Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Метафора и колеблющаяся граница




Между сознанием и миром

Я уже доказывал, что межмодально структурируемые метафоры составляют основу всего символического познания, и сами представляют собой абстракции и проработки свойств восприятия. Отсюда следует, что такие метафоры должны быть двунаправленными. Во-первых, они указывают вовне. Если мы действительно


408

Сознание и реальность

можем выводить основные принципы современной физики из пер-цептуального строя, то все физическое знание становится расширением восприятия. Во-вторых, если мы можем познавать самих себя только посредством метафорического преобразования свойств физической реальности, тогда не только в примитивном анимизме, но и в реальностях, открываемых современной физикой, любая характеристика мира становится потенциальной метафорой для нашего собственного сознания. В соответствии с тем, что Юнг (1944) писал об алхимиках, то, что казалось неодушевленным, нечеловеческим и чуждым, внезапно отражает аспекты нашей собственной природы, которых мы до этого не осознавали. С этой точки зрения, мистицизм и физика согласуются потому, что они разрабатываются из одних и тех же структур. В каждом случае познание основывается на воссоздании все более и более фундаментальных принципов перцептуального строя.

В отрывке, который служит эпиграфом Части VI, Г. Спенсер-Браун (1969) высказывает предположение, что внешний мир раскрывает внутренний мир, и что изучение сознания должно, в свою очередь, говорить нам нечто реальное об окружающем мире. Он говорит, что все человеческое познание отражает наше приближение к этой общей границе между живым и неживым — и, могли бы мы добавить — непрерывные колебания этой границы. Замечания Спесера-Брауна интересным образом созвучны идеям Фрейда (1919b) в отношении того, что вызывает ощущение «жути» — нашей способности очаровываться и увлекаться сверхъестественным и странным. Основываясь на своем анализе сказок, мифологии и литературы о сверхъестественном, Фрейд указывает, что мы испытываем чувство жути там, где обычная граница между живым и неживым претерпевает смещение. Если то, что является неживым и нечеловеческим, вдруг ведет себя так, будто оно живое и разумное, или если люди и животные ведут себя так, как это свойственно механическим и чисто физическим процессам, мы пленяемся и наполняемся двойственной смесью восхищения и ужаса. Но мы уже видели, что сама метафора связана с абстрагированием структур физического мира и их потенциальным использованием для само-отражения, так что мы обнаруживаем свои чувства и состояния в свечениях и течениях физического мира. Отсюда следует, что сама обоснованность символического познания в нашей


Сознание как пространство

409

способности видеть одну из этих сфер в терминах другой влечет за собой потенциальное ощущение сверхъестественного. Наша мысль путешествует туда и обратно через границу между живым и мертвым. ,,

Мы задаемся вопросом о природе физического мира и о том, каково быть в этом мире, но, судя по всему, всегда подходим к одному из этих вопросов с точки зрения другого. Исторически всегда оказывалось невозможно ни безусловно развести эти вопросы, ни столь же безусловно свести их воедино. За промежуток времени от традиционных культур до нашей сегодняшней «научной» культуры положение общей «очаровывающей» границы между этими сферами изменилось. Оно начиналось с анимизма, в котором структуры физического мира непосредственно ощущаются как сознательные и, потому, как зеркала для сознания. Современная эпоха определялась сдвигом к «механицизму», где мы распространяли свою собственную волю и способность к управлению движением на физический мир, как если бы они были его единственным и самым глубоким принципом. Хайдеггер выражал озабоченность тем, что все аспекты нашей современной жизни станут предметами потребления, подлежащими аналогичному управлению и использованию — от этого страха нелегко отмахнуться, если причинные принципы материального мира, в действительности, являются нашими собственными.

По всей вероятности, хотя положение границы между сознанием и миром постоянно меняется от культуры к культуре и от эпохи к эпохе, наша озабоченность ей остается неизменной. Теперь кое-кто стремится «понять» Большой Взрыв космологического творения, отождествляя его со взрывом света в мистических состояниях. Другие стремятся «объяснить» религиозный опыт как диссипатив-ный захват. Я уже высказывал предположение, что современное увлечение нелинейной динамикой уже отражает растущий интерес к уровням физической реальности, которые наиболее близки к свойствам живой и чувствующей материи. Мы как будто оборачиваемся назад, чтобы взглянуть через границу в новом направлении — из мира и через мир в направлении сознания.

Ричард Рорти (Rorty, 1979) тоже доказывал, хотя с совершенно Другой целью, что мы преувеличили различия между интерпретирующими-понимающими дисциплинами гуманитарных наук и объ-


410

Сознание и реальность

яснительными дисциплинами естественных наук — поскольку их разделение было просто исторической случайностью. Действительно, традиционные «примитивные» общества и классические цивилизации не создавали никакой абсолютной дихотомии между духом и природой. Напротив, они считали, что между «микрокосмом» и «макрокосмом» существует только взаимное отражение, поскольку каждую из этих сфер организуют одни и те же паттерны. Но традиционные общества понимали природу как развитие духа. Западный переход к механицизму, напротив, был связан с распространением нашей способности к движению и манипулированию на физическую природу, а затем обратно на нас самих. Этот сдвиг, характеризовавший эпоху модернизма, имеет глубокие последствия, поскольку затем мы стали выводить самих себя из таким образом порабощенной и подчиненной природы. Рорти упускает из виду тот факт, что даже если нам и следует, в конечном счете, прийти к одним и тем же категориям мысли и в физических, и в социальных науках, цели каждой из дисциплин все равно остаются разными. Это остается справедливым даже если категории этого взаимного пересечения смещаются от классических сил динамики Ньютона к нелинейной динамике. В конце концов, в гуманитарных науках мы стремимся понять, каково быть — откуда бы мы ни брали свои метафоры, и независимо от того, происходят ли они из физической теории явным образом или только косвенно отражают ее.

Если Бом (Bohm, 1980) прав в том, что наиболее фундаментальные понятия современной физики отражают все большее и, главным образом, бессознательное приближение к организации непосредственного восприятия, возможно, что цивилизация пытается вернуть себе то, что значит быть живым, чувствующим и присутствующем в мире. Главные достижения современной теоретической физики — от теории относительности и квантовой механики до космологии расширения вселенной из сингулярности и нелинейной динамики —'вызвали необычайно широкий интерес и стали доступными для «образного отождествления» на том уровне, который многие ученые открыто отвергают как «мистический». Однако если мы эволюционировали из динамики и структуры этой самой вселенной, и если ее принципы действительно отражаются в пер-цептуальном строе чувствующих существ в различных формах и на


Сознание как пространство

411

разных уровнях, то наше обращение к этим структурам должно сходным образом разъяснять и вселенную, и сознание.2 Если все аспекты вселенной в каком то смысле подразумевают друг друга, то самым теоретически экономным было бы видеть источник нашего познания этих взаимосвязей в бесчисленных метафорических паттернах, предоставляемых восприятием. И значит, необходимо предварительно выяснить, насколько глубоко «внизу» мы можем находить современную физику в принципах перцептуально-го строя — это представление о познании возвращает нас к первичности нашего чувственного бытия-в мире и уводит от всего «внечувственного».

Пространства-времена восприятия как первоисточник современной теоретической физики

Мы уже видели, что принцип дополнительности Бора и принцип неопределенности Гейзенберга были отчасти навеяны идеями Джемса о потоке сознания, и связали конкурирующие представления о времени с объемлющим строем. Я также наметил возможный вывод принципа дополнительности из чередующихся организаций восприятия, как оболочки потока в объемлющем строе Гибсона, и как симметричных наплываний и удалений, связанных с быстрым распознаванием. Одни и те же узоры поверхности могут либо «распознаваться» в качестве имеющих конкретное значение для организма, либо становиться частью оболочки потока, но никогда не может происходить и то, и другое одновременно. Поверхность либо проплывает мимо как часть общего расслаивания, либо абстрагируется из этого строя в качестве потенциально неподвижной. Оба эти процесса представляют собой «восприятие» «одного и того же», так что аналогия с физической дополнительностью описания света как волны или частицы кажется точной. Исходя из принципа теоретической экономии, следует считать, что физическая теория происходит от восприятия как первопричины или первоисточника, даже хотя возможно, что именно сама эта теория сперва позволила нам осознать такую двойственность восприятия.

На стыке объемлющего строя и распознавания присутствует и нечто весьма похожее на принцип неопределенности — согласно


412

Сознание и реальность

которому, наблюдение одного параметра так изменяет ситуацию, что другой параметр становится ненаблюдаемым. Объемлющий ряд предоставляет подвижному существу многочисленные пути для дальнейшего движения, но они не являются обратимыми в логическом смысле. Если организм выбирает один путь и частично проходит по нему, то это не позволит ему, если он вернется в точку первоначального выбора, двигаться по другому пути так же и с тем же результатом, как если бы этот путь был выбран с самого начала. Области позади изменились как непосредственный результат времени, потраченного на первый выбранный путь, а также значимости для организма происходящих там событий. С точки зрения жизненного пространства, основанного на событиях, независимо от того, возвращается ли организм к исходной точке и заново выбирает путь или многократно движется по «одному и тому же» пути, он всегда движется по другому пути.

Модель «параллельных вселенных» (Wolf, 1990) предлагает решение проблемы квантовой неопределенности, постулируя, что все возможные траектории частиц сосуществуют параллельно в бесконечном множестве различных реальностей.* Сложная математика этих представлений, тем не менее, может корениться в фундаментальной характеристике объемлющего строя Гибсона, которую подметил Терри Сванлунд. Конкретный объемлющий строй, данный отдельному существу, проприцептивно определяет уникальное положение и путь движения этого существа именно через этот строй. Из этого следует, что сам строй может, в конечном счете, не определяться иначе, чем одновременное собрание всех возможных положений и путей, из которых и с которых он может быть дан — жизненный мир может существовать только в его множественной данности резонирующим с ним существам, которые в равной мере и коллективно порождают его, как и он, в свою очередь, допускает и обеспечивает их. Если объемлющий строй составляет вся совокупность возможных положений в нем, отсюда

Гипотезу «множественных миров» предложил Хью Эверетт в качестве решения «проблемы измерения», позволяющего избежать «редукции волновой функции» (см. примечание выше). Об этой гипотезе достаточно популярно рассказано в книге А. Минделла «Сила безмолвия» (М: Изд-во Трансперсонального Института, ACT, 2003). — Прим. пер.


Сознание как пространство

413

следует, что «множественные миры», данные параллельно, уже внутренне присущи самому восприятию.

Бом (1980) высказывал предположение, что относительность пространства-времени для природы и импульса событий в нем, хотя и представляет собой радикальный отход от вселенной Ньютона, в действительности представляет собой все большее приближение к обычному восприятию. Вместо того чтобы мыслить в терминах абстрактных «точек» в пространстве, «основным элементом [становится] импульс, который, подобно моменту сознания не может быть точно связан с измерениями пространства и времени, но, скорее... охватывает область, протяженную в пространстве и имеющую длительность во времени» (Bohm, 1980, р. 207). Наше обсуждение идей Гибсона (1979) и фон Уэкскюля (1934) показало, как объемлющий строй развертывается из всей совокупности движений, которые может совершать в нем конкретное существо, обладающее конкретными размерами, формой и скоростью. Результатом становится то, что «эта комната» представляет собой в высшей степени различное пространственно-временное событие для разных видов — меня самого, моей собаки, мотылька на шторе. И в то же время каждый такой мир будет развертываться в соответствии с общими принципами организации, согласно которым «протяженность» и «распространение» являются функцией развертываемых таким образом событий — во многом так же, как вода ручья создает характерную пространственно-временную оболочку вокруг камня на своем пути, а большие астрономические массы во вселенной Эйнштейна «искривляют» пространство-время вокруг себя.

Я также обсуждал исследование Фримена (Freeman, 1991), показывающее, что электрофизиологическая активность обонятельной доли кролика в покое по своему характеру приближается к хаотическому аттрактору, тогда как более конкретно распознаваемые запахи вызывают более правильные спиральные паттерны. Теперь нелинейная динамика предлагает математику самоорганизующихся систем, которые возникают на границе между живыми организмами и неживой средой. Возникает вопрос, не является ли самоорганизация динамического потока из видимого хаоса уже частью организации объемлющего строя Гибсона. Нелинейная динамика свойственна явлениям течения и турбулентности. Фримен


414

Сознание и реальность

показывает, что эти свойства нелинейного течения можно обнаружить в функционировании нервных сетей. Однако, с точки зрения Гибсона, эти нервные сети должны составлять паттерны резонанса оболочке потока объемлющего строя. Таким образом, математическая структура нервных сетей в конечном счете объясняется структурой напластования, но не наоборот. Следовательно, обонятельная доля кролика может либо распознавать закономерную «обонятельную поверхность», либо резонировать нераспознаваемой турбулентности более общей готовности внутри потока. Нелинейную динамику в принципе можно обнаружить в восприятии, совершенно независимо от погодных систем. В дальнейшем мы также увидим, что попытки пространственного представления формальных аспектов восприятия и опыта могут требовать некоторых принципов нелинейной динамики.

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...