Становление первых форм теоретической науки в эпоху античности и в период средневековья.

В древневосточных цивилизациях – Вавилоне, Персии, Египте, Индии, Китае в процессе хозяйственной деятельности был накоплен значительный массив знаний. В Египте, как правило, люди селились в долинах рек. Однако близость воды порождала опасность разливов рек. Поэтому возникала необходимость систематического наблюдения за явлениями природы. Данное обстоятельство способствовало обнаружению определенных связей между ними, созданию календаря, открытию циклически повторяющихся затмений Солнца и т.д. Жрецы накапливали знания в области математики, химии, медицины, фармакологии, психологии, они хорошо владели гипнозом. Так как любая хозяйственная деятельность была связана с вычислениями, была собрана значительная сумма знаний в области математики: вычисление площадей, подсчет произведенного продукта, расчет выплат, налогов, использовались пропорции, так как распределение благ велось пропорционально социальным и профессиональным рангам. Для практического употребления создавалось множество таблиц с готовыми решениями. Древние египтяне занимались теми математическими операциями, которые были необходимы для их непосредственных хозяйственных нужд.

Оценивая в целом характер знания в древневосточных цивилизациях, следует отметить, что при всей обширности его объема вряд ли можно считать его научным в современном понимании этого слова, так как оно не удовлетворяет таким основным научным критериям как системность, доказательность, теоретичность. Действительно, огромный фактический материал не был приведен в систему, отличался фрагментарностью. Вопрос «почему?» происходит то или иное явление, даже не ставился. Знание носило конкретный, рецептурный характер предписаний или алгоритмов: чтобы получить то-то, делай так-то. При этом знание не было возведено в ранг «общественного института», было окутано тайной и носило сакральный характер. Передача этого таинственного знания могла осуществляться только внутри жреческой касты. На основе вышесказанного можно сделать вывод о том, что представления о мире эпохи древних восточных цивилизаций имели донаучный характер.

Становление научных теоретических подходов к познанию мира происходит в VI – V в. до н.э. в древней Греции, точнее – греческих колониях в Малой Азии. Именно там возникают попытки объяснить явления природы, найти их причины. Почему именно в данное время и в данном месте? Исследователи выявляют целый ряд своеобразных исторических условий, объясняющих факт формирования теоретического знания у древних греков:

1. Специфика религиозности греков: в отличие от религиозного уклада в условиях восточных деспотий религиозные верования в Греции не предполагали жесткой регламентации индивидуальной и общественной жизни, они оставляли достаточное пространство для самостоятельного интеллектуального поиска.

2. Особенности социально-политического устройства: демократическая форма античного полиса. Стало возможным активное участие людей в политической деятельности, логических дискуссиях. Этот опыт способствовал воспитанию свободного гражданина, формировал рационально-критические навыки мышления.

3. Повышенная активность, динамичность греков, выразившаяся, например, в великой греческой колонизации. Они привыкли полагаться на свои способности, проявляя при этом живой интерес к окружающей действительности.

4. Агональный, состязательный дух античной культуры.

5. Особый способ трансляции социального опыта. Идею особого способа трансляции социального опыта как важной предпосылки становления рационального мировоззрения у древних греков обосновал выдающийся отечественный философ и историк науки М.К. Петров [16, с.98-99]. С его точки зрения, для традиционного общества характерна лично-именная и профессионально-именная трансляция культуры. Общество такого типа может развиваться либо через совершенствование приемов и орудий труда, повышение качества продукта, либо за счет увеличения профессий путем их отделения. В этом случае объем и качество знаний, передаваемых из поколения в поколение, увеличивается благодаря специализации. Но при таком развитии наука появиться не могла. Ее формирование возможно только на основе иного способа социокультурной трансляции – универсального, рационально-понятийного.

