 |
Глава IV. Рабы и вольноотпущенники
|
|
|
|
Глава IV. РАБЫ И ВОЛЬНООТПУЩЕННИКИ
1. Рабство в Риме
Источники рабства, по определению римлян, были двух родов: можно было быть рабом по рождению или же сделаться им вследствие какого-нибудь обстоятельства, происшедшего после рождения.
Человек рождался рабом, если происходил от матери-рабыни. Ребенок наследовал юридическое положение своей матери, если только она не сочеталась законным браком с его отцом: с рабыней же не могло быть законного брака. Ребенок, происшедший от рабыни, принадлежит господину его матери. Раб, родившийся в доме, назывался verna.
Из обстоятельств, которые делали рабом свободнорожденного человека, нужно прежде всего отметить плен: римляне, применявшие это правило к чужестранцам, не задумывались применять его и к самим себе. Кроме того, существовал ряд случаев, когда римский гражданин наказывался лишением свободы и, следовательно, становился рабом. Такая судьба постигала, согласно древним законам, гражданина, который уклонялся от внесения в цензорские списки [1],
__________
[1] Каждые пять лет в Риме производилась перепись граждан (censum); при этом каждый гражданин должен был вносить в списки свое имя с указанием размеров имущества, имени отца, состава семьи и местожительства. На основании этих списков граждане распределялись по классам, и в связи с этим производилась раскладка податей и организация военной повинности. Гражданин, уклонившийся от переписи (incensus), тем самым уклонялся и от уплаты податей, и от военной повинности, за что и подвергался наказанию. — Ред.
вора, пойманного с поличным, и неоплатного должника. В эпоху империи эти источники рабства уже не существовали; но зато появились новые.
|
|
|
Юридическое положение раба определяется очень просто: он не человек. Не имея свободы, он не гражданин и не может иметь семьи. У него нет также собственности, он не имеет права вести дело в суде от собственного имени. Господину принадлежит над ним полная, неограниченная власть, похожая на власть над вещью, которая ему принадлежит. Господин может поэтому продать или подарить своего раба, наказывать его, бить, казнить. Впрочем, в действительности положение раба далеко не было таким печальным. Нравы, которые всегда смягчают на практике суровые нормы права; вполне понятный интерес господ; вначале также принадлежность к одной и той же расе, — все это способствовало смягчению положения раба. Обычай давать рабу peculium, выделенную в пользование раба часть господского имущества, также не остался без влияния на постепенное улучшение его положения. С одной стороны, господин мало-помалу привыкал видеть в рабе сотрудника, услуги которого становились ему с каждым днем все более и более необходимыми, с другой — раб в своем личном хозяйстве получал возможность иметь доходы, остававшиеся в его распоряжении, и копить их для того, чтоб в будущем откупиться на волю.
В конце республики и в действительном, и в юридическом положении рабов произошло двойное изменение, которое объясняется следующими двумя главными причинами. Число рабов значительно увеличилось, кроме того они уже не принадлежали, как прежде, к соседним и родственным племенам, а происходили из отдаленных и варварских стран, поэтому обращение с ними господ естественно стало менее гуманным. В прежние времена нравы смягчали законы, но с тех пор нравы стали в этом отношении хуже, и закону пришлось самому сделаться мягче. Кроме того, в эту эпоху сама законность рабства стала уже подвергаться сомнению. Люди думающие и образованные стали смотреть на это учреждение, как на нечто противное природе. Эти новые понятия отразились и на законодательстве римской империи. Отсюда ряд постановлений, которые от Августа до Антонинов стремились оградить раба от слишком резких проявлений господского произвола.
|
|
|
(May et Becker, Precis des institutions da droit prive de Rome, стр. 27—29, изд. Larose).
2. Торговля рабами
Я ходил на форум, когда увидел большую толпу, которая собралась около храма Кастора перед лавками. Приблизившись, я увидел на подмостках мужчин, женщин, юношей и молодых девушек. Все они были почти совсем нагие и имели на шее маленькую дощечку с надписью; на головах у некоторых из них были белые шерстяные колпаки, совсем гладкие, у других лавровые венки; у большинства ноги были натерты мелом или гипсом.
Какой-то человек весьма неприятной наружности, грубый и резкий, прогуливался перед ними и говорил, обращаясь к толпе: «Посмотрите-ка на этого юношу, какой он белый, какой прекрасный с головы до пят! Полюбуйтесь на его черные глаза и черные волосы. Он прекрасно слышит обоими ушами и также прекрасно видит обоими глазами, он здоров и телом и душой. Я ручаюсь вам за его воздержанность, честность и кротость; он послушен малейшему знаку, и с ним можно делать, что угодно. Он знает немного по-гречески, поет, может увеселять во время пира. Это дитя с берегов Нила». Затем, ударяя слегка по его щекам, он продолжал: «Слышите ли, как отдается! Какое упругое тело! Болезнь никогда не будет в состоянии что-нибудь сделать с ним. За восемь тысяч сестерций вы можете купить его в полную и безраздельную собственность».
Потом перешел к черномазому ребенку: «Ну-ка, покажи свои штуки владыкам мира! » И дитя принялось прыгать, вертеться, скакать на досках и производить всякие другие штуки. «Что за проворство! Какая красота! Какое изящество! — восклицал продавец. — Войдите же, граждане, в мою лавку, там вы увидите кое-что еще получше; здесь ведь только выставка моего товара; все же, что у меня есть самого редкого, самого прекрасного, нежного, обольстительного и удивительного — все это помещается внутри».
Многие поддались на это приглашение, а купец в это время приступил к продаже. Молодой раб, выделывавший штуки, соблазнил нескольких зрителей. Мальчика совершенно раздели, чтобы посмотреть, не было ли у него каких-нибудь скрытых недостатков; спрашивали о его возрасте, о месте его происхождения. И начался аукцион. Объявлена была цена в 4 000 сестерций, потом она поднялась до 6000 и наконец остановилась на 8 000. Покупатель вышел из толпы, и держа в руках маленькую монету, произнес следующую формулу: «Я заявляю, что этот мальчик, по праву квиритов, принадлежит мне, и что я купил его этой монетой и этими весами». Ок постучал монетой о весы, отсчитал условленную сумму и увел с собой раба.
|
|
|
Купец обязан объявлять о недостатках продаваемых им рабов; если он обманет насчет качества своего товара, то подвергается
телесному наказанию и штрафу, который может дойти до размеров двойной цены недобросовестно проданного раба; кроме того, сделка объявляется недействительной. Несмотря на все эти установленные законом предосторожности, тяжбы по этому поводу между торговцем и покупателем весьма нередки; большинство их заканчивается мировой сделкой, обыкновенно уменьшением первоначальной цены. Когда купец хочет отвратить от себя всякую ответственность, он надевает на раба белый шерстяной колпак, и в этих случаях покупатель уже знает, что ему надо держать ухо востро. В противном случае, купец обязан написать все необходимые указания на дощечке, висящей на шее у раба. Лавровый венок означал военнопленных; натертые мелом ноги — тех, которые были вывезены из-за моря.
Так как красивые рабы ценятся дорого, то продавцы пускались на всевозможные уловки, чтобы показать свой товар лицом, рабам стараются придать более молодой вид, им натирают тело скипидаром, выщипывают волосы, завивают, наряжают как можно лучше, выставляют напоказ все их достоинства, приписывают им даже такие, которыми они не обладают; одним словом, пускают в ход все приемы барышников. Некий Тораний, прославившийся как ловкий работорговец, продал однажды триумвиру Антонию двух детей редкой красоты, которые были так похожи друг на друга, что купец, не задумываясь, объявил их близнецами, хотя один из них родился в Азии, а другой за Альпами. Когда же дети заговорили на совершенно различных языках, обман обнаружился. Антоний пришел в ярость и, призвавши купца, стал упрекать его, как он смел так его одурачить. «Из-за чего вы волнуетесь, — отвечал Тораний, — эти дети не нравятся вам больше, -- ну, я их возьму обратно. То, на что вы жалуетесь, называя недостатком, представляет, в сущности, главное их достоинство. В сходстве близнецов нет решительно ничего удивительного; но полнейшее сходство между двумя детьми, родившимися в разных странах, это такая редкая вещь, что не имеет цены. Мне следовало взять с вас гораздо дороже. Но вы не хотите держать их у себя, — отлично! Другой заплатит мне за них больше». Этот ответ так подействовал на Антония, что он оставил рабов за собой.
(Dezobry, Rome au stecle d'Auguste, lettre XXII, изд. Delagrave).
|
|
|
