Рассудительность как дар благодати и естественная способность к рассуждению

Конечно, в отличие от слез и молитвы Священное Писание не обладает столь безусловной и абсолютной силой и действием над человеком, потому что если человек не молится и не плачет, если не соотносит себя с таинствами Церкви, если вообще он вне Церкви, то Священное Писание может его завести в далекие дебри. Ведь нет такого зла, которое бы не было оправдано тем или иным текстом, выдернутым из Священного Писания, нет такой лжи, которая так или иначе не основывалась бы на тексте Священного Писания. Как говорит в начале христианской эпохи апостол Петр, чтобы Священное Писание действительно освещало и озаряло нас, как утренняя звезда в ночи, важно, чтобы Дух Святой, Который сотворил, создал это Священное Писание, был уже в человеке. Если Его в человеке нет, то ни одно слово из Священного Писания не будет понято и принято как должно.

А раз так, очень важно понимать, сознавать, что рассуждение как дар благодати, как дар хотя бы некоего подвига молитвы, подвига самоотречения, подвига плача нужно отличать от рассуждения и рассудительности как человеческой способности, присущей очень многим людям.

Есть люди рассудительные, есть люди наблюдательные, как какой-нибудь Шерлок, есть люди философствующие. Все они так или иначе естественно причастны обыкновенной человеческой рассудительности. Но та рассудительность, о которой пишет преподобный Антоний или Иоанн Кассиан, нечто совершенно иное.

Важно это понимать, потому что если человек свою естественную способность к рассуждению считает даром благодати, той же самой рассудительностью, о которой здесь пишет преподобный Иоанн Кассиан, то она скорее всего будет его не вести к Богу, а станет для него кандалами, якорем, который его навсегда прикует к одному месту. Он шага не сможет сделать, будет все время рассуждать: зачем, почему, а стоит ли, а не стоит ли, а вообще так оно или не так, надо проверить… А вот эти так говорят, а вот эти эдак говорят, а может, ничего этого и не было? И зачем я буду делать какие-то шаги, надо же сначала рассудить, что делать. И человек может так рассуждать всю жизнь, так и не сдвинувшись с мертвой точки.

Кроме того, очень нередко бывает такая проблема особенно с современными людьми, но отцы говорят, что и в прежние времена так было: человек вроде и решился, и вроде стал христианином, и вроде как-то пошел по какому-то пути к Богу. Правильный это путь или неправильный, он пока не может понять в силу как раз отсутствия подлинной духовной рассудительности. Но он прочитал, что рассудительность очень важная вещь, и идет по жизни, пытаясь вроде бы как бы рассуждать. Ему приходит в голову мысль, он подвергает ее сомнению, приходит другая мысль – он снова подвергает ее сомнению. Он говорит: «Надо же рассуждать, вдруг мне предлагается мнимое добро вместо реального? » Он вроде бы даже к таинствам приступает и что-то делает по Евангелию, но мысли его запутывают так, что в конце концов ум у него полностью завязывается гордиевым узлом, потому что ни одну мысль он принять не может, ни одной мысли нет, потому что каждую мысль он подвергает сомнению, каждую мысль отвергает, над каждой мыслью рассуждает. В результате он оказывается человеком, блуждающим по кругу. Мысль говорит ему: «иди направо», он только двинется, думает: «а вдруг это неправильная мысль? » Идет налево – «а вдруг это неправильная мысль? » И идет назад – «а вдруг это неправильная мысль»? Так он ходит по кругу, плутая туда-сюда, вроде бы и веруя, вроде бы уповая на Христа, но эта запутанность жизни ничего не дает.

Для того чтобы отличить эту плотскую рассудительность от подлинной духовной, которая является все-таки плодом духовной жизни, важно понимать, что она именно плод. Плод этот выстроен на том, что человек учится отрекаться от своей воли. Мы об этом еще поговорим в другой раз. Когда человек готов к этому отречению от своей воли, от своего мнения и идет этим путем, исполняет некоторые необходимые условия и требования для всякого подвижника, то в конце концов достигает подлинной рассудительности, ключевыми и отличительными качествами которой являются мир и тишина.

Когда человек достиг рассудительности, помыслы не волнуются и не волнуют человека. Они есть, они приходят, но они не пугают его, так как весь ум человека укоренен в Боге, он стоит как дом на камне, потому что весь этот многочисленный и многолетний искус человек провел с Богом. Он в Нем, перед Его лицом в молитве повергал каждую свою мысль, каждое свое мнение, каждый приходящий помысел. И вот эта медленная работа в присутствии Бога умом, не укорененным в Божественной благодати, постепенно через молитвенное общение, предстояние перед Богом приводит человека к тому, что он обретает внутреннюю непоколебимость. И тогда сомнения приходят и уходят, они не могут поколебать здание ума, укорененного в Боге, потому что многие-многие дни, месяцы и годы человек рассматривал каждый помысел в молитве, повергая себя в молитве перед лицом Бога.

Закончу тем, что прочитаю отрывок из послания апостола Иакова, он пишет о том же: Но если в вашем сердце вы имеете горькую зависть и сварливость, то не хвалитесь и не лгите на истину. Это не есть мудрость, нисходящая свыше, но земная, душевная, бесовская, ибо где зависть и сварливость, там неустройство и все худое. Но мудрость, сходящая свыше, во-первых, чиста, потом мирна, скромна, послушлива, полна милосердия и добрых плодов, беспристрастна и нелицемерна (Иак. 3, 14–17).

Вот это о том, какие есть характеристики подлинной мудрости или подлинной рассудительности.

Нам же важно обратить внимание: там, где есть сварливость, где есть зависть, недовольство чем-то, по преимуществу кем-то, постоянная конфликтность в отношениях с другими людьми, неприятие других людей, то это никакое не рассуждение, это очень далеко от него.

А искренняя мудрость мирна, несварлива, послушлива, то есть человек обладает такой способностью: он слушается. Как же иначе? Ведь рассудительность и послушание как две стороны одной медали. Человек никогда не научится рассуждению (и об этом Иоанн Кассиан еще скажет свое слово), если не научится послушанию. А именно кого слушаться и как слушаться, и учит нас рассудительность.