможно, переработанными, или пересказывали содержание апокрифов по памяти,
или брали цитаты из вторых рук. Климент Александрийский, например, цитирует
логий, который вошел в гностическое Евангелие Фомы; в одном месте Климент
указывает, что этот логий содержится в Евангелии евреев; в другом, где он
дает развернутый его вариант, он вообще не указывает источника. Ошибся ли
Климент, или в Евангелие Фомы было включено то же самое речение, какое
содержалось в Евангелии евреев, с уверенностью сказать трудно (как и то,
было ли заимствовано речение в Евангелии от Фомы из Евангелия евреев или
взято из независимого источника).
Источниковедческие трудности приводят к тому, что можно говорить лишь о
примерном времени возникновения иудео-христианских писаний: они складывались
одновременно или даже несколько раньше канонических евангелий (в частности,
арамейский текст Евангелия евреев был, по-видимому, оригиналом Евангелия от
Матфея) и оказали влияние на произведения Нового завета. Так, возможно,
отражением дуалистической концепции эбионитов явилось словоупотребление во
Втором послании к Коринфянам, где говорится о неверующих, у которых "бог
века сего" ослепил умы, "чтобы для них не воссиял свет благовествования о
славе Христа", который есть "образ Бога невидимого" (4.4). В данном отрывке
"бог века сего" и есть злая сила, борющаяся с "Богом невидимым", открывающим
свет. В обоих случаях употреблено одно и то же греческое бог;
в других местах канона олицетворение злой силы названо "духом" (1 Кор.
2.12), "архонтом мира сего" (Ин. 12.31).
Евангелие эбионитов было создано в Палестине и продолжало почитаться на
протяжении последующих веков остававшимися там христианами {22}, а также
христианами, бежавшими после подавления I иудейского восстания против римлян
в Сирию и Египет. Возможно, там же (в Палестине или Сирии) в конце I в. было
написано и Евангелие евреев, во всяком случае первоначальный его текст {23}.
Оно было распространено у сирийских христиан из иудеев: его использовал
Татиан при составлении Диатессарона (вероятно, он воспринимал это евангелие
как арамейскую версию Евангелия от Матфея).
Христианские апологеты начали активно выступать против иудео-христиан,
прежде всего против эбионитов, с конца II в., после того, как сложилось
учение о непорочном зачатии и произошел разрыв с иудаизмом. Однако эти
группы продолжали существовать и оказывать влияние на различные течения
внутри христианства. Малоазийские христиане, например, следуя
иудео-христианской традиции, еще в конце II в. продолжали праздновать пасху
по иудейскому лунному календарю 14 нисана (в то время как в Риме пасха
праздновалась в первое воскресение после первого полнолуния после весеннего
равноденствия). Попытки осудить их за этот обычай, предпринятые римским
епископом Виктором, не увенчались успехом. Вплоть до начала V в. писания
эбионитов почитались христианами Сирии. Эбиониты не могли принять
ортодоксального догмата о троице; их учение оказало влияние на проповедь
сирийского епископа Павла из Самосаты, чьи взгляды на человеческую природу
Иисуса существенно отличались от принятых церковью. Последователем Павла был
Арий (конец III - начало IV в.), выступивший против догмата о триединстве
бога. Он утверждал, что Христос не извечен, а сотворен (ср. слова Евсевия об
эбионитах, отрицавших предвечное существование Христа).
Известия об иудео-христианах на Востоке сохранились и в средневековых
текстах. Интересные свидетельства о длительном существовании иудео-христиан
в Сирии обнаружены в средневековом мусульманском трактате, направленном
против христиан {24}. Анализ этой рукописи показал, что автор трактата
пользовался иудео-христианскими источниками, стремясь доказать, что Иисус не
был сыном божиим и даже что был распят не он, а человек, выданный Иудой
вместо него. В трактате содержится много цитат и пересказов отдельных
эпизодов из канона и апокрифов, включая переведенные с сирийского; из него
явствует, что первое евангелие было написано на еврейском языке; затем
"истинное" христианство было заменено греческим. В трактате содержится
осуждение отказа христиан от еврейского (арамейского?) языка, что явно
отражает позицию эбионитов и назореев (вряд ли арабский автор стал защищать
еврейский язык). Возможно, к одному из иудео-христианских евангелий восходит
арабский текст евангелия, переведенный затем на итальянский. Этому евангелию
посвятил специальное исследование английский философ конца XVII - начала
XVIII в. Д. Толанд {25}. Толанд считал, что это Евангелие Варнавы. С. Пинес
не исключает того, что в основе этого текста лежало какое-то евангелие, так
или иначе связанное с эбионитами {26}.
Несколько особняком среди свидетельств об учении эбионитов стоят слова
Епифания о том, что они (эбиониты) отрицают, что он (Христос) - человек. В
том же сочинении Епифаний пишет, что они считают Христа архангелом,
правившим всеми ангелами, а не порождением Отца. Возможно, здесь отражено
какое-то еретическое учение, близкое иудео-христианству, в котором Христос
отделялся от Иисуса, как это делал проповедник Керинф, считавший (согласно
Иринею), что на Иисуса при крещении сошел Христос, а при распятии покинул
его (это учение ха рактеризуется Иринеем сразу перед рассказом об
эбионитах). При оценке этого свидетельства следует также иметь в виду, что
ко времени Епифания существовало множество самых различных неортодоксальных
христианских групп, которые, пользуясь одними и теми же понятиями (истина,
свет, Христос, покой и т. д.), по-разному их переосмысливали, и их
представления не всегда можно четко разграничить друг от друга (тем более
что Епифаний ставил своей целью опровержение ересей, а не их исследование).
Запрещение победившей церковью писаний иудео-христиан не может вызвать
удивления. Не только евангелие эбионитов, неприемлемое для ортодоксов своей
трактовкой образа Иисуса, но и Евангелие евреев с его резкими выпадами
против богатых, ожиданием скорейшего конца света не могло быть принято
епископами, составлявшими окончательные списки священных книг. Но взгляды,
отраженные в запрещенных евангелиях, были когда-то свойственны всем первым
почитателям мессии Иисуса. Именно эти взгляды находились у истоков
христианской мировой религии.
|
|
|
