Доминирование 16

Ноа появился в гостиной после того, как сделал свои рождественские звонки. Вошел и сел на диван с ошарашенным видом.
– Бретт встречается с любовником в рождество, – тихо проговорил он. – У него любовник, и он кажется счастливым. В Рождество. Он никогда не бывал счастлив в Рождество.
– Это ведь хорошо, разве нет? – осторожно спросил Тобиас.
– Да. Это здорово. Это почти также хорошо, как Париж в качестве рождественского подарка. – Он посмотрел Тобиасу в глаза и подмигнул. – Но не настолько.
– Ты простишь мне мое облегчение от того, что поездка в Париж ценится тобой выше, чем изменения в жизни твоего… Бретта? – Тобиас вздохнул. – Извини. Как твоя семья?
Ноа приподнял бровь.
– Семья в порядке. И поскольку кажется, что вам внезапно приходится напоминать, что вы самый главный человек в моей жизни…, – он пододвинулся к Тобиасу, – …я сказал маме, что провожу Рождество на ферме с любимым мужчиной.
Теперь Тобиас посмотрел удивленно и притянул Ноа в свои объятия.
– Правда? Что она сказала? Боже, ты же не говорил ей, что я старый, а?
– Может, хватит нести бред про одну ногу в могиле? – рассмеялся Ноа. – Я сказал сестре, что вы горячий, – ухмыльнулся он. – Мама твердит мне, что мужчины не влюбляются друг в друга. Вам об этом известно? Я чувствовал себя таким наивным.
Тобиас прыснул.
– Ох уж этот аргумент «мужчинам нужен только секс». – Он обхватил Ноа за подбородок. – Я люблю тебя. И я люблю то, что происходит между нами.
– Вы имеете в виду, что это не просто сумасшествие? – продолжал подтрунивать Ноа. – Ладно, а кто говорил, что мамы всегда знают лучше?
– Я могу свести тебя с ума, если хочешь, – предложил Тобиас. – Я, вероятно, должен после звездного минета под рождественской елкой. Но тогда мне придется оттащить тебя через двор в конюшню, привязать ремнями к книжному столу… – Он бы развил тему и разогрел Ноа словами, но тут зазвонил телефон. – Упс, может быть позже, – поддразнил он, оставил Ноа на диване, и направился к телефону.
Ноа рассмеялся.
– Сейчас, или позже, мне без разницы. Я в отпуске.
– Люблю отпуск, – сказал Тобиас, поднимая трубку. – Алло?
– Сладкий отпуск. Он у тебя давно уже? – спросил Фантом.
Тобиас усмехнулся.
– Какое-то время. Счастливого Рождества
– Счастливого Рождества, сэр, – поздравил Фан, в голосе слышалась улыбка. – Ноа организовал тебе счастливое пробуждение?
– Не твое дело, – чопорно ответил он. – Санта дал тебе жару за непослушание?
– Неа, он здесь этим не занимается.
Тобиас вздохнул:
– Фан…
– Да ладно, это круто, – заверил его Фан. – У меня есть вещи получше, чем разборки с толстяком в красном. Брэдфорд прислал мне кое-что, и позже я собираюсь в клуб, чтобы его поблагодарить.
Ноа поднялся и крикнул:
– Счастливого Рождества, Фан! – Затем многозначительно посмотрел на Тобиаса и шепотом: – Хотите поговорить наедине?
Тобиас отказался, покачав головой, и поморщился, когда Фан заорал ему в ухо ответ:
– Счастливого Рождества, Ноа!
– Фан желает тебе счастливого Рождества, – сухо передал Тобиас, опираясь спиной на стену. – Как прошел твой день? – продолжил он разговор.
– Довольно хорошо, – ответил Фан. Тобиас смотрел на Ноа, а тот достал из-под елки брошюры о Париже и расположился на диване. – Возможно, не так хорошо, как твой. Мало секса и совсем никакого спанкинга. Но совсем не плохо. Я разговаривал с родителями…
– Ты что? – Тобиас сел.
– Расслабься, они мне позвонили, и совсем не на что не намекали, пожелали счастливого Рождества. Спрашивали мой адрес, а когда я им не сказал, не стали настаивать. Сказали, что пришлют мне что-нибудь через юристов, если я соглашусь.
– Что пришлют? Больше денег?
– Тобиас…
– Я просто ненавижу их за то, что они думают, будто швыряя тебе деньги, они могут все исправить.
– Они так не думают, – произнес Фан тихо. – Они стараются, сэр. Ладно?
Тобиас вздохнул.
– Я здесь, малыш. Когда все так рушится, я здесь.
– Спасибо за право голоса.
– Я не это имел в виду
– Зато я услышал это.
Тобиас сделал глубокий вдох.
– Прости, Фантом. Прими мои извинения. – Он услышал, как Фан выравнивает дыхание.
– Принято. Я знаю, ты просто беспокоишься. Они… Они о тебе спрашивали. Вроде как.
Тобиас закатил глаза.
– Ну да. Извращенец, который склонил тебя к развратному и дьявольскому образу жизни.
– Неа. Замена для наркомана.
– О, так они читали, – Тобиас откровенно был впечатлен. – Справедливости ради, у тебя проблема «отцов и детей».
– А у тебя не было?
– Конечно, и у меня была. Но, по меньшей мере, я сам тебе в отцы гожусь.
Фан рассмеялся.
– Я ни разу не называл тебя папой.
– Какое облегчение.
– Ты знаешь, о чем я.
Тобиас усмехнулся.
– Итак, что тебе осталось на сегодня?
– Да ничего. Ужин в клубе. Посмотрим, смогу ли я оказаться в чьем-то чулке. Я еще раздумываю. – Он снова говорил спокойно, словно именно этого и хотел.
Тобиас потряс головой.
– Я уверен, у тебя получится. Увидимся в новогоднюю ночь?
– Ага. Жду, не дождусь посмотреть на твоего мальчика в полном прикиде.
– Я тоже, – сказал Тобиас с усмешкой. Фан мягко рассмеялся.
– Счастливого Рождества, Тобиас.
– И тебе Фан. Пока. – Он положил трубку и вздохнул. Посмотрел на глазеющего на него Ноа. Моргнул несколько раз, неожиданно осознавая, что можно было вообразить из разговора, слушая только его реплики.
– Так… что? – нарушил молчание Ноа. – Все ли в порядке? У Фана неприятности?
Тобиас покачал головой.
– Нет, не совсем. Как минимум, не больше, чем обычно. Просто… Рождество и дела семейные. – Он криво улыбнулся. – Я волнуюсь. Не знаю, заметил ли ты…
Ноа нахмурился.
– «Когда все так рушится» звучит не слишком похоже на обсуждение заурядных семейных дел, под Рождество или нет.
Тобиас пожал плечами.
– К сожалению, это типично для Фана. Хорошо, во всяком случае, я так считаю. Он возразил, и я извинился. – Тобиас снова вздохнул и взял Ноа за руку. – Иди сюда, дорогой. Я хочу обнимать тебя, пока мы будем разговаривать.
Ноа поднялся и подошел, чтобы устроиться рядом. Он дотронулся рукой до щеки Тобиаса и мягко его поцеловал, а после устроился в его объятиях.
– Так кто там швыряет ему деньги?
Тобиас открыл рот и снова закрыл.
– На самом деле, он с этим не согласился, и тогда я сменил тему. – Тобиас на какое-то время задумался, усаживая Ноа по своему вкусу, пока не посчитал позу удобной. – Не важно, полагаю. Правда. – Он поцеловал Ноа в макушку и обнял немного крепче. – Семейная жизнь Фантома всегда была не обычной, – начал он рассказ. – Его родители никогда не должны были встретиться, не то что полюбить друг друга. Но это случилось, и Фан родился в обстановке, которую в лучшем случае можно назвать неустойчивой. Его мать попала в программу защиты свидетелей, а отец был федеральным агентом.
– Ах, призрак и привидение.
Тобиас кивнул, узнав фразу, которой обычно Фан описывал своих родителей.
– Потом было много давления, много переездов с места на место.
– Хреново, – Ноа взял Тобиаса за руку, перебирая пальцы.
– Да уж. Так и было. И что хуже всего, они были так озабочены собственным положением, что с раннего детства пренебрегали Фаном. И конечно, случилось то, что случилось. – Он фыркнул. – С их стороны, естественно, все выглядит немного иначе.
– Так они знают о тебе? – спросил Ноа немного сонно.
– О да. Я тот ублюдок, который отобрал у них мальчика, посадил его под замок, соблазнил, приучил к извращениям и контролировал его разум. – Тобиас почувствовал растущее напряжение и заставил себя размеренно дышать. – Мы встречались, – добавил он. – Это было … неприятно. Я обвинил их в плохом обращении с ним. Они отплатили тем же. Фан был недоволен всеми нами.
– Могу представить, – кивнул Ноа. – Не похоже на удовольствие.
Тобиас снова чмокнул Ноа в макушку. – Да, точно. Во всяком случае, они отступились, и начали… Фан стал получать кучу писем от адвокатов. Родители хотели, чтобы он прошел терапию. Только припоздали лет на десять, зато собирались все оплатить. Он спросил у меня, я сказал «конечно». А потом они заперли его, отстранив от меня.
– Что? – Ноа сел прямо и оглянулся посмотреть на Тобиаса. Его глаза были широко раскрыты. – Заперли?
– Посадили за решетку, а мне говорили, что он с ними дома. Я потратил полтора дня, прежде чем понял, что он не «спит в данный момент», и еще три часа, чтобы его найти. Единственной причиной, по которой я его смог вытащить, было то, что мое имя было указано в его страховом полисе в качестве контактного лица и ближайшего родственника де-факто. У меня была его доверенность и порядочный адвокат.
Ноа потряс головой.
– Господи. Слава богу, у него были вы.
Тобиас пожал плечами.
– Это была плохая неделя. А потом месяц борьбы с последствиями. И еще месяц, пока его родители, наконец, поняли, что он остается со мной, и они ничего не могут с этим поделать. Терапия заглохла. Хотя я думаю, что проку от нее было не много. Я удостоверился, что у него есть укромное место, куда можно сбежать, если понадобится. Его родители присылают ему деньги через юристов, звонят, когда он позволяет им, и пытаются исправить то, что сломали, в своей бестолковой манере.
Тобиас понял, что он снова сидит прямо, спина напряжена, а челюсть сводит от боли.
– Прости, малыш. С этим, действительно ничего не поделать, просто… я беспокоюсь. Но он уже отправился в клуб, и кажется, был в хорошем настроении, так что все в порядке. А я тут, с тобой, и с нами, определенно, все хорошо.
– Угу. – Ноа помолчал немного, задумчиво поглаживая бедро Тобиаса. А затем посмотрел Тобиасу в глаза и спросил: – А место, куда можно сбежать, принадлежит вам?
Тобиас повел плечом.
– Когда все случилось, это было «наше место», но да. У него по-прежнему есть ключ от апартаментов, и его имя в документах на собственность. Если понадобится, то по договоренности я оттуда съеду, а он останется. – Тобиас закрыл глаза и немного расслабил спину. – Пожалуйста, не расстраивайся из-за этого, Ноа. Он никогда не просил, и никогда не злоупотреблял этим. Но мне нужно знать, что у него, по крайней мере, найдется, где жить, если дела будут плохи.
– Я из-за этого не расстраиваюсь, Тобиас. – Ноа тряхнул головой и вздохнул. – Но я чувствую так, словно должен задавать правильные вопросы, чтобы получить целостную картину.
Тобиас поморщился.
– Прости. Но во многом это его история, и я не уверен, что могу ее рассказывать. Говорить о квартире мне просто не пришло в голову. Ты можешь спрашивать о чем угодно, и я отвечу, если могу. Если произойдет что-то еще, я обещаю, что объясню все как можно быстрее, и расскажу все, что можно. Пойдет?
– Да. Договорились. – Ноа развернулся и снова прислонился к нему. – Просто мне кажется, что как только я начинаю понимать вас двоих и примиряюсь с этим пониманием, случается что-то еще. Знаю, это мои трудности. Знаю. И все-равно, кажется, что едва добираясь до сути, я неожиданно натыкаюсь на совершенно другой слой. – Ноа сел прямо. – Знаете, что? Не обращайте внимания. Просто… на самом деле, я не это хотел сказать. Я только хочу сказать, пожалуйста, не зовите его при мне малышом. – Он задержал взгляд, а затем опустил глаза и уставился на свои колени.
Тобиас старался не сверлить его глазами. Если Ноа слышал, что он так назвал Фана, значит, так оно и было. Но будь он проклят, если сам мог припомнить что-то подобное.
– Хорошо. Постараюсь изо всех сил. – Он наклонил голову, рассматривая своего мальчика, своего любовника. – Дорогой мой, – произнес он тихо. – Это ты. Мой дорогой и мой мальчик. Другие могут быть малышами и лапочками, и когда-то давным-давно моим мальчиком был Фан, и не только мальчиком. Но никого другого я не назвал дорогим. Понимаешь?
– Да, сэр, – едва слышно ответил Ноа, не поднимая глаз.
– Хорошо. Ты знаешь свое место, и оно подле меня. Исключительно для тебя, мальчик. Запомни это хорошенько.
– Да, сэр. – Ноа хмурился, и выглядел разочарованным и недовольным самим собой. – Я знаю, сэр.
Тобиас щелкнул языком.
– И я не хочу несчастного мальчика себе на Рождество, Ноа Долан, – заявил он. С толчком и переворотом он опрокинул Ноа на пол и навис сверху, ухмыляясь своему ошарашенному любовнику. – Поцелуй меня. Давай займемся любовью на полу, а потом поедим чего-нибудь, почитаем книжку, которую ты мне подарил, и ляжем спать пораньше. Улыбнись.
Ноа похлопал ресницами. Он выглядел искренне смущенным, и Тобиасу это странно льстило. Наконец, Ноа перестал раздумывать и просто улыбнулся и поцеловал Тобиаса, как тот просил.