Задача III: Приспособиться к миру без умершего

Существуют три области приспособления, в которых должно произойти приспособление после смерти любимого человека. Есть внешнее приспособление, или то, как смерть влияет на повседневное функционирование в мире; внутреннее приспособление, или то, как смерть влияет на представление о самом себе, и духовное приспособление, или как смерть влияет на убеждения, ценности и представления о мире. Давайте рассмотрим их по отдельности.

Внешнее приспособление

Приспособление к новой обстановке, в которой нет умершего, имеет разное значение для разных людей, в зависимости от того, какими были отношения с умершим, и от различных ролей, которые умерший играл в жизни оставшегося в живых. Часто вдовам требуется немало времени, чтобы понять, что это такое: жить без мужа. Это часто начинает проявляться примерно на третий или четвертый месяц после смерти мужа, когда вдова начинает понимать, что такое жить одной, что такое одной растить детей, видеть пустой дом, одной решать финансовые вопросы. Паркс (Parkes, 1972) делает важное замечание, когда пишет:

«При любой утрате редко бывает сразу ясно видно все, что потеряно. Например, утрата мужа может быть или не быть потерей сексуального партнера, компаньона, бухгалтера, садовника, няни, слушателя, постельной грелки, и так далее, в зависимости от конкретных ролей, которые этот муж обычно играл» (p. 7).

Оставшийся в живых обычно не знает обо всех ролях, которые играл умерший, пока не пройдет некоторое время после утраты.

Многие оставшиеся в живых отказываются формировать новые навыки и брать на себя роли, которые раньше играл умерший, пока после утраты не пройдет некоторое время. Многие оставшиеся в живых не хотят развивать новые навыки и брать на себя новые роли, которые раньше играл их партнер. Пример этого – Марго, молодая мать, чей муж умер. Он был очень деятельным, брал на себя ответственность в разных ситуациях, делал многие дела за нее. После его смерти у одного из детей были проблемы в школе, и потребовались консультации школьного психолога. Раньше муж бы пошел в школу и занялся этим вопросом, но после его смерти Марго пришлось учиться делать это самой. Хотя она делала это с неохотой и возмущением, она все же осознала, что ей нравиться умение самой компетентно разрешать ситуацию, и что она бы никогда этого не достигла, если бы муж был жив. Стратегия совладания, заключающаяся в таком новом определении утраты, которое будет полезным оставшемуся в живых, часто является частью успешного выполнения задачи III. Понять значение утраты, найти выгоду от утраты – это два измерения придания смысла ситуации утраты, и они, конечно, имеют отношение к получению от понесенной утраты некоторой пользы.

Современная теория, продвигаемая Неймейером (Neimeyer, 1999) и многими другими, заключается в необходимости после утраты найти в ней смысл. Поиск смысла – важный процесс для тех, кто оплакивает чью-то смерть, которая бросает вызов представлениям о самом себе, о других и о мире. Смерть может разрушить самое ядро жизненных целей человека, поэтому перед лицом смерти очень важно обнаружить, придумать новый смысл (Attig, 1996).

Внутреннее приспособление

Переживающим утрату приходится приспосабливаться не только к потере ролей, которые ранее играл умерший; смерть также может подтолкнуть их приспособиться к тому, как они теперь видят самих себя. Речь идет не просто о том, чтобы они признали себя овдовевшими супругами или потерявшими ребенка родителями, но, более глубоко: как эта смерть повлияла на самоопределение, самооценку и самоэффективность. Некоторые исследования утверждают, что для женщин, определяющих свою идентичность через отношения с людьми и заботу о других, опыт утраты означает не только утрату значимого другого, но также и чувство потери самих себя (Zaiger, 1985–1986). Одна из задач работы с утратой для таких женщин – почувствовать себя скорее самой собой, чем частью диады. Одна вдова, которую я консультировал, в течение года ходила по дому, спрашивая себя: «А что сделал бы Джек?» В первую годовщину его смерти она сказала себе, что Джека больше нет, и что теперь она может спросить себя, что хотела бы сделать она.

Есть отношения, в которых чувство собственной ценности у человека зависит от того, кому он привязан. Некоторым нравится рассматривать это как надежную привязанность. Там, где существует такая привязанность к человеку, и этот человек умирает, переживающий утрату может ощущать это, как реальный ущерб своей самооценке. И это особенно характерно для ситуации, когда умерший восполнял какой-то серьезный дефицит в развитии оставшегося в живых. У Эстер был один недолговечный брак, и после этого она вышла замуж за Эрни. Эстер происходила из семьи, где процветало эмоциональное и физическое насилие. Она никогда не чувствовала принадлежности. Эрни создал для нее место, где в ней нуждались. После его внезапной смерти она впала в серьезную депрессию, подпитываемую мыслями вроде: «Никто меня больше не полюбит, как любил Эрни, я никогда больше не найду места, где я буду нужна».

Утрата может также повлиять на переживание самоэффективности, то есть той степени, в которой люди чувствуют некоторый контроль над тем, что с ними происходит. Это может привести к тяжелой регрессии, когда переживающий утрату чувствует себя беспомощным, неадекватным, инфантильным или личностно несостоятельным (Horowitz, Wilner, Marmar & Krupnick, 1980). Попытки играть роли умершего человека могут провалиться, а это может привести к значительному снижению самооценки. Когда это случается, эффективности человека бросается вызов, и люди могут приписывать любое изменение случаю или судьбе, а не своим сильным сторонам или способностям (Goalder, 1985).

Аттиг (Attig, 1996) подчеркивает необходимость заново освоить этот мир после смерти близкого человека, и делает особый акцент на влиянии смерти близкого на восприятие человеком самого себя. Внутренней задачей горюющего становится ответ на вопросы: «Кто я теперь?», «Как я отличаюсь от человека, который любил его/ее?» Со временем негативные образы уступают место более позитивным, оставшийся в живых становится способным справиться с этими задачами и научиться жить в этом мире по-новому (Shuchter & Zisook, 1986).

Духовное приспособление

Третья область приспособления – то, как человек воспринимает мир. Неймейер (Neimeyer, 2000, 2001) пишет, что смерть близкого может перевернуть само основание картины мира. Потеря вследствие смерти может бросить вызов фундаментальным жизненным ценностям и мировоззренческим убеждениям, - убеждениям, на которые влияют наши семьи, сверстники, образование, религия и жизненный опыт. Нередко переживающий утрату чувствует, что потерял направление в жизни. Он ищет значение в этой потере и соответствующих изменениях в жизни, чтобы жизнь снова обрела смысл, чтобы снова можно было чувствовать, что над ней есть контроль. Яноф-Булман (Janoff-Bulman, 1992) называет три базовых допущения, которым бросает вызов смерть любимого человека: что мир благосклонен к нам, что мир имеет смысл, и что мы сами являемся достойными людьми. Например, теракт 11 сентября 2001 года бросил вызов всем трем базовым допущениям. И даже более того.

Такие события всегда связаны с внезапными и безвременными смертями. Матери, чьи дети погибли в результате вооруженного нападения, часто борются с вопросом, почему Бог это допустил. Одна из них сказала мне: «Должно быть, это все за мои грехи».

Однако, не всякая смерть бросает вызов нашим базовым допущениям. Некоторые смерти соответствуют нашим ожиданиям и подтверждают наши базовые допущения. Примером этого может быть естественная смерть в старости после хорошо прожитой жизни.

Во многих случаях однозначного ответа нет. Мать, чей молодой сын погиб в 1988 при взрыве самолета рейса 103 авиакомпании «Пан Америкэн», сказала: «Дело не в том, как найти ответ, дело в том, как жить без него». По прошествии времени могут возникнуть новые убеждения, а старые могут вновь подтвердиться или модифицироваться, отразив хрупкость человеческой жизни и пределы нашей возможности ее контролировать (Shuchter & Zisook, 1986).

Отказ от выполнения задачи III приводит к провалу адаптации к утрате. Люди действуют против самих себя, способствуя сохранению беспомощности вместо того, чтобы развивать необходимые навыки, которые позволят справиться с ситуацией, или дистанцируясь от мира, избегая предъявляемых миром требований. Но большинство людей не следуют этим путем. Обычно они решают, что теперь должны взять на себя роли, к которым они не привыкли, развивать навыки, которых у них до сих пор не было, и двигаться вперед, заново оценивая себя и этот мир. Боулби (Bowlby, 1980) обобщает это, говоря:

«От того, как он справится с этим [с задачей III], зависит исход периода горевания. Это будет либо прогресс и признание своих изменившихся обстоятельств, пересмотр своих репрезентативных моделей и новое определение жизненных целей, либо состояние остановки роста, когда человек остается в плену у дилеммы, которую он не может решить» (p. 139).