 |
Как изобрели понятие писательской блокировки
|
|
|
|
Термин «писательская блокировка» был придуман менее ста лет назад Эдмундом Берглером. Теперь это стало причиной настоящего эпидемического заболевания.
Джоан Акочелла рассказывает о том, что по мере того, как литература завоевывала все большие читательские массы, писать становилось все труднее. Сто лет назад не было ничего необычного в том, что такие писатели, как Диккенс или Троллоп, смогли написать за свою жизнь сорок и больше романов, ведь для них это была такая же ежедневная работа, как и любая другая. Они просто садились и писали.
Если так и дальше пойдет, то уже через несколько лет мы будем иметь больше бесплодных писателей, чем обуви в спортивных магазинах.
Начиная с 1950‑х годов, когда писательскую работу стали рассматривать как занятие, требующее особого таланта, когда создание великих американских романов стало ассоциироваться с камивазой, писатели стали неумеренно пить – и произошла «писательская блокировка». В общем, им показалось проще рассуждать о том, как создавать настоящее искусство, чем создавать его на деле.
И вот до чего мы сейчас дошли: все, что мы считаем важным в нашей работе, начинает пугать нас, потому что открывает легкий путь для обвинений со стороны каких‑нибудь досужих «критиков». И у нас просто опускаются руки перед этим чувством стыда. Неважно, писатели мы или нет, главное, что мы не можем творить.
Нагие, уязвимые и богоподобные
В каждом мифе есть что‑то драматическое. Там нет бога, который был бы всемогущим, нет действия, в котором нельзя было бы усомниться, во всей вселенной нет ничего, где не было бы противодействия и риска.
И боги, когда совершают какое‑то действие, также идут на риск. Они вступают во взаимодействие со вселенной, друг с другом, со смертными жителями нашей планеты, при этом может произойти все, что угодно. В том числе и что‑то такое, что может сработать против них.
|
|
|
Но именно их уязвимость и делает миф таким интересным. Кроме того, она делает их равными нам, простым людям. Автор книг по психологии Сьюзен Кейн в своем недавнем выступлении по телевидению говорила, что людям нужно отдавать сокровенную часть своего сердца. Интересно, что Кейн, автор книг о силе, которой обладают интроверты, как это ни парадоксально, перевернула все свои идеи с ног на голову, преодолев свойственную ей застенчивость и начав смело выступать перед миллионной аудиторией. Ее история созвучна тому, о чем ведем речь мы, не потому, что она открыла какую‑то новую истину, а потому, что она, уподобившись мифическим божествам, смогла открыть для нас свою внутреннюю сущность, смело встала и заявила об этом.
Но можно ли считать, что она проявила смелость? Без всякого сомнения. И смелость ее – в отсутствии страха показаться уязвимой, в том, что она преодолела инстинктивный страх говорить тихо, поборола страх, чтобы говорить шепотом, даже когда шепот звучал как крик. Смелость не всегда связана с драматизмом и воинственностью. Она может проявляться даже в том, чтобы не побояться установить связь с другими людьми.
Мы обрисовали, как творчество соединяет людей. Творческие люди – это мы в лучшем своем проявлении. Они становятся богами наших новых мифов.
Создать напряжение
Это как раз то, что делает сильный оратор. То же самое можно сказать и о работе фотографа, тренера или учителя – всякого, кто что‑то изменяет в окружающем нас мире.
Напряжение фокусирует наше внимание. Напряжение заставляет нас приблизиться, чтобы узнать, как можно снизить уровень этого напряжения.
|
|
|
Напряжение дает уверенность и смелость, чтобы намеренно создавать напряжение.
Обычный рабочий вообще не хочет никакого напряжения. Например, повар или еще кто‑нибудь из тех, кто работает согласно полученным инструкциям, хочет только одного – удовлетворять требованиям и избегать любой возможности испытывать напряжение.
Человек же творческой направленности верит в свою работу и в свою аудиторию, поэтому может довести напряжение до точки кипения, прежде чем захочет сбросить его.
Это может не сработать
Для творческого человека это что‑то вроде постоянно повторяемой молитвы. И, конечно же, именно оттуда приходит уязвимость, в чем и состоит вся прелесть. Потому что если вы заранее уверены, что это сработает, то откуда же взяться напряжению? Творческий человек в равной степени допускает как то, что это может сработать, так и то, что это может не сработать.
Камиваза не предполагает всемогущества или совершенства. Если бы боги были совершенны в мифах, в них не было бы никакого смысла. Но мы рассказываем их именно потому, что боги просто обладают смелостью, они несовершенны.
Руководители нашей индустриальной системы (в их числе наверняка и ваш босс) требуют, чтобы все было проверено, надежно, эффективно и не несло в себе никакого риска. Человеку творческому ничего этого не нужно. Ценность творчества – в вашей готовности смело посмотреть в лицо опасности, рискнуть и принять возможность неудачи.
Изменения обладают огромной силой, но они всегда несут в себе вероятность неудач. С тем, что это может не сработать, нужно не просто примириться, а принять как необходимую составляющую творчества.
Пан или пропал
Мифологические герои и боги часто имели дело с ужасными последствиями своих поступков. Их изгоняли из царства или обрекали на муки, чтобы их тело вечно клевали хищные птицы.
В нашей индустриальной системе нет таких ужасов. У нас есть расхожее выражение «пан или пропал», но эти слова имеют совсем иной смысл: либо ты рискнул и выиграл, либо потерпел неудачу. Есть масса людей, которые не желают быть паном, то есть чего‑то добиться, но и пропасть они тоже не хотят, предпочитая топтаться на месте.
|
|
|
Это верно, что если бизнес терпит фиаско, то можно остаться без работы и привычный образ жизни будет нарушен. Но при этом никого не жгут на костре, а неудобства и горести оказываются далеко не такими продолжительными, как нам рисуют наши страхи.
Еще более обнадеживающей является ситуация, когда проваливается какой‑то творческий проект, он просто рассеивается как дым. При этом не следует никакого наказания: не нужно пришивать на одежду никакого позорного клейма; это также не означает, что с карьерой покончено навсегда.
В сущности, в такой экономической модели, где главное – это связи, наказание получает лишь тот, кто не хочет сделать шаг вперед. Бояться нужно только изолированности от людей. Эта изолированность и есть наказание, а вовсе не возможность пропасть.
Так что мы сильно преувеличивали риск относительно возможности пропасть и не приветствовали другую возможность – стать паном.
На самом деле камивазу проще сделать, чем размышлять об этом.
Поскольку нас, начавших заниматься творчеством, становится все больше, разумеется, кто‑то будет терпеть неудачи. Зато станет значительно больше и тех, которые смогут добиться успеха, установить много полезных связей и выразить себя посредством творчества.
|
|
|
