 |
Прогнозирование и сценарии будущего.
|
|
|
|
В современной западной науке выделяется особая дисциплина — футурология. Ее создателем считается немецкий ученый Флехтхайм (40-е годы XX в.), который и предложил термин.
Как правило в футурологических исследованиях разделяют три вида будущего: непосредственное, обозримое и отдаленное. Непосредственное будущее, как правило, уже имеет весь спектр собственных предпосылок в настоящем. Именно на это будущее (10-15-20 лет) рассчитаны долгосрочные научно-технические (и военно-технические) программы, перспективные планы градостроительства, крупные государственные социальные проекты. Обозримое будущее таково, что лишь некоторые его предпосылки существуют в настоящем, им лишь предстоит вызревать в непосредственном будущем. Как правило, прогнозы такого будущего охватывают 50-70-100 лет. Наконец, что касается отдаленного будущего, то в настоящем нет не только его непосредственных предпосылок, но еще не сформировались и те условия, из которых такие предпосылки вызреют.
К всемирно известным современным ученым и философам, которые занимаются проблемами прогнозирования будущего, относятся Г. Парсонс, Е. Ханке, И. Бестужев-Лада, Г. Шахназаров и другие.
Особым видом прогнозирования является социальное прогнозирование, которое занимается предвидением процессов, происходящих в обществе.
Среди них процессы в области:
• производственных отношений;
• науки и техники;
• образования;
• здравоохранения;
• литературы, искусства, моды;
• строительства;
• освоения космоса;
• международных отношений.
Данное направление получило название прогностики и отличается от футурологии большей конкретностью (изучает социальные процессы, их будущее, а не будущее вообще).
|
|
|
Методы прогнозирования:
Метод «Дельфи». Во время первого этапа эксперты, действующие на квазианонимных условиях, представляют свои прогнозы по исследуемой проблеме, которые доводятся до всех участников. Эксперты должны комментировать крайние точки зрения и в итоге обосновать или изменить собственные оценки. Процедура повторяется до тех пор, пока не достигается приемлемое для организаторов совпадение прогнозов.
«Метод написания сценариев». Этот метод пользуется особой популярностью при построении долгосрочных прогнозов. Сценарии, как правило, предполагают три возможных варианта развития событий: оптимистичный, пессимистичный и наиболее вероятный.
Он главным образом позволяет предположить, какие развития политического, экономического или иного характера могут иметь место в той или иной ситуации (это может произойти как в будущем, так и в настоящем) и какие последствия будут иметь эти процессы.
Благодаря этому «сценарные технологии» нашли широкое распространение не только в государственных структурах или действующих под их покровительством «мозговых центрах», но и в крупных коммерческих компаниях.
Существуют различные методы сценарных разработок, однако, как правило, они предполагают выполнение следующих шагов:
· по возможности уточняется общий фон развития ситуации и в этом подтексте выделяются те события, которые имеют большую вероятность воплощения в жизнь;
· определяются те факторы и параметры, которые имеют максимально большое воздействие на развитие данного события;
· в рамках возможного определяются предельные значения вышеупомянутых факторов и параметров или, иными словами, максимальные и, наоборот, минимальные масштабы их воздействия;
· в результате определенных логических сопоставлений вышеуказанных параметров и факторов формируются те возможные сценарии, вероятность реализации которых оценивается максимально высоко или, по крайней мере, теоретически не исключается.
|
|
|
Метод «Форсайт». В сфере прогнозирования сегодня четко видна тенденция создания комбинированных методов, в которых сочетаются различные подходы и технологии. В качестве такого примера типичным и наиболее популярным является метод «Форсайт» – «видение будущего».
Этот метод сочетает в себе алгоритмы методов «Дельфи», написания сценариев, экстраполяции тенденций и т.п. Цель применения «Форсайта», согласно, это «достижение наиболее полного согласия экспертного сообщества по вопросам социально-экономического и научно-технологического развития». Чтобы учесть все возможные варианты и получить полную картину, при проведении «Форсайта» привлекается большое количество экспертов. Так, в японских долгосрочных прогнозах научно-технологического развития, проводимых каждые пять лет, участвуют более 2-х тысяч экспертов, которые представляют все важнейшие направления развития науки, технологий и техники, а в последнем корейском проекте участвовали более 10 тысяч экспертов.
