Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Самый дружелюбный народ в мире




 

Было далеко за полночь, когда мы приземлились в Окленде. По совету служащих за информационной стойкой, где нам продали карты Северного и Южного островов, мы провели ночь на довольно мягких кушетках в холле на втором этаже аэропорта. Мы прислонили свои велосипеды к кушеткам, из рубашек сделали подушки и проспали до семи утра, когда появились первые пассажиры.

Выйдя из терминала, я удивилась, как холодно. Почти за два месяца, с самого Катманду, я забыла это ощущение и поспешила натянуть тёплую рубашку и шерстяные носки. Если мы с Ларри от холода почувствовали себя чужаками, то после того, как пересекли автостоянку рядом с аэропортом, наша растерянность ещё больше увеличилась. Мы рассчитывали найти автостраду, соединяющую аэропорт с городом Окленд, но там ничего не было, если не считать двухрядной просёлочной дороги, по которой ползло несколько старомодных автомобилей британского производства. Никакого Окленда в поле зрения не было. В действительности, куда ни глянь, ничего кроме зелёных холмистых пастбищ. Казалось невероятным, но всё это протянулось на мили. Международный аэропорт Окленда был устроен прямо посреди пастбищ для коров и овец. Итак, мы в Новой Зеландии, стране с тремя миллионами человек и шестью миллионами овец.

За следующие два месяца бок о бок мы проехали по спокойным двухрядным дорогам Северный и Южный острова. Поражало отсутствие помёта, шума и толпы. И поскольку лишь семнадцать процентов населения проживало за пределами городов, в сельской местности, особого движения на дорогах не было. Редко приходилось двигаться гуськом.

Мы были ошеломлены. Неужели мы вернулись к «цивилизованному» велотуризму? Все говорили на нашем языке, и не приходилось прилагать усилий для объяснений, пересыпая мычание и жестикуляцию иностранными словами. Не нужно было кипятить воду и волноваться, не заболеем ли мы от того, что съели. Мы устраивали лагерь где хотели, не думая о кобрах, бандитах, любопытствующих толпах или постановлениях правительства, запрещающих бесплатные стоянки. Кемпинги Новой Зеландии, которые мы посещали, если приходило в голову принять горячий душ, были снабжены стиральными машинами и сушилками; в кухнях имелись плиты, духовки, тостеры, раковины; а в туалетных комнатах — унитазы и душевые с горячей водой.

Открывавшийся пейзаж постоянно менялся. Двадцать два миллиона акров холмистых пастбищ перемежались тропическим побережьем с галечными и песчаными пляжами, вулканами и гейзерами; цепями заснеженных гор с ледниками и кристально чистыми речками; ручьями и озёрами, где лучше всего в мире ловится форель; фьордами и сосновыми борами. Единственное, что отравляло безупречную картину, в особенности когда мы ехали вдоль западного побережья Южного острова, так это кровососы.

В Новой Зеландии мы столкнулись, вероятно, с самыми приемлемыми для велосипедиста вариантами встречного и бокового ветра. Хуже всего пришлось в тот день, когда мы выехали из города Крайстчёрч на Южном острове в самый разгар бури, которая неслась через равнину Кентербери и стремилась сбросить нас с дороги. Двадцать миль мы сражались, пока яростный порыв ветра не вырвал из-под меня велосипед, а Ларри не отправил вместе с его велосипедом наперерез приближавшейся машине. Я отлетела на обочину; правая часть тела долго и основательно зарывалась в гравий, пока мой велосипед путался в ногах. Кожа на правом бедре жутко ободралась при падении.

Ларри при столкновении не пострадал, и, после того как закончился болезненный процесс по откапыванию моего тела из гравия, мы повели свои велосипеды в надежде, что ветер вскоре прекратится. Поскольку долго топать по гравию было невозможно, то шли по краю асфальта. Я повернулась спиной к ветру и согнулась так, чтобы меня не швырнуло на велосипед или на обочину. Взявшись за руль правой рукой, левой я зажала седло. Двигаться вперёд, не спотыкаясь, стало настоящим мученьем. Временами порывы ветра достигали такой силы, что подбрасывали в воздух мой семидесятифунтовый велосипед, как картонную коробку. И он взлетал боком, параллельно земле, испытывая надёжность моей хватки. Стремясь удержать равновесие, я дёргала велосипед и ставила колёсами на дорогу, а потом, спотыкаясь, шла дальше, пока новый порыв ветра вновь не подбрасывал мой велосипед к небу.

Мы шли полчаса, а ветер и не собирался стихать. В конце концов хватило мужества снова взобраться на велосипеды. Мотаясь от одной транспортной полосы до другой, мы с чудовищными усилиями продвигались вперёд, пока не оказались под прикрытием речного берега. Там, у реки, мы провели ночь, уповая, что буря не снесёт палатку.

 

Ветер, крутые подъёмы, щебнистые дороги, которые буквально сжирали шины наших велосипедов, а во время ливней ещё и оползни из грязи с галькой, под которыми пропадали целые участки дороги,— всё это создавало серьёзные физические трудности во время велотура по Новой Зеландии. Вместе с тем было ещё кое-что, временами вообще не позволявшее двигаться дальше, нечто такое, из-за чего элементарное перемещение из пункта А в пункт Б становилось невозможным на несколько дней, и этим нечто было радушие новозеландцев.

Новозеландцы, в особенности жители сельской местности, были людьми по натуре суровыми и, безо всякого сомнения, самыми дружелюбными и добросердечными из всех, кого нам доводилось встречать. В Таиланде иностранные туристы обычно отмечают бандитов, пляжи, дешевизну продуктов и массажные кабинеты. В разговорах о Непале всё крутится вокруг длительных переходов, наркотиков и пищевых отравлений. Египет — это пирамиды, Луксор и грязь. В свою очередь, музеи, соборы и привлекательные своей стариной городки составляют предмет беседы о Европе. Но в Новой Зеландии путешественники говорят о местных людях. У каждого из встреченных нами туристов, даже если он находился в составе тургруппы, была своя собственная история о дружелюбии новозеландцев. А две студентки из Израиля, остановившиеся, чтобы поболтать с нами, когда мы сели пожевать хлопьев и яблок рядом с продуктовой лавкой где-то на Северном острове, особенно взволнованно и подробно изложили свою.

— Сегодня днём мы голосовали до Веллингтона,— объяснила одна из них,— и среднего возраста пара подобрала нас и, сразу пригласив к себе на чай — так они здесь называют ужин, предложила переночевать у них дома в городе. А утром, когда мы собрались уходить, муж попросил нас присесть, и вы не поверите, что он нам сказал. Он сказал: «Мы тут с женой ночью посоветовались и решили, что, двигаясь, как вы, автостопом, в нашей стране увидишь немного. Красивейшие места в Новой Зеландии находятся в самых малонаселённых районах, а там, на пустынных дорогах, людей почти нет. Транспорт проходит редко, и вы рискуете застрять неизвестно где на сутки, а то и на двое, прежде чем вас кто-нибудь подвезёт. Поступим так. На ваших картах я отмечу места, которые стоит посмотреть на обоих островах, а вы можете взять одну из наших машин и за оставшееся время увидите всё, что нужно, в Новой Зеландии. Пусть машина будет у вас хоть больше месяца. А когда закончите, то просто пригоните её сюда».

Я серьёзно! Я вам правду говорю! Как раз именно это он нам и предложил и в точности всё исполнил. Одолжил двум совершенно незнакомым иностранкам на полтора месяца свою машину, которая вот здесь рядом с нами и стоит. Вы только мне скажите, где ещё в мире можно найти таких людей! Эти новозеландцы удивительны! В кемпинге, что у вулканов в Шато Тонжариро, мы встретили одну канадскую пару. Они голосовали, и новозеландцы, которые их подвезли, смотались к себе домой в Туранги, а это в тридцати милях, вернулись обратно в кемпинг со своим жилым прицепом и оставили его канадской паре, чтобы те могли там расположиться. Я бы могла продолжать и продолжать! Здесь какие-то небеса гостеприимства!

Если мы с Ларри и ворчали в Новой Зеландии на встречный ветер, холод с дождём и насекомых, правду сказать, нам очень помогало потрясающее радушие новозеландцев, которое заставляло забыть и о погоде, и о насекомых. Из Окленда мы рассчитывали добраться до дома Джеффа в Гисборне, который находился на юго-восток от Окленда, всего за четыре дня. Когда мы наконец появились, опоздав на неделю, Джеффу захотелось узнать, что же нас так задержало.

— Что задержало? — взревел Ларри.— Тебе повезло, что мы вообще здесь! Я уж подумывал, не стоит ли, пока мы ещё окончательно не состарились и не одряхлели, начать передвигаться по ночам! Как только мы вставали перекусить по дороге, каждый раз кто-нибудь подходил, пританцовывая от радости, и либо не меньше часа беседовал с нами, либо приглашал на всё оставшееся время к себе, на чай и с ночёвкой! Первые несколько раз мы радостно принимали приглашения, и нам действительно было у них очень интересно, ведь хочется узнать, как здесь люди живут, послушать про шестьдесят миллионов «шерстяных безобразников» и как они множатся, узнать о коренных маори и их культуре.

Но очень скоро стало ясно: если мы будем принимать все приглашения, то никогда до тебя не доберёмся. Тогда мы стали налево и направо отказываться от приглашений. Но, чёрт подери, иногда они даже подолгу ехали вместе с нами, чтобы пригласить зайти к ним в дом, так что мы могли провести у них несколько дней! А если мы просили разрешения поставить на ночь палатку на чьём-нибудь пастбище, то нас всегда приглашали на чай, что кончалось разговором на всю ночь. Когда мы заходили в продуктовый магазинчик, владелец мог броситься в заднее помещение и быстренько приготовить нам горячего чая с бисквитами!

— Знаешь, сегодня утром шёл дождь, и, когда мы спустились с гор к Гисборну, три водителя предложили подвезти нас или остановиться у них. Говорю тебе, Джефф, в твоей стране собралось невообразимое количество самых дружелюбных, добрых и заботливых людей!

— Правда? — ухмыльнулся Джефф.

Мы с Ларри пробыли с Джеффом и его семейством неделю, сначала в их доме в Гисборне, а потом — на даче на берегу озера недалеко от Роторуа. Осматривали достопримечательности; угощались жареной ножкой ягнёнка с картофелем, овощами, салатами и галлонами поглощали сливочное новозеландское мороженое; плавали и катались на водных лыжах; и вместе с Джеффом предавались воспоминаниям о совместных приключениях. Побывали в семейном фруктовом саду и провели какое-то время на ферме у братьев-близнецов Джеффа. Близнецы выращивали клейдесдальских лошадей-тяжеловозов, а ещё держали пасеку, собирали и продавали мёд.

В день нашего отъезда Джефф пообещал приехать к нам в Америку. То, что когда-нибудь мы снова соберёмся вместе, было для всех троих необычайно важно. Нас объединяла дружба, спаянная тем, что пришлось вместе пережить.

— Через несколько лет, в один прекрасный день, мы соберёмся вместе и будем кайфовать за пивом, задрав ноги, вспоминать Джингуса и про муфты подвески, пролетевшие рядом с головой Ларри, и как из-за вшивых четырёх батов таец схватился за нож, и вновь будем хохотать, вспоминая то незабвенное утро, когда малютка Барб покакала в душе, и мы почувствуем, что всё началось снова. Слушайте и внимайте, мои милые. Возможно, когда мне будет сорок, а вы подойдёте к пятидесяти, я позвоню вам по телефону и проору: «Эй, супруги! Давайте собирайтесь и снова за дело!» И мы поедем! И кто знает, может, тогда у меня уже будут жена и дети, которых я прихвачу с собой!

Из Гисборна мы отправились на Южный остров. Населения там меньше, чем на Северном, города встречаются редко и разбросаны на больших расстояниях друг от друга. Народ на Южном острове, хотя и такой же дружелюбный, больше занимался своими делами, к себе домой нас приглашали реже.

Мы двигались по спокойным дорогам, разбивая лагерь на взморье, вблизи ледников, а в горах — у озёр и ручьёв. А если случалось заехать в город во время ленча, то ставили свои велосипеды напротив местного паба, заходили туда со своими яблоками, хлебом и арахисовым маслом и всего за доллар брали себе кувшин замечательного ледяного новозеландского пива. После этого мы шли в местный продуктовый магазинчик за гигантской порцией десятицентового ванильного мороженого.

Южный остров славится своими природными красотами больше, чем Северный, да и транспорта на дорогах здесь очень мало. Поэтому сотни иностранцев, путешествующих на велосипедах по Новой Зеландии с марта по декабрь, когда в Южном полушарии лето, большую часть времени проводят на Южном острове. Было очень непривычно видеть на дороге других велотуристов. За исключением Джеффа и голландского парня, с которым мы познакомились в Непале, нам не довелось ни в Египте, ни в Индии, ни в Юго-Восточной Азии встретить ни одного велосипедиста с багажом. За последние четыре месяца, от Каира до Сингапура, наше появление, как и способ путешествовать, почти у всех, с кем мы пересекались, ошеломляло людей, чем бы они ни занимались, заставляя глазеть или удивлённо восклицать от недоумения. Но теперь мы стали просто одними из множества американских велосипедистов, путешествовавших по Южному острову летом 1980 года.

Кроме иностранцев, было довольно много и новозеландских велотуристов. Теперь, когда цены на бензин скакнули до небес, новозеландцы по большей части пользовались велосипедом. В крупных и маленьких городах люди всех возрастов использовали велосипеды, снабжённые проволочными корзинками, как для покупок, так и для мелких разъездов. Было внове видеть, как вся страна пересела на велосипед в качестве альтернативного средства передвижения. Новозеландцы установили, что могут снизить расходы на машину и бензин, а заодно и уменьшить загрязнение воздуха, просто чуть чаще влезая на велосипед.

С расцветом увлечения велосипедами спрос начал опережать предложение, а правительственные пошлины на импорт товаров привели к тому, что цены на новые велосипеды стали очень крутыми. Тут-то внимание новозеландцев и привлёк поток велотуристов из Америки. После того как американцы завершали своё путешествие, новозеландцы получали возможность приобрести их велосипеды по значительно более низкой цене, чем в собственных магазинах — правда, по более высокой, чем та, которую платили за свои велосипеды американцы. Продав велосипед в Новой Зеландии, американец получал прибыль, вполне достаточную, чтобы купить себе новый после возвращения домой, да ещё частично компенсировать себе стоимость перелёта. Некоторые американцы, прилетев в Окленд или Крайстчёрч, оставляли в магазинах велосипедов объявление «ПРОДАЁТСЯ», а по завершении туристической поездки по стране они возвращались в магазин, где их дожидался список потенциальных покупателей.

Когда мы с Ларри путешествовали по Южному острову, то имели возможность побеседовать, а иногда и проехать вместе со многими из своих собратьев. Как и для всякого объединения, сообществу велотуристов свойствен определённый набор характеров. Например, Джим, семидесятилетний американский джентльмен. Он старательно объехал всю Новую Зеландию на своём верном трёхскоростном велосипеде, к которому привязал три пластиковых мусорных контейнера: два больших — по разные стороны от заднего колеса, а один поменьше — к рулю. Все три были ярко-оранжевого цвета с зелёными крышками и содержали беспорядочную мешанину из одежды, продуктов, инструментов, книг, мусора, мыла, запасных частей и всего, что Джиму приходило в голову туда запихнуть.

— Я по своей сути убеждённый неряха,— объяснял он нам и всем, с кем беседовал.— Так что эти мусорные баки для меня идеальны. Не представляю, что бы я делал с этими вашими новомодными рюкзаками, со всеми их запутанными карманами и отделениями. Бог его знает, но я никогда не складываю и не распределяю свои вещи. Просто бросаю всё вместе, а когда мне нужно что-нибудь — просто шарю, пока не найду.

Когда мы расставались после совместного ленча, Джим повернулся к Ларри и что-то прошептал.

— Что вы сказали? — переспросил Ларри.— Я не расслышал.

— Я сказал, не заглядывайтесь на Дебби,— сказал Джим громко.

— Какую Дебби?

— Дебби? И почему Дебби...— Джим замолк, и по его взгляду я поняла, что он задумался и ничего не слышит. Несколько мгновений спустя он покачал головой.— Ну, поймёте, когда с ней встретитесь,— хмыкнул он загадочно.

Потом был Роджер, парень из Британии, который нам повстречался, когда мы сидели около продуктовой лавки в маленьком городке южнее Крайстчёрча. Роджер немедленно сообщил нам, что всякий раз, когда ему надоедает крутить педали, он снимает переднее колесо и встаёт на краю дороги, держа его в руке.

— Всегда срабатывает,— сказал он.— Водители сразу останавливаются. Они думают, что у бедняги сломался велосипед, и подвозят куда угодно. Сначала я пытался просто голосовать. Но никто не подбирал голосующего велосипедиста с вьючниками. Но всегда готовы помочь севшему на мель парню с негодным, как они полагают, велосипедом.

Роджер выглядел лет на двадцать пять, и во время разговора он как-то странно на нас поглядывал.

— Скажите,— сказал он, помолчав,— а вы не те двое велосипедистов, что останавливались в «Голден-отеле» в... Дайте подумать. Когда я был в Каире? Должно быть, в ноябре. Нет, я там был в октябре. В октябре, точно, в октябре. Вы были с велосипедами? Я ещё не мог поверить, что у кого-нибудь хватит смелости проехать по такой стране на велосипеде. Только не у меня. Так это были вы?

Теперь мы с Ларри уставились на Роджера, поражённые таким совпадением.

— Отлично, значит, это были вы. Я так и подумал. Мир тесен, как вы знаете. Ладно, я, пожалуй, поеду дальше. Счастливо!

Прежде чем мы успели что-либо сказать, кроме «до свидания», Роджер уехал. Правда, отъехал он не слишком далеко, а затормозил и окликнул нас.

— Скажите, вы в последнее время не видели Дебби? — хотелось ему знать.

Мы отрицательно покачали головами, а он неопределённо пожал плечами и уехал.

На следующий день мы обнаружили Дебби стоящей со своим велосипедом у бордюра автостоянки в Ашбертоне. Никто не говорил нам, что это она. Дебби, судя по многочисленным отзывам стойких и энергичных американских туристов мужского пола, которые нам ещё предстояло услышать, была весьма убедительной причиной для путешествия мужчины на велосипеде летом 1980 года. На Южном острове по количеству созерцателей она безоговорочно возглавляла список. Милфорд-Саунд и национальный парк Маунт-Кук конкуренции не выдерживали.

Комбинация целого ряда факторов делала из Дебби нечто эдакое. Во-первых, и прежде всего, она была высокой блондинкой без возраста с чувственной внешностью. Правда, вряд ли бы вы это заметили, если бы на ней были некрасивые длинные шорты, велосипедные туфли без каблуков и замызганная рубашка, то есть то, во что одето большинство велосипедистов, но ничего подобного Дебби не носила. Каким-то образом она ухитрялась помещать своё более чем аппетитное тело в обтягивающий свитер с короткими рукавами, который обрисовывал избыток телесных форм, а также в ультракороткие штанишки-кюлоты, производившие неизгладимое впечатление на ехавших позади велосипедистов мужского пола. Линии длинных ног Дебби подчёркивались туфлями на высоком каблуке, в которых она ехала.

По доходившим до нас слухам, за Дебби тянулись толпы бесчисленных обожателей. Как рассказывал один из очевидцев, где-то на Северном острове в пабе ей повстречался американский парень, и она проявила к нему столь явный интерес, что подружка, которая с ним путешествовала, пришла в уныние. Очевидец утверждал, что, когда Дебби, со всей своей беспредельной и неодолимой чувственностью, сфокусировала внимание на парне, все в пабе ощутили, как наэлектризовалась атмосфера. Когда она покончила с парнем, прямым и грубоватым, похожим на лесоруба, он ещё и два дня спустя был способен только жалобно вздыхать и таращиться с отрешённым видом куда-то в пространство. Впоследствии подружка парня держала ухо востро в отношении местонахождения Дебби, стараясь, чтобы он больше не встречался с этой женщиной.

Встретив Дебби в Ашбертоне, мы выяснили, что она из Калифорнии. Когда же она узнала, каким извилистым путём мы попали из Калифорнии в Новую Зеландию, то ей очень захотелось проехаться вместе несколько дней и побольше узнать о наших приключениях. За последующие три дня, что мы двигались вместе, стало ясно, что Дебби добра и великодушна и к тому же, для новичка, выносливый велосипедист. Она в основном рассказывала, как в прошлом году красила дома в Австралии, а ещё — о своём желании вернуться вскоре в Северную Калифорнию. По окончании проведённого в Новой Зеландии отпуска она намеревалась вернуться в Австралию, поработать там несколько месяцев, а потом отправиться в Штаты. Временами она упоминала своего австралийского бой-френда, но распространялась на эту тему мало. При расставании мы обменялись адресами, и Дебби предложила навестить её в Калифорнии, чтобы вместе сплавиться по реке.

Тот факт, что он провёл вместе с той самой Дебби три дня и знал, где в Новой Зеландии она планировала побывать в оставшееся время, сделал Ларри необычайно важной персоной среди мужского населения Южного острова. Один бедняга дошёл до того, что предложил «всё пиво, какое сможешь выпить, оставшийся запас моих хлопьев плюс две мои запасные шины, если всё же надумаешь дать мне адрес этой женщины». Дебби была способна заставить многих мужчин потерять всякую ориентацию.

 

К тому времени, как, проехав основную часть Южного острова, мы направлялись на север к Уэстпорту, за спиной осталось уже больше двадцати двух тысяч пятисот миль. Но такого количества гроз и ливней невозможно было припомнить с самого начала путешествия. Казалось бы, за двадцать два месяца дороги мы должны были привыкнуть ко всем неприятностям, которые доставляет дождливая погода велосипедисту. Но это предположение ошибочно. Единственное, чего мы опасались больше всего на свете, даже больше встречного ветра, так это ехать под ледяным дождём. Так что, когда обещанный в сводках трёхдневный ливень застал нас недалеко от Уэстпорта и к концу первого дня мы обнаружили, что наши повидавшие виды дождевые куртки больше не спасают от ледяной воды, Ларри предложил остановиться в мотеле до конца дождя. В первый и единственный раз за всё время путешествия, вместо того чтобы пахать под ливнем, проклиная сырость и холод, мы нашли прибежище в тёплой и сухой комнате мотеля.

Пока два дня подряд снаружи не прекращаясь лупил дождь, мы оставались в своей комнате. Как и повсюду в мотелях Новой Зеландии, в нашем номере была отдельная кухня и ванная. Мы в полной мере насладились хорошо оборудованной кухней и готовили себе то, о чём мечтали по вечерам на лагерной стоянке, когда жарили себе рис с овощами на походной плитке. Мы закатывали себе пиры из печёной картошки в сметане с чесноком, жаркого из барашка и шоколадных кексов. В нашу первую ночь в мотеле, вытянувшись на просторной кушетке в жилой комнате и слушая, как стучит дождь по крыше, Ларри поглощал огромные куски кекса. Было замечательно оказаться не под леденящим дождём, а в тёплой комнате с полами и непротекающим потолком.

— Мы расслабились, Барб,— вздохнул Ларри.— Но знаешь, чертовски славно иногда расслабиться.

Перед тем как покинуть Южный остров, мы решили пройти пешком по национальному парку Абель-Тасман вдоль залива Тасман до северной оконечности острова. Владельцы кемпинга, расположенного в начале тропы, в бухте Санди-Бэй, предложили оставить у себя наши велосипеды и вещи на время похода, сосед по кемпингу из Веллингтона одолжил своё снаряжение со всей присущей новозеландцам доброжелательностью и доверием.

— К тому времени, как вы закончите свой поход, я уже уеду,— объяснил он.— Вот вам мой рабочий адрес в Веллингтоне. Это рядом с паромной переправой с Южного острова; так что вы можете передать мне снаряжение, когда будете уезжать и поедете через город.

Тропа вдоль залива проходила через густую тропическую растительность, вилась вдоль прибрежных утёсов и пустынных песчаных бухточек. Мы шли три дня. Две ночи провели в хижинах для туристов, находившихся друг от друга на расстоянии дневного перехода. Во вторую ночь дождь начался как раз перед тем, как мы добрались до стоянки. Ворвавшись внутрь, мы обнаружили Робби и Жани Гильермо, своих друзей из Санта-Барбары, которые остановились в хижине перед нами. Им пришла в голову идея навестить своих приятелей из Веллингтона и пройтись с рюкзаками по обоим островам. Мы все четверо завопили, обнимаясь, а мы с Ларри ещё и засыпали их вопросами про друзей и жизнь в Санта-Барбаре. Слушая, как Жани рассказывает про пляжный волейбол, порт, мексиканскую еду, катание на лыжах в Сьеррах, на меня снова навалилась застарелая тоска по дому. Внешний вид и жесты Робби и Жани, их манера говорить и то, о чём они рассказывали,— всё было таким родным. Неожиданно я ощутила себя иностранкой, оказавшейся так далеко. Меня потянуло домой. Мне захотелось знакомого окружения, достаточно с меня путешествовать.

Но поездка из Веллингтона до Окленда помогла избавиться от тоски. Вновь мы перебрались на Северный остров, туда, где люди почти на каждом повороте приглашали к себе домой. Аллен Робинсон, пастух овец в горах к северу от Уонгануи, приметил нас во время отдыха на длинном крутом подъёме к вулканам, где-то на полпути между Веллингтоном и Оклендом. Он пространно изложил своё совершенно неотразимое, в новозеландском духе, приглашение.

— Ну, теперь вы проехали добрых пятнадцать — двадцать миль, а дальше придётся лезть вверх, пока не достигнете Раэтихи. Сейчас четыре часа, и придётся вам выбирать. Либо вы остаток дня будете пахать под мелким дождём, либо подниметесь ко мне в дом и посмотрите, на что способны мои пастушеские собаки и какова жизнь на овечьем пастбище. Мы, с моей женой Робин, накормим вас отличной домашней едой, вы примете горячий душ и уснёте на чудесных матрасах, а не в холоде и сырости. Что скажете?

Аллен был типичным сильным и крепким, светловолосым и румяным новозеландцем. И, как подавляющее большинство своих соотечественников, носил шорты даже в дождь и холод. Как только мы перенесли свои вещи в дом на ранчо, он повёл нас показать собак и продемонстрировал, как они реагируют на его команды голосом и свистом. Они с Робин рассказали нам о жизни на ферме и предложили пожить у них столько, сколько захочется.

Мы были бы рады задержаться, но уже пообещали двум семьям навестить их перед своим отъездом из Новой Зеландии, назначенным на 4 апреля и до которого оставалось меньше двух недель. С ними мы познакомились на Южном острове, где они проводили отпуск и пригласили нас к себе домой, на Северный остров. Слэттеры, средних лет пара, имели небольшую молочную ферму в Турангаомоане, местечке рядом с Матаматой, на север от Роторуа. Фоксы, пара пенсионеров, жили в Окленде. Господи, думала я, благодаря Робин и Аллена за приглашения, похоже, мы проведём всю жизнь в Новой Зеландии, только отвечая на приглашения.

Ларри и я приехали в Турангаомоану, которая находится в ста милях к югу от Окленда, 31 марта, всего за два дня до подтверждения своей брони в оклендском офисе авиалиний. Мы рассчитывали провести со Слэттерами всего один день, а на следующий — двинуть в Окленд, но у Рэя с Джун были иные планы.

— Послушайте,— настаивал Рэй,— лучше оставайтесь до второго, когда вам нужно отметить билеты, а утром мы отвезём вас в Окленд вместе с вещами и велосипедами. Тогда у нас с Джун будет побольше времени, чтобы показать, как мы тут, в Турангаомоане, живём.

— Всё, сдаюсь! — засмеялся Ларри.— Объехать Новую Зеландию на велосипеде чертовски трудно! Люди здесь чересчур дружелюбны! И ты знаешь это не хуже меня.

— Отлично,— весело ухмыльнулся Рэй, толкая его локтем в бок,— значит, постановили. А теперь давай сходим в местный мужской клуб, выпьем по паре стаканов и сыграем партию в мяч.

Когда они возвратились через полтора часа, Ларри был слегка навеселе. Партию они проиграли, в основном из-за того, что после трёх литров пива Ларри удалось взять всего три мяча. Вечером Джун усадила нас за обед с жарким из баранины с мятой, цветной капустой в сметане, сладким картофелем, а на десерт были персики с мороженым.

На следующее утро Рэй поднялся подоить коров в половине шестого. После этого, пока Джун ходила на собрание городского гольф-клуба, он сводил нас на ранчо своего друга Монти.

— Монти выращивает особых бычков, которых только американцы и покупают,— сказал он со своей широкой ирландской ухмылкой.— У вас при изготовлении гамбургеров обычную говядину смешивают с мясом кастрированных бычков, поэтому начинка гамбургера приобретает красный цвет. Больше нигде в мире не обращают внимание на цвет гамбургера, но в Америке он должен быть по-настоящему красным!

Так или иначе, ему в последнее время не слишком везёт. Цена на бычков последнюю неделю постоянно росла, но брокер Монти не советовал ему продавать. Он говорил, что лучше подождать и продать подороже на аукционе, так как предполагалось, что за следующую пару недель цена ещё повысится. Ну а цены упали, и Монти уже потерял по сотне долларов с головы!

Ранчо Монти раскинулось на крутых зелёных горах и холмистых пастбищах чуть к востоку от Турангаомоаны. Мы застали Монти, когда он собирался вместе с собаками в горы, чтобы перегнать сто пятьдесят бычков на более низкое пастбище для выпаса. Если Рэй был невысоким и коренастым, с шапкой курчавых волос и кустистыми бровями, то Монти был высоким, худым и сдержанным мужчиной. Двигался он слегка прихрамывая и носил зелёный с синим берет.

Рэй остался у джипа Монти, а Ларри и я отправились в горы вместе с Монти и его собаками. Подчиняясь крикам и свисту Монти, его собаки всего за полчаса отогнали бычков на нижнее пастбище. Затем Монти приказал им отделить группу молодых бычков, которых собаки погнали вниз по дороге на другое пастбище. Мы поехали сзади на джипе. Несколько проехавших мимо машин двигались очень осторожно, замедляя ход рядом с собаками и бычками.

— Здесь народ очень внимателен, когда проезжает на машине мимо собак,— объяснял Монти.— В этой стране, если водитель собьёт пастушескую собаку, то окажется в суде. И знаете что? — спросил он с блеском в глазах.— Если кто-то задавит одну из ваших собак, вы всегда будете утверждать, что это была ваша лучшая собака. И получите, таким образом, максимальную сумму.

Покончив с бычками, мы поехали к фермерскому дому. Колин, жена Монти, женщина высокая и живая, ждала нас с ленчем. Пока мы ели, Рэй с Монти постоянно острили. А потом перешли к рассказам об утиной охоте. Скоро, кстати, начинался новый охотничий сезон.

— Накануне открытия сезона мы собрались большой компанией мужчин у Монти и всю ночь напролёт пили пиво и играли в покер,— начал Рэй.— Мы просидели до утра и предприняли слабую попытку поохотиться. Но, знаете ли, некоторые из нас были уже столь чертовски хороши, что едва на ногах держались! Почему-то тем не менее все дружно решили отправиться на то место, где всегда охотились, неподалёку отсюда, ну и пострелять.

Надо сказать, в прошлом году, когда мы туда добрались, попытавшись сорганизоваться и хотя бы частично прийти в состояние боевой готовности, как будь я проклят, если этот новый смотритель к нам не подкрался. Никто из нас, понимаете ли, сроду не беспокоился насчёт лицензий, и было большой неожиданностью, когда смотритель проявил к ним интерес. Но мы все сделали вид, что никакого парня и в помине нет. Продолжали болтать между собой, не отвечая на его вопросы.

У нас в округе большинство смотрителей — ребята спокойные и с юмором, и, глянув на нас, любой бы сразу сообразил, что, судя по нашему виду, спорить — только время терять. Я говорю, любой понял бы, оценив наше состояние, что местная утиная популяция — в полнейшей безопасности. Только не этот смотритель. Нет, сэр. Он всё стоял и спрашивал наши лицензии, а мы продолжали его игнорировать. Ну он и начал горячиться. В этот самый момент я и подумал, что пора его охладить.

Тут Рэй замолчал. По его лицу скользнула озорная улыбка, и он глянул на Монти, который уже откровенно смеялся.

— Всё, значит, оставалось по-прежнему,— вмешался Монти,— никто не говорит смотрителю ни слова. И мы даже не смотрим в его сторону. А потом вдруг Рэй залезает в джип и вытаскивает оттуда одну из этих многолитровых бутылок с кока-колой. А смотритель Рэя в этот момент не видел. Он продолжал передо мной распинаться — я ближе всех к нему стоял. Поэтому, прежде чем до него дошло, что происходит, Рэй успел перевернуть и засунуть открытую бутылку ему в левый сапог!

Тут Рэй и Монти зашлись от хохота и стали хлопать друг друга по спине.

— Знаете, что потом было? — прохрипел Монти.— К тому времени, как бутылка опорожнилась в сапог, смотритель пришёл в себя и оставил нас в покое! Элементарно!

 

На следующее утро я помогла Джин приготовить закуску для ленча, Рэй погрузил наши велосипеды и пожитки в автофургон. Мы вшестером — Рэй с Джун, Монти с Колин, мы с Ларри — отправились в Окленд. Мы намеревались закусить на последней дорожной стоянке, но пошёл дождь, поэтому мы поехали сразу в город. Пикник пришлось организовать в подземной стоянке, расставив еду на задней дверце фургона.

— Таков у нас обычай,— хихикал Рэй, поглощая бутерброды и горячий кофе.— Мы способны прекрасно провести время где угодно, даже на автостоянке.

Вполне подходящее завершение нашего пребывания с друзьями из Турангаомоаны.

 

После того как мы подтвердили заказ на билеты в конторе авиалиний и забрали пакет с почтой в офисе «Америкэн экспресс», нас ожидала радушная встреча в доме Стэна и Кэт Фоксов, живших в северной части Окленда.

— О, вы наконец приехали! — воскликнула Кэт, бросившись к двери, чтобы встретить нас. — Мы получили вашу открытку, где сказано, что будете сегодня. О, Господи, с тех пор как мы вас встретили на Южном острове, так волновались, удастся ли вам нас навестить! До смерти хочется послушать про ваше путешествие! Мы уже и комнату вам приготовили!

Кэт и Стэн приехали в Новую Зеландию из Англии в 1952 году. В Англии Стэн участвовал в велогонках и спустя какое-то время соорудил двойной велосипед. На своём тандеме они с Кэт объехали всю Британию. И благодаря Кэт Стэн всегда задавал такой темп, что «некогда было высморкаться».

Теперь они жили вдвоём в своей уютной квартире на северном берегу. Все их четверо детей жили в окрестностях Окленда и часто навещали родителей. Уже через десять минут после приезда Фоксы заставили нас чувствовать себя как дома. Таковы все новозеландцы. У них находится время интересоваться другими людьми, они приглашают незнакомцев к себе домой, проявляя по отношению к ней или к нему удивительные заботу и дружелюбие.

В тот вечер, когда Стэн и Кэт отправились спать, мы с Ларри, двое иностранцев, с которыми они поговорили всего лишь пятнадцать минут на одной из дорог Южного острова, сидели теперь в специально приготовленной для нас спальне. Мы распечатали свой пакет с почтой из дома. Он был набит письмами, присланными к Рождеству со всего мира. Несколько писем пришло от наших друзей из Калифорнии, но большая часть — от людей таких же, как Стэн и Кэт,— людей, у которых мы останавливались во время путешествия, иногда на одну ночь, иногда на несколько дней или недель, они заботились и тревожились за нас, отдавая нам частицу себя самих. Это были люди, о которых, наматывая мили, мы вспоминали почти каждый день. Мы старались писать им как можно чаще, и они, так сказать, были вместе с нами на протяжении всего путешествия. Значили они для нас больше, чем жажда приключений и желание посмотреть мир. Это были люди, которые помогали нам двигаться вперёд, даря нам вдали от собственного дома тепло своего семейного очага.

Сидя на кровати, мы с Ларри снова и снова перечитывали друг другу каждую открытку и плакали от счастья, что встретили так много добрых людей. Написали Були, а также Бруно и Мария — из Италии, Ли с Шейлой и Бонни Вагнер, потом Элцроты из Мичигана, а ещё друзья из Дип-Лагун и Пэт-Риго, женщина из Йоркшира. Когда мы остановились у дома Пат и попросили воды, она настояла, чтобы мы у неё переночевали. Нам была предоставлена её собственная кровать, она спала на кровати сына в детской, а её сынишка — на полу.

Написали и Хоусты, Нед и Кэти. Они встретили

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...