 |
Десур Мастан Свамигал Бхакти Раса Патигам 5 глава
|
|
|
|
Д-р Сьед и его жена жили в арендованном доме за пределами ашрама и готовили себе сами. Однажды она почувствовала сильное желание пригласить Бхагавана к себе домой на обед. Она упрашивала мужа, но у того не хватало смелости совершить такой необычный поступок. То, что Бхагаван может встретиться с его женой за пределами ашрама, было само по себе необычно. Он дважды спрашивал об этом, и оба раза Бхагаван давал согласие. И все же было немыслимо, что Бхагаван придет к ним домой и согласиться поесть там – он никогда раньше не принимал приглашения пообедать в доме у кого-то из преданных. Но бесстрашная женщина продолжала давить на мужа, пока он не начал бояться ее больше, чем чудовищности своей просьбы. Когда в конце концов д-р Сьед рассказал Бхагавану о желании своей жены, Бхагаван просто улыбнулся и промолчал.
Жена д-ра Сьеда не сдавалась. Она была уверена, что Бхагаван выполнит ее просьбу, если ее преподнести в нужный момент и в правильной форме. Наконец, когда Бхагаван поднимался на гору, д-р Съед и его жена встретили его по дороге и рассказали ему о своем желании. Бхагаван рассмеялся и продолжил свой подъем.
Когда вечером они вернулись домой, у них произошел скандал. Жена д-ра Сьеда обвиняла его в том, что он не попросил Бхагавана как следует. В конце концов ему это надоело и он сказал ей: «В чем я виноват? Просто тебе не хватает преданности – вот почему Бхагаван отказал тебе».
Эти слова глубоко задели ее, и она просидела в медитации всю ночь, надеясь, что сила молитвы приведет Бхагавана в ее дом. Рано утром она, по всей видимости, задремала, потому что ей не то во сне, не то в видении явился Бхагаван и сказал: «Почему ты так упряма? Как я могу уйти из ашрама и пойти обедать к тебе домой? Я должен принимать пищу с людьми, пришедшими ко мне, иначе они не будут есть. Кроме того, ты знаешь, что люди приезжают издалека, преодолевают большие трудности, чтобы увидеть меня и разделить со мной трапезу. Как я могу оставить всех этих гостей и прийти к тебе? Накорми троих моих преданных, и это будет то же самое, что накормить меня. Я буду полностью удовлетворен».
|
|
|
В этом видении она увидела троих преданных, которых она должна пригласить. Первым был д-р Мелкот, вторым – Свами Прабуддананда, а третьим должен был быть я.
Она подробно рассказала о своем видении д-ру Сьеду, и он сразу же пригласил всех троих к себе домой, сказав нам, что мы не имеем права отказаться. Мы все были брахманами, и, несмотря на то, что мы все были счастливы представлять Бхагавана во время этой трапезы, беспокоились о том, что на это скажут другие брахманы ашрама: для брахмана принимать пищу в доме мусульманина – серьезное нарушение предписаний.
Д-р Мелкот жил в гостинице у цветочного сада. Я подошел к нему и спросил: «О чем ты думаешь?»
«Я думаю об ужине в доме Сьеда».
«Ты пойдешь?»
«Я все еще думаю. Они ведь мусульмане».
«Если мы пойдем, нам не избежать больших неприятностей».
«Да, нас могут выгнать из ашрама».
«Так ты идешь?»
«Иду, – ответил д-р Мелкот. – Для меня это прямой приказ Бхагавана. Иначе как госпожа Сьед выбрала бы нас? Как она смогла бы узнать наши лица и имена настолько хорошо, чтобы указать на нас своему мужу?»
«Прабуддананда может пойти без проблем – он санньясин и может есть где угодно. Кроме того, он не боится администрации ашрама, поскольку готовит себе сам. Но мы подвергаемся большому риску», – сказал я.
«В таком случае, – сказал д-р Мелкот, – мы пойдем, а Бхагаван позаботится о последствиях».
Несмотря на эти смелые слова, д-р Мелкот был в замешательстве. Нам предстоял ужин в доме мусульман. Даже если пища была вегетарианской – а кухня, а посуда? Что мусульмане знают о кодексе брахманов и о правилах, касающихся чистоты? Как мы объясним тот факт, что мы ели в мусульманском доме? Почему мы должны доверять видениям какой-то мусульманки? Можем ли мы с уверенностью сказать, что просто выполняем приказ Бхагавана? Кто нам поверит? Брахманы ашрама уж точно не поверят! И что за странная компания! Один – мирянин из Майсура, другой – холостяк из Андхра-прадеш, а третий – бенгальский санньясин!
|
|
|
На следующий день, когда прозвонил колокольчик к ужину, мы втроем подошли к Бхагавану и поклонились. Бхагаван не стал спрашивать нас, что всё это значит. Он просто посмотрел на нас. Вместо того чтобы идти со всеми в столовую, мы вышли из ашрама, пройдя мимо Чиннасвами, и он – о чудо! – не спросил, почему мы уходим из ашрама, не поужинав.
Госпожа Сьед в то утро проснулась рано, подмела кухню и сама тщательно вымыла посуду. Она не позволила служанке даже войти в кухню.
Родственники и муллы постоянно ругали госпожу Сьед за преданность индуистскому святому. Она говорила им: «Когда я молилась, я видела Пророка, стоящего рядом со мной. С тех пор как я встретила Бхагавана, Пророк исчез, и теперь Бхагаван приходит смотреть, как я молюсь». Вот как велика была ее преданность!
Когда всё было тщательно вымыто, она принялась с любовью готовить одно блюдо за другим. Мы пришли на ужин, и еда была великолепна. После того как мы поели, она своими собственными руками преподнесла нам листья бетеля.
Когда мы возвращались в ашрам, у д-ра Мелькора в глазах стояли слезы.
«Я приехал из Хайдерабада, – сказал он, – и хорошо знаю образ жизни и обычаи мусульман. Мусульманка может подать листья бетеля своими собственными руками только своему мужу или факиру. В ее глазах мы были факирами – формами, которые принял Бхагаван, чтобы прийти в ее дом».
Когда мы вернулись в ашрам, к нашему удивлению, никто не спросил, почему нас не было в столовой, куда мы ходили и что мы делали в мусульманском доме. Каким чудесным образом Бхагаван защищает тех, кто слушается его!
Следующую примечательную историю рассказал Шри Х.В.Л. Пунджа, который близко общался с д-ром Съедом в Раманашраме. История взята из книги «Ничто никогда не случалось» Д. Годмана, том 1.
|
|
|
«Я жил в Шри Раманашраме с женой и детьми. Мои дети играли снаружи холла, где сидел Махарши. Д-р Съед вышел и увидел их. Он спросил их: „Где ваш отец?“
Они ответили: „Он ушел в дом, который мы сняли в поле“.
„Вы можете отвести меня к нему? – спросил д-р Съед. – Я не знаю, где этот дом. Я хочу повидаться с ним“.
Несколько минут спустя он вошел в мой дом. Я предложил ему чай и пригласил на обед, который должен был состояться чуть позже, но он не принял мое приглашение. Он сказал, что его повар уже приготовил для него еду у него дома, и что он должен вернуться вовремя, чтобы съесть обед.
„Но вы можете прийти ко мне на чай сегодня днем, – добавил он. – Приходите в пять, я хочу обсудить с вами кое-что интересное“.
Я принял его приглашение и несколько часов спустя пришел к профессору со всей своей семьей.
После чая д-р Съед перешел к главной теме встречи. „Вы верите в астрологию?“ – спросил он.
Я ответил: „Нет“.
Он сказал, что мусульмане тоже в нее не верят, но недавно произошло нечто такое, что заставило его пересмотреть свои взгляды.
„В последнее время моя уверенность поколебалась, – начал он. – Возможно, я верю в какой-то степени, но я не настолько убежден в этом“.