По мнению М.К. Петрова, одной из причин разрушения традиционного общества и формирования навыков абстрактного мышления стала пиратская деятельность, получившая распространение в жизни греков со времен великой колонизации. Для людей, живущих на берегу, всегда существует угроза с моря, поэтому гончар, плотник, земледелец обязательно должен быть еще и воином. Однако и пираты на корабле – это тоже бывшие гончары и плотники. Это обстоятельство порождает необходимость совмещения профессий. А защищаться и нападать можно только совместными усилиями, значит, необходима интеграция, которая разрушает профессионально разделенное традиционное общество. При этом возрастает роль слова, подчиненность ему (одни принимают решения, другие их исполняют), что, в свою очередь, приводит к осознанию роли закона (номоса) в жизни общества, равенства всех перед ним. Закон выступает и как универсальное знание для всех. Работа с законами – их систематизация, устранение противоречий – это уже рациональная, логическая деятельность.

Итак, с точки зрения историков науки, уникальный комплекс социально-исторических предпосылок, начиная с VI–V вв. до н.э., обусловил формирование основ теоретического познания в античной Греции. Далее возникает вопрос: чем же характеризовался этот процесс? По мнению академика В.С. Степина, история познания свидетельствует о существовании двух методов формирования знаний, соответствующих зарождению преднауки и науки в собственном смысле слова: первое – это обобщение практического опыта; второе – это конструирование теоретических моделей, обеспечивающих выход за рамки исторически сложившихся форм производства и обыденного опыта. В этом случае познание начинает строить фундамент новой системы знания как бы «сверху» по отношению к реальной практике. Создаются идеальные объекты, полученные из предшествующего знания; они как бы накладываются на «сеть отношений» из другой области знания, а далее возникает новая система знания, в которой отражаются существенные черты ранее неизученных сторон действительности. Этот способ формирования знаний начал складываться именно в Древней Греции. Например, в математике обнаружили класс отрицательных чисел путем вычитания больших чисел из меньших и стали применять к этим отрицательным числам традиционные операции. В результате возникло новое знание, характеризующее ранее не исследованные структуры реальности.

Следует отметить, что становление античной математики как теоретической науки во многом было связано с натурфилософскими поисками античных мыслителей. Они пытались объяснить возникновение, развитие и устройство мира в целом, а также отдельных вещей, его составляющих. Для создания моделей Космоса нужен был развитый математический аппарат, то есть осмысление космологических проблем стимулировало развитие математики как «науки доказывающей» [17]. Важным шагом на пути создания математики как теоретической науки стали исследования представителей пифагорейской школы. Как известно, пифагорейцы считали числовые отношения ключом к пониманию мироустройства. Познание свойств и отношений чисел теперь мыслилось как познание начал и гармонии Космоса. Числа понимались не просто как прообразы совокупности предметов, а как особые объекты, которые можно постичь разумом, и на основе изучения их свойств и связей объяснять наблюдаемые явления. Именно эта пифагорейская установка характеризует переход от чисто эмпирических исследований количественных отношений к теоретическому познанию, для которого характерно оперирование абстракциями и создание на основе ранее полученных абстракций новых, позволяющих открывать неизвестные ранее свойства и отношения вещей. К началу IV века до н.э. Гиппократом Хиосским было создано первое в истории человечества изложение основ геометрии, базирующейся на методе математической индукции.

Наряду с математическими открытиями особую роль в последующей истории естествознания сыграли конкурирующие между собой античные идеи атомизма и элементаризма. По Аристотелю, оба подхода – различные решения космогонической проблемы, поставленной Парменидом Элейским (VI – V вв. до н.э.): как найти единую, неизменную основу многообразного, изменчивого мира? В античности известны два пути решения этой проблемы: атомизм и элементаризм. Согласно первому, предложенному Левкиппом (V в. до н. э.) и Демокритом (около 460-370 гг. до н. э.), все сущее построено из двух начал, начала неизменного, вещественного и оформленного и начала разрушения, изменчивости, невещественности и бесформенного. Первое – атом («неделимое»), второе – пустота, ничем не наполненная протяженность. Бытие для них не едино, а представляет собой бесконечные по числу невидимые вследствие малости объемов частицы, которые движутся в пустоте; когда они соединяются, то это приводит к возникновению вещей, а когда разъединяются, то – к их гибели.

Второй путь решения проблемы Парменида связывают с учением Эмпедокла (ок. 490–430 гг. до н. э.)., по мнению которого, Космос образован четырьмя элементами-стихиями: огнем, воздухом, водой, землей и двумя силами: любовью и враждой. Элементы вечны, однородны, способны вступать друг с другом в различные комбинации в разных пропорциях. Все вещи состоят из элементов.

