Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

I. Фетальная драма предшествующие теории фетальной психологии




Практически вся современная психоаналитическая теории отрицает возможность существования психической жизни до или во время рождения. Считается, что новорожденный лишен памяти, эго, объектов или психической структуры. По выражению одного психоаналитика, «психоанализ не спрашивает: «Когда это началось?», он задает совсем другой вопрос: «Когда после рождения это началось?»5 Хотя Фрейд и называл иногда рождение «первичной тревогой», «предшественником тревоги» и т. д.6, он все-таки был твердо убежден, что психическая жизнь начинается лишь после рождения, что «рождение еще лишено психического содержания» и что «рождение не испытывается субъективно как отделение от матери, поскольку плод, будучи совершенно нарциссическим существом, абсолютно не осознает ее существования в качестве объекта». С тех пор, как Фрейд более 50 лет тому назад высказал это мнение, оно, как эхо, повторяется почти всеми психоаналитиками. Единственный раз Фрейд отступил от этой точки зрения, когда в разговоре, как сообщают, предположил, что у ребенка, родившегося через кесарево сечение, тревоги будут другого характера, однако ни в одной печатной работе не признавал такую идею. В самом деле, Гринэйкер делает вывод, что Фрейд связывал рождение с тревогами лишь посредством чего-то вроде коллективного бессознательного, похожего на архетип Юнга. У психоаналитиков были серьезные основания принимать мнение Фрейда без критики, ведь он с гневом вышвырнул Ранка из психоаналитического движения за то, что тот в 1923 г. написал, что во время рождения существует настоящая психическая жизнь.

Это не значит, что в психоаналитической литературе нет статей о рождении. Действительно, в клинической практике образы рождения встречаются сплошь и рядом, поэтому в литературе есть масса объемных статей на эту тему и сотни клинических иллюстраций, фетального материала. В то же время психотерапевты почти всегда расценивают весь относящийся к рождению материал как чистую фантазию, не основанную на раннем опыте. Это единственный клинический материал, который рассматривается как комбинация настоящего опыта и фантазии, поэтому фантазии рождения у пациента явно вызывают у психотерапевтов очень сильное беспокойство. Беспокойство это не столь заметно, если фетальный материал позитивен - в этом случае его можно истолковать как успокоительную фантазию «регрессии в чрево». Но если пациент выдает пугающий материал с явным фетальным содержанием, оно либо игнорируется, либо интерпретируется на основе более поздних орального, анального или фаллического уровней.

Так, Абрахам, сообщая о пациенте, всю жизнь переживавшем кошмар про паука-кровососа, который вылупляется из яйца, чтобы раздавить его, интерпретирует кровососание как «символ кастрации». Когда у Ральфа Литтла пациента одолевали похожие кошмары про ужасного паука, который раздавливает его, что сопровождается образом пуповины, связывающей пациента с матерью, причем «кровь должна перетечь или к ней, или к нему, и один обязательно умрет, а.другой останется жить», психотерапевт тоже называет паука «кастрирующей матерью». Чтобы убедиться, насколько часто психотерапевты упускают из виду фетальное содержание, не будем пускаться в бесконечное перечисление примеров, а обратимся к скрупулезной работе Калвина Холла с анализом 590 неотобранных снов, из которых 370, или 60%, содержали явные образы фетальной среды, рождения или возвращения в чрево. Гринэйкер, несомненно, стоит на правильном пути, когда предполагает, что «борьба, происходящая при рождении, наверное, слишком ужасна для нас и в то же время слишком нас вдохновляет, поэтому не так легко сохранять научное бесстрастие при ее изучении».

Как бы то ни было, несколько пионеров психоанализа, коснулись возможности существования психической жизни при рождении. Большинство из них, подобно, Винникоту, неохотно признавали такую вероятность лишь после того, как, имели дело с детьми, переживавшими в фантазии опыт рождения настолько эмоционально, что психоаналитик чувствовал - это «следы воспоминаний о рождении», а не позднейшие наблюдения. Однако даже эти немногие - в их числе Гринакри, Винникотт, Мелания Кляйн, Карл Меннингер, Роджер Мани-Кайрли, П. М. Плойе и другие - просто отметили наличие в снах и в фантазийной жизни материала, относящегося к рождению, и осведомились, не исследуется ли другими вопрос о существовании психической жизни раньше, чем это допускает теория.

И все же небольшая группа психологов, в большинстве своем психоаналитиков, всерьез рассматривала возможность существования психической жизни при рождении: Отто Ранк, Нандор Фодор, Фрэнсис Мотт, Станислав Гроф, Элизабет Фер, другие американские психотерапевты, занимавшиеся проблемой рождения заново, Арнальдо Расковски, еще несколько аргентинских психоаналитиков, а также группа психоаналитиков, основавших вместе с Густавом Грабером в Германии Международное общество по изучению пренатальной психологии. Все эти психотерапевты принимают существование психической жизни при рождении и подчеркивают травмирующее воздействие собственного рождения, прерывающего, по их мнению, уютную внутриутробную жизнь, а в качестве доказательства для своих теорий большинство этих авторов приводит лишь сны и фантазии взрослых. Подытожу вкратце их вклад в фетальную психологию на сегодняшний день.

Отто Ранк начал исследовать опыт рождений в 1904 г., задолго до того, как узнал о Фрейде. Он подчеркивал, что женские гениталии часто бывают источником тревоги, которая должна быть преодолена посредством сексуального удовольствия, и что этот факт часто находит отражение в сновидениях и мифах, и выводы, сделанные в его книгах, начиная с «Травмы рождения» (1923 г.), побудившей Фрейда сказать: «Я не имею с ним больше дела», в настоящее время кажутся бесспорными. Ранк очень тщательно анализировал сновидения, фантазии и мифы на предмет их взаимосвязи со страхом отделения от матери, страхом остаться одному в темноте, играми в заползание в дыру и т. д. Он даже касался связей между ритуалами рождения заново, а также другим культурологическим и мифологическим материалом, и опытом рождения - и все это опять-таки в своей открытой манере, которую на сегодняшний день можно позволить себе, публикуясь в любом психоаналитическом

журнале. О сложности собственной проблемы Фрейда, который не мог признать мать в качестве изначального источника тревоги и лишь впоследствии неохотно преодолел себя под давлением главным образом психоаналитиков-женщин, можно догадаться по отказу Фрейда двинуться дальше вводной части книги Ранка (1923 г.), вместо того, чтобы дать ее почитать своим пациентам и спросить их мнение.

В следующие четверть века анафема, которой Фрейд предал материал, относящийся к рождению, оказалась очень действенной, и даже такой блестящий психоаналитик, как Маргарет Фрис, своими сорокалетними «пренатально-родительскими» исследованиями показавшая основные личностные модели при рождении, которые затем сохраняются и по которым можно довольно точно предсказать дальнейшее развитие, все же воздерживается от настоящих выводов в отношении своих результатов по пренатальной психической жизни.

Вот почему в 1949 г., когда через четверть века после выхода в свет работы Ранка в Америке была опубликована книга Нандора Федора «В поисках возлюбленного: клиническое исследование травмы рождения и пренатального состояния», психотерапевтическое сообщество было еще совершенно не готово воспринимать его идеи. Большинство выводов, сделанные Федором и удачно проиллюстрированные богатым материалом - то, что рождение травмирует, и воспоминания о нем всплывают в сновидениях и фантазиях, что рождение является источником страха смерти, что оно лежит в основе кошмаров удушья, клаустрофобии и многих других симптомов, - опять-таки, сейчас вряд ли показались бы удивительными, но тогда большинство психотерапевтов проигнорировало книгу. Как и Ранк, Фодор принимал, что «физическая среда внутри чрева безупречна», и «после девяти месяцев мирного развития человеческий детеныш принудительно выталкивается в странный мир чудовищными мышечными конвульсиями, до самого основания сотрясающими его жилище, как землетрясение».

Подобно многим позднейшим теоретикам рождения, Фодор верил в парапсихологию, но его рассуждения о телепатии между матерью и плодом легко можно отделить от его же клинического материала по рождению. Иначе обстоит дело с последователем Федора Френсисом Дж. Моттом, английским психологом, всю жизнь работавшим над системой фетальной психологии. Огромная продуктивность Мотта, преданность задаче создания фетальной психологии делает его труды (если вы сумеете их найти хоть в одной библиотеке) богатым источником материала, особенно сновидческого и мифологического, использованного им в большом объеме. Однако Мотт поставил себе мистическую задачу - связать внутриутробную жизнь с астральным вселенским замыслом творения, а кроме того, открыто избегал привлечения фактов из области акушерства (например, постулировал способность плода «чувствовать» выходящую из плаценты кровь, игнорируя тот факт, что пуповина лишена нервов), поэтому подавляющее большинство его работ совершенно ненадежно.

Психиатр Станислав Гроф в 1956 г., в Чехословакии, начал использовать ЛСД, чтобы добиться психотерапевтической регрессии, и за последнюю четверть века провел в Европе и США свыше 3000 курсов ЛСД-терапии. Постоянно наблюдая переживание пациентами заново собственного рождения, он постулировал четыре «базисные перинатальные матрицы» (БМП), которые, как ему казалось, пациенты обычно и переживали под ЛСД:

БПМ 1 (первичное слияние с матерью): пребывание в чреве, фантазии рая, единство с Богом или с природой, святость, «океанический» экстаз и т.д.

БПМ 2 (антагонизм с матерью): берет происхождение от этапа начала родовых схваток, когда шейка матки еще закрыта; ощущения, будто попал в западню, все попытки выбраться напрасны, на голову что-то сильно давит, с сердцем неполадки, будто засасывает водоворот или проглатывает ужасное чудовище - дракон, осьминог, питон и т. д.

БПМ 3 (синергизм с матерью): этап, когда открывается шейка матки и плод проталкивается по родовому каналу;

фантазии борьбы титанов, садомазохистских оргий, взрыва атомной бомбы, извержения вулкана, грубого изнасилования и суицидального саморазрушения - все это элементы полной насилия борьбы смерти и рождения заново.

БПМ 4 (отделение от матери): по окончании борьбы рождения, после первого крика; чувства освобождения, спасения, любви и прощения в сочетании с фантазиями очищения и избавления от груза.

Хотя Гроф вскоре тоже передвинулся в паранормальную сферу (профессиональный риск, связанный с занятием фетальной психологией), его оригинальные клинические исследования способности взрослых заново переживать (или фантазировать - Гроф не делает попыток доказать, что это воспоминания) ощущения собственного рождения обстоятельны и представляют немалую ценность. Работе Грофа во многих отношениях аналогичен опыт и других психотерапевтов, обнаруживших, что переживание заново своего рождения обладает терапевтическим эффектом. Кроме методики с использованием ЛСД для вызова тех родовых ощущений, что испытывали пациенты Грофа, использовались и многие другие технологии регрессии, начиная с «начальной терапии» Элизабет Фер и включая лечение «родовыми первинами» Артура Янова и др.26 Но мы не будем рассуждать о терапевтической эффективности технологий рождения заново и оставим открытым вопрос о взаимодействии фантазий и воспоминаний. Признаем лишь, что подавляющая часть психологического материала по родовым ощущениям накоплена за последние два десятилетия. Материал этот, однако, еще совершенно не интегрирован в особое направление психологии, психоанализа или какой-либо другой науки.

Все перечисленные работы характеризуются двумя особенностями: (1) в центре внимания рождение, жизнь в чреве представляется спокойной и удобной, рождение рассматривается как травма, а рождение заново - как путь преодоления страха отделения; (2) все положения строятся на основе клинического материала; полученного на взрослых, акушерская литература анализируется редко, хотя большинство исследователей - профессиональные врачи. Эти две особенности, как правило, имеют место и в недавно опубликованных работах южноамериканских психоаналитиков, группирующихся вокруг Арнальдо Расковски, так же, как и в работах участников конференций Международного общества по изучению пренатальной психологии в Германии - хотя изредка акушерские наблюдения за пренатальной жизнью все же используются, поскольку Расковски и некоторые представители немецкой группы начинали как педиатры.

Итак, результаты работ по фетальной психологии за последние шестьдесят лет подкрепляют изначальное мнение Фрейда о рождении как о прототипе всех более поздних страхов, с допущением, будто до рождения нет ни эго, ни объектов, ни психической структуры, а лишь симбиотическое единство с матерью, а рождение - это сильный шок, источник позднейшего страха отделения. Моей целью будет показать а) что эта теория, уравнивающая рождение и страх отделения, неверна, б) что теория создана как защита от фактов, доказывающих, что опыт жизни плода в чреве на самом деле индивидуален и часто травматичен, а внутриутробная жизнь не симбиотична и вовсе не такая уж спокойная, и в) что рождение - на самом деле освобождение от травматичного опыта жизни в чреве, а не всего лишь «травма отделения». Чтобы объяснить, что привело меня к этим выводам, обращусь к акушерским данным относительно условий психической жизни в чреве и во время рождения.

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...