Он показал мне гороскоп, составленный для него на санскрите. Его перевел на английский д-р Радхакришнан, выдающийся философ и учитель, который позже стал президентом Индии. Д-р Съед знал д-ра Радхакришнана, когда они еще работали вместе в университете в Великобритании. Д-р Съед специализировался на Персии, а д-р Радхакришнан преподавал сравнительное религиоведение. Гороскоп был взят из коллекции Бригху Нади. Это очень загадочная и древняя школа астрологии.
Много веков назад индийские мудрецы, предположительно, под руководством мудреца Бригху, записали тысячи личных гороскопов людей, которые родятся в далеком будущем. Все они представляли собой рукописи, написанные на пальмовых листьях.
В Индии есть несколько мест, в которых, как считается, хранятся копии всех этих предсказаний. Каждый может пойти туда и посмотреть, нет ли там его гороскопа. Есть одно надежное место в Хошьярпуре, штат Пенджаб, и еще несколько мест, где хранятся копии. Однако во многих местах, которые претендуют на хранение этих копий, хранятся лишь подделки. Д-р Съед, по-видимому, нашел одну из редких подлинных древних коллекций, поскольку предсказание, которое он мне показал, было поразительно точным.
|
|
|
Предсказание начиналось с того, что д-р Съед в прошлой жизни был индуистом. Он был учеником известного древнего Гуру, но совершил поступок, который очень рассердил этого Гуру.
Гуру проклял его: „В следующей жизни ты родишься мусульманином, но твоя любовь к индуизму и любовь к Кришне останутся с тобой“.
Это объясняло странный сплав верований, которых придерживался д-р Съед. Несмотря на то, что он родился мусульманином и ему очень нравилось всё, связанное с традициями ислама, он также был бхактой Кришны и носил в нагрудном кармане миниатюрную „Бхагавад-гиту“. Он также стал учеником Раманы Махарши, чего не сделал бы ни один ортодоксальный мусульманин.
В этом гороскопе говорилось, что в этой жизни он поедет во Вриндаван и получит инициацию от свами по имени Баба Харидас. Согласно гороскопу, этот Харидас в прошлой жизни тоже был учеником Гуру Съеда. К тому моменту, когда д-р Съед узнал об этом предсказании, он уже был во Вриндаване и получил инициацию от этого свами. Было и еще одно связующее звено с его прошлой жизнью. В гороскопе говорилось, что другой Гуру-бхай [такой же, как и он, ученик этого Гуру] родится современником д-ра Съеда, что его будут звать Никсон, и что он изменит имя на Кришна Прем. В то время был один англичанин по фамилии Никсон, пламенный преданный Кришны. Он приехал в Индию, поселился в Алморе, взял себе имя Кришна Прем и стал учителем. Доктор Съед знал этого человека – какое-то время они учились вместе в университете.
Но точные предсказания на этом не кончаются. Далее в гороскопе было сказано, что в 1932 г. д-р Съед встретит Раману Махарши и примет его как своего Гуру.
Именно в этот год д-р Сьед впервые встретился с Раманой Махарши».
Кришна Бхикшу продолжает свой рассказ.
Однажды я написал поэму, воспевающую Бхагавана, и в ней были такие слова: «Пусть удача сопутствует вам во всех ваших будущих воплощениях».
Услышав это, Бхагаван сказал: «Неужели этого воплощения недостаточно, почему он желает мне еще много воплощений?»
Люди стали упрекать меня за то, что я написал такие неуважительные слова. Одни говорили, что он великий святой и ему не нужно перерождаться. Другие утверждали, что он сын самого великого Господа Шивы, который никогда не нуждался в человеческом теле.
|
|
|
Я пресек эту дискуссию, воскликнув: «Бхагаван будет перерождаться еще много раз, не потому что ему это нужно, а потому что он нужен нам!»
Бхагаван внимательно выслушал.
«Правильно», – сказал он и погрузился в молчание.
Зал наполнился безмолвием и огромной любовью, исходившей от Бхагавана. Она изливалась и затапливала нас, как мощные океанские волны.
Кто-то спросил Бхагавана: «Все мы встретились у ваших ног. Это случилось благодаря нашей счастливой судьбе, или между нами существует связь с наших прошлых воплощений?»
Бхагаван ответил таким тоном, словно это было что-то совершенно обыденное: «Если бы не старые связи, как вы все оказались бы здесь?»
Во многих других случаях Бхагаван давал тот же ответ на подобные вопросы. Те, кто любил его в прошлой жизни, снова приходили к нему в этой. Каким бы ни было далеким место их рождения, Бхагаван притягивал их к себе. Они всегда находили дорогу к нему.
Г. В. Суббарамайя
Шри Г. В. Суббарамайя был ученым, знатоком писаний на телугу и санскрите, преподавал в колледже Памулапати Бутчи Наиду, г. Нидубролу, который находится на территории современного штата Андхра-Прадеш. Он был из числа тех немногих преданных Шри Бхагавана, кто чувствовал себя совершенно свободно и мог совершать спонтанные поступки в его присутствии. Шри Бхагаван ценил это, и между ними часто происходили задушевные и интересные разговоры. Эта непринужденность и дружеские отношения наводили некоторых на мысль, что Шри Бхагаван относился к нему с особым расположением.
Девараджа Мудальяр, известный юрист и близкий ученик, спросил Шри Бхагавана, как он проводит различия между учениками.
«Например, – добавил Мудальяр, – правильно ли будет сказать, что Суббарамайя пользуется большей благосклонностью, чем другие, и является кем-то вроде первосвященника этого сообщества?»
Шри Бхагаван с улыбкой ответил: «Для меня нет никаких различий. Милость изливается подобно океану, в бесконечном изобилии. Каждый черпает столько, сколько может взять. Может ли жаловаться принесший лишь стакан, что он не может взять столько же, сколько может взять тот, кто принес кувшин[102]?»
Собирая для этой книги воспоминания Шри Суббарамайи о годах, проведенных с Шри Бхагаваном, я уделил особое внимание первым годам. Однако история его отношений с Шри Бхагаваном будет неполной, если не упомянуть последний даршан Шри Суббарамайи, состоявшийся в апреле 1950 г.
«Шри Бхагаван спросил меня: „Чего ты хочешь?“
Я сказал со слезами: „Я хочу свободы от страха“.
Шри Бхагаван, изливая на меня свою милость, ответил: „Я уже дал ее“.
Внезапно я почувствовал, словно с моего сердца сняли огромную тяжесть. Когда я коснулся его лотосных стоп руками и лбом, сквозь мое тело прошла дрожь ликования. Я ощутил погружение в океан покоя и блаженства. Это мгновение, когда Шри Бхагаван своими исполненными милости словами даровал мне освобождение от страха, теперь вечно живет во мне и хранит меня от всех жизненных невзгод[103]».
Мое первое паломничество в Шри Раманашрам состоялось 8 июня 1933 г. из Канчипурама. Я отвез туда мать для совершения церемонии и поехал один в Тируваннамалай. В тот момент я страшно горевал из-за своей первой тяжелой утраты: в декабре мой двухлетний сын умер от остановки сердца – врачи больше ничего не могли сказать.
Более двух лет я читал труды Шри Бхагавана и другую литературу, выпускаемую ашрамом. Меня больше интересовал литературный аспект, чем философский. Меня поразил стиль «Упадеша-Сарам» – произведения, написанного на языке телугу. По простоте, красоте и совершенству классического слога оно ничуть не уступает стихам величайшего поэта, писавшего на телугу – Тикканы. Я был убежден, что тамил, способный писать такие стихи на телугу, получает вдохновение свыше. Я очень хотел увидеть его. Однако после своей недавней утраты я ехал к нему, чтобы обрести покой и утешение.
Первый мой даршан Шри Бхагавана состоялся утром в день моего приезда. Когда наши глаза встретились, с моим умом произошло что-то необыкновенное. У меня было такое ощущение, словно я погрузился в заводь покоя. Я около часа просидел с закрытыми глазами в экстатическом состоянии. Вернувшись в свое обычное состояние, я увидел какого-то человека, опрыскивающего холл, чтобы прогнать насекомых, а Шри Бхагаван молча качал головой в знак несогласия.
Шри Бхагаван разговаривал с кем-то. Поскольку он, как мне показалось, настроен на разговор, я смело задал ему свой первый вопрос:
«В „Бхагавад-гите“ говорится, что смертные отбрасывают свои изношенные тела и обретают новые, так же, как мы выбрасываем изношенную одежду и покупаем новую. Как это применимо к младенцам, чьи тела на момент смерти совершенно новые?»
Шри Бхагаван сразу же ответил: «Откуда вы знаете, что тела умерших младенцев не изношены? Это может быть неочевидно, но если оно не изношено, оно не умрет. Это закон природы».
Этот вопрос приводится в книге «Беседы с Шри Раманой Махарши» (беседа 270, 23 октября 1936 г.). Возможно, проф. Суббарамайя передал этот разговор составителю книги, Мунагале Венкатарамайе, во время одного из своих визитов в ашрам в 1936 г. Когда я прочитал рукописный вариант «Бесед с Шри Раманой Махарши», там было много разговоров, позже пересказанных преданными, а не только диалоги, записанные в тот день. Поскольку в этой версии приводятся дополнительные подробности, я включил ее сюда.
Вопрос: Считается, что люди отбрасывают одряхлевшие тела (джирнани шарирани) и надевают новые (навани). Относится ли это к умершим младенцам?
Бхагаван: Во-первых, вы не знаете, что такое джирнани (старый), а что такое навани (новый). Во-вторых, джирна и нава – относительные понятия. То, что старо для царя, для нищего может быть новым. Истина в том, что отдельное бытие означает состояние воплощенности до момента освобождения.
Таким был разговор с Шри Бхагаваном в мой первый визит. Сразу же после обеда я ушел из ашрама, даже не попрощавшись с Шри Бхагаваном. Я пришел и ушел инкогнито, как будто зашел сюда совершенно случайно.
Когда я пишу эти слова сейчас, через двадцать с лишним лет после нашей первой встречи, я все еще чувствую отблеск того счастья, открывшегося мне на первом даршане. Но чтобы передать это ощущение свободы и радости, я приведу здесь стихотворение, полное ликования, которое я написал вскоре после этого:
Эврика! Я нашел это! Я нашел это!
Недостающее звено этой прочной цепи,
Краеугольный камень этого бесконечного свода,
Разгадку этого кроссворда[104],
Единственный выход из этого порочного круга,
Билет на небесный пир,
Исключительное право на бессмертие,
Доспехи против злого рока,
То, что способно уничтожить смерть.
Я нашел это! Я нашел это!
Точку встречи материи и духа,
Чары красоты, волшебство любви,
Чудесное прикосновение, делающее все живые существа одним,
Первоисточник радости,
Истинный философский камень,
Тайну тайн,
Великий секрет —
Я нашел это! Я нашел это! Эврика!
Хотя Шри Бхагаван во время нашей первой встречи оказал на меня огромное влияние, в следующий раз я приехал лишь через три года, весной 1936 г. В этот раз я принес с собой рекомендательную записку, написанную Шри Г. Самбашивой Рао Гару. Представившись всем в холле, я отдал ее Бхагавану.
Даже не прочитав записку, он кивнул мне и одарил улыбкой, исполненной милости.
«Зачем рекомендация? – спросил он. – Ты уже приходил сюда, ты здесь не в первый раз».
Мое изумление еще больше возросло, когда я почувствовал, как будто бы передо мной сидит мой умерший отец. Сходство было поразительным. Чтобы не списать это на мои фантазии, я могу добавить, что мой двоюродный брат, Шри В. В. Нараянаппа, увидевший Шри Бхагавана позже, сказал мне: «Шри Бхагаван – вылитый мой дядя, твой отец».
