проблема конца Нового времени. вопрос о начале Нового времени

проблема конца Нового времени

Кризис современного мира и его отражение в трудах О. Шпенглера, Н. А. Бердяева, И. А. Ильина, отцов Сергия Булгакова и Павла Флоренского, Р. Генона, М. Хайдеггера, М. Шелера, Х. Ортеги-и-Гассета, А. Вебера, К. Ясперса, М. Элиаде, Р. Гвардини, П. А. Сорокина, Ф. Фукуямы, П. Бьюкенена. Футурологический кризис, неоархаика и апокалиптология Нового Средневековья.

    Согласно логике гениального провинциала М. Хайдеггера, назвавшего нашу эпоху «мировой ночью», Новое время ещё «только начинается»… Однако же, мысля Новое время как конец традиционного человечества, он (вопреки крестьянству, исторически сползающему со своих мест в города и уже по-городскому приползающему обратно) понимает и то, что само начало Нового времени есть одновременно и его длящееся завершение, эсхатология: «…европейское Новое время впервые начинает развёртываться на всём земном шаре и одновременно завершаться – рассматривать ли нынешнюю эпоху в качестве конца Нового времени или же признавать, что, возможно, затяжной процесс завершения Нового времени лишь начинается».   

    Эта своеобразная культурологическая диалектика определена в качестве «кризиса современного мира» и различным образом интерпретирована в трудах крупнейших мыслителей ХХ века: «закат Европы», «приближение нового Средневековья», «кризис заглохшего сердца», «эгологическая трагедия философии», «завершение возрожденской эпохи», «продвинутая фаза Кали-юги», «восстание масс», «кризис исторического христианства», «возрождение архаики», «завершение сенсорной эпохи», «конец истории», «смерть Запада»… Приводимые оценки являют не просто различные характерологии кризиса – их в принципе объединяет одна сквозная символическая структура, связанная с исходным парадоксальным тезисом Хайдеггера, но обогащённая особой ноктюрнической и танатологической герменевтикой западного мира.

    Исторический мир закатного Запада, как страна, где начинается вступление в странствие через ночь и смерть, кладёт начало конца самой истории, вызывая к жизни, казалось бы, забытую до-историю и возрождая архаику. Но эта неоархаика предстаёт уже не в эквиполентно-идиллической фазе, как в древности, но в фазе критической – апокалиптологической. И в этом смысле новое Средневековье – не есть просто какая-то новая эпоха, механически следующая за Новым временем, но это – продолжение смыслов, всё ещё остающихся недовоспринятыми или упущенными в столетиях христианской истории. В этом смысле – Средние века вообще не заканчивались и всё ещё продолжаются… Пожалуй, оставаясь на пороге Вечности.         

1. 3. Осень Средневековья:

вопрос о начале Нового времени

Й. Хейзинга о закате Средневековья. Отцы Павел Флоренский и Сергий Булгаков, А. Ф. Лосев и В. В. Бибихин о возрожденческом антропоцентризме. Дальние морфологические симптомы Нового времени. Древность эсхатологии и новь кризисологии.

    Согласно М. Хайдеггеру, «исчисление времени началось в тот момент, когда человек вдруг пришёл в беспокойство, что у него уже нет времени. Этот момент есть начало Нового времени». Несомненно, корни этого осеннего начала теряются в глубинах Средневековья… Но «бездомность человека», вопреки проникновенной диагностике Р. Гвардини и М. Бубера, не является исключительным достоянием Нового времени – тоской о вечной небесной обители охвачена вся культура Средневековья и прежде того сам Христос указывает, что «у лисиц есть норы, и птицы небесные имеют гнёзда, а сын человеческий не имеет где преклонить голову» (Лука, 9: 58).

    Иное мирочувствование уходит своими корнями, что необходимо признать, в глубокую древность, вопреки утверждениям (критическим и позитивным) большинства русских мыслителей о чисто возрожденческой природе антропоцентризма: «Европейская философия, начиная с Ренессанса, неоригинальна в своих домыслах и повторяет зады восточной теософистики, - крайне резко, но показательно отмечает православный учёный проф. А. Позов, - это рабское и запоздалое ученичество являет самую позорную картину Европы. Внешне и поверхностно культурная Европа оказывается внутренне варварской, воскрешая свою архаическую индо-европейскую сущность… Лживый европейский Ренессанс был ренессансом не греческим, а древне-арийским, индо-европейским, рецидивом евро-азиатского интеллектуального варварства… В предренессансном и ренессансном Западе были сильны чуждые, неоплатонические влияния, как чудовищная смесь платонизма, христианства и индуизма, с центральной индуистской идеей эманации. Бог излучает из Себя, эманирует мир и человека, переходит целиком в творение и от Него не остаётся следа… Человек, как последний и совершенный эманат Бога, заменяет и вытесняет Его. Бог обретает бытие в человеке и в нём ”рождается‟ или реализуется». Это – кредо гуманизма.   

Отдельную проблему составляет соотношение кризисологии и эсхатологии: если последняя несёт в себе символически определённую ясность космического конца, в котором должен последовать Суд и восторжествовать новое творческое начало – то первая подобна перманентному арбитражу или нескончаемому аудиту, к бесчинству которых все оказываются исходно приговорены. Новь этого решения опускает человечество в зыбкое состояние нижней бездны, клокочущего хаоса, в котором тонет всякая космическая возможность и любое творение обречено вечному праху.      

1. 4. Контринициация и десакрализация: