Сложные синтаксические структуры

До сих пор мы говорили о парадигматических компонентах в относительно простых синтаксических структурах типа «Брат отца», «Круг под крестом», «Оля светлее Кати» и т.п.

Гораздо больший интерес представляет смысловая организа­ция более сложных форм высказывания, которые состоят из слож­ной фразы, включающей в свой состав дополнительное придаточ­ное предложение (или предложения). В этих случаях речь идет уже не об иерархии отдельных слов, взаимоподчиненных друг другу, а об иерархии целых фраз, одна из которых (главное пред­ложение) управляет другой фразой или фразами (придаточными предложениями).

Подобные сложные «гипотактические» конструкции включа­ют дополнительное служебное слово типа «который», и воспри­нимающий должен понять, к какому именно члену главного пред­ложения относятся элементы придаточного предложения.

Определенные трудности понимания возникают в тех случаях, когда главное предложение заканчивается примыкающим к нему придаточным предложением, и еще больше усиливается тогда, когда придаточное предложение включается в середину главного («дистантная» конструкция).

Возьмем в качестве примера конструкцию типа «Этот дом при­надлежит мельнику, который живет на краю деревни». В этом случае речь идет фактически о двух фразах: (1) «Этот дом при­надлежит мельнику», (2) «Мельник [который] живет на краю де­ревни». Вспомогательное слово «который» относится не к дому, а к мельнику, и воспринимающий эту конструкцию должен по­нять это.

Естественно, что в этом случае процесс правильного отнесе­ния слова «который» к слову «мельник» облегчается семантичес­ким маркером (слово «живет» может относиться только к челове­ку, а не к дому), но даже в этом случае психологическая операция выбора слова, к которому относится служебное слово «который», представляет известные трудности.

Аналогичные трудности выступают и в тех случаях, когда по­добный семантический маркер отсутствует. Примером может слу­жить фраза «Девочка увидела птицу, которая села на крыльцо». В этом случае мы также имеем две фразы: (1) «Девочка увидела птицу», (2) «Птица [которая] села на крыльцо». Однако слово «которая» с одинаковым успехом может быть отнесено как к сло­ву «девочка», так и к слову «птица», и вспомогательным сред­ством, облегчающим понимание конструкции, является лишь «примыкание» слова «птица» и подчиненного предложения «ко­торая села на крыльцо».

Во всех этих фразах уточнение того, к какому именно слову относится слово «который», представляет собой определенную операцию, и именно поэтому в более старых формах языка слово «который» либо подкреплялось повторением имени того объек­та, к которому оно относится, или избегалось вовсе и заменялось словом «он», что превращало сложное придаточное предложение в два простых.

Так, в древних документах встречаются такие конструкции:

«Дом принадлежал рыбнику, который рыбник жил на краю деревни» или «Площадь разделяла канава, которая канава была вырыта Прохором». Сложносоотносящее слово «который» может вообще замещаться паратаксическим союзом «и», фактически разбивающим сложную конструкцию на два изолированных, при­мыкающих друг к другу предложения.

Примером могут служить конструкции, взятые из архаическо­го английского языка. Так, в повести о Робин Гуде можно встре­тить случай, где сложная конструкция, включающая соотнося­щее слово «который» (Не heared sir Guy's horn blew, who slained Robin Hood — Он услышал звук рога сэра Гайя, который убил Робина Гуда), заменена другой конструкцией (Не heared sir Guy's horn blew and he slained Robin Hood — Он услышал звук рога сэра Гайя и он (Гай) убил Робина Гуда). Вместо слова который здесь применяется слово и, заменяющее гипотаксическую конструк­цию паратаксической.

Следовательно, в одном случае слово который приобретает наглядную опору, в другом оно просто опускается и заменяется простым союзом и; таким образом облегчается понимание конст­рукции, подлежащей расшифровке.

Еще сложнее обстоит дело, когда придаточное предложение включается внутрь главного предложения.

Эта конструкция включения или, как это обозначается в линг­вистике, конструкция «самовставления» (selfembeddement), вво­дит в процесс расшифровки значения данного сложного предло­жения новый фактор, который можно обозначить термином «дистантность». Главное предложение расчленяется здесь на две далеко отстоящие друг от друга части, разделенные подчинен­ным придаточным предложением, и соотнесение обоих элемен­тов еще более осложняется.

В качестве примера можно привести такую конструкцию, как: «Дом, который стоял на опушке леса, сильно обветшал» или еще более сложную конструкцию, лишенную вспомогательных семан­тических маркеров: «Крыша дома, стоявшего на опушке, была покрыта мхом».

Если в первом из приведенных примеров понимание конст­рукции облегчается тем, что «обветшать» может только дом, а не опушка леса, то во второй конструкции этот семантический мар-

кер отсутствует, и для понимания того, к чему именно относится группа «покрыта мхом» (к далеко отстоящему слову «крыша» или к примыкающему слову «опушка»), требуются дополнительные трансформации.

К сожалению, трудные для понимания «дистантные» конст­рукции нередко встречаются в литературе и журналистике.

Проблеме расшифровки «дистантных» конструкций с множе­ственным, иерархическим подчинением были посвящены иссле­дования ряда американских психологов, в частности Дж. Милле­ра и его сотрудников (1963, 1967, 1969, 1970).

Трудности, возникающие при понимании таких конструкций, отчетливо видны из серии фраз, включающих все возрастающую иерархию взаимных подчинений, вводимых словом «который».

Примером может быть следующий ряд таких конструкций:

I. Картина получила премию на выставке.

II. Картина, которую нарисовал художник, получила премию на выставке.

III.Картина, которую нарисовал художник, который продал свои произве­дения в комиссионный магазин, получила премию на выставке.

IV.Картина, которую нарисовал художник, который продал свои произве­дения в комиссионный магазин, который был организован Союзом художни­ков, получила премию на выставке и т.д.

Это множественное включение подчиненных предложений, схе­ма которых дана на рис. 19, требует все более и более сложной переработки информации. Для расшифровки этой конструкции необходимо затормозить преждевременное суждение и объеди­нить далеко отстоящие друг от друга элементы. Таким образом, психологические трудности понимания дистантных конструкций связаны с необходимостью проанализировать всю информацию в целом, установить, к каким именно частям конструкции отно­сится слово «который» и, удержав в оперативной памяти далеко отстоящие друг от друга компоненты предложений, объединить их в единое целое.

СМЫСЛОВЫЕ ИНВЕРСИИ

Перейдем к последней форме конструкций, которые также достаточно трудны для понимания.

До сих пор мы рассматривали затруднения в понимании предложений, связанные с грамматическими формами их кон­струкции.

Рис. 19

Схема построения дистантного предложения с «самовставлением»

Однако существуют затруднения, связанные с семантическим строением предложения. Примером могут служить конструкции, которые обозначаются термином «смысловые инверсии». Эта груп­па конструкций также очень распространена, и их психологичес­кий анализ имеет большой интерес.

Прием «смысловой инверсии» заключается в том, что непо­средственное значение слов, включенных в предложение, проти­воположно тому значению, которое действительно заключено в этом предложении. Подобные конструкции требуют определен­ной смысловой трансформации, с помощью которой их смысл может быть понят.

Представим себе, что испытуемому предъявляются две различ­ные по длине линии и он должен показать ту из них, которая обозначена в соответствующей речевой конструкции.

Если испытуемого спрашивают: «Какая из линий более длин­ная?» (включая два положительных звена — «более» и «длинная»), он ответит без труда так же, как и на вопрос «Какая из них более короткая?».

Но если тому же испытуемому предъявляется вопрос «Какая из них менее короткая?», у него возникнут отчетливые затрудне­ния. Оба компонента этой конструкции («менее» и «короткая») имеют отрицательное значение, и только при специальной транс­формации их смысла («менее короткая» — значит «более длин­ная») можно дать правильный ответ.

Столь же отчетливо этот факт выступает в другой конструк­ции. Один ученик сказал: «Я не привык не подчиняться прави­лам». Был он организованный, дисциплинированный ученик или, наоборот, дезорганизатор? С одной стороны, здесь есть две отри­цательные характеристики: первая — «Я не привык», вторая — «не подчиняться правилам». Однако если вдуматься в это пред­ложение, становится ясным, что два отрицания «не привык» и «не подчиняться» означают утверждение «привык подчиняться», т.е. это был дисциплинированный ученик, который не привык нарушать правила. Таким образом, чтобы понять конструкцию смысловой инверсии, нужно превратить двойное отрицание в одно утверждение.

Вторым примером может служить следующее предложение: «Он был последний в классе по скромности». Был ли он скромный? В смысле этой конструкции можно разобраться далеко не сразу. С одной стороны, «Он был последний означает нечто отрицатель­ное, а с другой стороны («Он был скромный») — нечто положи­тельное. Однако вся конструкция в целом «последний по скром­ности» обозначает «первый по самоуверенности». Для того чтобы понять эту фразу, также необходима смысловая инверсия, т.е. трансформация кажущегося значения данной конструкции на противоположное.

Все языковые конструкции, включающие смысловую инвер­сию, недоступны для непосредственного понимания: правильное понимание этих смысловых конструкций предполагает опреде­ленную предварительную переработку информации — замену двойного отрицания одним положительным суждением, а также торможение непосредственных ложных суждений.

* * *

Из всего сказанного можно сделать выводы, имеющие боль­шое значение как для психологии, так и для лингвистики.

Наряду с синтагматическими структурами языка, порождение которых тесно связано с плавно протекающей речью и которые чаще всего выражают «коммуникацию событий», существуют и парадигматические структуры языка, которые, как правило, выражают «коммуникацию отношений» и являются результатом овладения сложными, иерархически построенными кодами языка.

Если понимание синтагматических структур в их самом про­стом виде может осуществляться непосредственно, то декодиро­вание парадигматических структур чаще всего требует известных дополнительных грамматических операций в виде трансформа­ции данной структуры в другую, более доступную.

В парадигматических структурах используется ряд средств, к числу которых относятся флексии, вспомогательные слова (пред­логи), расстановка (порядок) слов во фразе, причем порядок слов может быть как простым, так и довольно сложным. Примером последнего могут служить предложения, имеющие признак обра­тимости, сложноподчиненные, дистантные предложения, грам­матические и семантические инверсии и т.д.

Декодирование подобных парадигматических структур может протекать путем трансформаций (устраняющих сложные для по­нимания компоненты конструкции), путем использования соот­ветствующих грамматических или семантических средств.

Все это показывает, что лишь тщательный лингвистический и психологический анализ различных конструкций, а также средств и стратегий, которые могут быть использованы для декодирова­ния этих структур, позволит раскрыть процесс порождения и понимания значения речевых структур, что представляет собой одну из центральных проблем психологии и психолингвистики.

Лекция X

⇐ Предыдущая15161718192021222324Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: