К студенту и преподавателю. Контрольные вопросы. Рекомендуемая литература

Политика (гр. politike — государственные, общественные дела) — это связи и отношения между классами, нациями и другими социальными группами по поводу завоевания, удержания и использования государственной власти. Соотношение религии с политикой — одна из наиболее актуальных и острых тем религиоведения. Данная тема часто обсуждается в средствах массовой информации, но, к сожалению, заметно меньше разработана религиоведами, да и политологами. В этой лекции на первый план будут вынесены аспекты связи религии и политики в сфере государственной жизни. Очень тесно примыкающие к ним аспекты государственно-правового регулирования отношения к самой религии будут затронуты в теме «Культура отношения к религии: свобода совести и свобода убеждений».

Более всего политика обусловливается экономическими интересами людей. Классы и группы людей, обладающие богатством и властью, используют силу государства во имя своих собственных интересов и, как правило, добровольно от власти не отказываются. Стремление к власти — одно из сильнейших, едва ли не демонических влечений человека. Политические страсти сталкивают и разделяют людей. Сфера политики — сфера борьбы за власть, причем в самых разнообразных, часто ухищренных и ожесточенных формах, трудно совместимых с требованиями нравственности. Государственная власть принуждает граждан к повиновению и опирается на насилие. Она располагает для этого правоохранительной системой, армией, чиновничеством и другими мощными инструментами навязывания своей воли и подавления сопротивления непокорных. Насилием пронизаны и многие политические акции.

Общее между политикой и религией заключается в том, что обе эти сферы являются областью регулирования связей и отношений между людьми, их единения или разъединения. Но более существенны и глубоки различия между ними. Очень важен в этом сопоставлении следующий момент: если политика опирается на насилие, то религия обычно осуждает насилие в любых его формах. Религия чрезвычайно консервативна и, как правило, резко демонстрирует приоритет небесного по отношению к земному, священного — к «профанному», духовного — к телесному и материальному. В религии отчетливо доминирует моральное начало. Религиозные служители ревностно заботятся об авторитете Церкви и обычно избегают участия в рискованных для ее репутации политических акциях.

Для политики сугубо «мирские», властные интересы и цели имеют самодовлеющее значение. Она чрезвычайно динамична и подвижна. И специфична в каждой стране, в каждом регионе. В отличие от религии, политика пронизана сиюминутными и непрерывно меняющимися расчетами. Используемые в ней стратегия и тактика достигают высот науки и искусства. Политика прагматична в выдвижении исключительно земных краткосрочных, среднесрочных и долгосрочных целей. Долгосрочные цели осуществляются в ней разнообразными, изощренными, а нередко и нечистоплотными средствами. Такими средствами, например, как вербовка и убеждение союзников, уговор и внушение колеблющихся, запугивание и подавление противников, шпионаж, показная демонстрация силы, дезинформация, «утечка информации», манипулирование общественным мнением и т. п.

Разумеется, отнюдь не каждая политическая акция аморальна, но логика политического противоборства нередко понуждает к отступлению от моральных норм и даже вероисповедных принципов. Поэтому у политического деятеля мотивы властвования довлеют над мотивами религиозными. Логика противоборства диктует ему особо суровые правила поведения, нередко заставляет маскировать свои действительные намерения, прибегать к недомолвкам, уловкам, хитрым маневрам и другим осуждаемым моралью и религией приемам и средствам.

Сфера политики охватывает едва ли не все области государственной жизни. Конечно же, лишь немногие граждане посвящают себя профессиональной политической деятельности. К тому же государство нередко намеренно отстраняет от нее не только отдельные группы граждан, но и целые классы. Однако уклониться от прямого или косвенного, активного или пассивного включения в политические акции даже рядовому гражданину достаточно сложно. И объективно вопросы политики столь важны для общественной жизни, что еще древние римляне именовали истинного гражданина homo politikos, а безразличного к вопросам политики — homo idiotikos...

Политика рождается с появлением классов и государств, то есть возникает значительно позже религии. Еще до появления политики, при общинном строе, религия во многом обеспечивала организацию поведения наших далеких предков и соблюдение нравственных обычаев на основе складывавшихся норм вероучения и культовых ритуалов. Она сакрализовала авторитет вождя племени (часто он же одновременно был и жрецом), придавала силу инерции вырабатывающимся традициям. Д. Фрэзер полагал, что власть царя выросла из его жреческих функций. И первыми носителями власти были колдуны, маги и жрецы.

Это мнение можно оспорить. По всей видимости, жречество (по крайней мере, в некоторых странах) и на самом деле способствовало завершению формирования государственных структур. Но, скорее, само жречество, организуясь в иерархию и институт Церкви, лишь копировало формирующиеся светские государственные институты. И церковная власть по-своему воспроизводила власть светскую.

Главное, чем способствовали жречество и Церковь формирующейся публичной власти, так это ее легитимацией, то есть общественным признанием, оправданием и освящением. В обоснование такой акции древнейшие «священные книги» вобрали в себя множество текстов и идей, и Церковь уверенно опирается на них. Легитимация обычно связана с обращением к исторической памяти и древнейшим традициям народов. Ореол священности (харизмы) особенно выгоден государственной власти: подданные должны видеть в ней небесное установление. Многие государственные ритуалы (принятие символов власти, официальные церемонии и парады, похороны властителей и т. п. ) воспроизводят ритуально-канонические моменты религиозного культа.

Но самое важное в этой ранней истории государств заключается в том, что сформировавшиеся архаичные государственные политические структуры сами втягивают в свою деятельность складывающийся институт Церкви. Находясь в государстве, не только отдельные граждане, но и ни одно из социальных учреждений не может изолировать себя от политики. Религия, а точнее Церковь, тоже втягивается в сферу политической жизни и становится составной частью государственного аппарата. Церковь особо не противится этому, так как обычно и сама не чужда лежащим в основе политики экономическим интересам. Как правило, церковные иерархи и монастыри — крупные владельцы земли, рабов, крепостных и иных богатств. Обычно Церковь находится на содержании у властей, получает политическую, идеологическую и иную поддержку государства. Часто иерархи находят опору у светских властей в борьбе с неповиновением, оппозицией и «ересями» в лоне Церкви.

Намеренно и настойчиво власти втягивают Церковь в политику более всего из-за того, что она имеет огромное духовное влияние на граждан, располагает доверительной информацией о них и сильными рычагами психологического воздействия на их поведение, а также влияет на отношения граждан к власти. Властители государств во все времена и при всех политических режимах стремятся использовать влияние Церкви на граждан, склоняя тех к безусловному повиновению режиму. История свидетельствует, что во многих странах (как это, например, было в Киевской Руси с принятием христианства) такое обращение за духовной поддержкой к Церкви действенно консолидировало государственную власть.

Но все же во взаимоотношениях государства и Церкви именно первое, как правило, лидирует. Разве что в качестве исключения и только в отдельные периоды истории Церковь могла осуществлять сравнительно самостоятельную политику (например, папство в европейское Средневековье). Впрочем и эти исключения (достаточно ознакомиться с историей папства! ) демонстрируют зависимость Церкви от правил политических отношений. Обычно же Церковь в лоне государственной жизни послушно повинуется установленному законодательству и своей культовой и внекультовой практикой включается в русло государственной политики. И тем самым, в большей или меньшей степени, тоже политизирует свою деятельность.

Политизация деятельности Церкви сама по себе понуждает ее подчиняться жесткой логике и суровым правилам политического поведения. По этой причине, уже у истоков цивилизации, с началом функционирования государств, духовно-нравственный потенциал религии во многом оказывался скованным, а то и извращенным вследствие ее политического служения власть имущим. Многие противоречия, сложнейшие проблемы и трагедии давней и недавней истории церквей (в том числе и вспышки фанатизма, проявления экстремизма, межконфессиональные распри и даже религиозные войны) в итоге обусловлены именно их политизацией. Таков важнейший урок соотношения религии и политики.

Находясь в русле государственной политики, духовенство нередко вынуждено включаться в противоборства рвущихся к власти групп, втягиваться в политические игры. На этой основе возникают конфессиональные политические союзы, объединения и партии. Политические страсти отталкивают при этом на второй план заботы действительно церковного характера. И духовное служение обществу подменяется политиканством. Церковь вынуждена соучаствовать даже в самых неприглядных и несправедливых акциях светской власти, противоречащих самой природе религиозного предназначения. У политиканствующих иерархов появляется властолюбие, они запутываются в интригах, склоняются ко лжи, лицемерию и ханжеству.

История церквей перенасыщена подобными примерами. Спору нет, та же история обязательно содержит и яркие факты противостояния подвижников веры и Церкви политическим акциям, противоречащим религиозным убеждениям. Таковыми, например, были библейские пророки. Многочисленны подвиги церковнослужителей, мужественно выступавших против социальной несправедливости, аморализма и злоупотребления властей. К ним, в частности, относится митрополит Филипп, обличавший опричнину и другие злодеяния Ивана Грозного. И все же, самая типичная ситуация цивилизованной истории ― подчинение Церкви властному политическому режиму. Лишь на поздних этапах демократического развития отдельных стран, где Церковь юридически и фактически отделяется от государства, она тем самым обретает определенную независимость от политических акций властей и тысячелетних традиций политизации.

Политизация Церкви у истоков ее истории начиналась с подчинения жречества государству и сакрализации государственной власти. Кое-где (например, в Древнем Китае) именно монарх становился и первосвященником. Земной власти приписывают небесное происхождение. Законы государства и судебная деятельность обычно освящаются именем Бога. Нередко монарха провозглашают потомком богов. Божественными качествами наделяют и властителя. Это закрепляется в его титуле («Я, Синаххериб, великий царь, могучий царь, царь всего обитаемого мира, царь Ассирии, царь четырех стран света»). Вплоть до недавнего времени японский император считался сыном Богини Солнца Аматэрасу. На этой основе часто формируется культ монарха (культ фараона в Египте, культ императора в Древнем Риме). Так называемый культ личности (культ Наполеона, культ вождей в социалистических государствах и пр. ) ― своеобразное светское повторение давней религиозной традиции.

Вероятно, лишь древнейшей из мировых религий ― буддизму явно чуждо обожествление власти и властителей. Но и эта предельно отстраненная от земных привязанностей и страстей религия как в прошлом, так и в настоящем не может вполне отстранить себя от политического и государственного притяжения. При царе Ашоке (III в. до н. э. ) буддизм становится государственной религией Индии. А наивысшего своего расцвета, благодаря политической поддержке властей, буддизм достигает в Кушанском царстве (I― IІI вв. нашей эры). Союз политики и религии, точнее их слияние, на протяжении последних веков особенно выразительно демонстрировала власть далай-ламы в буддийском Тибете.

В христианстве такой союз с VIII в. находит свое символическое воплощение в институте церковного помазания монарха на власть. Благодаря этому институту, а также используя постоянные конфликты и столкновения феодальных властителей, католическая Церковь смогла утвердить свое заметное влияние на монархии средневековой Европы и даже принудить некоторые из них к участию в «крестовых походах». Определенную роль в осуществлении самостоятельных политических акций папского престола сыграли возникавшие с VI в. католические ордена. Впрочем и в более поздние времена папство часто использовало ордена (особенно организованный в XVI в. орден иезуитов) для проведения своих политических акций в разных странах мира. Любопытный образчик такой политики ― организованное в XVII в. иезуитами теократическое государство в Парагвае. Российские власти еще в прошлом веке запретили в стране насыщенную политическими интригами деятельность ордена иезуитов. Однако совсем недавно иезуиты вновь получили такую возможность. Правда, они отрекаются от дурной славы своих предшественников в России...

Папство обрело и политическую автономию. Она выразилась в создании в 756 г. суверенного государства ― Папской области, которая просуществовала более 11 столетий, вплоть до 1870 г. Спустя шестидесятилетие, с 1929 г. своеобразным миниатюрным подобием Папской области стало карликовое (площадью в 44 га) государство-город Ватикан во главе с Папой Римским. Это миниатюрное государство ныне весьма авторитетно на мировой внешнеполитической арене, имеет своих послов (нунциев) более чем в  125 государствах мира. А недавно умерший папа Иоанн-Павел II стал одной из наиболее авторитетных фигур в международной политике.

Политическая самостоятельность папства была отнюдь не постоянной на протяжении его длительной истории. Временами («Авиньонское пленение», 1309― 1377 гг. ) папы оказывались пленниками у светских властителей. И все же католическая Церковь веками доминировала в политической жизни феодальной Европы. Многие интриги и военные столкновения (в том числе Тридцатилетняя война с протестантами в XVII в. ) связаны с этой Церковью. И в Новое время ее политические амбиции стимулировали особенно частые в католических странах проявления клерикализма ― тяготения к доминированию Церкви в политических и культурных сферах. В некоторых государствах эта тенденция получала и получает поддержку со стороны реакционных социальных групп. Но, большей частью, католические епископы в разных государствах вынуждены подчиняться политическому режиму светских властей, тем самым мало чем отличаясь от позиции православных иерархов, придерживающихся традиций византизма.

Византия была теократическим (гр. theos. ―

бог, kratos ― власть) государством в форме цезарепапизма, где монарх одновременно является и главой Церкви. Именно здесь император Константин провозгласил христианство государственной религией и сам (будучи язычником и приняв крещение только перед самой смертью) руководил первым Вселенским собором. Император Византии считался помазанником Божьим и одновременно держателем светской и духовной власти. Политическое влияние Церкви здесь было незначительным. В Византии сложилась характерная для восточного христианства традиция покорного подчинения Церкви государству и ее верного служения светской власти.

Русское православие восприняло и по-своему переосмыслило эту теократическую традицию в несколько измененном варианте. С падением Византии (XV в. ) в известных посланиях великому князю Василию III старец (игумен) Филофей формулирует теорию «Москва ― третий Рим». История человечества ― это история трех царств ― носителей христианской веры. Из-за измены христианству первые два царства ― Римская и Византийская империи ― пали. Отныне московский царь является единственным наследником величия империй и щитом «правой веры». «Два Рима пали, третий стоит, а четвертому не быть».

Влиятельный церковный деятель и публицист преподобный Иосиф Волоцкий в развитии этой теократической идеи следует далее своего современника Филофея. Он утверждает, что государь «естеством подобен всем человекам, властью же ― Богу». Потому «от царя и московского великого князя истекает все: жизнь и благодать». Царь ― наместник Бога на земле, потому глава не только государства, но и Церкви. С тех пор безусловный приоритет светской власти над властью церковной осознается в политической жизни страны как исходный принцип взаимоотношений иерархов православия с государством. Хотя это не теократия в ее классической форме (царь не является первосвященником), но ее несколько «обмирщенное» подобие. Именно на этой основе на века определилось согласие Церкви с властью, которое церковные историки иногда именуют «симфонией». Лишь изредка и то безуспешно некоторые иерархи (например, патриарх Никон) пытались добиться определенной независимости от власти. Петр I окончательно лишил Церковь даже видимости самостоятельности и отменил патриаршество, поставив во главе ее послушный Синод. Отныне господствующая Церковь не только не притязала на светскую власть, но и в церковных делах была под надзором «ока государева».

Подчинение светским властям присуще и протестантским церквам. С самого начала своей проповеднической деятельности Лютер следует политике немецких князей и даже не претендует на иное. Такая позиция типична для лютеранских церквей в последующем и в других странах. Очень короткое диктаторское правление «женевского папы» Кальвина, сосредоточившего в своих руках духовную и светскую власть, не стало примером и прецедентом для служителей кальвинизма и других протестантских конфессий в их взаимоотношениях со светскими властями. Как правило, протестантские цер-

кви являются законопослушными институтами политической жизни во всех государствах.

Ислам тоже исходит из понимания власти как божьего установления. Мухаммад сочетает в себе качества посланника Аллаха, пророка и одновременно властителя мусульманской общины («уммы»). Халифат сформировался и функционировал как типичное теократическое государство. Первые халифы считались преемниками Мухаммада и наместниками Аллаха на земле. Они соединяли в себе функции первосвященника и военного предводителя, контролировали религиозную и административную жизнь «уммы», охраняли от ересей установления ислама, защищали законы шариата, собирали налоги, назначали чиновников. Но с X в. халифы постепенно утрачивают абсолютную власть и превращаются в церемониальных правителей при эмирах и султанах, сосредоточивших в своих руках военно-административную власть. И сами халифаты постепенно сходят с арены политической жизни Востока.

В отличие от преобладающего в мире ислама течения суннизма, теократическая идея получила своеобразное преломление в шиитской традиции этой мировой религии. Здесь заметную роль во влиянии на политическую жизнь государств оказывают знатоки ислама ― улемы. Ведущие шиитские богословы признают право улемов вмешиваться в политику, вплоть до участия в управлении государственными делами. На этом основании в Иране, где преобладают шииты, аятолла (высшее духовное звание у шиитов) Хомейни (1900― 1989), под лозунгом «возрождения истинного ислама», призвал к свержению светской власти шаха Реза Пехлеви, а после свержения шаха стал высшим руководителем страны. Преемник Хомейни рахбар (духовный лидер Ирана) аятолла Али Хаменеи одновременно является главнокомандующим армии. Под его контролем находится и сам президент государства: при согласии рахбара меджлис (парламент) может даже сместить президента.

Впрочем лозунг борьбы за «истинный ислам» на сегодня стал более политическим, нежели религиозным, и теперь активно используется фундаменталистами-экстремистами не только из числа шиитов, но и у суннитов, особенно же у ваххабитов (о них будет рассказано в лекции «Новые религии»). Названный лозунг внутренне связан с исламской идеей джихада. Ее буквальное понимание ― борьба за веру «по пути Аллаха». Мусульманские фанатики-фундаменталисты, извращая эту идею, толкуют ее как поощрение политическим экстремистам и даже террористам. Деятельность этих экстремистов ведет к социальной дестабилизации и даже к вооруженным столкновениям. Лозунг борьбы за «истинный ислам» в государствах, входящих в организацию «Исламская Конференция» (таковых в настоящее время 44), реализуется в разнообразных формах. Тут и экстремистское давление на внешнюю политику этих стран, и принуждение к замене светского судопроизводства процедурами и нормами шариата, и ущемление свободы и достоинства женщин, и поощрение и поддержка международного терроризма и т. п.

Процессы секуляризации (вытеснения религии из различных сфер жизни общества), первоначально развернувшиеся в Европе, за последние столетия привели к серьезным переменам в отношениях государства и Церкви. Современное государство, пожалуй, особо и не нуждается в религиозной легитимации. Отношения государства и Церкви стали менее политизированными, а главное ― более соответствуют нормам морали и демократии. Как правило, в секуляризованных обществах положение Церкви регламентируется принципами и нормами государственного и гражданского права. В правовом и политическом сознании граждан постепенно формируется понимание необходимости для Церкви находиться в стороне от партийно-политических противостояний. Это понимание разделяют наиболее дальновидные деятели Церквей.

Опыт политической истории разных стран позволяет в нашем анализе конкретного соотношения религии и политики выделить четыре наиболее типичные ситуации, в первую очередь зависящие от места и положения религии и Церкви в государственной жизни.

1. Первая ситуация ― это нередкое в истории государств деспотическое подчинение и даже подавление Церкви со стороны тоталитарных политических режимов. Здесь господство политики над религией очевидно. Нет места для каких-то проявлений религиозной свободы и самостоятельности Церкви. Она принуждена к безоговорочному повиновению власти и послушному обслуживанию ее политических акций. Недовольные религиозные служители подвергаются репрессиям вместе с недовольными мирянами. Режимы политической диктатуры ― нередкое явление в истории современности многих стран. Эти режимы, как правило, сопровождаются подавлением Церкви и ущемлением религиозных свобод.

К сожалению, отечественной истории тоже знакомы подобные явления. Таким, например, был деспотический режим Ивана Грозного. При Петре I начинается синодальный период в истории Русской Православной Церкви, период ее фактического подчинения самодержавному режиму. Монархический режим, вплоть до своего свержения в феврале 1917 г., понуждал Церковь к унизительному обслуживанию даже наиболее антинародных акций власти.   

Сильнейшим образом была скомпрометирована идея социализма политикой государственного атеизма в Советском Союзе и других странах, вставших на путь диктатуры пролетариата. Гонения на религию и Церковь, закрытие храмов и молитвенных домов, преследование граждан за отправление обрядов, насильственное принуждение духовенства и иерархов к сотрудничеству со спецслужбами, а также иные акции и приемы антирелигиозной диктатуры сильно дискредитировали этот политический курс в глазах мировой общественности. В немалой мере эти антидемократические акции определили крушение социалистического строя.

Ситуация подавления религиозных свобод органически свойственна большинству диктаторских режимов в прошлом и настоящем. По-видимому, от политических диктатур человечество не гарантировано и в будущем. В каждой из них Церкви, как правило, грозит незавидная участь. Поэтому реалистически мыслящие церковные деятели обычно не поддерживают сторонников диктаторского режима.

