 |
Глава вторая
|
|
|
|
39
Эвдемония – понятие, которое сегодня уже мало употребляется, и стоит лишь немного задуматься, чтобы отличить удачную судьбу от удовлетворения жизнью в целом, от счастья stricto sensu. В то же время понимание счастья в
психологическом значении как наивысшей радости, упоения настолько укоренилось в нашем сознании, что трудно избавиться от него, оно постоянно присутствует в наших мыслях; в них слишком тесно сплетаются два разных понятия: счастье как переживание самой интенсивной радости и счастье как общее удовлетворение жизнью.
С другой стороны, счастье stricto sensu, хотя и отличается от радости, а также от удачи и совершенства, тесно связано с ними.
1. Можно быть счастливым и без удачной судьбы. Но при
удачной судьбе его легче достичь: оно становится реальнее, когда сопровождается также счастьем житейским.
2. Счастье не обязательно дитя радости и роскоши. Но оно тем приятнее, чем больше радости заключает в себе, то есть когда сопровождается также счастьем психологическим.
Быть может, именно так следует понимать стихотворение Тувима: «Тогда я был самым счастливым, сегодня – я только счастливый».
3. Счастье, действительно, достижимо и без многих благ. Однако обладание ими повышает ценность счастливой жизни, Оно еще ценнее, когда сочетается с эвдемонией, обладанием наивысшими благами.
Несомненно, - понятие счастья как удовлетворения жизнью не так просто, как удачи, радости или даже блага. Древние мыслители вообще обходились без него, оперируя только понятиями удачи, удовольствия и эвдемонии. Они размышляли о том, какой образ жизни является наиболее разумным, какие психические состояния самые приятные, какие блага делают человеческую жизнь наиболее совершенной; они близко подходили к тому, что мы, как и большинство современных людей, называем счастьем, но этому значению уделяли мало внимания.
|
|
|
Глава вторая
ДЕФИНИЦИЯ СЧАСТЬЯ
Счастье представляет собой
удовлетворение жизнью в целом.
Г. Рэшдолл
То, что мы хотим здесь назвать счастьем и что не идентично ни «удаче», ни «сильной радости», ни «обладанию благами», – не произвольно сконструированная дефиниция, а дефиниция, соответствующая тому, что действительно люди называют счастьем.
Счастье в этом значении есть вид удовлетворения, удовлетворение – его genus, но дефиниция счастья просто как удовлетворения была бы слишком широкой, должна быть добавлена differentia specifica. Ибо если счастье есть удовлетворение, то не всякое удовлетворение есть счастье.
Удовлетворение от чего-то, даже очень важного, например от здоровья или спокойной совести, успеха или положения, еще не есть счастье, если оно не сопровождается другими удовольствиями. Для счастья нужно удовлетворение жизнью в целом.
Далее, того, кто доволен, но доволен только относительно, также не назовут счастливым. Можно сказать, как герой К. Фаррера, ведущий спокойную, зажиточную, но однообразную жизнь: «Я доволен, но не счастлив». Удовлетворение является счастьем только тогда, когда оно полное.
Наконец, даже полное удовлетворение жизнью не свидетельствует о счастье, если оно лишь минутное. Если бы этого было достаточно для счастья, то все мы считали бы себя счастливыми: ведь нет человека, который в какое-то мгновение не был доволен жизнью. Но, говорил Аристотель, как «одна ласточка еще не делает весны», как не делает ее и один день; точно так же один день или короткое время еще не делает человека счастливым... »1.
|
|
|
[1] См.: Аристотель. Этика к Никомаху, кн. I, §6, с. 12.
Под счастьем подразумевается длительное удовлетворение.
Учитывая вышесказанное, счастье следует определять как полное и длительное удовлетворение жизнью в целом. Эти три момента отметил еще Кант, определивший счастье (Glü ckseligkeit) как удовлетворение всех наших склонностей, как с точки зрения их широты (Extension), так и силы (Intension) и продолжительности (Protension)1. Полное, целостное удовлетворение, продолжающееся всю жизнь, – это очень высокая мера счастья, идеал счастья.
Но даже среди тех, кого мы называем самыми счастливыми, нет человека, который был бы доволен всегда и всем без оговорок, без исключений, чье удовлетворение жизнью было бы постоянным.