Платон (427–347 гг. до н. э.) в своей космологии объединил учение об элементах и идею атомного строения вещества. В диалоге «Тимей» философ утверждает, что четыре элемента – огонь, воздух, вода и земля – не являются простейшими составными частями вещей. Они состоят из мельчайших частиц. Платон, обладая структурно-геометрического складом мышления, приписывает частицам, из которых состоят элементы, формы четырех правильных многогранников – куба, тетраэдра, октаэдра и икосаэдра. Им соответствуют земля, огонь, воздух, вода. Так как некоторые элементы могут переходить друг в друга, то и преобразования одних многогранников в другие могут происходить за счет перестройки их внутренних структур. Общим «кирпичиком» для тетраэдра, октаэдра и икосаэдра является грань этих фигур, представляющая из себя правильный (равносторонний) треугольник [31].

Следующий значительный шаг в развитии античной теоретической мысли принадлежит Аристотелю (384–322 гг. до н. э.). Он создал всеобъемлющую систему знаний о мире, в которую вошли знания из области физики, этики, политики, логики, ботаники, зоологии, философии. Вот названия только некоторых из его произведений: «Физика», «О происхождении и уничтожении», «О небе», «Механика», «О душе», «История животных» и др. [22]. Согласно Аристотелю, истинным бытием обладает не идея как у Платона, не число как у Пифагора, а конкретная единичная вещь, представляющая сочетание материи и формы. Материя – это то, из чего возникает вещь, ее материал. Но чтобы стать вещью, материя должна принять форму. Форма представляет собой индивидуальную сущность вещи. Иными словами каждая вещь обладает своей индивидуальной сущностью. Именно на основе этой идеи аристотелевское учение о природе характеризуют как субстанциальную физику. Абсолютно бесформенна только первичная материя, в иерархии вещей, лежащая на самом нижнем уровне. Над ней стоят четыре элемента, четыре стихии. Стихии – это первичная материя, получившая форму под действием той или иной пары первичных сил – горячего, сухого, холодного, влажного. Сочетание сухого и горячего дает огонь, сухого и холодного – землю, горячего и влажного – воздух, холодного и влажного – воду. Стихии могут переходить друг в друга, вступать во всевозможные соединения, образуя разнообразные вещества. Таким образом, Аристотель, в отличие от Платона, синтезировавшего в своем учении атомизм и элементаризм, отдает предпочтение последнему.

Чтобы объяснить процессы движения, изменения, развития, которые происходят в мире, Аристотель вводит четыре вида причин: материальные, формальные, действующие и целевые. Рассмотрим их на его примере с бронзовой статуей. Материальная причина – бронза, действующая – деятельность ваятеля, формальная – форма, в которую облекли бронзу, целевая – то, ради чего ваялась статуя. Для Аристотеля не существует движения помимо вещи. На основании этого он выводит четыре вида движения: в отношении сущности – возникновение и уничтожение; в отношении количества – рост и уменьшение; в отношении качества – качественные изменения; в отношении места – перемещение. Виды движения не сводимы друг к другу и друг из друга не выводимы. Но между ними существует некоторая иерархия, где первое движение – перемещение.

Как уже отмечалось выше, Аристотель явился одним из первых классификаторов наук. В теоретическом познании он стремился отделить физику от метафизики и от математики. Общим для метафизики и математики было то, что они изучали неподвижные сущности, но математические неподвижные сущности были неотделимы от материи и существовали в них не как таковые, а как свойства вещей, а метафизические сущности существовали и вне вещей (в боге). Физика же в отличие от метафизики и математики изучает подвижные предметы, неотделимые от материи. Таким образом, физика отличается от метафизики в двух аспектах, а от математики – в одном. Но это существенное отличие делает математику, по Аристотелю, непригодной для изучения природы. Исключение составляет только такая часть математики как астрономия, применяемая для изучения небесных тел.

