 |
Второй всероссийский Съезд Советов Р. И с. Д.
|
|
|
|
ВТОРОЙ ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД СОВЕТОВ Р. и С. Д.
Подготовил к печати
К. Г. КОТЕЛЬНИКОВ
С предисловием Я. А. ЯКОВЛЕВА
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
МОСКВА *1928* ЛЕНИНГРАД
НАПЕЧАТАНО
в 1-П Образцовой типографии ГИЗа. Москва, Пятницкая, 71. Главлит № А-97853. Гиз № 22560.
Зак. № 3875. Тираж 3 000 экз.
Предисловие
АВАНГАРД И МАССЫ В ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ.
Вопрос об отношении в октябрьские дни всей массы рабочего класса к его большевистскому авангарду и крестьянства к рабочему классу имеет подлинно всемирно историческое • значение. В октябрьские дни проверялось ленинское учение о соотношении авангарда и масс на боевом опыте величайшей революции.
Ленин не раз и дооктябрьской революции — особенно часто после победы пролетарской революции — разъяснял, что для захвата власти пролетариатом необходимо наличие двух основных условий: во-первых, наличие коммунистической партии, объединяющей рабочий авангард, партии единой, централизованной, с железной дисциплиной, способной противостоять колебаниям даже в собственной среде; во-вторых, наличие глубокой связи авангарда с широкими пролетарскими и непролетарскими трудящимися массами.
Ленин, посвятив всю свою жизнь созданию в лице большевистской партии такого сплоченного пролетарского авангарда, который действительно способен был бы вести массы по пути социалистической революции, в то же время ни на одну минуту не забывал того, что „с одним авангардом победить нельзя"... (Ленин: „Детская болезнь левизны". )
Эти две стороны большевизма неотделимы в ленинском учении одна от другой. Немыслима пролетарская победа без наличия сплоченного, единого, централизованного пролетарского авангарда в лице большевистской партии. Немыслима победа пролетарской партии, не имеющей за собой большинства рабочего класса, не ведущей за собой значительных масс крестьянства.
|
|
|
У Ленина вопрос об отношении авангарда и масс был всегда прежде всего вопросом воспитания масс на их собственном политическом опыте. Помочь массам рабочего класса и массам беднейшего и среднего крестьянства на опыте их собственной жизни и борьбы, осознать, что вне пролетарской диктатуры нет спасения для эксплоатируемых, — так Ленин формулировал задачи авангарда в отношении к массам.
Вот почему основное значение Советов до и после захвата власти Ленин видел в том, что они дают возможность авангарду воспитывать массы, т. е. обучать их на их собственном опыте. На опыте семи месяцев власти Временного Правительства рабочие и значительная часть крестьян изживали стихийное доверие к буржуазии; в повседневной борьбе и особенно на решающих поворотах истории — в апрельские дни, в дни июньского наступления, июльской демонстрации, корниловщины — они убеждались в правильности пролетарского руководства.
По мере того, как миллионы (а не только сотни тысяч) уясняли из повседневного своего опыта, убеждались в том, что Временное Правительство — прямая агентура иностранного капитала и блока капиталистов с помещиками — не даст ни земли, ни хлеба, ни мира, ни рабочего контроля, что единственной партией, способной довести до конца борьбу с Временным Правительством» является партия большевиков, — росла, крепла, становилась нерушимой связь большевистской партии с массами.
Ленин очень часто любил вспоминать слова Маркса о подлинно-народной революции. Во главе такой подлинно-народной революции, ломающей государственную организацию буржуазии, стала большевистская партия, ведущая к Октябрю не только огромное большинство рабочих, но и значительные слои крестьян и солдат, сочетающая в решающем ударе, крестьянскую войну против помещиков с рабочим ударом по твердыням буржуазного строя...
|
|
|
К октябрю за нами, несомненно, было народное большинство. Но это не значило, что за нами было большинство в армейских комитетах, в крестьянских Советах и даже в центральных комитетах всех профессиональных союзов. Вопрос об отношении авангарда, большевистской партии и массы отнюдь не покрывается вопро
сом об отношении большевистской партии к верхушкам крестьянских и солдатских организаций. Действительное отношение крестьянства и солдат к рабочему классу не может быть определено в момент пролетарской революции только тем, кто стоит во главе организации крестьянства. Здесь надо заглянуть поглубже. Здесь надо заглянуть в то, что делают рядовой крестьянин и рядовой солдат в дни пролетарской революции.
