Оккупация немецкими войсками районов Брянской, Орловской и Курской областей и создание структур местного управления

Когда в сентябре 1941 г. обнаружился крупный успех немецких войск на ленинградском и киевском направлениях, германское командование решило, что созданы предпосылки для победы на флангах и приступило к подготовке удара на Москву. Вновь возродились надежды всё-таки добиться победы на Востоке ещё в 1941 г. Гитлер полагал, что достаточно захватить столицу СССР — Москву — и политические цели войны будут достигнуты.

Предписанная директивой № 35 от 6 сентября «решающая операция» должна была привести к победному исходу всей кампании. Советские войска должны были быть разгромлены до наступления зимы. В директиве Верховного командования Вермахта на проведение новой операции, которая 19 сентября получила кодовое название «Тайфун», подчёркивалось, что она должна непременно пройти удачно, в самое короткое время, до наступления осенней распутицы и зимы. Для того, чтобы всё-таки начать наступление в намеченный срок, Гитлер приказал передать на фронт из резерва 2-ю и 5-ю танковые дивизии, предусмотренные для действий по плану на период после «Барбароссы»[8]. Тем самым были задействованы последние стратегические резервы Германии.

По замыслу Германского командования группа армий «Центр» должна была тремя мощными концентрическими ударами трёх танковых групп и трёх полевых армий (из районов Духовщины, Рославля и Шостки в восточном и северо-восточном направлениях) расчленить оборону советских войск, окружить и уничтожить их в районах Вязьмы и Брянска и тем самым открыть путь на Москву. В дальнейшем действиями сильных подвижных группировок охватить советскую столицу с севера и юга и одновременно фронтальным наступлением пехотных соединений овладеть Москвой.

Подготовка к операции заняла около двух недель. Произведя перегруппировку сил, немцы развернули на западном направлении 74,5 дивизий (в том числе 14 танковых и 8 моторизованных) и главные силы 2-го воздушного флота: всего около 1,8 миллиона человек, 14 тысяч орудий и миномётов, 1700 танков, самоходных и штурмовых орудий, 950 самолётов[9].

Согласно боевому приказу от 26 сентября армиям группы армий «Центр» ставились конкретные задачи:

2-я полевая армия прикрывала южный фланг 4-й армии. С этой целью она прорывала оборону Брянского фронта на Десне и, нанося удар в направлении Сухиничи-Мещовск, охватывала войска этого фронта с севера.

2-я танковая группа должна была нанести главный удар в направлении Орёл-Тула, и после выхода в район Севска — вспомогательный удар на Брянск, для окружения частей Брянского фронта.

Германским войскам в полосе предстоящих операций противостояли 15 советских армий, входивших в состав трёх фронтов — 95 дивизий (в том числе 2 мотострелковых, 1 танковая, 9 кавалерийских) и 14 танковых бригад: всего более 1250 тысяч бойцов, 9600 орудий и миномётов, 1400 танков, 680 самолётов.

Войска Брянского фронта под командованием генерал-лейтенанта А. И. Ерёменко — 50-я генерал-майора М. П. Петрова, 3-я генерал-майора Я. Г. Крейзера и 13-я генерал-майора A. M. Городнянского армии и оперативная группа генерала А. Н. Ермакова — своим правым флангом и центром должны были прикрывать брянско-калужское и севско-орловское направления, левым флангом — вести активные боевые действия в районе Глухова с целью улучшения своего оперативного положения. В составе фронта имелись 108-я танковая дивизия, 42-я, 121-я, 141-я, 150-я танковые бригады и 113-й отдельный танковый батальон.

Операция «Тайфун» началась 30 сентября 1941 г., когда против войск левого фланга Брянского фронта перешла в наступление 2-я танковая группа (с 5 октября — 2-я танковая армия) в составе 5 танковых и 4 моторизованных дивизий и переданных ей 6 пехотных дивизий. Главный удар через Глухов на Орёл наносил 24-й моторизованный корпус генерала Гейера. Правее него должен был наступать через Путивль 48-й танковый корпус Кемпфа, а левее из района Шостки — 47-й танковый. Фланги танковых клиньев обеспечивали пехотные соединения 34-го и 35-го армейских корпусов.

В первый же день наступления немецкие войска прорвал позиции брянского фронта и уже 1 октября, заняв Севск, продвинулись до 130 км в глубину и угрожали охватом всего левого фланга фронта. К полудню 1 октября в результате действий немецкой авиации прекратилась связь со штабами 3-й и 13-й армий, оперативной группой Ермакова и Генеральным Штабом. Руководство войсками левого фланга фронта было парализовано. Соединения, привлечённые для уничтожения вклинившегося врага, эту задачу выполнить не смогли.

Тем временем немецкие войска частью сил устремились к Карачеву, в тыл 50-й армии, а другой частью — на Орёл. 3 октября 4-я танковая дивизия неожиданно для командования фронта и военного округа, на который возлагалась оборона города, ворвалась в Орёл. Войскам Гудериана досталась неготовая к отпору матчасть четырёх противотанковых и одного гаубичного артиллерийских полков. Войска Брянского фронта оказались глубоко охваченными с фланга и с тыла.

Утром 2 октября перешла в наступление вся группа армий «Центр». Из района Рославля действовала самая мощная из всех 4-я танковая группа генерала Гёпнера в составе 46-го, 40-го и 57-го моторизованных корпусов. Прорвав оборону Резервного фронта, своим правым флангом 4-я танковая группа вышла в тыл 50-й армии и Брянского фронта. 5 октября передовые части немцев заняли Жиздру, а 18-я танковая дивизия захватила Карачев, перерезав дорогу Орёл-Брянск, и развивала наступление на север.

6 октября войскам Брянского фронта были полностью отрезаны пути отхода и снабжения, все три армии оказались в окружении южнее и севернее Брянска, а остатки оперативной группы Ермакова были оттеснены к югу. 17-я танковая дивизия заняла Брянск и исправный мост через Десну, чем завершила окружение. В образовавшемся котле оказались командование и штабы фронта, 2 армий, 27 дивизий, 2 танковые бригады, 19 артиллерийских полков РГК.

7 октября войскам Брянского фронта был отдан приказ пробиваться на восток. Раненого командующего фронтом А. И. Ерёменко 13 октября вывезли из котла на самолёте.

К 17 октября немцы ликвидировали севернее Брянска окружённую группировку 50-й армии, её командующий генерал-лейтенант М. П. Петров погиб. Немцы захватили более 50 тысяч пленных и до 400 орудий. 20 октября завершилось окружение войск 3-й и 13-й армий в районе Трубчевска. Из окружения удалось выйти не более 20 % личного состава[10].

К концу ноября, таким образом, под оккупацией оказались огромные территории Центрального региона РСФСР. Крайне немногочисленные тыловые органы наступающих немецких войск столкнулись с необходимостью организации снабжения войск, охраны коммуникаций и тыла, обеспечения жизнедеятельности местного населения. Для этого был использован единственно реально возможный путь — создание местных органов власти, преимущественно из антисоветски настроенных представителей местного населения. В процессе их возникновения и деятельности немалую роль сыграли те общественные процессы, которые проходили на оккупированной территории РСФСР.

События, которые происходили на территории Орловской и Курской областей, мало согласуются с привычными представлениями об общем патриотическом подъёме советского народа и мобилизации всех сил на отпор врагу. Так начальник штаба партизанского движения на Брянском фронте старший майор государственной безопасности Матвеев в докладной записке сообщает, что в первые месяцы войны на территорию Орловской области вернулось значительное количество раскулаченных и высланных в период коллективизации, которые при приближении фронта в расчёте на конец советской власти «уже присматривались к бывшей своей собственности, прикидывая, во сколько обойдётся ремонт жилого дома, каким образом использовать «свою» землю, выгодно ли восстановить мельницу и т. д., не скрывая от окружающих свои намерения[11]. Там же отмечается усиление антисоветских настроений среди крестьянства, засорённость местных партийных и советских органов «чуждым элементом» и то, что «по сравнению с соседними районами Брасовский район дал из числа партийно-советского актива относительно меньший процент партизан и значительно больший — предателей»[12].

По-видимому, уже с середины сентября начала рушиться и система государственного и политического управления. В уже упоминавшейся записке сообщается, что эвакуируемые семьи партийного и советского актива провожались под «свист и недвусмысленные угрозы со стороны распоясавшейся антисоветчины, а часть сотрудников учреждений упорно избегала под различными предлогами эвакуации»[13]. Таким образом, в последние дни сентября местные советские органы власти вообще перестали контролировать ситуацию. Как известно, например, по последующим темпам восстановления хозяйства в Локотском округе, эвакуация многих производств была сорвана целенаправленно.

Стоит отметить, что Брасовский район значительно отличался от окружающих. Дело в том, что эти земли принадлежали императорской фамилии, а в посёлке Локоть рядом с железнодорожной станцией Брасово располагалось имение великого князя Михаила Александровича. Брасовские крестьяне, следовательно, не знали ни крепостного права, ни пореформенного разорения, живя в достатке. В их среде были очень сильны монархические настроения, традиции земства и православные традиции. События революции и гражданской войны, а особенно коллективизации очень больно ударили по благосостоянию местного населения и породили серьёзное скрытое недовольство советской властью, которое с началом войны выплеснулось наружу.

В обстановке крушения фронта и безвластия первых дней октября крестьяне стихийно начали делить колхозную землю и вооружаться для защиты своих деревень от грабежей со стороны голодных солдат-окруженцев, начинавших организовываться партизанских отрядов и просто бандитов. Антисоветские настроения, связанные с разочарованием в способностях военного и политического руководства, поставившего страну на грань катастрофы, коснулись и части бойцов и командиров разгромленных частей Красной Армии. Многие из них уходили в окрестные деревни, где нанимались на работу, стараясь избежать немецкого плена. Другие переходили на службу к немцам в состав вспомогательных частей или принимались в состав местной полиции или самообороны. Иногда именно окруженцы составляли в ней большинство[14]. Немало было и перебежчиков. Именно в это время, в октябре 1941 г., на сторону немцев перебежал лейтенант РККА Григорий Никитич Балашов — впоследствии один из руководителей местных воинских частей.

Противоречия внутри советского общества сразу же дали о себе знать. Справка Украинского штаба партизанского движения сообщает: «в первые дни оккупации в сёлах Орловской области всплыл на поверхность весь антисоветски настроенный элемент — кулаки, подкулачники, люди в той или иной степени чувствовавшие себя обиженными. Среди них была и часть сельской интеллигенции — учителя, врачи. Этот народ, подбивал и остальной неустойчивый элемент села принять новый порядок как истинно народный, свободный от притеснений коммунистов»[15].

В посёлке Локоть в обстановке всеобщего хаоса выдвинулся Константин Павлович Воскобойник. Воскобойник К. П. родился в 1885 г. в местечке Смела Черкасского уезда Киевской губернии в семье железнодорожника. В 1915–1916 гг. учился на юридическом факультете Московского университета, ушёл добровольцем на фронт. В 1919–1920 гг. служил в Красной Армии, демобилизовавшись из которой, работал секретарём военного комиссариата города Хвалынска. Активно участвовал в Тамбовском восстании крестьян в отряде эсера Попова, после разгрома, которого вынужден был бежать в Астрахань, где жил с женой под именем И. Я. Лошаков. В 1924 г. поступил на электромеханический факультет Института народного хозяйства им. Плеханова, после окончания, которого работал начальником электромеханических мастерских при палате мер и весов. В 1931 г. из-за боязни разоблачения добровольно явился в ОГПУ и получил минимальный срок — 3 года, после отбытия которого работал в разных городах. С 1938 г. поселился в Локте, работая преподавателем физики в гидромелиоративном техникуме[16]. До войны находился на хорошем счету, участвовал в работе общественных организаций и руководил самодеятельностью в техникуме.

Ближайшим соратником К. П. Воскобойника, с которым тот близко сошёлся перед войной, стал Бронислав Владиславович Каминский, поляк по отцу и немец по матери. Каминский родился 16 июня 1899 г. в Витебской губернии. В 1917–1918 гг. учился в Петроградском химико-технологическом институте, вступил добровольцем в Красную Армию. После демобилизации учился в Петроградском химико-технологическом институте и работал на заводе «Республика». Был женат и имел четверых детей. Состоял в ВКП (б), из которой был исключён в 1935 г. за критику коллективизации. В 1937 г. арестован по делу принадлежности к «чаяновской контрреволюционной группе» (Трудовой крестьянской партии). Каминский отбывал срок в Шадринске, где работал в технологом по спиртопроизводству. После освобождения в 1941 г. направлен на поселение в г. Локоть, где работал инженером местного спиртозавода[17]. Летом-осенью 1941 г. он руководил эвакуацией имущества спиртозавода, рабочих и своей семьи.

Данных об этих нескольких днях практически нет. Есть сведения, что К. П. Воскобойник организует группу местных жителей и красноармейцев для помощи брошенным советскими частями раненным[18], но уже 3 октября организуется отряд в 18 человек, тогда же, по-видимому, получивший название Народная Милиция.

Имеется также версия, созданная на основе воспоминаний П. П. Строгова о том, что уже в конце сентября 2 монаха тайного скита истинно-православных христиан начали вести партизанскую деятельность против советских властей в Брянских лесах.

4 октября 1942 г. Локоть был занят немцами, санкционировавшими существование местного самоуправления[19].

Таким образом, некорректными можно назвать сведения, которые приводятся в ряде работ, сообщающие, что немецкие власти «создали» структуры местного самоуправления в Локте. Многочисленные факты говорят об обратном: немцы ничего не создавали, а только санкционировали уже существующие на месте структуры управления.

16 октября начальник тыла 2-й танковой армии официально утвердил Управу Локотской волости в составе Воскобойника, Каминского (заместитель), Степана Васильевича Мосина (административные вопросы) — бывшего заведующего Брасовского отдела народного образования, и Романа Тихоновича Иванина (полиция) — уроженца Брасово с богатым уголовным прошлым[20]. С. В. Мосин до войны был репрессирован по политической статье. Некоторые разрозненные данные позволяют предположить, что он был офицером Белой армии. Р. Т. Иванин был единственным руководителем Локотского самоуправления, кто имел реальный уголовный срок: до войны он отсидел за хулиганство и мошенничество. 17 октября Воскобойник был назначен бургомистром Локотской волости. Отряд милиции был увеличен до 200 человек, основную часть которых составляли окруженцы.