Это определило мои отношения с Шри Бхагаваном навеки. Он был не только Гуру, Махарши, Бхагаваном, но также моим отцом. С тех пор я относился к Шри Бхагавану как ребенок к своему отцу – свободно, без страха, как к близкому человеку».
Когда Бхагаван умер в 1950 г., Суббарамайя написал следующее стихотворение в прозе, озаглавив его «Кто вы для меня».
«Мать ли вы для меня? Но какая мать преисполнена такой любви и всепрощения, чтобы кормить грудью в ответ на удар?
Отец ли вы для меня? Но какой отец настолько терпим, чтобы прижать к своей груди блудного сына?
Любовь ли вы моя? Но какая любовь так самоотверженна, чтобы призвать искупительные страдания и смерть, освобождающие любимого?
Гуру ли вы для меня? Но какой Гуру обладает таким неодолимым притяжением, чтобы привлекать к себе души одним лишь своим присутствием, одним лишь воспоминанием, и погружать их в океан покоя и блаженства?
Бог ли вы для меня? Но какой бог настолько милостив и милосерден, чтобы стремиться на помощь и спасать того, кто грешил против Света? Воистину, лишь вам известно, кто вы для меня. О Бхагаван! Ом тат сат!» (Г. В. Суббарамайя, «Удовлетворение любви и другие поэмы», с. 11).
За несколько лет до этого при посвящении мне дали две мантры и установили минимальное количество повторений на каждый день. Я пунктуально выполнял эту практику, но теперь, когда пришел в ашрам, мне не хватало внимания на повторение мантр или исполнение других формальных ритуалов. Через несколько дней меня охватил страх от того, что я совершаю грех, не выполняя наставления, данные мне при инициации. Я обратился к Шри Бхагавану, чистосердечно признался в том, что не выполняю свои обязательства, и спросил, что мне делать.
Шри Бхагаван улыбнулся и ответил: «Ты выполнял джапу так долго. Заслуга, полученная в результате этой джапы, привела тебя сюда. Теперь, когда ты пользуешься плодами своей джапы, зачем тебе беспокоиться или бояться?»
Намного позже я спросил Шри Бхагавана о том, какова разница между джапой, совершаемой в уме, и медитацией.
Шри Бхагаван ответил: «Это одно и то же. В обоих случаях ум концентрируется на одном – на мантре или на Самости. Мантра, джапа, медитация – лишь разные названия. Пока они требуют усилий, мы называем их этими словами, но как только осознали Самость, они идут без усилий, и то, что раньше было средством, становится целью».
В то время у меня была еще более серьезная проблема. Я практиковал задержки дыхания так, как этому обучает Свами Раматиртха в своих трудах. На определенном этапе практики я стал чувствовать себя ужасно. Мне казалось, что моя голова вот-вот треснет и разлетится на куски. Я перестал выполнять практику, но эти ощущения повторялись каждый день в то самое время, когда я выполнял эту практику. Я боялся, что случится что-то страшное и неотвратимое. Среди ночи, когда Шри Бхагаван был один, я подошел к нему со свой проблемой.
Он ответил со смехом: «Неужели? Опять тебя одолевает страх! Такое часто бывает с теми, кто выполняет йогические практики без непосредственного руководства Гуру, но раз ты пришел ко мне, чего тебе бояться?»
Затем Шри Бхагаван добавил, понизив голос: «В следующий раз, когда у тебя появятся эти ощущения, подумай обо мне, и тебе станет хорошо».
Мне не пришлось воспользоваться его советом, так как с того момента и по сей день эти ощущения ни разу не повторялись.
На следующий день в полдень, когда все, кроме меня, вышли из холла, к Шри Бхагавану подошел какой-то старик из деревни и пожаловался на страшную боль в животе, уже давно мучившую его.
Шри Бхагаван обернулся ко мне и сказал с улыбкой: «Посмотри, у этого человека хроническая боль в животе. Вместо того чтобы идти в больницу, он пришел ко мне. Разве я врач? Как я могу излечить его?»
Затем, посерьезнев, Шри Бхагаван шепнул мне: «Отведи его в контору, там ты найдешь прасад. Дай ему немного».
Разумеется, я послушался. В тот момент мне казалось, что это было бóльшим подарком для меня, чем для этого старика – я скептически относился к прасаду, считая его суеверием. Этого поручения Шри Бхагавана оказалось достаточно, чтобы излечить меня от неверия.
Вернувшись домой, я написал в ашрам, предлагая услуги литработника. В ответ меня попросили перевести «Шри Рамана-гиту» на телугу. Я перевел первую песнь и отправил по почте. В тот день, когда ее доставили, в ашраме был мой двоюродный брат, Шри В. В. Нараянаппа.
Он написал мне 21 июня 1936 г., передавая слова Шри Бхагавана: «Перевод хороший. Обычно перевод труднее понять, чем оригинал, но у этого перевода легкий стиль, и идеи изложены хорошо. Хороший перевод».
Вдохновленный этими добрыми словами, я закончил работу, и позже, по настоянию Шри Бхагавана, добавил к ней другие свои переводы на телугу – труды Кавьякантхи Ганапати Муни и одно произведение Шри Дайваратхи[105].
6 октября того же года я получил прасад из ашрама. Его передали для моего двоюродного брата Нараянаппы, который бы серьезно болен тифозной лихорадкой.
В письме из ашрама говорилось: «Надеюсь, что и он, милостью Шри Бхагавана, скоро поправится и восстановит здоровье».
У Нараянаппы была высокая температура, и врач предупредил нас, что 6 и 7 октября ему может угрожать опасность. Но 6 числа, когда ему дали прасад, температура, к всеобщему удивлению, значительно снизилась, а 7-го полностью нормализовалась. Это проявление милости Бхагавана спасло жизнь преданного, и я воочию увидел, как прасад Шри Бхагавана исцеляет больных. После этого я уже не мог скептически относиться к этим дарам милости. В том же году я написал поэму в прозе, в которой описал ощущения, предвосхищавшие встречу с Шри Бхагаваном, и мои чувства после того, как встреча состоялась:
Что я чувствовал, когда встретил своего Возлюбленного?
Когда я узнал, что ко мне сейчас придет моя любовь, все мое сердце охватил трепет. Передо мной словно открылись новое небо и новая земля. Тысячелетия пронеслись у меня перед глазами. Тысячи иллюзий мельтешили в моем уме. Я упрекал солнце за то, что оно движется медленно, словно имел на это право; вся Вселенная онемела и замерла, возвещая приход моего Возлюбленного.
О, нектар моих глаз, пир моих чувств, тот, кто похитил мой ум, тот, кто заставил трепетать мое сердце, ангел моей жизни, моя величайшая радость приближается!
В присутствии моего Возлюбленного я думал, что могу взобраться на Кайласу счастья; я достигну седьмого неба восторга; я буду плыть на приливной волне счастья; я выпью вино радости до дна. Всё, о чем я мечтал в прошлом, будет исполнено.
Но когда мы наконец встретились и бросились в объятия друг друга, мое «я» внезапно рассыпалось. Все видения исчезли, а мечты расстаяли. От чувств и мыслей не осталось и следа. Ничего не осталось от моей любви и от меня самого. Мое «я» и всё остальное исчезли в неведомом океане. Это было единство, покой, экстаз…
Позже, на каникулах по случаю Дасары[106], я снова приехал в ашрам и положил к стопам Бхагавана законченный перевод «Шри Рамана-гиты». В ответ на мою просьбу Шри Бхагаван внимательно изучил рукопись и внес необходимые исправления. В песне 9 (стих 10) он изменил оригинальный санскритский текст, добавив «пара» к сушумне.