Одной из важнейших задач пролетарской стратегии в революции является задача определить отношения миллионов крестьян к рабочему классу, правильно их разглядеть не в зеркале их верхушечной организации, а в реальной жизни, и уметь увлечь крестьян за рабочим классом, несмотря на сопротивление верхушек крестьянских организаций.
Второй Съезд Советов и был одной из генеральных проверок того, насколько большевистскому авангарду удалось за семь месяцев существования Временного Правительства подвести народные массы России на их собственном опыте к пониманию того, что вне пролетарской революции нет для них спасения, что вне пролетарской революции нельзя решить, в частности, вопросов о земле и о мире.
Если мерилом отношения крестьянства к рабочему классу и отсталых, но значительных в своей массе, слоев железнодорожников к коммунистическому авангарду, взять отношение верхушек различных крестьянских, солдатских и железнодорожных организаций к Октябрьской революции, то мы могли бы притти к выводу, что большевики в октябре были изолированы не только от крестьянских масс, но и от значительной части рабочего класса. Если об отношении крестьян, солдат и железнодорожников к захвату власти рабочим классом судить по выступлениям представителей их организаций и центров на II Съезде Советов, то надо будет признать, что большевики были изолированы, что правы были тт. Зиновьев и Каменев в своем „предостережении" 11 октября, предупреждавшем, что восстанием большевики оттолкнут от себя мелкую буржуазию надолго в объятия Милюкова.
|
|
|
От имени Исполнительного Комитета Всероссийского Совета Крестьянских Депутатов его представитель заявил о полной солидарности Исполнительного Совета Крестьянских Депутатов с Зимним. Он явился на Съезд уже после ухода меньшевиков и правых с. -р. ’ов специально для того, чтобы заявить о непризнании II Съезда Советов Исполнительным Комитетом Всероссийского Совета Крестьянских Депутатов. Этот орган формально был действительно центральным комитетом крестьянских Советов, к тому же всего несколько месяцев назад—избранным на Всероссийском Съезде Советов Крестьянских Депутатов.
Отказываясь от анализа соотношения классовых сил в стране, можно было, конечно, на основе этого утверждать, что крестьянская масса в момент Октября стояла значительно ближе к буржуазии, чем к пролетариату, что крестьянская масса поддерживала в Октябре с. -р. 'ов.
От имени фронта выступил Кучин, на вполне „законных" основаниях „представлявший" 2-ю, 3-ю, 4-ю, 6-ю, 7-ю, 8-ю, 9-ю, 11-ю 12-ю, Особую и Кавказскую армии. Армейские комитеты этих армий несомненно были против захвата власти большевистским Съездом Советов. Армейские комитеты были, как и Исполнительный Комитет Всероссийского Совета Крестьянских Депутатов, избраны лишь несколько месяцев назад, на армейских съездах. И это могло дать формальные основания для подтверждения заявлений Зиновьева и Каменева от 11 октября, что за большевиками только значительная часть солдат (не большинство), что даже солдаты, поддерживающие лозунг мира, отхлынут от нас, как только мы возьмем власть в борьбе с верхами мелкой буржуазии, а тем более, когда нам придется вести революционную войну.
В конце Съезда от имени Викжеля выступил его представитель, который заявил: Железнодорожники не признают власти большевиков. Викжель будет „пропускать войска только по распоряжению ЦИК (прежнего созыва) или того полномочного органа, который будет создан городской думой и другими революционными органами. Если же по отношению к железнодорожникам будут приняты репрессивные меры, то союз лишит Петроград продовольствия". Это было открытое объявление войны большевикам могущественнейшим союзом, представлявшим тот слой пролетарских, а частью мелкобуржуазных масс, который не раз уже решал в конечном счете судьбу гражданской войны. (Так было в феврале 1917 года, когда сопротивление железнодорожников не дало возможности царизму ввести войска в Петроград. Так было в корниловские дни, когда сопротивление железнодорожников Корнилову явилось одной из важнейших причин поражения корниловщины. )
|
|
|
И тут, казалось бы, оправдались предсказания Зиновьева и ‘Каменева от 11 октября: Железнодорожники и почтово-телеграфные служащие, хотя и голодают, хотя и раздражены против Временного Правительства, но не поддержат большевистского восстания против правительства в том случае, если восстание будет организовано вопреки меньшевикам и с. -р. 'ам. Если бы действительно выступавшие на втором Съезде Советов представители Исполнительного Комитета Всероссийского Совета Крестьянских Депутатов, армейских комитетов, железнодорожного союза отражали отношение крестьян, солдат и железнодорожников к восстанию, то победоносное восстание рабочего класса было бы немыслимо.
На основании учения Ленина о соотношении авангарда и масс в пролетарских революциях мы знаем, что рабочий класс не может взять власти против основных масс солдат и крестьян, а тем более против значительных масс рабочего класса. Попытка взять власть меньшинством рабочего класса против его большинства, против крестьян была бы путчем, вспышкопускательством, авантюрой. Именно так рассматривали октябрьский переворот меньшевики и с. -р. 'ы. Именно против такой авантюры и предупреждали большевиков т. т. Каменев и Зиновьев 11 октября.
В чем же была их основная ошибка? Самый ход работ 11 Съезда вскрывает коренные источники их ошибок. На обоих заседаниях II Съезда идет непрерывная война между выступающими на трибуне представителями армейских, крестьянских и железнодорожных верхушек и рядовыми делегатами-солдатами, крестьянами, железнодорожниками. Сохранившиеся хроникерские записи Съезда дают очень слабое представление о той ненависти, с которой рядовые делегаты Съезда, представители низовых Советов встречали каждое слово зарвавшихся комитетских генералов. Представители армейских, крестьянских и железнодорожных верхушек выступали на Съезде, как во враждебном вооруженном лагере. Каждое их слово прерывали десятки возгласов ненависти, презрения, негодавания. На Съезде это негодование выражалось в гневных репликах, негодующих возгласах, в речах, основным содержанием которых была ненависть к предателям революции.
|
|
|
Съезд же дает еще лучшую проверку действительного отношения классов — историю продвижения к Петрограду тех батальонов самокатчиков, которые были вызваны Керенским в Петроград еще 19-20 октября и согласно расписания штаба Керенского уже 26 числа должны были в Петрограде подавлять большевистское восстание. Под утро 26 октября тов. Каменев сообщил Съезду Советов: „Третий батальон самокатчиков, который был двинут бывшим главнокомандующим Керенским на Петроград, перешел на сторону революционного народа".
Комиссар Царского Села, через которое лежал путь самокатчиков на Петроград, сообщил Съезду о том, как самокатчики выполнили приказ Керенского: „Узнав о приближении самокатчиков, мы приготовились к отпору, но тревога была напрасной, так как сказалось, что среди товарищей самокатчиков нет врагов Всероссийского Съезда Советов. (Бурные аплодисменты). Когда мы послали к ним своих комиссаров, выяснилось, что они также стоят за власть Советов, за немедленную передачу земли крестьянам, за немедленный мир и за введение рабочего контроля над производством"...
И, наконец, представитель третьего самокатного батальона рассказал Съезду и о том, как Керенский еще задолго до Съезда подготовлял войска для расправы с революционными рабочим и и о том, как Керенскому не могло удасться в те дни найти среди солдат охотников умирать за дело буржуазии.
„До последнего времени, — заявляет представитель самокатчиков, — мы служили на Юго-Западном фронте. На-днях по телеграфному распоряжению нас двинули на север. В телеграмме говорилось, что мы едем защищать Петроград. Но от кого, — нам это было неизвестно; мы походили на людей с завязанными глазами; мы не знали, куда нас отправляют, но смутно догадывались, в чем дело. В пути всех нас мучил вопрос: куда? зачем? На станции Передольской мы устроили летучий митинг совместно с пятым батальоном самокатчиков для выяснения положения. На митинге выяснилось, что среди всех самокатчиков нет ни одного человека, который согласился бы выступить против своих братьев и проливать их кровь. (Громкие аплодисменты).
Мы решили, что не будем подчиняться Временному Правительству. Там, сказали мы, находятся люди, которые не хотят защищать наши интересы, а посылают нас против наших братьев.
