Дезертирство в Русской армии с начала войны по 1 августа 1917 г.
Дезертирство в Русской армии с начала войны по 1 августа 1917 г. Общее число … Среднее в месяц С начала войны до Февральской революции … 195 130 … 6346 После Февральской революции До 15/28 мая 1917 года … 85 921 … 34 270 С 15/28 мая по 1/14 июня … 16 342 … 32 684 С 1/14 июня по 15/28 июня … 11213 … 22 426 С 15/28 июня по 1/14 июля … 19 294 … 38 588 С 1/14 июля по 15/28 июля … 23 432 … 46864 С 15/28 июля по 1/14 августа … 13 805 … 27 610 _____________ Всего … 365 137 Первое, что бросается в глаза при рассмотрении приведенной таблицы, это громадное повышение дезертирства с началом революции. До революции в среднем в месяц дезертировали 6300 человек; после революции — 30 900, т. е. в пять раз больше. Но вместе с тем эта таблица вовсе не подтверждает того колоссального дезертирства, о котором говорят министры и о котором пишет Б. Энгельгардт. Генерал В. И. Гурко, исполнявший осенью 1916 года должность начальника Штаба Верховного главнокомандующего вместо заболевшего генерала М. В. Алексеева, отмечает в своих воспоминаниях{133}: «Я должен упомянуть здесь, что в общественных и правительственных кругах упорно циркулируют слухи о том, что число дезертиров, прячущихся в деревнях, достигает громадной цифры — от одного до двух миллионов. Сопоставление числа призванных людей с наличным составом Действующей армии показывает, что это число, во всяком случае, преувеличено. Конечно, число солдат, приезжающих из армии и живущих в стране или едущих по железным дорогам, бывает временами громадным; с 1915 года от 2 до 5 процентов штатного состава солдат отпускается в отпуск. Бывает время, когда в отпуску до 500 000. Если прибавить к этому выздоровевших раненых, которым разрешается поехать к себе в деревню до нового вступления в ряды, и прибавить также большое количество командированных в тыл за снабжением, то получится колоссальное число людей, живущих в тылу и разъезжающих по железным дорогам. Неудивительно поэтому, что родилась и распространяется легенда о миллионах дезертиров».
Попытаемся сделать указываемый генералом В. И. Гурко подсчет к 31 декабря 1916 года: Общее число призванных на военную службу достигает к тому моменту — 14 700 000 Это число призванных распределяется: Убитые — 1 200 000 Не возвратившиеся раненые и больные — 1 710 000 Пленные — 2 150 000 Зарегистрированные дезертиры — 180 000 Налицо в Действующей армии — 6 900 000 В запасных войсках во внутренних военных округах — 2 200 000 В управлениях, учреждениях и частях, подчиненных военному министру — 350 000 ________ 14 690 000 На основании только что сделанного расчета мы можем вместе с генералом Гурко утверждать, что слухи о 2 000 000 дезертиров из армии, распространившиеся в конце 1916 г. в общественных и даже в правительственных кругах, являлись плодом пессимистического настроения, предшествовавшего революции. Этого пессимистического настроения не избежал и член Государственной думы Б. А. Энгельгардт, выдержку из монографии которого мы цитировали выше. Вместе со многими другими он придал неверную интерпретацию данным, сообщенным Военным министерством и помещенным в записке 28 членов Особого совещания. В этой записке упоминается о том, что из нашего людского запаса нужно вычесть 2 миллиона людей. Но эти два миллиона не представляли собой дезертиров из армии, а лиц, «сошедших с учета», ибо эти два миллиона составлялись из: военнообязанных, оставшихся в занятых неприятелем областях, из эмигрантов и из уклонившихся от призыва. При этом нужно иметь в виду, что самая цифра в два миллиона являлась весьма гадательной, так как основывалась не на точном учете, а на весьма неточных предположениях.
Сделаем теперь подсчет, аналогичный сделанному нами к другим двум моментам войны: к 31 декабря 1915 г. и к 1 ноября 1917г. Сведем полученные итоги вместе с данными на 31 декабря 1916 г. в нижеследующую таблицу: Баланс прихода и расхода призванных на военную службу людей (в тысячах)
Из только что приведенной таблицы мы видим, что «остатки» от сопоставления числа призванных на военную службу людей с расходом и наличностью их к 31 декабря 1915 г. и к 31 декабря 1916 г. настолько ничтожны, что можно этим расхождением в итогах пренебречь и признать, что установленное нами распределение верно с точностью до 50 000. Не то мы видим к концу войны; к этому времени интересующий нас остаток достигает полутора миллионов. И эти полтора миллиона составляют численность незарегистрированных дезертиров. Если прибавить к этому числу еще 365 000 «зарегистрированных» дезертиров, мы получим, что к концу войны общий итог дезертиров доходит до 1 900 000. Но и эта колоссальная цифра все-таки не обнимает собою всего числа призванных на военную службу лиц, уклонившихся к концу войны от исполнения своего военного долга перед Родиной. По мере развития революции образовался путь к особому, прикрытому революционными лозунгами дезертирству. Это было избрание делегатами в различного вида солдатские комитеты и советы. Этот путь, начиная с июня 1917 г., превратился в широкую торную дорогу, по которой уходили с фронта десятки и тысячи солдат. Учесть, сколько дезертировало этим путем, не представляется никакой возможности. Для того чтобы дать хотя бы некоторое представление об этих количествах, мы приведем выдержку из воспоминаний генерала Нокса{134}, относящуюся только к одному из пяти русских фронтов, а именно — к Юго-западному фронту.