При этом он процитировал «Амритабинду-упанишаду», чтобы доказать необходимость этого изменения. В песне 16, стихе 6 он предложил читать вишайи (субъект) вместо вишайя (объект), сказав, что это альтернативное прочтение более предпочтительно.
Цитата из «Шри Рамана-Гиты»:
9:1 °Cознание – в отдельном четко различимом нади. Его называют сушумна. Некоторые говорят, что это высшее атманади, другие называют его «амрита-нади».
16:5,6 Когда преданный, воплощенный в форме субъекта, считает себя ограниченным, малознающим, он, чтобы освободиться от страданий, находит прибежище в Высшем Необъятном, рассматривая его как Бога. Поклоняясь ему, считая его Богом, он в конце концов обретает его.
5:6 Это место находится не с левой, а с правой стороны груди. Из этого места свет течет через сушумну в сахасрару.
Шри Бхагаван пояснил свои слова так: «Некоторые люди говорят о Высшей Сущности как об „объекте“ медитации и поклонения. Это все равно что говорить, к примеру: „Лучше ощущать вкус сладкой конфеты, чем самому быть этой сладкой конфетой“. Что может быть бóльшим святотатством, чем сравнивать источник всего сущего с неодушевленным объектом? Если Самость – объект, то кто же тогда «субъект»? Поэтому в этом стихе лучше читать „вишайи“».
Дочитав до песни 5, стиха 6, Шри Бхагаван сказал, что узнал о духовном сердце, находящемся с правой стороны груди, на своем собственном опыте. Лишь позже он прочитал об этом сердечном центре в издании «Аштангахридаям»[107]на языке малаялам. Он также нашел упоминание об этом в «Сита-упанишаде», а позже прочитал изречение из Библии: «Сердце мудрого – на правую сторону, а сердце глупого – на левую»[108].
Шри Бхагаван был убежден, что у всех людей есть врожденное подсознательное знание об этом центре.
«Даже когда ребенок говорит „я“, он всегда указывает пальцем на место в правой стороне груди, – сказал мне Бхагаван. – Он никогда не указывает на свое физическое сердце или на голову».
Затем Шри Бхагаван признался: «На самом деле я все это узнал на своем непосредственном опыте. Когда позже я читал писания, они только подтвердили мое открытие. Я не узнал из них ничего нового».
Накануне отъезда я рассказал Шри Бхагавану о страданиях моей жены, все еще убитой горем из-за внезапной смерти нашего сына.
«У нее больше нет сыновей?» – спросил Бхагаван.
«Нет», – ответил я.
Бхагаван вздохнул и сказал: «Как жаль!»
Этот короткий разговор состоялся 18 октября 1936 г. 1 августа 1937 г. моя жена родила мальчика.
Когда ребенка показали Шри Бхагавану, его первый вопрос был «Как зовут ребенка?»
Когда я ответил «Рамана Прасад», Шри Бхагаван воскликнул: «Неужели! Это правда?», и, к моему ужасу, скормил младенцу два банана, словно иллюстрируя слово «прасад». Это абсолютно не повредило пищеварению ребенка.
Когда я прощался, управляющий ашрама вручил мне три пакета прасада. Я спросил, для кого они предназначены. Шри Бхагаван, принимавший масляную ванну в том же помещении[109], ответил: «Один для твоей семьи, один для Нараянаппы и один для твоего друга».
Он не назвал имени друга, и я не понял, для кого именно предназначен прасад, и даже не спросил об этом. На следующий день, вернувшись домой, я получил письмо, которое было перенаправлено из ашрама. Его написал г-н Р. П. Редди, заминдар, и отправил по моему адресу в Раманашраме. К письму прилагалась молитва о милости Бхагавана. Бабушка г-на Редди была на грани смерти – она уже несколько месяцев ничего не ела. Я сразу же понял, кого Бхагаван имел в виду под «моим другом». Я взял прасад и заспешил к дому г-на Редди.
|
|
|
