 |
Пролог дорога из желтого кирпича 12 глава
|
|
|
|
— Мы учимся в Шизском университете, в колледже Крейг-холл, которым руководит мадам Кашмери. Мы привезли с собой крайне важные сведения.
— Правда? — удивилась Глинда. — Спасибо, что хоть сейчас сказала.
Дождь приутих.
— А, мадам Кашмери, загадочнейшая из женщин, — промолвил Гудвин. — Так это она вас послала?
— Нет, ваше величество, — ответила Эльфаба. — Мы приехали по собственному желанию. Не мне обсуждать с вами слухи — они всегда ненадежны, но…
— Напротив, слухи поучительны, — перебил ее Гудвин. — Они подсказывают, куда ветер дует. — Порыв ветра дунул к девушкам, и Эльфаба отскочила назад, чтобы ее не забрызгало дождем. — Ну, рассказывайте ваши слухи. Я слушаю.
— Нет, — повторила Эльфаба. — Мы прибыли с более важной целью.
— Что ты несешь? — ужаснулась Глинда. — Хочешь, чтобы нас бросили в тюрьму?
— Откуда вам знать, что важно, а что нет? — проревел Гудвин.
— Мне на то голова дана, — бросила Эльфаба. — Вы не звали нас сюда для того, чтобы мы сплетничали. Мы прибыли со своей программой.
— Откуда тебе знать, что я вас не звал? Действительно, откуда? Особенно после разговора с Кашмери.
— Полегче, — шепнула Глинда. — Ты выводишь его из себя.
— Подумаешь! — фыркнула Эльфаба. — Он меня уже вывел. — И, повысив голос, продолжала: — Мы приехали сообщить об убийстве великого ученого и мыслителя, ваше величество! О его важнейших открытиях и о том, как их замалчивают. Мы уповаем на справедливость, как, без сомнения, и вы. На то, что выводы профессора Дилламонда убедят вас пересмотреть свои недавние законы о правах Зверей…
— Дилламонд? — презрительно перебил ее Волшебник. — И ради этого вы приехали?
— Мы приехали говорить о целом Зверином народе, который планомерно лишают их…
|
|
|
— Я знаю о профессоре Дилламонде и о его работе, — фыркнул Гудвин. — Беспорядочно, бессистемно, бездоказательно. Другого и нельзя было ожидать от ученого Козла. Эмпиризм и шарлатанство без вразумительных объяснений. Скулеж, галдеж и… гм… ничего оригинального. Не наука, а сплошное политиканство. Вас, возможно, заразил его азарт? Его животная страсть? — Скелет оживленно подпрыгнул или, может, содрогнулся от отвращения. — Я наслышан о взглядах и так называемых открытиях профессора, но ничего не знаю ни о каком убийстве. Не знаю и не хочу знать.
— Я не привыкла к беспредметным спорам, — заявила Эльфаба и вынула из рукава свернутую трубочкой стопку бумаг. — Это не пропаганда, ваше величество, а тщательно разработанная «Теория о зачатках сознания», как назвал ее профессор Дилламонд. Вы поразитесь его заключениям. Ни один добродетельный правитель не должен закрывать глаза на вытекающие…
— Мне лестно слышать, что ты считаешь меня добродетельным, — пророкотал Гудвин. — Можешь оставить свои бумаги там, где стоишь. Если, конечно, не предпочитаешь передать мне их из рук в руки. — Скелет раскрыл объятия. — Моя птичка.
Эльфаба положила бумаги на пол.
— Хорошо, ваше величество, — хрипло сказала она. — Я пока буду считать вас добродетельным, иначе мне придется присоединиться к армии ваших противников.
— Да чтоб тебя! — выругалась Глинда сквозь зубы и громче добавила: — Это относится только к ней, ваше величество, я здесь совершенно ни при чем.
— Прошу вас, — сказала Эльфаба, и голос ее дрогнул (Глинда вдруг поняла, что впервые слышит в тоне Эльфабы умоляющие нотки). — Страдания Зверей невыносимы. Я говорю даже не об убийстве профессора Дилламонда. Все эти ущемления в правах, насильственное вытеснение Зверей из городов, низведение их до уровня бессловесного скота. Если бы вы покинули свой дворец, то сразу бы увидели всю тяжесть их положения. Поговаривают… опасаются, как бы не начались убийства и каннибализм. То, что происходит, безнравственно…
|
|
|
— Хватит! Я перестаю слушать, когда мне говорят о нравственности. В устах молодых это смешно, в устах стариков — скучно, в устах же людей средних лет по меньшей мере цинично.
— Но как иначе объяснить вам, что происходящее сейчас неправильно?
— Попробуй слово «непонятно», зеленая моя, и успокойся. Не дело девушки-студентки, да и вообще рядового гражданина, решать, что правильно, а что нет. На то есть мы, повелители.
— Если бы я, как вы предлагаете, не рассуждала, что бы помешало мне убить вас?
— Убить? Как убить? — забеспокоилась Глинда. — Я не умею убивать, я никогда не стала бы никого… Ой-ой-ой. Я лучше пойду, ваше величество.
— Стойте! — прогремел Гудвин. — Хочу вас кое о чем спросить.
Они замерли. Шли минуты. Скелет задумчиво перебирал пальцами по ребрам, играя на них, как на арфе, щелкал костями. Потом он засунул руку в рот, вырвал пригоршню светящихся зубов, пожонглировал ими и с силой бросил об пол, где они взорвались разноцветными огнями. Дождь все лил, и струйки воды стекали через канализационную решетку.