Базовыми принципами «Форсайта» являются следующие утверждения
· Будущее творимо; оно зависит от прилагаемых усилий.
· Будущее вариативно (возможно много вариантов будущего) – оно не проистекает из прошлого и зависит от решений, которые будут предприняты участниками.
· Есть сферы, по отношению к которым можно строить прогнозы, но наши действия не предопределены.
· Будущее нельзя спрогнозировать или предсказать, можно быть к нему готовым.
Право и справедливость.
Право включает в себя категорию справедливости. Право же по своему определению справедливо. Справедливость - внутреннее качество права.
Категория справедливости хар-ся в соответствии между правами и обязанностями, трудом и вознаграждением, заслугами людей.
Первые трактовки возводили в ранг справедливости все то, что соответствовало норма первобытно-общинного строя. Под справедливостью затем стали понимать равенство людей в их правах, использовании средств жизни.
В нынешнем мире справедливость не может рассматриваться как принцип благого пожелания. Добиться справедливости в различных областях действительности - задача не только отдельной личности, но и государства, основанного на принципах права. Справедливость - одна из духовных ценностей личности. без нее нет равенства и свободы.
|
|
|
Подлинный гуманизм и справедливость неотделимы от друг друга. справедливость есть некое мерило с принципах совершенствования.
Право на смерть.
Право на смерть - лишь одна из граней всеобщей неразрешимой проблемы смерти. Право на смерть - это, по сути, продолжение права на жизнь, и, значит, свободу осуществления желания эту жизнь оборвать. Как проблема оно возможно лишь тогда, когда полностью реализовано право на жизнь, кроме вот этой граничной ситуации, и, во-вторых, когда так же полностью реализован запрет на убийство. Без этих конечных вопросов право на смерть обретает зловещий смысл отказа человеку на жизнь. Стоит поразмыслить, отчего христианство отказывало человеку именно (и особенно) в праве на смерть. Самоубийцам не было места даже на общих кладбищах. Великий Данте размещает их в низших кругах ада в образе неподвижного, голого и ядовитого леса, даже там, в аду, лишив их всякого человеческого подобия и бытия.
Но право на смерть, как проявление воли свободной личности, как последняя реализация его жизненных прав, сталкивается с проблемой запрета убийства или, что по сути то же - эвтаназии ("благостного умирания"), поскольку для своей реализации требует внешнего вмешательства. Но не только. Оно (право), или точнее, возможность и необходимость реализации данного права зависит и от того, как представляет смерть человек и что она такое в аспекте данной культуры. Иными словами, нравственная сторона эвтаназии (осуществленного права на смерть) зависит от восприятия смерти двумя сторонами: самим умирающим и врачом, выступающим в данном случае в качестве "судьи" и "палача". Верит ли он, что после реализации права на смерть человек обретет право на жизнь или же уверен, что именно здесь существует последний шанс (на чудо, ошибку диагноза, открытие исцеления и т.д.), который по просьбе волеизъявителя следует отобрать?
|
|
|
Однозначного решения этой проблемы не существует ни в данном обществе, в данное время и в данном случае, ни в каком-либо другом. Можно сказать, в общем виде она неразрешима вообще. Чтобы хоть как-то приблизить ее к подобию решения, необходимо полностью и досконально знать:
1) что представляет собой смерть духовного разумного существа (что невозможно, поскольку опыта смерти не существует);
2) возможна ли вечная жизнь;
3) есть ли у кого-нибудь право прерывать другую жизнь, не беря на себя грех закамуфлированного убийства?
4) какой именно момент считать фактической констатацией смерти, разрешающей отключение аппаратов искусственного поддержания жизни (то есть применяя так называемую "пассивную эвтаназию" - по сути, тот же вид убийства) или позволяя применять трансплантацию органов с условно "умершего" живому: до самого ли последнего момента жизни или после гибели коры головного мозга? И так далее.