Значит, с одной стороны, счастье – это удовлетворение полное, постоянное, длящееся в течение всей жизни; а с другой стороны, такого удовлетворения в действительности не бывает. Однако эту трудность можно разрешить.
Следует только отличать идеал счастья и счастье реальное. И если речь идет об идеале счастья, то его можно определить как полное, целостное, постоянное удовлетворение.
Но и реальное счастье может получить такую же дефиницию, с той только разницей, что содержащиеся в ней термины – полнота, целостность, постоянство – приобретут иную интерпретацию. А именно будут пониматься аппроксимативно. Данную дефиницию счастья нужно брать только как наивысшую меру счастья, его идеальный максимум. И допускать, что счастливым является уже тот, кто приближается к этому идеалу, к этому максимуму.
1. Итак, счастье заключается в удовлетворении жизнью в целом. Это очень большое требование. Однако, радуясь отдельным сторонам жизни, мы можем переносить удовлетворение ими на жизнь в целом, хотя сознание фиксирует в
данный момент только один приятный фрагмент жизни.
Радуясь своей удаче или любви, человек в определенном смысле радуется жизни.
Жизнь, даже самая удачная, имеет свои недостатки. И эти недостатки не только неизбежны в жизни, но они даже необходимы для того, чтобы поднять ее ценность: страдая, человек нередко познает радость, без голода не ценилась бы пища, без борьбы – радость победы.
|
|
|
[1] См.: Maire L. Conditiones du bonheur, – «Recontres Internationales de Gené ve», 1961
Существуют также недостатки мелкие, незначительные и запоминающиеся надолго, – в конечном счете удовлетворение какой-то частью жизни иногда воспринимается как удовлетворение жизнью в целом.
2. Так же и с другой особенностью счастья: длительностью удовлетворения. Человек не способен непрерывно «радоваться жизни» (как не способен непрерывно радоваться вообще) уже просто потому, что он не может постоянно «думать о своей жизни» – эта идея слишком общая, чтобыдумать о ней каждый день. Несмотря на это, многие скажут, что они воспринимают и оценивают свою жизнь положительно, сколько бы ни спрашивали себя об этом, когда бы ни задумались над ней, то есть они всегда довольныжизнью. Не обязательно, чтобы счастливый человек повторял все время: я доволен жизнью, я счастлив. Он доволенне только тогда, когда думает, об этом и осознает это. Разве тот, кто перестает думать о своем счастье, становится менее счастливым? Достаточно, чтобы он был доволен тогда, когда об этом задумается. В сказках самыми счастливыми всегда бывают те, кто меньше всего думает о своем счастье.
Непрерывное состояние радости чуждо человеческой психике. Радость, которая длится долго, неприятна. Точнее говоря: источник затянувшейся радости становится безразличным и даже неприятным, начинает надоедать и мучить.
Чтобы человек мог получать удовольствие и чувствовать его более сильно, необходимы перерывы в радости. Хотя неудовлетворенные желания неприятны, однако не лишена справедливости максима Б. Грасиана: «Всегда нужно чего-то
хотеть, чтобы не стать несчастным в своем счастье»1.
3. Третья особенность счастья состоит в том, что удовлетворение жизнью в нем полное. Человеческая психика устроена так, что некоторые переживания проходят через сознание, не оставляя в нем следов, другие, наоборот, заполняют его целиком и накладывают свой отпечаток на все, что одновременно происходит в сознании и что будет в нем потом.
[1] Gracian B. Oraculo manual y arte de prudentia. Madrid, 1653.
|
|
|
(В рус. пер. см.: Грасиан-и-Моралес Б. Придворный человек, 2-е изд., 1760. – Прим. ред. ). Это высказывание почти дословно повторяется Гельвецием: «Чтобы быть счастливым, нужно, чтобы нашим чувствам чего-то недоставало». То же самое у Стендаля: «Душа устает от всего однообразного, даже от постоянного счастья»; у Бальзака: «Человеку надоедаетвсе, даже упоение».
Одни переживания – поверхностные другие проникают в глубины сознания.