Согласно Аристотелю, Космос ограничен, имеет форму сферы, за пределами которой нет ничего; Космос вечен и неподвижен, он не сотворен никем и не возник в ходе естественного космического процесса; заполнен материальными телами, которые в «подлунной» области образованы из четырех элементов – воды, воздуха, огня и земли, в этой области тела возникают, преобразовываются, гибнут; в «надлунной» области нет возникновения и гибели, в ней находятся небесные тела – звезды, планеты, Земля, Луна, которые совершают свои круговые движения, и пятый элемент – эфир, «первое тело», ни с чем не смешиваемое, вечное, не переходящее в другие элементы. В центре Космоса находится шарообразная Земля, неподвижная, не вращающаяся вокруг своей оси. Таким образом, Космос, по Аристотелю, иерархичен и неоднороден. «Надлунный» и «подлунный» миры по своим качествам заметно отличаются друг от друга, живут по разным законам.

Подводя итоги анализа античной науки, можно констатировать следующий вывод. Именно античности мы обязаны рационалистическим проектом, суть которого заключалась в формировании самой идеи теоретической науки, доказательного знания, универсальных абстрактных логических понятий, идеальных объектов, блестящих эмпирических находок и открытий. Вместе с тем в античной культуре в определенной степени в результате противопоставления чувственного мира и сверхчувственных идей возник значительный разрыв между абстрактным теоретическим познанием, воплотившемся, прежде всего, в метафизике и математике, и эмпирическим поиском.

Следующий этап становления научного познания в Западной Европе – Средневековье. Средневековая культура, как и культура Возрождения – самые противоречивые эпохи в истории Западной Европы. Их объективная противоречивость породила противоположные оценки потомков: резким критикам Средневековья противостоят его апологеты. Благодаря научным изысканиям А. Койре, П. Дюгема, П.П. Гайденко, Л. Косаревой и других историков и философов средневековая наука была реабилитирована. С точки зрения этих исследователей, реалистичная оценка научного познания этого периода невозможна без понимания того факта, что оно было вписано в систему христианского средневекового мировоззрения. При этом надо учитывать то обстоятельство, что в своем историческом развитии средневековая христианская мысль прошла два основных этапа: патристику (II–VI вв.) и схоластику (IX–XIV вв.). Если в период патристики вопросы познания природы находились на периферии интересов теологов, то в период схоластики им уделялось значительно больше внимания. Постараемся разобраться в причинах этого важного обстоятельства.

Прежде всего, следует отметить, что в христианском вероучении ярко выражено осознание того, что человек не только тварное, но и творческое существо. Человеческие творческие возможности, конечно, не могут быть равными возможностям Творца, и тем более человек не может превзойти их. Вместе с тем подобие Бога и человека, утверждаемое Священным Писанием, говорит о том, что творческий потенциал человека велик. Человек вполне способен познать тварный, то есть природный мир, притом не только земной, но и небесный.

Идея сходства творческого потенциала человека и Бога содержится не только в Священном Писании, но и в Священном Предании – прежде всего, в христианском догмате о боговоплощении. Как верно подчеркивает П.П. Гайденко, христологический догмат имел впоследствии особое значение для возникновения новых представлений о Вселенной, вытеснивших основополагающие идеи аристотелевской космологии и физики: «Иисус Христос, Сын Божий, есть в то же время сын человеческий, – тем самым Небо как бы спущено на землю, или, что то же самое, земля поднята на Небо. Не случайно именно догмат о богочеловеческой природе Христа встретил наибольшее сопротивление не только иудаизма, но и язычества: он и в самом деле разрушал основы античного представления о Боге, мире и человеке» [11, с. 32-33]. Однако христианская идея о творческом могуществе человека, содержащаяся в догмате о Христе как Богочеловеке, не могла принести свои результаты сразу.

«И в эпоху эллинизма, и в Средние века сознание собственной греховности было у христиан очень острым, а потому на первом плане была задача спасения души, а не покорения природы» [11, с.32]. Как будто невидимо стоял евангельский вопрос: зачем мне весь мир приобретать, если я при этом своей душе наврежу? В этой связи исходный тезис христианской философии, разделяемый всеми мыслителями средневековья, заключался в том, что смысл и цель человеческой жизни – спасение души при помощи веры, Богообщения и Богопознания. Иными словами малозначимость познания природы для средневекового человека определялась, прежде всего, приоритетом смысложизненной задачи спасения души, острым ощущением греховности, а также символическим пониманием сотворенных вещей и верой во всемогущество Бога, способного в любой момент изменить ход событий, сотворить чудо.