— Мадам Кашмери, — наконец произнес Волшебник. — Провокаторша, сплетница, директор, учитель, исповедник и задушевная подруга для своих питомиц. Скажите, зачем она вас послала?
— Я же говорила, мадам тут ни при чем, — гордо ответила Эльфаба.
— Да знаешь ли ты, девчонка, что значит слово «пешка»? — взвизгнул Гудвин.
— А знаете ли вы, что значит сила воли? — парировала та.
Глинда зажмурилась, представив, что Волшебник вот-вот их испепелит, но он только рассмеялся.
— Так что Кашмери от вас надо?
Глинда решила, что пора вмешаться.
— Чтобы мы получили достойное образование. Несмотря на свои причуды, она очень хороший директор. Это ведь такая сложная работа.
Эльфаба искоса бросила на подругу подозрительный взгляд.
— Она вас уже посвятила?
Глинда не поняла вопроса.
— Мы еще на втором курсе, — на всякий случай уточнила она. — Только начали специализироваться. Я — в магии, Эльфаба — в биологии.
— Понятно, — задумчиво протянул Гудвин. — И что вы собираетесь делать, когда в следующем году выпуститесь из университета?
|
|
|
— Я, наверное, вернусь во Фроттику и выйду замуж, — сказала Глинда.
— А ты?
Эльфаба молчала.
Скелет отвернулся, вырвал бедренные кости забарабанил ими по трону.
— Ну это уже просто смешно! — не выдержала Эльфаба. — Сейчас он совсем развалится. — Она шагнула вперед. — Ваше величество, пока у нас еще есть время…
Скелет обернулся. Череп его горел настоящим огнем, несмотря на все усиливающийся дождь.
— Я скажу вам свое последнее слово, — простонал он, как будто от боли. — Но прежде напомню отрывок из «Озиады», древнейшего героического эпоса о нашей стране.
Девушки притихли. Скелет важно начал:
Важно, как льдина, качаясь, — Кембрийская ведьма
Трет небосвод, так что хлещут кровавые струи.
Солнце снимает с небес и горячим его пожирает.
Месяц младой опускает в дорожную сумку,
А вынимает дородною полной луною.
Так шаг за шагом меняет она мирозданье,
Хоть и не видят людские глаза перемены.
— Смотрите, кому служите! — заключил Волшебник и с ослепительной вспышкой исчез. Погасли последние свечи, забулькала по трубам вода. Девушкам оставалось только вернуться тем же путем, каким они пришли.
* * *
Глинда заняла лучшее место в дилижансе до Шиза и бдительно охраняла соседнее.
— Занято, здесь сидит моя сестра, — говорила она уже третьему пассажиру.
«Подумать только! — удивлялась себе Глинда. — Прошел какой-то год, а я не только не презираю зеленушку, но готова назвать ее своей сестрой. Как все-таки меняет человека университетская жизнь! Я, наверное, единственная на все Пертские холмы видела Гудвина. Пусть с чужой подачи, не по собственной инициативе — не важно! Главное, видела. И осталась жива… Вот только мы мало чего добились».
Наконец показалась Эльфаба, как обычно закутанная в плащ с глубоким капюшоном. Она протиснулась сквозь толпу и заглянула в дверь дилижанса, которую открыла для нее Глинда.
— Наконец-то! — воскликнула Глинда. — Я уж боялась, что ты опоздаешь. Извозчик вот-вот тронет. Ты раздобыла что-нибудь на обед?
Эльфаба кинула ей на колени пару апельсинов, кусок заплесневелого сыра и ломоть черствого хлеба.
|
|
|
— Этого тебе должно хватить до вечерней остановки.
— Что значит мне? А себе ты нашла еду получше?
— Скорее похуже, но ничего не поделать. Я пришла попрощаться — я не еду с тобой в Крейг-холл. Найду другое место для обучения. Ноги моей больше не будет в этой… Кашмериной лавочке.
— Да что ты говоришь?! — всплеснула руками Глинда. — Как же я тебя отпущу? Твоя няня меня живьем съест. Несса погибнет, а Кашмери… Эльфи, одумайся!
— Скажи им, что я тебя похитила, а здесь отпустила. Они поверят. — Эльфаба стояла на ступеньке экипажа, не садясь внутрь, но и не спрыгивая. Пожилая марранка, смекнув, что удобное место рядом с Глиндой освободилось, быстренько туда пересела. — Передай им, что искать меня бесполезно. Я ухожу.
— Куда? Обратно в Квадлинию?
— Так я тебе и сказала! Хотя не буду врать: я пока и сама не знаю. Потом решу.
— Эльфи, садись в дилижанс, не дури, — вскричала Глинда. Извозчик уже взялся за поводья.
— Все будет хорошо, — сказала Эльфаба. — Ты теперь опытная путешественница, а обратная дорога всегда легче. Держись! — Она поцеловала подругу и соскочила со ступеньки.
Извозчик щелкнул поводьями. Глинда высунулась из экипажа, провожая глазами Эльфабу. Невероятно, как быстро зеленая девушка растворилась в толпе. Или это глупые слезы застилали Глинде взор? Эльфаба уж точно не плакала. Потому, видно, и не обернулась: не захотела показать сухие глаза. Но Глинде все равно было больно.
|
|
|