Вечные вопросы, вызывающие серии бесконечных трактовок.
На первый и второй вопросы человечество искало ответы испокон веков, и от вариантов решений зависел облик самой цивилизации, направления деятельности ее. Третий вопрос связан с проблемой любви: понимаем ли мы ее как желание оборвать муки любимого человека или как борьбу до последнего вздоха за его жизнь с надеждой на чудо исцеления? Где граница между любовью (и жалостью) к умирающему и любовью (и жалостью) к себе? Как определить меру, четко определяющую границы возможного и невозможного, надежды и безнадежности?
Право на смерть включает в себя не только самоубийство как действие активного субъекта, но и умирающего человека, выступающего в качестве субъекта пассивного, которому искусственно замедляют наступление смерти или же, напротив, к которому (по его ли воле, желанию ли близких, решению ли врачей) применяют эвтаназию -безболезненную кончину. В решении данной проблемы сталкиваются две противоположные позиции: патернализм (недопустимость применения эвтаназии) и антипатернализм (осуществление права на смерть как одно из проявлений свободы действий индивида).
Доводы концепции патернализма:
1) неприкосновенность человеческой жизни;
2) возможные злоупотребления со стороны врачей, членов семьи и других заинтересованных лиц;
3) возможность ошибочного диагноза;
4) противоречие принципу: "пока есть жизнь, есть надежда";
5) надежда на появление нового лекарства, способного исцелить заболевание;
6) моральный прессинг по отношению к реализующим "право".
Доводы антипатернализма:
|
|
|
1) свобода выбора человека, в том числе в вопросах смерти;
2) физические непосильные мучения умирающего человека;
3) обременительность его для близких.
Эта проблема затрагивает не только право на смерть уже оформившейся личности в состоянии безнадежной болезни или собственного волеизъявления по той или иной причине. Она затрагивает и "право на смерть" человеческих субъектов, рожденных с определенными аномалиями. Вопрос не в том, этично или нет определять осуществление этого права внешним вмешательством, а в том, что даже доказав это право по той или иной теории (естественного отбора, улучшения генофонда, рентабельности и т.д.), мы не уходим от главного: владение нами тем критерием отбора, по которому иные предлагают осуществлять селекцию человеческой расы. Что следует выбрать в качестве первоопределяющего критерия: физические данные, умственные, духовные? И где гарантия того, что, выбрав какой-то критерий (например, наиболее очевидный первый), мы не потеряем нечто ценное для всей цивилизации? Наконец, кто вправе наделить себя функцией великого безошибочного Селектора, почти Творца?
Существует ли и будет найден "эликсир жизни", искомый средневековыми алхимиками, или какое-либо иное средство против умирания, обеспечивающее вечную жизнь - никто не знает. Но, если да, то эликсир этот станет тем рычагом, который перевернет мир и цивилизацию. Без смерти мир будет иным. Но пока в этом смертном мире действует свой закон, закон смерти, определяющий направление любой деятельности. Шелер, выразитель духовного направления христианской традиции, применяя метод феноменологии, показал, как в имманентном мире сознания переживается "трансценденция", то есть как смертность человека, его конечность (а, точнее, переживание смерти) определяет собой всю структуру как его мышления, так и его созерцания и деятельности, и только вернувшись к существованию перед лицом смерти, человек может обрести смысл жизни, освободившись от ложных целей и иллюзий индустриально-технической цивилизации. Тезис Шелера выступит у Хайдеггера в его учение о "подлинном" существовании человека - перед лицом смерти, и "неподлинном", при котором человек погружается в мир безличного ", где "умирают другие", но никогда он сам, получая иллюзию бессмертия и "забывая" о смерти как последней возможности человеческого бытия.
В этом аспекте "право на смерть", осуществляющее "иллюзию естественной смерти", должно преобразоваться в возможность и необходимость исцеления и "подлинную" (возрастную) смерть.
|
|
|
