Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Короткая психотерапевтическая глава




Каждая из предыдущих книг серии, которую вы читаете, заканчивалась разделом, посвященным психологическим техникам преодоления наркотической зависимости.

Автор решил заменить в этой книге психологические техники всего-навсего одним упражнением.

Мы делаем это по следующим причинам.

Во-первых, если вы внимательно прочли эту книгу, то уже, не заметив этого сами, проделали множество упражнений по соотнесению изложенных в ней взглядов со своими собственными ощущениями. Мы надеемся, что эти «упражнения» помогли вам ответить хотя бы на некоторые мучившие вас вопросы.

Во-вторых, искусству созидания собственной цельности нужно учиться не только людям, которые прошли через испытание галлюциногенами, но и каждому из нас. Живя в «виртуальном» мире, мы все испытываем зависимость от его иллюзий.

Только в научной психологии XX века было создано множество психологических техник, прямо или косвенно повышающих онтологическую уверенность личности. Вот лишь некоторые из тех, которые автор считает действенными.

Юнговские методики «символической трансформации самости».

Адлеровские техники, направленные на преодоление «комплекса недостаточности».

Методики «активных сновидений» (описанные по крайней мере десятком различных авторов).

Изобразительные техники «личной мандалы».

Различные методики творческого самовыражения личности («совместный скульптурный портрет», «трансформирующая живопись» и т. д.).

Определенные формы музыкальной терапии (в том числе по авторам, указанным в нашей библиографии).

Современная техника «символодрамы».

Ряд конкретных приемов «нейролингвистического программирования»… и многое, многое другое.

У автора есть, разумеется, определенный собственный опыт работы с некоторыми из перечисленных подходов. Но для его изложения требуется объем отдельной книги. И она планируется как следующая книга нашей серии.

В-третьих, упражнение, которое мы собираемся привести ниже, мы в любом случае считаем главным для формирования чувства уверенности в отдельной человеческой душе. И если вам это покажется странным, то это обозначает, что вы невнимательно читали всю книгу.

Это упражнение, направленное на развитие «доминанты на лицо другого», мы условно назвали «упражнением И.А. Ильина». Формулируется оно очень просто:

В любой жизненной ситуации, в любом общении и тем более в любом конфликте ищи, в чем перед другими виноват ты сам.

А вот как это упражнение описывает сам Ильин: «Всякое само-оправдание скрывает за собой потребность доказать другим людям, а может быть, и себе самому, что чувство вины, таинственно шепчущее в глубине оправдывающейся души, — «неосновательно» и «имеет право» угаснуть. Однако такая потребность не заслуживает удовлетворения. Духовный рост человека требует не самооправдания, а самообвинения. Даже там и тогда, где чужая неправота по отношению ко мне и моя «правота» по отношению к другим очевидны, надо исходить от того, что и я был не прав. Пусть эта моя неправота в данном случае «минимальна», «ничтожна», едва уловима; но религиозно-нравственная мудрость состоит в том, чтобы исследовать с величайшей тщательностью не чужую «очевидную» и «вопиющую» вину, а именно свою, «ничтожную» и «едва уловимую». При этом исследовании человек нередко и быстро убеждается в том, что его собственная вина была совсем уж не так ничтожна и что неуловимость ея была кажущаяся. Стоит ему только вооружиться совестно-нравственным «увеличительным стеклом», и он удостоверится, что нравственная ткань человеческой души, подобно материальной ткани тела, гораздо сложнее, утонченнее и деликатнее того, что видится на первый взгляд. Человек, вооружающийся совестною «лупой» впервые, может быть просто потрясен и подавлен тем зрелищем сложно-утонченной мотивации и динамики каждого отдельного поступка, которое ему предстанет в нем самом. Он вдруг убедится, что он до известной степени желал того и втайне готовил то, чего он явно опасался; что он в известном смысле не хотел того, о чем мечтал и о чем, может быть, даже молился; что какие-то струи его жизни текут в направлении, обратном тому, которое он считает главным и решающим в своей жизни; что в тончайших ответвлениях его души укрываются оттенки зависти, ревности, жадности, зложелательства, честолюбия, тщеславия, ненависти, мстительности — страстей, которыя он считал в себе преодоленными и «вычищенными» и которыя, может быть, и в самом деле были ослаблены до того, что уже не могли подвигнуть его на самостоятельно — и цельно — мотивированный поступок; но искоренены они не были. И он вынесет впечатление, будто его религиозно-нравственный катарсис еще не начинался».

