Финансовая и денежная политика

Финансовая и денежная политика

Традиционными инструментами корректировки уровня сбережений и инвестиций являются меры финансовой и денежной политики.

Финансовая политика, направленная на формирование дополнительных сбережений (или на ограничение сбережений и форсирование потребления) может проводиться длительное время, следовательно, она может восприниматься агентами экономики как устойчивые и предсказуемые действия властей. Поэтому инструменты финансовой политики следует использовать для преодоления или, по крайней мере, ослабления органического недостатка (или избытка) сбережений в экономике. Сбережения, осуществляемые правительством, призваны регулировать величину совокупных сбережений в экономике, и лучшим инструментом этого регулирования является финансовая, а не денежная политика.

Денежная политика призвана облегчать (или затруднять) заимствования частных предприятий и домохозяйств у коммерческих банков. Эти цели достигаются с помощью регулирования ставки процента и банковских резервов. Причем большее значение Харрод придает регулированию банковских резервов, которое расширяет или ограничивает возможности коммерческих банков предоставлять кредиты. Напротив, связь между ставкой процента и спросом на кредиты носит неустойчивый характер, и вряд ли может оказать быстрое воздействие на кредитный рынок и инвестиции. Минимальная, приемлемая прибыль не жестко привязана к ставке процента и следует за ней лишь после существенного временного лага. Влияние ставки процента на сбережения, инвестиции, коэффициент капитала («интенсивность капитала») неоднозначно и неустойчиво. Повышение ставки процента не сможет извлечь из экономики дополнительные сбережения в ощутимых размерах, и снизить интенсивность капитала. Низкая ставка процента не снизит существенно сбережения. (Но устойчиво низкая ставка процента, по-видимому, создает условия для применения капиталоемких изобретений). Кроме того, сами по себе «доступные деньги» не изменят ситуацию, если предприниматели не ожидают расширения конечного спроса.

Ни денежная, ни финансовая политика не может преодолеть инфляцию издержек (причем мировая инфляция – это всегда инфляция издержек) и спираль заработная плата – цены. Для преодоления спирали заработная плата – цены необходима политика доходов: временная фиксация цен и заработной платы.

Существует еще одна важная проблема, помимо, регулирования нормы сбережения и доступности кредитов, которую Харрод не принимает во внимание, но которая подробно рассматривается Тобином, а именно, распределение желаемых сбережений частного сектора между альтернативными активами, причем инвестиции в реальный капитал являются лишь одним из альтернативных активов[18]. Применяя понятия Тобина к модели Харрода, можно сказать, что отклонения реального роста от траектории обеспеченного роста вызываются спросом на активы, альтернативные инвестициям в реальный капитал, т. е. спросом на деньги, облигации правительства, иностранные активы. Проблема ограничения спроса на альтернативные активы или их трансформации в реальные инвестиции должна решаться совместно, в определенном сочетании, финансовой и денежной политикой [monetary and fiscal mix]. Монетарная модель роста, построенная Тобином, во многом дополняет принцип нестабильности, играющий существенную роль в модели Харрода, и позволяет полнее объяснить процессы сбережений, инвестиций, экономической динамики, протекающие в российской экономике.

Ставка процента

Как неоклассическая, так и кейнсианская теоретическая система придает критически важное значение динамике ставки процента. Согласно неоклассической школе ставка процента приводит в равновесие предложение сбережений и спрос на инвестиции. Согласно позиции Кейнса, в реальном секторе ставка процента, сопряженная с предельной производительностью капитала, определяет спрос на инвестиции, а в денежном секторе ставка процента уравновешивает спрос на деньги (предпочтение ликвидности) и спрос на другие активы. Харрод, по сути дела, оспаривает как ту, так и другую позицию.

Ставка процента, согласно Харроду, лишь слабо влияет на уровень сбережений, которые зависят от многих институциональных факторов, причем нельзя однозначно утверждать, что повышение ставки процента ведет к росту, а не к снижению сбережений. Далее, приемлемая для предпринимателей отдача от дополнительных вложений капитала (в терминологии Кейнса – предельная производительность капитала) на деле не зависит от краткосрочных колебаний ставки процента. Влияние ставки процента на капиталоемкость выбираемых предпринимателями методов производства (коэффициент капитала C) также весьма ограничено. «Я не верю, что ставка процента, во всяком случае, внутри пределов, обычно превалирующих в передовых странах, оказывает большое воздействие на капиталоемкость выбираемых методов производства, – пишет Харрод. – Экономики наших стран вполне преуспевают при общераспространенной оценке минимального, приемлемого дохода на капитал, скажем, в 10 процентов, что значительно ниже текущего дохода на капитал»[19].

Если кратковременные, текущие колебания процента практически не влияют на сбережения, инвестиции, выбираемые методы производства, и в целом – на экономическую динамику, то устойчивая высокая ставка процента определенно сдерживает экономический рост. Она затрудняет доступ к кредитам, ведет к повышению предельной приемлемой нормы дохода на капитал и снижению уровня инвестиций. Поэтому, в случае, если ставка процента неприемлемо высока, снижение ставки процента является одной из неотложных задач экономической политики.

В условиях хронической инфляции высокую ставку процента обычно связывают с ожидаемым темпом роста цен. Харрод оспаривает абсолютную значимость зависимости между ожидаемой инфляцией и ставкой процента. Уточнения, внесенные Харродом в трактовку закономерностей динамики процента, чрезвычайно важны для практической экономической политики, в частности, в России.

Ожидаемая инфляция, согласно Харроду, вызывает снижение спроса на любые активы, цена которых номинирована в деньгах. Это в равной мере относится к спросу, как на деньги, так и на облигации. Если деньги и облигации обесцениваются в равной мере, спрос на облигации не может снизиться относительно спроса на деньги, следовательно, не может возрасти предпочтение ликвидности и ставка процента.

Ожидаемая инфляция вызывает повышение спроса на активы, которые могут служить некоторой гарантией от инфляции: на акции, цена которых не фиксирована, на недвижимость и произведения искусства. К этому перечню можно добавить золото и устойчивую иностранную валюту. Следовательно, одновременно с ростом процента по облигациям, снижается доходность акций. Харрод отмечает, что в условиях хронической инфляции в Великобритании в 1960-х годах доходность абсолютно надежных государственных облигаций впервые превысила доходность акций частных корпораций. Аналогичную картину мы могли наблюдать во время бурной инфляции в российской экономике в 1990-х годах.

Уверенно ожидаемая инфляция ведет к повышению спроса на акции, а не спроса на деньги. Спрос на деньги (предпочтение ликвидности) растет в результате неуверенности относительно инфляции в обозримом будущем. Следовательно, увеличивая предложение денег, монетарные власти могут добиться снижения ставки процента даже в условиях продолжающейся инфляции. «Если высокая ставка процента связана с повышением предпочтения ликвидности (Кейнс), которое вызывается неопределенностью относительно темпов инфляции в будущем, ставки процента могут быть снижены с помощью увеличения предложения ликвидности денежными властями»[20].

Ссылки на инфляцию, которая будто бы делает невозможным снижение ставки процента, служат лишь отговоркой, оправдывающей бездеятельность денежных властей.