Я заявляю вам конкретно, — нет, мы не дадим власть правительству, во главе которого стоят буржуи и помещики!.. "
Через короткое время „Крыленко сообщает [Съезду] об образовании на Северном фронте военно-революционного комитета" который будет препятствовать движению эшелонов на Петроград".
В следующем заседании Съезда тов. Каменев сообщает Съезду Советов о том, что и 10-й батальон самокатчиков „устроил митинг и единогласно присоединился к позиции Съезда Советов"...
Из эшелонов, идущих на Петроград, одна за другой появляются в Петроградский Военно-Революционный Комитет делегации, которые заявляют о своем присоединении к Петроградскому Совету,
То, что Съезд Советов узнал от представителей батальонов самокатчиков, то, о чем рядовые солдаты, рабочие и матросы кричали в лицо предателям Кучиным, было только малой частицей того полного провала режима Керенского, который с необычайной силой, в несколько часов и дней, вскрылся на тысячеверстном фронте десятимиллионной армии.
То, что собою представлял фронт к октябрю и то, что произошло на фронте в Октябре показывает, что рядовые солдаты, выступавшие на Съезде Советов, в большинстве случаев лишь случайно пробравшиеся через заторы армейских комитетов, и батальоны самокатчиков лучше, точнее, правильнее отражали настроения десяти миллионов салдат, чем армейские комитеты. После корниловщины, с необычайной резкостью и силой поставившей солдат против офицеров, процесс распада армии на составные элементы начинает итти с быстротой, до того еще невиданной. Опыт корниловщины ускоряет политическое оформление стихийного солдатского протеста против войны и крестьянской жажды земли. Для Октября характерна уже не столько солдатская тяга к миру, сколько то, что эта солдатская тяга н миру вызывает огромный рост недоверия и ненависти солдатских масс к Временному Правительству при одновременном росте доверия к большевикам и поддержке большевиков.
И самое доверие солдат к большевикам организационно закрепляется бурным ростом большевистской организации в армии и не менее бурным снятием с постов в ротах и полках саботирующих мир комитетчиков.
Об этом свидетельствуют все сводки комиссаров армий за октябрь. Они доносят Временному Правительству о том, что учащаются и становятся массовыми резолюции недоверия Временному Правительству, что приказы Временного Правительства встречаются солдатами с заведомым недоверием и рассматриваются лишь как попытка какого-либо нового обмана солдат и оттяжки мира, что в каждом офицере солдаты подозревают скрытого корниловца, что учащаются случаи расправы солдат с офицерами, заподозренными в участии в корниловском заговоре, что с неудержимой силой растет большевистское влияние...
Убийства офицеров входят в быт солдатской армии. Одно из сообщений комиссара XII армии об убийстве солдатами роты подпоручика и прапорщиков дает объективную картину солдатского быта: „Об убийстве солдатами было составлено два протокола и занесены в журнал ротного комитета". Совершенно так же тысячи сел, громивших в те дни помещиков, записывали в журналы своих комитетов и советов протоколы об уничтожении помещичьих гнезд.
Такая армия теряла свою боеспособность почти целиком. Об этом свидетельствуют те же сводки: вконец дезорганизованному командному составу, живущему в обстановке напряженнейшей ненависти всей крестьянской массы, не удается ни в какой мере выполнить свои функции командования. Дезорганизация аппарата командования достигает к октябрю максимальных размеров по всей линии полуторатысячного фронта... Солдаты не выполняют приказов о перемещении, не выходят на занятия, не выходят на смотры, не выходят на работу, отказываются являться в суд, самовольно уходят с постов, самовольно занимают позиции, отказываются итти в наряды, отказываются высылать квартирьеров, отказываются строить землянки во избежание того, чтобы в этих землянках не пришлось бы сидеть зиму, отказываются выбирать в суд, даже отказываются от противотифозной прививки, так как во всем этом видят только способ затяжки войны или способ восстановления власти офицеров.
Такая армия не могла быть боеспособной опорой Временного Правительства в его борьбе с внутренним врагом.