Вот численность членов различного рода выборных организаций (комитетов, советов и т. п. ) Юго-западного фронта, т. е. количество бойцов, занятых болтовней:
Многочисленный гарнизон Петрограда, состоявший из запасных частей гвардии, под предлогом «защиты революции» выговаривает себе право не идти сражаться. Мы будем близки к истине, если скажем, что к 1 ноября 1917 г. число явных и «скрытых» дезертиров должно исчисляться цифрой более чем в 2 миллиона. Таким образом, к концу войны на каждые три чина Действующей армии приходилось не менее одного дезертира. И это повальное дезертирство происходит после начала революции. По существу дела, это была стихийно начавшаяся демобилизация. Массы русского народа устали от войны и продолжать ее не хотели. Большевики это поняли и воспользовались, как козырем, которым они и побили карту Керенского.
Глава седьмая.
Кризис в боевом снабжении. — Винтовки. — Пулеметы. — Ружейные патроны. — Артиллерия. — Артиллерийские огнеприпасы. — Военно-техническое снабжение. — Автомобили. — Авиация. — Квалифицированные рабочие. — Отсутствие единства в организации работы тыла. — Особые совещания. — Мобилизация промышленности. — Бессилие правительства. — Революция. — Насколько повысился уровень военно-технического оснащения Русской армии к 1917 году? КРИЗИС В БОЕВОМ СНАБЖЕНИИ Кризис, который переживался Россией в течение войны в области боевого снабжения, хорошо всем известен. Причины этого кризиса двух родов. Одни лежат в области объективных условий российской действительности, о которых мы говорили в первой книге.
Другие должны быть отнесены к неумению «предвидеть» и «организовать» наших руководящих кругов. Дать исчерпывающую картину снабжения нашей армии всеми видами боевого снабжения не представляется возможным. Ни рамки предпринятого нами труда, ни сохранившиеся исторические материалы этого не позволяют. Но дать общее представление все-таки можно. Это-то мы и попытаемся сделать. Уже через четыре месяца после начала войны Русская армия стояла перед катастрофой. «Размер потребностей, — пишет бывший генерал-квартирмейстер Ставки генерал Данилов{135}, — превзошел все самые широкие предположения, и потому удовлетворение их встречало все возраставшие затруднения. Тыл не поспевал за фронтом, и армия с каждым днем уменьшалась в своем составе, как равно уменьшалась степень ее обеспеченности. Мы стояли перед безусловной необходимостью коренного обновления нашей вооруженной силы». «Наш мобилизационный отдел, — пишет несколько дальше тот же автор, — много поработал над тем, чтобы усовершенствовать систему приведения войск на военное положение… но вопросы о поддержании армии в дальнейшем на уровне боевых требований, а тем более о последовательном развитии ее мощи в период самой войны остались почти незатронутыми. Между тем именно в этой работе и лежало реальное воплощение идеи вооруженной нации и всенародной войны, идеи, которая должна была быть положена в основу военной подготовки всякого современного государства, желающего обеспечить себе военный успех»{136}.
ВИНТОВКИ Первым по времени своего обнаружения кризисом был кризис в снабжении винтовками. Согласно мобилизационному плану, предполагалось: а) иметь к началу войны в войсках и запасах 4 500 000 винтовок в готовом виде; б) развить в течение войны производительность казенных заводов до 700 000 винтовок в год. В действительности же потребовалось: а) на вооружение армии по окончании ее мобилизационного развертывания около 5 000 000 винтовок; б) для последующих призывов — около 5 500 000 винтовок; в) для пополнения убыли, считая по 200 000 в месяц, в течение 3 лет войны — около 7 200 000 винтовок. Следовательно, согласно мобилизационному предположению, было бы достаточно иметь: 4 500 000 + (700 000 х 3) = 6 600 000. Оказалось же нужным: 5 000 000 + 5 500 000 + 7 200 000 = 17 700 000 винтовок{137}. Таким образом, действительные потребности армии превзошли мобилизационные расчеты более чем на 150%. 11 миллионов винтовок не хватало, и их откуда-то нужно было получить. В нижеприводимой таблице указано, в какой мере и откуда это требование армии было выполнено.
Воспользуйтесь поиском по сайту: ©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...
|