Как врач автор убедился в том, что поиск ощущения вины перед другим человеком, поиск собственной совести в любом случае приводит человека к укреплению онтологической уверенности.

Надо только помнить, что Ильин пишет не об огульном самообвинении, которое является лишь очередной ловушкой и в конечном итоге способом самооправдания.

Он говорит о непрестанном анализе смысла собственного поведения с точки зрения другого человека. Это и есть единственный способ понимания другого… А все понять — значит все простить.

Это сложное упражнение. Но те наши пациенты, которых удавалось убедить, что это и есть единственный путь к себе, через некоторое время испытывали подлинное преображение. Они становились мудрее, чего автор хочет искренне пожелать каждому своему читателю.

Тем людям, которым упражнение Ильина покажется глупым и не заслуживающим внимания, нам хотелось бы рассказать старинную французскую сказку, которую любил вспоминать английский писатель и философ-анархист Гилберт Кит Честертон:

«Сказка эта — про отчаявшегося поэта, который решил утопиться. Пока он спускался к реке, чтобы покончить с собой, он отдал свои глаза слепому, уши — глухому, ноги — хромому и так далее. Читатель уже ждет его неминуемого конца, однако, вместо того чтобы броситься в воду, бесчувственный, слепой и безногий поэт присаживается на берегу и, поняв, что жив, радуется жизни. Только глубоко вникнув в смысл сущего, может быть, только в глубокой старости начинаешь понимать, сколь правдива эта история».

Пусть человек, не поверивший нам, закроет глаза и попробует отнять у себя машину, жену, работу, глаза, руки и т. д. — снять с себя, по очереди, свои оболочки-идентификации. Останется ли у него хоть что-нибудь после этого «вычитания?

Может быть, тогда он перечитает сказку Честертона и поймет, что поэт смог остаться самим собой потому, что все, что у него было, он по дороге отдал другим.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Книга отобрала у меня год жизни. Это был безумно тяжелый год. Я — практический врач и поэтому не мог себе позволить что-то вроде творческого отпуска. Вся книга написана в свободное от приема больных время. Я прошу у читателей прощения, если в ней остались «темные» места, которые так и не удалось прояснить.

Почти каждая глава все время хотела превратиться в отдельную книгу'. Мне приходилось бороться с собственными мыслями за то, чтобы работа не растянулась в бесконечность. Надеюсь, что читатель для расширения полученных знаний прочтет и другие книги, которые цитируются или упоминаются в нашей.

Эта книга, целиком, является для меня экспериментом, ведь я пытаюсь в ней одновременно говорить с читателем на всех мировоззренческих «языках», с которыми знаком, — психиатрическом, психоаналитическом, философском и религиозном.

Целью такого «смешения языков» было показать читателю, что все мы, в сущности, говорим об одном, только разучились слушать и понимать друг друга.

Коллеги, которым я показывал рукопись, говорили мне: «Не мечите бисер перед свиньями!», «Вы пишете о слишком сложных проблемах и вас никто не будет читать!».

Пусть читатель простит автору сложность этой книги. Но я принадлежу к числу людей, которые считают, что поддаваться соблазну упрощения духовных проблем нельзя ни в науке, ни на бумаге.

Мне кажется, что ученые и издатели считают «среднего читателя» гораздо глупее, чем он того заслуживает. Я исходил из того, что люди, которые все еще читают книги, давно устали от «детективов» и «ужастиков» в мягких обложках.

Человеческий ум напоминает мышцу — если его не тренировать, он атрофируется.

Более того, я не стал бы даже браться за перо, если бы не видел, что проблемы, поставленные в книге, волнуют моих пациентов. Они хотят понять, что с ними происходит, но в их распоряжении нет духовного, мировоззренческого языка, который позволил бы им хотя бы объяснить врачу, что именно болит в их душах.

Я не говорю уже о тех пациентах, которые принадлежат к числу российских «искателей эзотерической истины». Чаще всего проблемы, с которыми они обращаются за помощью, заключаются не в зависимости от наркотиков, а в психологической диссоциации, обусловленной тем, что личность окончательно запуталась в мистических и религиозных теориях, «учителях» и иллюзиях.

Уровень знаний, которого диалог с ними требует от врача или психолога, показывает жизненную необходимость обсуждения сложнейших проблем человеческого бытия.

Для того чтобы успокоить свои сомнения в том, что эта книга найдет своего читателя, я поставил еще один эксперимент. В Московском центре непрерывного образования взрослых автор однажды получил возможность 8 (!) часов подряд читать врачам и учителям лекцию на темы близкие к изложенным в этой книге.

Вместо ожидавшегося мной возмущения — слишком много теории! — я увидел неослабевающее внимание в глазах и услышал обращенные к себе слова благодарности за то, что «хотя бы кто-то пытается вернуть цельный взгляд на мир». Я очень благодарен слушателям из этой группы. Если бы не их поддержка, у меня, возможно, так и не хватило бы сил дописать книгу.

В заключение мне хотелось бы сказать, что проблема человеческого развоплощения затрагивает нашу жизнь в гораздо большей степени, чем это удалось описать в книге.

Мы теряем традиционные ценности, с которыми раньше мог себя идентифицировать растущий человек. Обесценивается, например, такое традиционное для нашей культуры понятие, как «дом» или «семейное гнездо». Частая смена мест жительства входит в моду и усиливает детское чувство неуверенности. Я не говорю уже о стабильности самой семьи и появляющемся непостоянстве таких понятий, как «папа» и «мама».

Достаточно небольшого усилия науки, и мы начнем утрачивать лишь упоминавшееся в нашей книге чувство идентичности с собственным телом. Неосознанный страх, который культура испытывает перед клонированием, — это ведь тот же страх ведьм — страх развоплощения. Вместо одного тела у человека может появиться несколько… Где же тогда «Я»?

Можно перечислить еще много подобных проблем, но понять их, к сожалению, можно только в том случае, если культура имеет целостное — главное мировоззрение. Но подобного мировоззрения нет, и человек остается наедине со своей «виртуальной неуверенностью».

Такого мировоззрения нет и у врачей — «психопомпов», по Карлу Юнгу, призванных помогать человеческим душам вновь обрести уверенность.

Вместе с тем здание классической немецкой психиатрии базируется на столь же классической немецкой философии. Французская психиатрическая школа основана на французском же экзистенциализме…

Только русская психиатрия и психотерапия с презрением отвергла работы и взгляды своих философов и мыслителей.

Отвержение психологией взглядов русских философов в советское время понятно — русская философская мысль в основе своей всегда была философией христианского персонализма. Подобного мышления «дионисический» социализм принять не мог.

Но советский период закончился, и профессионалам пора задуматься о том, почему наши предшественники именно через призму христианства понимали человека. Мы должны понять, какое значение их взгляды имеют для нашей повседневной практики. Наша книга, как и вся предшествующая ей серия, посвящена осознанию роли наркотиков в психологии и культуре. Если мы пытаемся осознать роль наркотиков в нашей стране, то, ''а мой взгляд, мы можем опираться лишь на отечественную философскую традицию.

Я не могу со всей ответственностью назвать себя христианином. Мой путь к вере был путем разума. Я не встретил в своей жизни подлинного откровения. Я крестился и принял символ веры в зрелом возрасте, и сделал это потому, что понял, что никаким иным путем, кроме христианского мировоззрения, не могу объяснить себе происходящее как со мной самим, так и с моими пациентами. Еще в I веке нашей эры Тертулиан писал:

«Христианами не рождаются, христианами становятся».

Я на собственном примере чувствую, что эти времена настали вновь.

Самый парадоксальный русский мыслитель, писатель и философ Василий Розанов большую часть своей жизни вел непрестанный спор с христианством и официальной церковью. Но перед смертью он призвал своего духовника, исповедовался и умер христианином. Как никто другой, он описал сомнения и соблазны русской культуры.

Записанную им незадолго до смерти мысль я использовал в качестве эпиграфа, но на бумажном листке, датированном 14 апреля 1916 года, эта запись была не единственной. В тот же день он сделал еще одну.

Мне хочется использовать ее в качестве постскриптума к книге, так как только сочетание розановского эпиграфа с постскриптумом дает описание чувств человека, который пришел к подлинной мудрости.

14. IV.2001.

P.S.

Но я этого не люблю.

Ох, не люблю. По мне бы лучше туман.

И я бы все облизывал. Розанов не эгоистичен.

Он обнюхивает и грязь у себя под ногтем, и любит далекую звездочку.

Я люблю чужие эгоизмы (своеобразия всех вещей) — своего эгоизма я не люблю.

Да его и нет во мне. Я люблю валяться на дороге, по которой проходят все.

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...