04 марта 2019. Почему христиане - рабы

Продолжаем читать «Наставления» преподобного Марка Подвижника из первого тома «Добротолюбия». Напомню, что мы обратились к четвертому разделу этих «Наставлений», который называется «К тем, которые думают оправдаться делами; 226 глав».

Начав разговор об этом, мы говорили, что обычно для грешного человека, пытающегося осознать свой грех и каким-то образом угодить Богу ради своего спасения, естественно сводить это к исполнению неких внешних дел. Мы также говорили, что проявляется эта способность человека, это качество его духовной жизни в том, что человек постоянно сравнивает себя с другими, ищет внутренней похвалы, все время хочет сказать: «Я, конечно, грешник, но зато… Я, конечно, тоже делаю это и это, но зато вот этого и этого не делаю! » Каждый человек любит поговорить о своих делах и очень не любит вспоминать о своих грехах. Мы говорили также о том, как это проявляется в молитве.

Такой путь заведомо осужден Богом, именно он главным образом и осужден как фарисейский. Только фарисеи удостоились этой «чести» быть обличаемыми за свой образ жизни, ибо всех остальных Господь миловал, а обличал всегда только фарисеев. И несмотря на свидетельство Священного Писания (я уж не говорю о святых отцах) о том, что путь внешнего делания осужден Богом (что, в общем, всем понятно), нам в то же время настолько свойственно «выстраивать отношения» с Богом главным образом в плане исполнения каких-то внешних предписаний, что мы никак не можем перестроиться. И вот этим и вызвано, как говорит преподобный Марк Подвижник, написание разбираемых нами глав:

В нижеписанных (главах) худость веры тех, которые внешне только живут право, обличается теми, которые точно веруют и верно знают истину.

Худость веры, по мысли преподобного Марка, проявляется в чисто внешней жизни, к которой люди часто сводят свое представление о добродетели. Человек полагает, что создаваемый им образ чисто внешнего бытия, социальной организации – это и есть угождение Богу.

В сущности, он в этом случае стремится не к добродетели, а лишь к внешнему виду ее, как говорят, создает имидж. Он действительно лишь создает вид добродетельного человека: молится, постится, ходит в храм, подает милостыню, кладет поклонов очень много, не работает по воскресным дням и по праздникам, словом, ведет себя так, как должен, по его мнению, вести себя добродетельный человек. При этом он может быть тираном для собственной жены и детей, постоянно осуждать своих соседей, особенно безбожников; он очень любит осуждать власть; считает, что большинство окружающих его людей грешники и напрасно не только живут, но и молятся; священник недостаточно благочестив, потому что сам-то он постится по монашескому уставу, а священник в постные дни позволяет себе рыбу: очевидно, что он грешник.

Это внешнее благочестие – настолько въедливая зараза, что человек, вставший на этот путь, бывает по-настоящему отравлен, он не может жить иначе и до конца будет верить, что это правильный путь. И сколько бы ему ни напоминали, например, слова Христа о том, что кто осуждает, тот будет осужден, он отвечает, что это все неправильно. Потому что в Ветхом Завете грешников предавали огню, побивали камнями – и на самом деле эта правда настоящая, а все рассуждения о том, кто осужден, а кто нет, неважны. Его невозможно сдвинуть с его позиции, он уверен, что живет правильно. Он может молиться долго, но при этом сердце его никак не чувствует ни слов молитвы, ни вдохновения, ни благодати. Да ему и не нужно это чувствовать; для него все сводится к тому, чтобы просто правильно исполнить то, что нужно: правильно положить крестное знамение и поклон, правильно распределить иконы – весь он настолько слит с внешним деланием, что достучаться до его сердца практически невозможно. Он не услышит, если мы скажем, что это всего лишь вид, всего лишь «имидж», что это пустая внешность, то есть именно то, что Господь назвал покрашенным гробом, внутри наполненным всякой мерзостью; такой человек не понимает, не хочет понимать Христа, как не хотели понимать Его фарисеи (ср.: Мф. 23, 27–28).

