Задача IV: сохранить связь с умершим, приступая к построению новой жизни

Когда я работал над первым изданием этой книги, я определил четвертую задачу горевания так: «забрать свою эмоциональную энергию у умершего и инвестировать ее в другие отношения» Так это представлял Фрейд (Freud, 1917/1957), когда говорил: «Трауру полагается выполнить одно задание на физическом уровне: его функция заключается в том, чтобы отделить свои надежды и воспоминания от умершего» (p. 268). Теперь мы знаем, что люди не декатектируют умершего, но, напротив, ищут способ развития сохраняющейся связи с ним (Klass, Silverman & Nickman, 1996). Во втором и третьем изданиях этой книги я предположил, что четвертая задача горевания – найти такое место для умершего в своей жизни, которое позволит сохранять с ним связь, но так, чтобы это не мешало продолжать жить собственной жизнью. Мы должны находить способы сохранять в памяти, вспоминать любимых людей, оставляя их с собой, но продолжая жить. В этом издании я переформулировал четвертую задачу следующим образом: найти прочную связь с умершим, приступая к построению новой жизни (Field, Gal-Oz, & Bonanno, 2003). Это более точное определение четвертой задачи, чем то, которое было во втором и третьем изданиях этой книги.

В Гарвардском исследовании детей, переживших утрату, мы, к своему удивлению, обнаружили большое количество детей, которые сохраняли эмоциональную связь с умершим родителем, которые разговаривали с ним, видели его во сне и чувствовали, что он за ними наблюдает. Спустя два года после смерти родителя, две трети детей по-прежнему чувствовали, что родитель наблюдает за ними (Silverman, Nickman & Worden, 1992). Класс (Klass, 1999), имея многолетний опыт работы с родителями, потерявшими детей, также замечает потребность этих родителей так или иначе оставаться в контакте с умершими детьми.

Волкан (Volkan, 1985) предполагает:

«Горюющий никогда полностью не забывает умершего, который был так ценен для него при жизни, и никогда полностью не перестает инвестировать его репрезентацию. Мы никогда не сможем удалить из нашей личной истории тех, кто был нам близок, не причинив вреда нашей собственной идентичности» (p. 326).

Далее Волкан пишет, что горевание заканчивается, когда горюющий больше не нуждается в воскрешении воспоминаний об умершем с преувеличенной интенсивностью в ходе повседневной жизни.

Шухтер и Зизук (Shuchter & Zisook, 1986) пишут:

«Готовность оставшегося в живых к новым отношениям зависит не от способности отказаться от умершего супруга, но от способности найти для супруга подходящее место в своей психической жизни, - такого места, которое было бы важным, но оставляло пространство для других людей» (p. 117).

И тогда задачей консультанта становится помощь горюющему не в том, чтобы отказаться от отношений с умершим, а в том, чтобы найти для умершего подходящее место в своей эмоциональной жизни. Такое место, которое позволило бы пережившему утрату продолжать полноценно жить в этом мире. Маррис (Marris, 1974) пишет, в сущности, о том же:

«Вначале вдова не может отделить свои жизненные цели и свое миропонимание от мужа, который занимал в них такое важное место: ей приходится воскрешать эти отношения, продолжать их, используя символы и вымысел, для того, чтобы чувствовать себя живой. Но с течением времени она приучается переформулировать жизнь так, чтобы принять факт его смерти. Постепенно происходит переход от разговора с ним «как будто он сидит рядом со мной в кресле» к мыслям о том, что бы он сказал и сделал, и отсюда – к планированию своего будущего с детьми, с мыслями о том, чего бы пожелал он. В конце концов желания становятся ее собственными, и она перестает сознательно приписывать их покойному мужу (pp. 37–38).

Родителям, потерявшим детей, часто трудно понять, в чем смысл эмоционального дистанцирования. Если мы думаем о поиске другого места для умершего в душе, то задача оставшегося в живых – развивать связь с мыслями и воспоминаниями, так, чтобы они относились к ребенку, но при этом так, чтобы после столь значимой утраты можно было продолжать свою собственную жизнь. Одна мать в конце концов нашла подходящее место для мыслей и воспоминаний об умершем сыне и смогла инвестировать в жизни что-то еще. Она написала:

«Совсем недавно я стала замечать, какие возможности в жизни по-прежнему остаются мне доступными. Вы знаете, это о том, что может приносить удовольствие. Я знаю, что буду горевать о Робби до конца жизни, и что память о нем будет жить во мне. Но жизнь продолжается, и я – часть этой жизни. В последнее время я иногда вдруг замечаю, что планирую что-то по дому, а иногда я даже общаюсь с друзьями» (Alexy, 1982, p. 503).

Аттиг утверждает:

«Мы можем по-прежнему «иметь» то, что «потеряли», то есть, продолжать любить умерших, хотя и другой любовью. Мы не потеряли их влияние, то, на что они нас вдохновили, их ценности, и тот смысл, который воплотился в их жизни. Мы можем активно включать это в новые паттерны своей жизни, в которых найдется место для измененных, но все же сохраняющихся отношений с теми, о ком мы заботились и кого любили» (p. 189).

Трудно найти слова, чтобы точно передать незавершенность четвертой задачи. Наверно, точнее всего будет сказать, что это – не жизнь. Жизнь человека остановилась со смертью близкого и не возобновилась. Держась за прежние отношения так, что это препятствует возникновению новых, человек препятствует решению четвертой задачи. Для некоторых людей утрата настолько болезненна, что они дают самим себе клятву больше никогда никого не любить. Эта тема повторяется в популярных песнях, что делает ее незаслуженно влиятельной.

Для многих людей четвертая задача наиболее трудна. В процессе горевания они застревают именно на ней, а потом обнаруживают, что их жизнь можно считать остановившейся в момент, когда произошла потеря. Но четвертая задача выполнима. Одной девушке-подростку было крайне трудно справиться со смертью отца. Через два года, когда она начала решать четвертую задачу, она написала матери из колледжа, выразив то, что многие люди открывают для себя, когда обнаруживают, что они решают проблемы эмоционального дистанцирования и повторного инвестирования: «Есть другие люди, которых можно любить, - писала она, - и это не значит, что я буду меньше любить папу».

Многие консультанты нашли эти четыре задачи горевания полезными для понимания процесса переживания утраты. Меня только беспокоит, как бы начинающие консультанты не посчитали эти задачи некоторой четкой последовательностью и не попали в ловушку под названием «четыре стадии». С течением времени эти задачи могут вновь и вновь пересматриваться и прорабатываться. Также различные задачи могут прорабатываться одновременно. Горевание – текучий процесс, на него оказывают влияние медиаторы, обсуждаемые в следующей главе.