Христианское понимание смысла человеческой жизни определило и такую специфическую познавательной деятельности в эпоху Средневековья как ее теолого-текстовый характер. Согласно Новому Завету, Слово Божье выступает орудием творения, а переданное человеку в Священном Писании, выступает универсальным орудием постижения мира. При этом условием возможности достоверного знания является отождествление понятий с их объективными аналогами. Если человек овладевает понятиями, он получает исчерпывающее знание о действительности. Установка на познание мира через постижение текста Священного Писания обусловливает его созерцательность. Вмести с тем кропотливая работа ученых монахов, теологов с текстом Священного Писания как источника Истины, однако Истины, зашифрованной в символах и аллегориях, инициировала формирование экзегетики – искусства толкования текста. В ХХ столетии средневековая экзегетика явилась одним из истоков такого философско-методологического учения как герменевтика, активно используемого в современном гуманитарном познании.

Итак, средневековые христианские теологи основное внимание уделяли вопросам Богопознания. Однако пути постижения Бога представители патристики и схоластики понимали по-разному. Идея о том, что наиболее адекватный способ Богопознания есть познание человеком глубин собственной души, получила глубокое обоснование в трудах выдающегося представителя патристики Августина Аврелия, который, как известно, в своем учении осуществил синтез христианских истин и платонизма [см., напр.: 1, 19, 32]. Познание Бога через познание природы для средневековых платоников было слишком эфемерно, ненадежно. В этой связи проблемы познания природы не вызывали особого интереса у теологов буквально до XIII–XIV веков. Однако в XIII веке в период классической схоластики ситуация изменилась. Средневековые схоласты открыли для себя аристотелевские работы, пришедшие на Запад в арабском переводе. Под влиянием учения Аристотеля возрос интерес к изучению природы (Альберт Великий и др.). Эта тенденция получила теоретическое обоснование в теологической концепции Фомы Аквинского, для которой характерна принципиальная переориентация соотношений Бог – человек – мир по сравнению с августинианской традицией. Если последняя была сосредоточена на выявлении соотношения Бога и человеческой души, то для томизма характерно обоснование религиозной законности познания природы как одного из наиболее надежных способов Богопознания, своего рода поворот человека «лицом к миру».

Деятельность схоластов была тесным образом связана с интеллектуальной жизнью средневековых университетов: диспутами, лекциями, экзаменами, защитой диссертаций и т.д. Именно в них была выработана база европейского образования, сохранившаяся до наших дней. Привычка к изощренным схоластическим спорам способствовала развитию логики, в стенах средневековых университетов происходил, по выражению К.Г. Юнга, «беспрецедентный интеллектуальный тренинг». Фундаментом эмпирической науки считались университеты Оксфорда и Кембриджа, центром богословия и философии – Парижский университет.

Но самые глубокие перемены в средневековом мышлении произошли в XIV в. под влиянием номинализма (от лат. nomen – «имя») Уильяма Оккама (1285–1349). Оккам признавал единственной реальностью единичные вещи и отрицал существование умопостигаемых субстанций, признавая за ними статус лишь имен. Предметом познания стали в основном эмпирические феномены. Были подорваны основы аристотелевской иерархической космологии, высказаны гипотезы об отсутствии принципиальных различий между земными и небесными явлениями. Под влиянием оккамистского эмпиризма начинается новое оживление научной деятельности. Одной из центральных тем физики XIV в. оказывается проблема движения. Обсуждается возможность движения в пустоте, несовместимая с традиционной аристотелевской онтологией. Гипотеза движения, предложенная знаменитым средневековым физиком Ж. Буриданом, является идейным предвестником современной концепции механического движения.

Итак, Средневековье, безусловно, нельзя рассматривать как период сплошного обскурантизма. Средневековая наука не только сохранила многие античные достижения, но и продвинулась вперед, создав университетскую систему, разработав логику и некоторые гуманитарные дисциплины, подготовив интеллектуальную почву для нового европейского естествознания. Удалось ли средневековой науке решить самую острую проблему, оставленную античностью, – проблему разрыва между теоретическим и эмпирическим познанием? До конца, конечно же, нет. Однако важные шаги в этом направлении были сделаны.