Понимание внутреннего смысла (подтекста)

Понимание текста не ограничивается, однако, пониманием лишь его поверхностного значения. Значение фразы, коммуни­кация события или отношений или даже общее выражение мысли в тексте не является последним этапом понимания. Уже в относи­тельно простых речевых высказываниях или сообщениях наряду с внешним, открытым значением текста есть и его внутренний смысл, который обозначается термином подтекст. Он имеется в любых формах высказываний, начиная с самых простых и кончая самыми сложными.

Даже простое восклицание «Уже десять!» может обозначать не только указание на время, но и иметь другой смысл: «Ой, как позд­но, мне уже пора уходить» или «Ой, как быстро течет время!».

Почти в каждой реплике, в каждом высказывании актера в пьесе всегда рядом с внешним значением текста существует и внутренний подтекст, или скрытый смысл. Поэтому основная задача актера состоит в том, чтобы донести до зрителя и текст, и его подтекст, иначе говоря, дать возможность более глубокого «прочтения» текста.

Психологически очень важно изучить пути перехода от текста к подтексту, от внешнего значения к внутреннему смыслу.

Остановимся на ряде специальных случаев, когда понимание подтекста является особенно важным.

В обычном повествовательном тексте двуплановость (т.е. на­личие наряду с внешним значением также и внутреннего подтек­ста) может и не встречаться. Так, например, в высказываниях «Кровельщик кроет дом железом», «Солнце ярко освещало поля­ну» может и не быть никакого специального подтекста, и пони-

мание этих высказываний может полностью ограничиться лишь пониманием их внешнего значения.

Однако в ряде даже простых высказываний имеет место извест­ная двуплановость. Так, например, во фразе «В саду все деревья стоят в цвету» может быть не только внешнее значение, но и внутренний смысл: «Как хороша весна!», «Как хороша молодость!» и т.п.

Существуют, однако, такие специальные формы высказыва­ния, в которых подтекст, или внутренний смысл, обязательно присутствует. К ним относятся, например, выражения с перенос­ным смыслом: выражение «золотые руки» вовсе не означает, что руки сделаны из золота, его смысл — «человек, который умеет все хорошо делать»; выражение «железная рука» также имеет не прямой, а переносный смысл непреклонного, волевого человека; «Глаголом жги сердца людей» означает пробуждать в людях силь­ные чувства и т.д.

Аналогичное семантическое строение имеют и конструкции сравнений: «Его характер был, как сталь», «Ее глаза были, как без­донные озера», «Она была, как стрекоза» и т.д. — все эти выраже­ния имеют переносный смысл, который нужно понять, абстраги­руясь от непосредственного прямого значения фразы. Легко ви­деть, что этот смысл включает элементы эмоциональной оценки.

Наконец, специальной формой высказываний, в которых вся суть заключается в переносном смысле, являются пословицы. По­словица «Не красна изба углами, а красна пирогами» говорит вовсе не об избе и пирогах, но об отношении внешнего вида и внутренней сути. Поэтому смысл этой пословицы совершенно иной, чем смысл, например, другой пословицы, в которой име­ются те же слова: «Ешь пирог с грибами и держи язык за зубами». Для понимания пословиц необходимо прежде всего отвлечься от непосредственного предметного значения каждой из них и заме­нить его анализом внутреннего смысла пословицы.

Поэтому метод анализа переносных смыслов и метод понима­ния пословиц стал использоваться в психологии для изучения доступной испытуемому глубины прочтения текста.

Для этой цели испытуемому сначала предлагают пословицу, а затем на выбор несколько других пословиц или несколько других фраз, одни из которых содержат те же слова, но выражают иной смысл, а другие оперируют иными словами, выражая, однако,
тот же самый смысл. Признаком того, что испытуемый понял не только внешнее значение пословицы, но и ее внутренний смысл, является правильный выбор пословицы или фразы. Так, напри­мер, пословица «Не красна изба углами, а красна пирогами» мо­жет быть поставлена рядом с пословицей «Не все то золото, что блестит», хотя один и тот же смысл выражается совершенно раз­личными словами.

Особенно отчетливо это разведение внешнего значения и внут­реннего смысла или подтекста выступает в особой форме произ­ведений — басне, психологическому анализу которой Л.С. Вы­готский посвятил свои ранние работы. Так, например, басня «Лев и мышь» имеет смысл «следует благодарить за оказанную услу­гу», в то время как басня «Лев и лиса», внешне совпадающая с первой по роду элементов, имеет совершенно другой смысл — «следует опасаться коварства».

Таким образом, как во фразах с переносным смыслом, так и в пословицах и баснях имеется конфликт между открытым текстом (или системой значений, выражаемых текстом) и внутренним подтекстом или смыслом. Для понимания всех этих конструкций необходимо абстрагироваться от непосредственной системы зна­чений и выявить внутренний смысл, который иносказательно выражается в системе развернутых внешних значений.