Поэтому счастьем является только такое удовлетворение, которое пронизывает все сознание, до самых его глубин. Поверхностные переживания, даже самые приятные, не дают полного удовлетворения; об этом хорошо сказал английский философ Б. Бозанкет: «Большинство удовольствий проходят с наименьшей радостью»1.
Кто живет глубокими чувствами, тот страдает так же глубоко, как и радуется.
Судьба такого человека колеблется между счастьем и несчастьем. Другие же люди живут вне этих категорий, их жизнь либо приятна, либо нет, но не счастлива или несчастлива.
Однако никто не может постоянно жить глубокими чувствами. Повседневные дела и заботы иногда не позволяют более важным проблемам проникнуть в сознание человека. Для счастья необходимо только, чтобы в определенные моменты жизни откликались глубины души.
4. Наконец, и само удовлетворение нужно понимать правильно; ведь то, что мы называем удовлетворением, имеет не только чувственную сторону, но и интеллектуальную: тот, кто удовлетворен, не только радуется, но и оценивает положительно то, чем удовлетворен. Именно поэтому счастье определяется как
удовлетворение: в нем есть та же двойственность. Английский писатель Дж. Пристли говорит даже, что оно лежит между экстазом и одобрением. В нем, хотя и в разной пропорции, есть и горячее упоение; и холодное понимание 2.
Эта двойственность элементов удовлетворения объясняет слова тех людей, которые говорят, что они довольны жизнью, но не счастливы: у них произошел разрыв двух обычных элементов удовлетворения – чувственного и интеллектуального, ощущения удовольствия от жизни и понимания её ценности.
5. В дефиниции счастья имеется еще один термин, который также требует
разъяснения, хотя и кажется понятным каждому. Это термин «жизнь».
«Жизнь» человека может, во-первых, означать только биологический процесс, совершающийся в его организме от рождения до смерти.
1Bosanquet B. Hegonism among Idealists. – «Mind», 1903, p. 224.
2 См.: Priestley J. B. What is Happines. N. Y., 1939.
44
Однако не в этом, конечно, значении мы говорим, что «довольны» жизнью. «Жизнь» может, во-вторых, означать только психический процесс, происходящий в сознании человека, совокупность мыслей, образов
|
|
|
чувств, суждений, желаний, которые прошли через его сознание от рождения до смерти. Однако и не в этом значении мы говорим об удовлетворении жизнью.
Согласно третьему значению, «жизнь» человека – это совокупность различных событий, в которых он принимал участие и на которые он постоянно реагировал. В таком значении чаще всего мы говорим, что счастливый человек
доволен жизнью. Жизнь, понимаемая именно в этом смысле является совокупностью событий, изменений, происходящих не только внутри человека, как психофизиологической личности, но и вне ее. Причем в эту совокупность входят даже такие события, в которых его участие было относительно, пассивно: это могут быть действия врача, который спас его здоровье; решение организации о продвижении его по службе; война, в которой он сам, может быть, и не принимал участия, но которая лишила его крова; книга, повлиявшая на формирование его взглядов; смерть другого человека, погрузившая его в печаль. Противопоставление «моей» и «чужой» жизни здесь теряет свою остроту. «Моя» жизнь – то же самое, что «мой» город или «моя» страна:
только часть ее принадлежит лично мне. Мое счастье – это удовлетворение моей жизнью, но моя жизнь имеет много общих черт с жизнью других людей. Одним из главных условий удовлетворенности жизнью является уверенность в том, что она имеет какой-то смысл, какую-то ценность. Однако эта ценность должна носить не личный характер, а увязываться с окружающей действительностью.
6. Казалось бы, полного и длительного удовлетворения жизнью достаточно для определения счастья. Однако бывают случаи, когда мы не называем это счастьем. Так происходит тогда, когда образ жизни, которым сам человек доволен, не вызывает одобрения окружающих, и мы не хотели бы оказаться
в таком положении. Подобные случаи бывают и во врачебной практике: некоторые болезни дают постоянную эйфорию, полное довольство всем. Однако большинство людей не пожелает такого довольства. Состояние же, от которого мы отказываемся, не может быть счастьем.
Понятие счастья заключает в себе прежде всего что-то положительное и желательное. Дж. Болдуин, определяя, что такое счастье, справедливо поставил на первое место, что это состояние, «достойное желания», а на второе – что это состояние «вообще приятное»1.
Еще одна особенность должна быть добавлена в дефиницию счастья: счастье – это удовлетворение обоснованное.
Тогда эйфория паралитика останется вне сферы счастья как удовлетворение, не имеющее обоснования.
Из того, что мнимое удовлетворение не является счастьем, не следует, что оно не имеет ценности. Кто не познал счастья, хочет иметь по крайней мере его иллюзию. И многие люди сознательно создают ее. Есть наркотики, такие, в частности, как опиум, способные доставлять не просто удовольствие, но вызывать чувство удовлетворения миром и жизнью, правда непродолжительное и необоснованное, но абсолютное: можно прочитать об этом у Де Куинси, Бодлера, Виткевича2. Другое средство, менее вредное и более распространенное, – грезы. Воображение рисует в этих снах наяву образ жизни, при котором реализуются потребности и желания, и хотя бы на короткое мгновение отстраняет действительность и приносит удовлетворение жизнью.
Но и это только суррогат счастья.
Удовлетворение, основанное на иллюзии, мы не считаем счастьем, потому что мы не относим его к чисто субъективному явлению: субъективное ощущение и усмотрение не являются единственным критерием счастья.
Такова дефиниция счастья. Излишне было бы добавлять к ней еще какие-либо особенности, говорить, например, что счастье – это «удовлетворение потребностей», «исполнение желаний» или «гармония жизни». Это все правильно, но относится уже не к дефиниции, а к теории счастья, точнее,
к теории достижения счастья.
Дефиниция, которая была дана выше, требует, однако, трех предостережений.
1. При определении счастья необходимо было дать реконструкцию обычно употребляемого понятия. Между тем обнаружилось, что эта задача stricte вообще невыполнима: ведь термин «счастье» многозначен. Оказалось выполненным нечто иное: сохранено одно из известных понятий счастья другие же опущены. Принятая дефиниция счастья, правда, не вышла за рамки понятия, обычно употребляемого в повседневной речи, но из ее резервов она выбрана свободно.
[1] См.: Baldwin J. M. Dictionary of Philosophy and Psychology, 1901 – 1905, art. «Hapines».
2 Де Куинси Т. Исповедь англичанина-опиомана, 1834; Baudelaire Ch. Les paradis artificiels, 1860; Witkiewicz St. I. Nikotina, alkohol, kokaina, peyotl, eter, appendix, 1932.
2. Необходимо было также установись понятие реального счастья, такого, какое может быть и бывает уделом людей. При этом оказалось, что легче определить идеальное счастье, для которого характерны черты, отмеченные в нашей дефиниции, а именно – целостность, постоянство полнота. Нельзя было поступить иначе: ведь нужно было указать не минимум удовлетворения, необходимого для счастья, а, наоборот, его максимум. Нам известен terminus ad quemсчастья, а не terminus ad quo. Более определенным является идеал счастья, а не счастье реальное. И не имея возможности определить реальное счастье с помощью тех черт, которыми оно располагает, мы определяем его косвенно, то
есть через те черты, которые близки ему. Это положение очень распространено в области понятий, особенно этических: определяются идеальные понятия, а затем они соотносятся с действительностью.
3. Казалось, что определение счастья как удовлетворения жизнью будет соответствовать обычному пониманию счастья, но можно и нужно определять счастье субъективно. Междутем обнаружилось противоположное: истолкование счастья на чисто субъективной основе не соответствует тому
представлению, которое мы имеем о нем. Если мерой счастья будет
удовлетворение, являющееся субъективным состоянием, то оно должно быть объективно обоснованным. Понятие счастья в таком случае имеет двойную природу: субъективно-объективную.
Таковы три главные причины, в силу которых понятие счастья трудноопределимо: во-первых, оно многозначно; во-вторых, определяется счастье идеальное, и только опосредованно и приблизительно оно соотносится с реальным; и в-третьих, оно является понятием двойственным, содержащим элемент субъективного наряду с объективным.
В силу двойственности понятия дефиниция счастья может в конечном счете звучать двояко: счастье – это постоянное, полное и обоснованное удовлетворение жизнью, и счастье – это жизнь, дающая длительное, полное и обоснованное удовлетворение.
|
|
|