Противоположна этому внутренняя жизнь, то, чего не видит никто, что происходит внутри человека. Человек стремится к тому, чтобы все движения его сердца и мысли были чистыми и мирными, он смотрит на свое сердце очами Бога, судит свои мысли намерением сердечным, ему все равно, как он выглядит, но важно его внутреннее состояние. Он никогда не находит покоя, душевного комфорта, потому что как честный человек, видящий свое сердце очами Божьими, ходящий в свете Божественной благодати, знает, сколько в нем всевозможной нечистоты.

Отсюда и рождаются потоки слез, сокрушенные и покаянные молитвы. Человек понимает, как он отравлен, испорчен, жалок, и не может успокоиться. Но при этом он совершенно мирен, светел, радостен. Даже если он пребывает на высоких ступенях делания, у него на всех хватает сердца, утешения, вдохновения, успокоения. Он никогда никого не обличает, ибо у него недостает на это сил, все свои обличения он тратит на самого себя. Он никогда никого не осуждает, потому что знает, что уже осужден сам, и это занимает его гораздо сильнее. И вот такой человек, человеком внутренним живущий, по мысли преподобного Марка Подвижника, живет по истине.

Второй абзац:

Господь, желая показать, что при всем том, что всякая заповедь обязательна, всыновление однако ж даровано людям Его кровью, говорит: «Егда сотворите вся повеленныя вам, глаголите, яко раби неключимы есмы, ибо еже должни бехом сотворити, сотворихом» (Лк.   17,   10). Посему Царствие Небесное не есть возмездие за дела, но благодать Владыки, уготованная верным рабам.

Мы, конечно, должны не только исполнять заповеди, мы много чего должны делать. Но награды за это никакой нет, потому что это наш долг, за это не положена награда, это наша прямая обязанность. Если мы не исполним то, что должно, то будем наказаны за то, что нерадиво это исполняем, упускаем и много недоделываем из того, что доделывать должны. И раз мы многого не делаем из того, что должны делать (где-то не пожалели человека, где-то разозлились, раздражились, где-то поленились, где-то переели, еще чем-то нагрешили, да мало ли что), то наказание нам неизбежно, потому что мы совершили грех.

Мы молимся, ходим в храм, постимся. Это замечательно, это обязательно нужно делать. Но при этом, например, осуждаем. Первое – это то, что нужно делать, это не заслуга, а вот за второе нам от Бога положено осуждение: если осуждаем, то и сами будем осуждены.

И так во всем: мы исполняем некие внешние предписания, следуем внешним правилам, но при этом, так сказать, внутренних правил не исполняем, за что нам и обещано наказание. Мы осуждаем, значит, будем осуждены независимо от того, ходим в храм или нет. Мы не прощаем, значит, не будем прощены, независимо от того, молимся или нет. Мы не любим ближнего своего, значит, будем осуждены вне зависимости от того, постимся мы или нет. На фоне наших грехов все эти внешние вещи не имеют значения. Мы главные заповеди – суд, милость и веру – оставили, а исполняем то, что в Евангелии даже и не прописано, что как бы само собой разумеется, люди делают это и делали испокон веков. Делание это внешнее, поэтому в Евангелии никак и не отражено. В нем отражено внутреннее делание, а чисто внешнее делание в нем осуждается и противопоставляется внутреннему.

Что же значат слова, здесь, во втором абзаце, сказанные: «…благодать Владыки, уготованная верным»? Про благодать мы еще поговорим, и дальше преподобный Марк Подвижник пишет об этом очень много. Но пока нам важно обратить внимание на одно это слово – благодать. Благодать означает дар, благой дар. Благодать уготованная – это именно дар Божий, приготовленный Его рабам; не потому, что эти рабы его заслужили, а потому, что Он хочет так, потому что Он милостив, добр, потому что такова Его воля.

Люди – очень испорченные существа. Но то, насколько они испорчены, знают только святые. Обычный грешник не знает, насколько испорчен человек. Поэтому люди современные, как наиболее испорченные, постоянно у Бога чего-то требуют. Не просят, а именно требуют. Они не воспринимают себя рабами в доме своего Господина, хотя бы даже как слугами, хотя бы даже как детьми. Нет! В этом доме они хозяева. И вдруг появляется какой-то человек… или даже не человек, какое-то существо, которое претендует быть их хозяином. И человек, справедливо, как ему кажется, возмущаясь, говорит: «Не понял, почему Ты требуешь от нас что-то? Ты – Господин? Ты – Бог? Хорошо! Это значит только то, что мы от Тебя должны требовать! Так, записываем: Ты должен нам сделать вот это, вот это и вот это. Если сделаешь, то мы посмотрим, как дальше к Тебе отнестись. Может быть, и примем Твое господство в этом мире, а может быть, нет. В конце концов, это же наш мир, и мы решаем, что принимать, а что не принимать! »

Такова интонация современных людей; они именно требуют у Бога. Им и в голову не приходит, что они всего лишь послушники, дом вообще-то им не принадлежит, это дом Господина, в который их призвали, чтобы они делали то, что им поручено. Если они делают это хорошо (а никто не делает это хорошо, таких людей нет), то тогда, конечно, им Господин скажет: «Да, вы хорошо трудились. Говорите тогда, если вы действительно сделали все хорошо: мы рабы неключимые, что должны были сделать, то и сделали (ср.: Лк. 17, 10)».

Но поскольку Он щедр и милостив, то хочет подарить свободу, мир, Царство тем, кто вместе с Ним жил в этом доме, трудился в нем. И это Его воля, Его дом, Он Сам решает, кого помиловать, а кого нет. В любом случае это будет дар, который Он дал человеку. Не потому, что тот его заслужил, даже если сделал все, что должно, а потому, что Он милостив. И Он может дать дар тому, кто претерпел дневной зной и много работал, а может дать тому, кто проработал всего пять минут. Это Его воля, Его дом, и никто – ни ангелы, ни люди – не вправе требовать у Него отчета, почему Он так делает. Он Хозяин, Он решает, за Ним последнее слово. Но мы никак этой простой вещи понять не можем. Именно это и свидетельствует о нашей глубокой испорченности.

В третьем абзаце преподобный Марк Подвижник пишет:

Раб не требует свободы, как возмездия, но благоугождает, как должник, и ожидает ее, как благодати.

То есть человек не требует свободы, как будто эта свобода есть нечто, им заслуженное. Ведь рабом он оказался по своей воле, он сам поместил себя в это состояние, потому что поработил себя вещественным началам мира, отдал себя в рабство сатане. Сам, безо всякого принуждения, захотел быть рабом греха, рабом мира, дьявола, сам превратил себя в этого проклятого раба.

Христос освободил человека от этого рабства. Но после этого человек еще не стал свободным. Ведь свобода – это осознанное и добровольное послушание Богу, совершенное отдание себя воле Божьей. Где Дух Господень, там свобода. Совершенное отдание себя Духу и приводит человека в состояние свободы. Никакой другой свободы не существует. Только человек, совершенно отдавший себя Богу в Духе Святом, абсолютно, тотально послушный Богу всегда, везде, во всем, становится свободным, делается сыном Божьим.

Если представить человека, который постоянно, двадцать четыре часа в сутки, триста шестьдесят пять дней в году, всю жизнь делал из любви то, что надо делать, что велит делать Бог, то он, несомненно, свободен, несомненно, сын Божий. Если же он так не делает или хотя бы и делает, но подневольно, не потому, что любит Отца, а потому, что боится наказания или хочет заработать пряник, то тогда он никакой не сын, он раб или наемник, но не сын. Он раб чего-то другого, поэтому сыном и свободным называться не может.

Если же человек при этом (как это на самом деле бывает, потому что никто никогда не исполняет волю Божью постоянно) следует еще и своей собственной воле, то никакой он не свободный, он раб греха, ибо своя воля и есть грех, плод же греха – смерть. Творя свою волю, человек делается рабом греха и в силу этого рабом дьявола, возвращаясь опять к тому рабству, от которого освободил нас Христос. И тогда мы вовсе не сыны, обладающие свободой. Здесь не следует обманываться.

Сын – это тот, кто послушен отцу во всем, послушен из любви, каким и был истинный Единородный Сын Божий. Он показал это послушание, явил его в Своей жизни. А мы рабы, ничего не стоящие, мы многое из того, что необходимо делать, не делали; мы часто любили себя больше, чем Бога. Даже к тому добру, которое нам хотелось сделать, мы вынуждены были себя принуждать, и за все то, что не сделали, достойны всяческого наказания. Потому мы не смеем называться сынами Божьими, как не смеем и называть себя свободными, потому что грешим добровольно, грешим, потому что просто любим грех. Об этом мы уже не раз читали у преподобного Марка Подвижника и еще прочитаем: человек грешит по одной-единственной причине, а именно потому, что он любит грех. Никакой другой причины нет. Если он любит то, чего не любит Бог, значит, он не любит Бога. Любящий Бога исполняет Его заповеди. Человек, не исполняющий заповеди Бога, не любит Его. А раз так, значит, он никакой не сын, но лишь человек, который пока еще лишь пытается подчинить свою волю воле Божьей, наступить на горло собственному своеволию, самоугождению, пытается оторвать свое сердце от любви ко греху; такой человек лишь пытается пока еще реально, на деле стать сыном Божьим.

Но если мы, не зная или не желая знать всего этого, тем не менее называем себя сынами Божьими, то, стало быть, мы пытаемся восхитить себе честь, которой вовсе недостойны, ибо наши поступки обличают нас в том, что мы никакие не сыны Божьи. Сын Божий распялся на Кресте. Сын Божий, подлинный, настоящий, умалил Себя Сам, приняв образ раба. Умалил Себя! Поэтому Бог Его превознес и даровал Ему имя превыше всякого имени.

Если мы со Христом и во Христе, то должны поступать в этом мире так же, как поступал Он. То есть если бы даже не было у нас ни единого греха, то и тогда мы должны были бы вести себя как рабы, потому что так вел Себя Христос, чтобы быть вознесенным одесную Отца. Даже если бы не было грехов! Но мы все в грехах, мы любим грех, мы еще должны научиться послушанию Богу. Как плохие послушники, мы должны принуждать себя к послушанию. Как не имеющие пока еще совершенной любви к Богу, мы справедливо должны называть себя рабами, потому что действительно ведем себя как рабы; мы принуждаем, учим себя любить Бога, учимся жить, как должно жить сынам Божьим, не смея пока называть себя действительными сынами Божьими.

В день, когда человек принимает таинство Крещения, читается отрывок из Послания апостола Павла к Римлянам. В нем как раз говорится об усыновлении человека Богу. И там написано, что мы сами должны умереть для греха, сделать себя рабами праведности, чтобы стать подлинными сынами Божьими, когда благодать Духа Святого воссияет в нас (ср.: Рим. 6, 3–11).

Да, мы называем Бога нашим Отцом. Но мы ждем, чтобы и Он признал нас за Своих детей. И мы узнаем это, когда Он даст нам полноту благодати Святого Духа, в которой мы приобретем свободу, в том числе свободу не грешить, всегда поступать праведно, быть детьми Божьими. И мы ждем, чтобы в окончательный день спасения, искупления человека, искупления тела нашего, в день всеобщего воскресения, Он назвал нас Своими детьми. Если Он это сделает, тогда мы подлинно дети Божьи. А если мы уже сейчас себя таковыми считаем, то сильно заблуждаемся.