2. Вторая ситуация отчасти уже затронута нами на примере «цеза-ропапизма» в Византии. Это ситуация теократии. Теократия ― это такая форма власти, при которой глава государства (обычно монарх) одновременно является и его религиозной главой. Теократия ― особенно типичное воплощение союза религии и политики. Она наиболее характерна для ряда государств Древнего мира (Египет, Вавилон, Израиль и др. ). Впрочем, встречается она и позднее (средневековые халифаты Омейядов и Аббасидов, правление имама Шамиля на Кавказе в XIX в., Далай-ламы в Тибете до присоединения страны к Китаю в 1951 г. ). Своеобразным историческим анахронизмом являются теократии в некоторых современных мусульманских странах.

3. Это вариант государственной Церкви, немногим отличающийся от теократии. Такая ситуация часто складывалась в истории церквей. Длительное время, как уже было отмечено, в положении государственной Церкви находилось в России православие. К настоящему времени в мире насчитывается более 40 таких стран. Церковь там «огосударствлена» почти так же, как при теократии. Нередко она находится на финансовом содержании светских властей.

Находясь в положении официально признанной господствующей религии и занимая привилегированное положение среди других конфессий, Церковь, конечно же, хотя и слабей, чем в теократическом государстве, но, конечно же, зависит от политической власти. И чем больше она зависит от государства, тем больше Церкви покровительствует власть. «Объятия» государственной власти всегда связывают руки и сдавливают дыхание. За «огосударствление» и привилегии приходится платить свободой и рисковать репутацией. Государственная Церковь разделяет наравне с политической властью моральную ответственность за неизбежные компрометирующие акции во внутренней и внешней политике государства. В том числе за подавление политических свобод, постыдные гонения иных конфессий и инакомыслящих, поддержание агрессии против соседних стран и т. п.

4. Наконец, это норма жизни современных демократических правовых государств. Здесь последовательно проведенный принцип разделения властей и правового равенства религиозных конфессий заметно смягчает давление светской власти на церковную жизнь. Обычно Церковь отвечает лояльностью светской власти. Лишь иногда, под давлением политических экстремистов, она может становиться базой оппозиции. Но это своеобразное исключение в жизни правовых государств: правилом является «мирное сосуществование» светской и религиозной власти.

Даже там, где конституция формально не отделила Церковь от государства и религиозные объединения получают от него дотации, в правовом обществе сферы и компетенция государственной и церковной политики четко разделены. Этого требует высокий уровень специализации современной государственно-политической деятельности. Государство принимает на себя управление текущей жизнью страны, охрану правопорядка, разрешение внутриполитических вопросов. Оно также ведет внешнеполитическую и внешнеэкономическую деятельность, опекает финансовую сферу, приводит законодательство в соответствие с международными стандартами и т. п. Церковь, как правило, дистанцируется от политических (особенно непопулярных) акций. И в то же время активно участвует в социальной и культурной жизни государства, в большей или меньшей степени опекает систему образования. Кое-где по поручению государства (и, как правило, альтернативно) Церковь совершает некоторые традиционные правовые акты (например, запись актов брака и рождения).

Там, где юридически и фактически Церковь отделена от государства, а школа ― от Церкви, участие религии в политике носит обычно еще более опосредованный характер. Здесь соотношение между этими двумя сферами еще более согласуется с нормами морали и демократии. И в наименьшей мере сковывает и компрометирует церковную деятельность. Именно тут религиозные организации обретают большую или меньшую независимость и свободу для осуществления своего духовного предназначения. В таких государствах Церковь содержится прихожанами и преимущественно занята религиозным служением. Обычно она не вмешивается в деятельность государственных и муниципальных учебных заведений и свою религиозно-образовательную деятельность осуществляет через систему приходских и частных школ. Не испытывая прямого давления государственных властей, Церковь заметно свободней и от давления политической конъюнктуры в обществе. Как правило, она деятельно поддерживает гуманитарные акции разного характера.

Большинство исследователей констатируют, что после окончания Второй мировой войны влияние религиозного фактора на международной арене заметно возросло. Ватикан и многие другие христианские церкви активизировали идеологическую борьбу против идей социальной революции и политики коммунизма. В «холодной войне» против стран социализма христианская вера являлась альтернативой «сатанинскому коммунизму». В необычайно интенсивной форме различные конфессии включились в разнообразные антивоенные акции. Обостряющиеся глобальные проблемы современности побудили все наиболее влиятельные национальные церкви включиться в экологическое и иные гуманитарные движения нашего времени.

Вместе с тем, несмотря на продолжающийся в мире процесс секуляризации, в ряде стран (Пакистан, Алжир, Ближний Восток, Северная Ирландия) на религиозной почве все еще возникают конфликты и вооруженные столкновения. Религиозные лозунги и призывы и теперь довольно часто используются для оправдания несправедливых политических и агрессивных акций. Крайние клерикалы в союзе с политическими экстремистами дестабилизируют правопорядок во многих странах. Привычными стали едва ли не ежедневные сообщения со всех континентов об очередных террористических актах со стороны политиканствующих религиозных фанатиков.

Влияние религиозного фактора особенно заметно нарастает в жизни «традиционных обществ». Во второй половине минувшего столетия религиозные деятели и организации сыграли и продолжают играть заметную роль в антиколониальных акциях, в движениях за национальное возрождение стран «третьего мира». Исключительна, например, заслуга выдающегося религиозного и политического лидера М. Ганди и его ближайших соратников в деле освобождения Индии от британского владычества и утверждения ее политической и экономической самостоятельности. Подобно М. Ганди, религиозные авторитеты ряда других колониальных стран также внесли значительный вклад в утверждение их национальной независимости. Церковные организации и движения развивающихся государств, как правило, активно содействуют преодолению колониального наследия и становлению действительной независимости и суверенитета страны.

Впрочем именно здесь, в развивающихся странах, религиозный фактор особенно противоречив. Если некоторые церкви и влиятельные религиозные деятели одобряют и поддерживают прогрессивные реформы, то другие противятся этим новациям и настойчиво отстаивают традиционные установления и архаичные обычаи. И те и другие особенно противятся вторжению деструктивных культурных веяний, часто сопровождающих реформы. Как бы то ни было, но в странах, сохранивших традиционные уклады жизни и культуры, религия продолжает оставаться важнейшим средством социализации личности и организации повседневной жизни. Здесь реалистически мыслящие политики, пытаясь осуществлять социальные реформы, вынуждены решать непростые задачи. Например, как ослабить (или нейтрализовать) сопротивление проводимым преобразованиям со стороны традиционалистов и заметной части духовенства? Как заполучить поддержку обычно консервативно настроенных рядовых граждан в силу их глубокой религиозности? Религиозный фактор, по нашему глубокому убеждению, будет и в обозримом будущем особенно значим в традиционном обществе.

Разумеется, и в развитых демократических государствах современности религиозный фактор немаловажен. Политические силы и партии, следуя давней исторической традиции, по-прежнему продолжают использовать Церковь в своих противоборствах. Как и раньше, политики вуалируют религиозной фразеологией свои прагматические политические интересы. В свою очередь, довольно сильно и влияние Церкви на сознание громадного большинства граждан, политическое мышление которых преимущественно опирается на религиозные категории. Даже в этих заметно секуляризированных и ведущих государствах мира религия продолжает пронизывать многие традиции и акции политической жизни.

Так, в США официально гарантировано равенство всех религиозных конфессий. Но столь же официально поддерживается религиозное обоснование базовых принципов государственной, национально-культурной и семейно-бытовой жизни страны. «В Бога мы веруем» ― такова официальная формула политических деклараций в США. Здесь та или иная конфессия не обладает приоритетом влияния на внутреннюю и внешнюю политику государства. Однако политические деятели и претенденты на выборные государственные должности (особенно на уровне штатов) обязательно учитывают наряду с прочим и баланс межконфессиональной мозаики. Конфессии влия-

ют на финансовую поддержку тех или иных социальных и культурных программ, на деятельность средств массовой информации.

В отличие от США, в ряде демократических стран активно действуют влиятельные политические партии, основанные на откровенных национальных и конфессиональных предпочтениях. Им часто удается добиться особых привилегий для приверженцев своей конфессии в тех или иных сферах, например, при финансировании каких-то государственных проектов. На политической арене развитых стран действуют влиятельные и экстремистски настроенные религиозные партии и движения. Воинственные, расистски ориентированные религиозно-политические движения активно функционировали в Южно-Африканской Республике во времена апартеида. В свою очередь, против Запа