Единственными частями, сохранившими свою боеспособность (по крайней мере внешне) были кавалерийские и казачьи части. Сведенные в один ударный кулак и изолированные от окружающего рабоче-крестьянского населения они могли бы, конечно, раздавить любой очаг пролетарского восстания. Но правительство было лишено возможности сделать то, что было его единственным шансом на спасение в гражданской войне. В течение всего сентября и октября оно было вынуждено распылять кавалеристов и казаков по сотням и тысячам сел, стремясь затушить пылающий во всей стране пожар крестьянского восстания против помещиков, и тем самым, вместо того, чтобы изолировать кавалеристов и казаков от окружающего населения, ставило их под непосредственное воздействие этого населения.
Чтобы свести казацкие и кавалерийские части в единый мощный кулак, надо было отказаться от всякой мысли задержать в деревне крестьянское восстание, т. е. отказаться от власти в деревне. Временное Правительство с железной необходимостью было вынуждено сделать то, что оно делало: единственную свою возможную опору в гражданскую войну оно распылило по всей стране, отдало ее под прямое воздействие восстающей крестьянской массы.
В октябре теряет свое значение и тот основной привод от буржуазии к массам, который величайшую роль сыграл в предиюньские дни, — низовые солдатские комитеты. Солдатские комитеты в ротах и полках не выдержали июньской проверки. Начиная с июля, непрерывно нарастают противоречия между комитетскими верхушками и солдатами. Эти противоречия накапливаются, нарастают весь июль и август и разрешаются после корниловщины массовым переизбранием низовых комитетских органов. Сентябрь и октябрь — месяцы массового снятия с постов комитетчиков, замешанных в июньском наступлении или уличенных в недостаточной ненависти к командному составу. Их место занимают солдаты большевики (большевики в том смысле, в каком большевиком становился в те дни каждый солдат, ненавидевший командный состав и Временное Правительство, решивший твердо за себя и за своего соседа до зимы вернуться домой, где решается вопрос о земле, веривший, что Ленин, что большевики действительно на деле, а не на словах дадут крестьянину и землю, и мир, голосовавший за большевиков на солдатских митингах, организовывавший большевистские ячейки по пути домой и у себя в селе)...
Это не значило, что вся система солдатских комитетов перестала служить делу меньшевиков и с. -р. ”ов, поддержке буржуазии. Во всех своих верхних звеньях в подавляющем большинстве случаев к октябрю система солдатских организаций еще оставалась меньшевистско-эсеровской. В армейских комитетах, а тем более во фронтовых комитетах, солдатский большевизм не смог еще к октябрю пробить себе дорогу. Так же как и в деревне поднявшееся на ступень восстания крестьянское движение не приобрело еще осознанного политического характера, ограничиваясь в огромном большинстве случаев местными целями, разгромами местных помещиков, так же и в армии, несмотря на рост влияния и на огромные организационные успехи большевиков в армии, свойственная крестьянскому движению ограниченность нашла прежде всего свое выражение в том, что изменение состава, перевыборы армейских комитетов в огромной мере запоздали по сравнению с тем, что происходило в низах армии. Именно в силу свойственной крестьянскому движению ограниченности, неспособности крестьянства организованно выражать то, что в нем растет стихийно, армейские комитеты вошли в самый Октябрь почти нерушимыми в своем составе, отражая вчерашний день революции, вчерашний день крестьянского доверия к буржуазии. Формально, армейские комитеты имели право представлять солдатские интересы: они были законно избраны на свободных солдатских съездах... На деле, противоречия между солдатами и армейскими верхушками зашли так далеко, что армейские комитеты уже никого, кроме себя, не отражали. Больше того — боевое значение комитетской верхушки оказывается подточенным в ее полковом и ротном фундаменте, лишась значительной части ротных ячеек, становящихся к октябрю большевистскими.
Вот что предопределило судьбу самокатчиков, посланных Керенским для усмирения петроградских рабочих. Вот откуда солдатские реплики против Кучина на II Съезде Советов. Вот откуда — и это самое главное — печальная для реакционного правительства участь вызванных Керенским для подавления большевистской революции десятков тысяч солдат.
То, что случилось с вызванными Керенским солдатами, дает и окончательный ответ на те вопросы, которые ставил Ленин маловерам, ослепленным могуществом армейских комитетских верхушек.
Пятая Кавказская дивизия должна была прибыть в Петроград частью 26-го октября, а 25-го уже ее командир сообщил Керенскому: „По сложившимся обстоятельствам отправка Кавказской дивизии в Петроград не может быть выполнена".
13-й и 15-й Донские полки по официальному сообщению Духонина Керенскому: „не могли быть отправлены к Петрограду, так как большевики угрозой воспретили подачу подвижного состава. Полки же эти, по неизвестным мне причинам, не проявили решимости добиться выхода хотя бы до ближайшей станции для погрузки вне района Ревеля".
С разными вариациями то же происходит и со всеми остальными частями, которыми Керенский пытался сокрушить революционный Петроград.
В ночь с 25-го на 2б-е полную невозможность двинуть войска с фронта для защиты правительства признает и штаб Румынского фронта, войска которого, наиболее удаленные от революционных центров страны, в наименьшей мере подверглись непосредственному воздействию со стороны революционных рабочих.
Штаб Юго-Западного фронта на самые решительные настояния Ставки не может ответить на вопрос — найдутся ли части, пригодные для дела усмирения.
Штаб Западного фронта сообщает, что не может поручиться ни за одну часть, что большинство частей безусловно не поддерживает Временного Правительства, что даже наиболее надежные части готовы подавить какой-либо погром или беспорядки, но негодны для поддержки Временного Правительства.
Штабу Северного фронта приходилось думать не о том, чтобы послать части для усмирения рабочих, а о том, как удержать солдат от посылки частей на помощь Петроградским рабочим.
Таково было положение в армии уже 25-26 октября, когда Советы еще только боролись за власть, еще не выступали перед лицом крестьянских масс в качестве правительства, дающего землю и мир.
Товарищи Каменев и Зиновьев считали, что за противником в Петрограде, кроме пяти тысяч юнкеров, прекрасно вооруженных и организованных, ударников и казаков, имеется еще значительная часть гарнизона, очень значительная часть артиллерии и, наконец, войска, могущие быть вызванными с фронта... Тот факт, что „противник с помощью Центрального Исполнительного Комитета почти наверняка попробует привести войска с фронта", товарищи Зиновьев и Каменев выдвигали в качестве одного из основных возражений против возможности победоносного пролетарского восстания...
Мы видим, что это рассуждение было правильно только с формально-схоластической точки знения. Действительно, юнкеров было пять тысяч, но юнкерам действовать приходилось среди сотен тысяч враждебных солдат, — враждебных даже тогда, когда они активно не боролись с юнкерами, — и это определяло действительную боевую цену пяти тысяч юнкеров.
Противник действительно пытался привести войска с фронта, но попытка эта оказалась совершенно безнадежной, ибо революция разложила; армию на составные классовые элементы, подняла солдат-крестьян на гражданскую войну против офицеров, распылила по всей стране сохранившие еще относительную боеспособность кавалерийские и казачьи части, изолировала армейские верхи от армейских низов, лишила армейские верхи какой бы то ни было возможности действительно двинуть вооруженные силы низов против большевистского авангарда.
Товарищи Каменев и Зиновьев 11-го октября считали своим долгом предупредить ЦК: „силы противника больше, чем они кажутся". На деле же оказалось, — и в этом величайшее всемирно-историческое значение октябрьских событий, — при решимости итти до конца со стороны фронта революции сил противника оказалось значительно меньше, чем казалось кому бы то ни было. В этом один из основных уроков нашей пролетарской революции. Несомненно, если бы с нашей стороны были проявлены колебания, если бы заколебались Советы, борющиеся против Временного Правительства, — противнику удалось бы организовать значительно большие силы.
Когда же большевики взяли власть, когда оттяжка восстания благодаря Владимиру Ильичу была сведена до минимума, рабочий класс получил бесспорную возможность увлечь за собой солдат, тем самым обнаружив, что сил противника значительно меньше того, чем они казались.
Хотя солдаты в своем большинстве были крестьянами, хотя отношения к рабочему классу солдат были в значительной степени отношениями крестьян к рабочему классу, хотя рост солдатского доверия к большевикам, к большевистской организации в армии был ростом большевистского влияния и большевистской организации в крестьянстве, все же отношение солдат к рабочему классу отнюдь не покрывало отношений всей крестьянской массы к рабочему классу. Товарищи Каменев и Зиновьев главное препятствие к захвату власти видели именно в отношениях крестьянства к рабочему классу. Они решительно опровергали утверждение Ленина, будто бы за нами большинство народа в России. Признавая, что за нами большинство рабочих и значительная часть солдат, они утверждали: „все остальное под вопросом. Мы все уверены, например, что если дело теперь дойдет до выборов в Учредительное Собрание, то крестьяне будут голосовать в большинстве за эсеров. Что же это — случайность?... “
И опять-таки так же, как и в вопросе об отношениях солдат к делу пролетарской революции, II-й Съезд Советов формально подтвердил опасения тт. Каменева и Зиновьева. Представители центральной организации крестьянства выступили на Съезде с решительным заявлением о том, что место крестьянства — на стороне отрядов, борющихся с большевистским Съездом Советов. К тому же, все центральные органы крестьянства (не только Исполнительный Комитет Всероссийского Совета Крестьянских Депутатов, но и значительное большинство губернских Советов Крестьянских Депутатов) к октябрю еще в большей степени, чем армейские комитеты, находились в руках социалистов-революционеров. Левые социалисты-революционеры, отражая изживание крестьянскими массами их доверия к буржуазии, не смогли к октябрю выбить правых социалистов-революционеров даже из их губернских постов. К октябрю правые с. -р. 'ы имели в своих руках почти неразрушенной всю верхушку здания крестьянских организаций — от губернии до центра.
Товарищи Зиновьев и Каменев были формально правы и в другом — действительно крестьяне в большинстве голосовали даже уже после захвата власти большевиками за социалистов-революционеров. И все же, правы они были только формально, — по сути они глубоко ошибались, не видя того, что составляло содержание, а не форму крестьянского движения тех месяцев. Под формой старых эсеровских организаций, — в значительной мере против них, частью помимо их, частью ломая их, отчасти приспособляя их, — происходило перерастание крестьянского движения в настоящую крестьянскую войну.
И в этом была суть. Все остальное: состав губернских и центральных комитетов, уровень политического сознания крестьянства, хотя и играли, конечно, роль, определяя в значительной степени особенности того или иного этапа борьбы рабочего класса за власть, но не могли ни в какой мере изменить социально-политического значения основного факта — факта крестьянского восстания.
Аграрное движение началось в 1917 году, как движение, формы которого вытекали из крестьянского доверия к буржуазии и к правительству буржуазии. Все первые месяцы февральской революции крестьяне пытаются „выживать" помещиков мирным путем, не разрывая с правительством, не восставая против законного Временного Правительства, а опираясь на него, не беря землю открытым захватом, а прибегая к захвату скрытому, полулегальному, не выступая войной против помещиков, а договариваясь с ними (поскольку сила была на стороне крестьян). Условия этого договора диктовались в большинстве случаев крестьянами, но все же договор, а не сила, не война определяли в те месяцы природу аграрного движения.
Июльско-августовский опыт расправы Временного Правительства с аграрным движением решительно надломил этот тип аграрного движения. Под ударами казацких нагаек крестьянину пришлось выбирать между правительством и землей, между социалистами-революционерами, возглавлявшими аграрное движение первых месяцев февральской революции, и землей.
Опыт июльско-августовской диктатуры нанес огромный удар крестьянским иллюзиям доверия буржуазии и предопределил перерастание крестьянского движения, полулегального, полумирного, полускрытого, в крестьянское восстание, в крестьянскую войну. В июле и августе надломилось доверие крестьянства к буржуазии, вместе с этим непоправимый удар получило влияние эсеровской партии и эсеровской организации. Движение начинает выходить из рамок эсеровских организаций, начинает ломать эти рамки.
Сентябрь и октябрь довершают то, что намечается в июле и августе. В сентябре и октябре необычайно вырастает значение разгромов в крестьянском движении. Разгромы играют совершенно ничтожную роль в крестьянском движении в апреле и мае, в сентябре они составляют уже больше 1/в части всех случаев сентябрьского движения, в октябре—больше 3/4 всех случаев октябрьского движения. На один октябрь падает 42, 1 % ъсех случаев разгромного движения, зарегистрированных милицией за все время Февральской революции. Разгромное движение вытесняло все формы движения наиболее мирные, организационно наиболее охваченные эсеровским воздействием и эсеровской организацией, — разгромное движение растет за счет падения арендного движения, движения сельскохозяйственных рабочих и даже за счет падения доли во всем движении захватов пахотной земли, лугов. Это вытеснение разгромным движением форм наиболее легальных и мирных происходит на фоне огромного роста всего движения: на треть за один сентябрь, по сравнению с августом, выросло число имений, подвергшихся крестьянскому нападению. Больше чем на 2/5 по сравнению с сентябрем выросло число имений, подвергшихся крестьянскому наступлению в октябре. Самые разгромы меняют свой характер — вместо частичных разгромов, преобладавших в предыдущие месяцы, в сентябре и октябре налицо разгромы имений целиком, сопровождаемые частью поджогами. Даже относительно мирные формы движения окрашиваются в цвет разгромов. Захваты пахотной земли, лугов, лесов, носившие в предыдущие месяцы характер своеобразной сделки с помещиками, теперь превращаются в акт прямого открытого военного наступления на помещиков.
С. -р. ’ы выпустили вожжи из своих рук. С. -р. ’ы годились для мужика, пока мужику нужна была легализация захватов, пока он верил в легальный путь ликвидации помещиков. Перейдя к войне, крестьянин отбросил все эсеровские надстройки.
Лучший свидетель этого — поразительное падение организованности крестьянского движения. До июля с. -р. ’ам удалось настолько оседлать крестьянские массы, что число случаев организованного движения, т. е. движения, которым овладели те или иные крестьянские организации, в подавляющем большинстве случаев возглавленные социалистами-революционерами, превышало число случаев неорганизованного движения. В октябре на 100 случаев неорганизованного движения приходится только 14 случаев организованного движения. Это было настоящим крахом эсеровской партии. Вчерашние хозяева крестьянских масс, ее любимые вожди и герои, сегодня выброшены за борт крестьянским восстанием. Падением организованности движения, превращением его из движения, недавно еще возглавляемого и руководимого с. -р. ’ами, в стихийное восстание, развивающееся без социалистов-революционеров и против них, партия социалистов- революционеров расплатилась за свое предательство крестьянских интересов, за службу Корнилову и помещикам. На приступ помещичьих твердынь крестьянство в октябре пошло без социалистов-революционеров, вне рамок эсеровских крестьянских организаций.
Ленин не знал, конечно, всех тех фактов, которые известны теперь нам, когда в наших руках все то, что тогда было тайной за семью печатями. Но его гениальное чутье подсказало ему правду о крестьянском движении. Нужен был ум, действительно титанический, нужен был гений, стоящий на высоте Маркса, чтобы на основании отдельных, разрозненных фактов, проникавших тогда в печать, понять, что в стране идет крестьянское восстание, что тем самым пришел момент, исключительно благоприятный для захвата власти рабочим классом.
В крестьянском восстании была суть. Отношение классов определялось фактом крестьянского восстания. Все остальное: преобладающее влияние правых социалистов-революционеров в центрах крестьянских организаций, политическая отсталость крестьянства, уничтожающего помещиков помимо и против с. -р. ’ов, и в то же время голосующего за социалистов-революционеров, не может иметь решающего значения.
Коренная ошибка товарищей Зиновьева и Каменева в том, что они этой сути не разглядели и вместе с тем не поняли того, что, только взяв в свои руки власть, рабочий класс сможет преодолеть свойственную крестьянскому движению ограниченность и недостаточную политическую сознательность. Могли ли быть разрешены противоречия крестьянского движения без захвата государственной власти рабочим классом? Опыт нашей революции показывает, что эти противоречия (в деревне идет подлинно крестьянская война против помещиков, а во главе крестьянских организаций стоят с. -р. ’ы, правительство которых с оружием в руках подавляет крестьянское восстание, крестьянская война ломает все рамки эсеровских организаций, а крестьяне голосуют за социалистов-революционеров) не могут быть разрешены без захвата государственной власти рабочим классом. Крестьянское движение, в отличие от движения рабочего класса, не смогло преодолеть свойственной ему ограниченности. Оно не вырвалось за рамки задачи уничтожения ближайших помещиков, оно не преодолело свойственного крестьянскому движению характера стихийного бунта. Крестьяне и в октябре громили не Временное Правительство, а громили помещиков, но объективный политической смысл разгромов помещиков был в ударе по Временному Правительству.
Рабочему классу не удалось к моменту Октябрьской революции создать своей крестьянской организации в деревне, которая могла бы занять место социалисто
|
|
|