Подтекст фактически имеет место и при всяком повествова­нии, особенно в художественном тексте. Именно здесь поверх­ностное «прочтение» текста (пьесы, рассказа, романа) не исчер­пывает нужной глубины его понимания, и переход от внешнего значения к внутреннему смыслу имеет решающее значение.

Естественно, что в этих случаях такой переход носит более сложный характер. Он не выступает с такой очевидностью, как при понимании переносного смысла пословицы или басни. Ху­дожественное произведение допускает различные степени глуби­ны прочтения; можно прочитать художественное произведение поверхностно, выделяя из него лишь слова, фразы или повество­вание об определенном внешнем событии; а можно выделить скрытый подтекст и понять, какой внутренний смысл таится за излагаемыми событиями; наконец, можно прочесть художествен­ное произведение с еще более глубоким анализом, выделяя за текстом не только его подтекст или общий смысл, но анализируя те мотивы, которые стоят за действиями того или другого лица,
фигурирующего в пьесе или в художественном тексте, или даже мотивы, побудившие автора писать данное произведение.

Характерно, что «глубина прочтения текста» вовсе не зависит от широты знаний или степени образования человека. Она вовсе не обязательно коррелирует с логическим анализом поверхност­ной системы значений, а больше зависит от эмоциональной тон­кости человека, чем от его формального интеллекта. Мы можем встретить людей, которые, с большой полнотой и ясностью по­нимая логическую структуру внешнего текста и анализируя его значение, почти не воспринимают того смысла, который стоит за этими значениями, не понимают подтекста и мотива, оставаясь только в пределах анализа внешних логических значений.

Эта способность оценивать внутренний подтекст представляет собой совершенно особую сторону психической деятельности, которая может совершенно не коррелировать со способностью к логическому мышлению. Эти обе системы — система логических операций при познавательной деятельности и система оценки эмоционального значения или глубокого смысла текста — явля­ются совсем различными психологическими системами. К сожа­лению, эти различия еще недостаточно исследованы в психоло­гической науке и ими больше занимаются в литературоведении и в теории и практике подготовки актера. О них, в частности, пи­шут в своих работах К.С. Станиславский (1951, 1956), М.О. Кнебель(1970) и др.

Следует вместе с тем отметить, что до сих пор мы не распола­гаем объективными методами, которые позволяли бы исследо­вать оба ряда этих явлений; отсутствие таких методов ограничи­вает дальнейшее развитие этой важной области психологической науки.

Обратимся к ряду конкретных примеров, где этот переход от внешнего текста к внутреннему подтексту или смыслу выступает с особенной отчетливостью, и проследим те средства, которые помогают лучше овладеть глубоким «прочтением» текста.

Возьмем для примера отрывок из известного рассказа «Чук и Гек» А. Гайдара: «Жил человек в лесу возле Синих гор [...] он совсем заскучал [...] и послал своей жене письмо, чтобы она при­езжала вместе с ребятишками к нему в гости».

Можно понять это сообщение, как простое сообщение о со­бытиях, иначе говоря, уловить только внешнее значение этой

фразы. Однако можно прочесть эту же фразу иначе, применив прием пауз, которые подчеркивают внутренний смысл текста «Жил человек [...] возле Синих гор» и т.д. В этом случае первая часть «Жил человек» говорит о длительном, оторванном от других лю­дей существовании; «в лесу» указывает на его одиночество; «воз­ле Синих гор» указывает на то, что он жил где-то далеко, и т.д. В этих случаях процесс понимания одного и того же отрывка носит различный характер. В первом случае воспринимается лишь со­общение о внешней обстановке, во втором обращается внимание на систему внутренних переживаний. Паузы и интонации явля­ются в данном случае средствами перевода от уровня внешних, развернутых значений к уровню внутреннего смысла.

Искусство таких больших чтецов, как Закушняк, Кочарян, Андроников, Журавлев, и заключается в том, что, используя со­ответствующие средства — паузы, интонации, жесты, они дово­дят до слушателя не только внешнее значение сообщения, но и его внутренний смысл, его подтекст или даже мотивы, которые стоят за поступками отдельных людей или лежат в основе пере­живаний автора, написавшего данное произведение.

Мы говорили о тех средствах, которые применяются для об­легчения перевода воспринимаемого на слух текста с уровня внеш­них значений на уровень внутренних смыслов. Те же самые проб­лемы остаются и при понимании письменной речи, однако средст­ва здесь оказываются иными.

Ни интонации, ни жесты или паузы не фигурируют в пись­менной речи, а выделение абзацев, или разрядка, или знаки пре­пинания еще не обеспечивают полностью возможности понима­ния внутреннего смысла текста. Поэтому совершенно естествен­но, что процесс понимания подтекста или смысла, таящегося за написанным текстом, принимает здесь более сложный характер и требует той самостоятельной внутренней работы, которая за­труднена при восприятии устной речи.

Обратимся к двум примерам, которые позволяют иллюстри­ровать всю сложность проблемы перехода от понимания внешне­го текста к пониманию внутреннего подтекста письменной речи.

Приведем отрывок из рассказа Шварца «Чужая девочка»: «Маруся, поссорившись с мальчиками, села в лодку одна и уехала вниз по реке. Мальчики вспомнили — там плотина. Они отпра­вились на поиск, вдруг Сережа увидел какой-то красный пред-

мет, он плыл по реке. Сердце его заколотилось, это была Мару­сина красная шапочка».

Этот текст может быть воспринят как простое перечисление событий, но он может быть прочитан и более глубоко. Тогда «Марусина красная шапочка» может означать в качестве своего подтекста тот факт, что девочка погибла на плотине. Наконец, за системой событий, которые излагаются в рассказе, может быть открыта и система мотивов действующих лиц: ссора, обида, рас­каяние и т.д.

Те же возможности различного по глубине прочтения текста выступают и в другом рассказе, семантический анализ понима­ния которого дан был в книге Н.Г. Морозовой. Рассказ «Девочка из города» имеет следующее содержание. Во время войны жен­щина приютила чужую девочку. Девочка не могла привыкнуть к ней, дичилась и чуждалась ее. И вдруг весной она принесла при­ютившей ее женщине из леса подснежники и сказала: «Это я принесла тебе... мама».

В этом случае при поверхностном прочтении текста будет вос­принято лишь сообщение о ряде внешних событий — о войне, о том, что женщина приютила чужую девочку, о том, что девочка дичилась, чуждалась ее и, наконец, что весной она принесла ей из леса цветы. Однако это же сообщение может быть прочитано с большей глубиной, и тогда фраза «Это тебе... мама» будет понята так, что девочка, наконец, назвала приютившую ее женщину ма­мой. Подтекст этой фразы имеет глубокое эмоциональное содер­жание, которое и составляет смысловую суть этого рассказа.

Во всех этих случаях центральной проблемой психологии по­нимания текста является усвоение не только тех поверхностных значений, которые непосредственно следуют из содержащихся в тексте слов и грамматически оформленных их сочетаний, но и усвоения внутренней, глубокой системы подтекстов или смыс­лов. Именно эта сторона является едва ли не самой сложной и самой важной проблемой психологии понимания текста.

Как мы говорили выше, эта проблема разработана еще со­вершенно недостаточно и анализ этого процесса можно скорее найти в произведениях литературоведов или режиссеров, чем в психологических трактатах. Так, известно, что К.С. Станислав­ский и его ученики разработали целую систему приемов, кото­рые позволяют актерам лучше выразить внутренний подтекст

или внутренний смысл высказывания. Эти приемы можно раз­бить на две группы.

С одной стороны, это внешние приемы — интонации и паузы, применение которых, как мы уже говорили выше, может изменить смысл читаемого текста без изменения его словесного состава.

Если мы прочтем без выражения фразу «Трепещите, звери — лев на дорогу вышел», она может быть воспринята как простое сообщение о событии. Если же мы прочтем ее с соответствующи­ми интонациями: «Трепещите, звери! ЛЕВ на дорогу вышел», то эта фраза начинает передавать состояние страха и величия. Фра­за «Это была такая прогулка», данная без интонации, не выража­ет ничего, кроме сообщения о событии. Если, однако, в нее вно­сится интонация: «Это была такая прогулка!» или «Это была та­кая прогулка!», она приобретает совершенно иной смысл.

Такую же роль играют и паузы, о которых мы говорили выше. Фраза «Сегодня человек, сидя в пустой даче, вспомнил свое про­шлое» приобретает иное значение, если ее произнести с паузами: «Сегодня [человек], сидя один [в пустой даче], вспомнил о своем прошлом». Во втором случае внутренний смысл фразы будет бо­лее доступен.

Кстати, в старых нотных записях (записях «крюками») было два типа знаков: черные «крюки» передавали мелодию, а крас­ные — акцентировку, что давало возможность лучше выразить внутренний смысл мелодии.

Анализ процесса понимания смысла высказывания и перехода от системы внешних значений к отражению внутреннего подтек­ста и мотива остается центральной и совершенно недостаточно разработанной главой психологии познавательных процессов.

Можно лишь надеяться, что в дальнейшем данная проблема послужит предметом тщательных детальных и объективно постро­енных психологических исследований. Нет сомнения в том, что этот шаг будет новой и важнейшей главой научной психологии.

Лекция XIV

⇐ Предыдущая21222324252627282930Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: