 |
Полдень. Мадагаскар. Фокусы PR — удачные и не очень. О том, как вредно недооценивать живучесть
|
|
|
|
Полдень. Мадагаскар
Фокусы PR — удачные и не очень
О том, как вредно недооценивать живучесть
Кампус в субурбе Сониеро выглядел, как окрестности стадиона перед матчем между командами — претендентами на чемпионский кубок. Все, как положено: разноцветные скопления молодежи. Передвижные лавки с напитками и закуской. Строгие цепочки полисменов. Только роль стадиона играла сравнительно небольшая эстрада с пустым пространством безопасности перед ней. И еще отличие: тишина. Не было ни грохота барабанов, ни пронзительного гудения дудок-вувузил, так любимых фанатами. В этой тишине почти физически чувствовалось нарастающее человеческое напряжение.
Среди разноцветной пестроты зрителей выделялись, помимо оранжевых с желтым полицейских мини-каров, такие же верткие красно-зелено-синие мини-кары видео-репортеров mass-media. Менее контрастно выглядели «консулы» — главы коммун, представленных в Ассамблее. По регламенту, они, в отличие от полиции и прессы, не могли использовать автотранспорт в зонах публичных мероприятий, зато имели свою собственную охрану с мощным вооружением. Четверки — «коробочки» в характерных униформах разных коммун, с «консулом» в центре, тактично выкраивали места среди зрителей. Над телохранителями традиционно подшучивали: «эй, мозгам не жарко в шлеме? », и получали традиционный ответ: «а, мы на задания головной мозг не берем, только спинной». Некоторые полицейские мини-кары были оборудованы водяными пушками, и сейчас использовали эти штуки в режиме дисперсного выброса — чтобы уменьшить количество пыли в воздухе. Тогда в веерах тонких водяных капель играли веселые маленькие радуги… К эстраде сбоку тихо подъехали несколько полицейских машин, украшенных белыми вымпелами с оранжевым кружком — значки для эскорта представителей Эмердж-Жюри. А затем, еще одна полицейская машина выгрузила у лесенки на эстраду худощавого высокого смуглого мужчину в легком снежно-белом костюме, и снежно-белом тюрбане. Он был похож скорее не на индуса, а на уроженца Адриатики. Впрочем, все знали, что Свами Рудрапада, это псевдоним.
|
|
|
…На эстраде, ведущий первого коммунального канала новостей постучал ногтем по микрофону (традиционный, почти магический жест), и произнес:
— Граждане! Сегодня мы вместе попробуем разобраться в том, что происходит вокруг проблемы представительства сверхдальних колоний, появившихся в начале века при драматических обстоятельствах. Эти «Космические спорады» существовали, в общем, изолировано от остального человечества на протяжении примерно 80 лет, и только в последние месяцы началась операция Патруля по их поиску и оказанию помощи. И немедленно встал вопрос: кто может представлять «Космические спорады» в нашей Ассоциации? Какие права будут у жителей этих колоний? Кто из колонистов или их доверенных персон будет участвовать в сессиях Ассамблеи? Как нам уже доложили референты Ассамблеи и Жюри, ситуация с одной колонией — на планете Коатлики у Эпсилон Индейца Ba-Bb — достаточно ясна. Коммуна Коатлики недавно признана в качестве участника — наблюдателя Солярной Ассоциации и прибытие на Землю их представителя ожидается в ближайшие месяцы. Гораздо более сложная, и похоже, кризисная ситуация сложилась с не вполне определенной группой колоний, которые, предположительно, структурированы в свой союз, называемый «Великим кольцом». Лидеры нашего земного Клуба контактов с Великим кольцом утверждают, что связь с колониями, входящими в этот союз не терялась, несмотря на то, что между сигналом и ответом проходило около четверти века. Это утверждение вызывает много споров, и в первую очередь, многие спрашивают: почему Клуб десятилетиями держал в тайне эти контакты? Лидеры Клуба отвечают, что тайна сохранялась ради безопасности, и что военизированные структуры нашего Патруля, иногда чрезмерно широко понимая свои задачи по защите безопасности Ассоциации, могли применить оружие против Клуба, а затем и против самих колоний, составляющих Великое кольцо. До последних дней это казалось совершенно нереальным, и это отрицали старшие офицеры Патруля. Но, вот, внезапно пропали четверо граждан, включая общественного контролера, назначенного Эмердж-Жюри, и сопровождающего полисмена-пилота: Сигни из Лонгийр и Флют из Тамасино. Эти события заставляют внимательнее взглянуть как на аргументы лидеров Клуба, так и на ряд аспектов деятельности Патруля. Поскольку ситуация критическая, главный лидер Клуба согласился прибыть сюда, выступить публично, и ответить на те вопросы, которые возникнут после его выступления. Слово мистеру Свами Рудрапада, апатриду, в смысле, персоне без гражданства. Мистер Рудрапада, микрофон ваш.
|
|
|
Смуглый мужчина в белом костюме и тюрбане взял микрофон в левую руку, вышел к самому краю эстрады, медленно низко поклонился, а затем протянул вверх раскрытую правую ладонь в выразительном приветственном жесте.
— Люди Земли и космоса! Я обращаюсь к вам так, ибо я уверен: разделение людей на граждан Ассоциации, граждан резерватов и персон без гражданства, это неправильно. Разделение единого по своей природе человечества формальными границами — как это может быть правильным? Пусть каждый спросит себя. Разве человеческие существа, родившиеся вне Ассоциации, не дети той же человеческой семьи, что и вы? Разве их очевидное родство с вами, ничто перед формальной записью о гражданстве?
Свами Рудрапада сделал паузу и продолжил.
— И все хорошее, и все дурное, что когда-либо сделано кем-либо из людей, становится частью общей кармы человечества, и касается каждого человека. Когда кто-то говорит: Сигни Лонгийр погибла из-за действий Патруля, он забывает, что Патруль создан для поддержания противоестественной границы, отделившей граждан Ассоциации от всех других людей на Земле и в космосе. Миссия Сигни оказалась опасна для этой стены, и Патруль сделал то, ради чего он создан первой учредительной Ассамблеей. Значит, не Патруль виноват, а все, по чьей воле и с чьего одобрения построена и поддерживается страшная стена, разделившая человечество. Патруль создан еще для того, чтобы лишь Ассоциация имела выход в космос, а остальная часть человечества — не имела. Но вот, оказалось, что группа человеческих поселений, не входящих в Ассоциацию, построила Великое кольцо. И что происходит? А вот что. Патруль заявляет о дружбе с колонией Коатлики, которая вне Великого Кольца. Колонию принимают в Ассоциацию, и сразу оказывается, что эта колония строит кинетические торпеды, целями которых являются колонии Великого кольца. Патруль разводят руками: мы не при чем, это старые обиды столетней давности. И, если эти торпеды будут запущены, мы тоже не при чем. Мы не вправе защищать поселения, не входящие в Ассоциацию. Найдется ли тот, кто скажет откровенно: эти колонии подлежат истреблению, потому что люди вне Ассоциации не должны иметь выход в космос? Не знаю. Многим удобнее будет убедить себя, что эта трагедия произошла из-за чьих-то древних обид. А другие не станут убеждать себя, но подумают: зачем вмешиваться? Вот, Сигни Лонгийр вмешалась, и где она?
|
|
|
Оратор замолчал, и эта фраза, будто, повила над зрителями. Потом он продолжил.
— Но, может быть, все окажется еще проще и страшнее. Патруль разыщет Сеннар, ось Великого кольца, откуда Гуру Амритариши отправляет послания, поддерживающие колонистов в их труде, в строительстве новой жизни, по тем гуманным принципам в которые мы верим. Если Патрулю это удастся, то вы узнаете, что с Гуру Амритариши произошел несчастный случай. Фатальный, конечно, как с Сигни. А офицеры патруля поговорят со старейшинами каждой из колонии Великого кольца, и поставят их перед выбором: или откажитесь от своих принципов и идите в Солярную Ассоциацию, или готовьте всех жителей свого поселения к смерти от кинетических торпед Коатлики. Наверное, многие смирятся, ради жизни своих детей и внуков. А кто не смирится, тот исчезнет, как исчезла Сигни. И в космосе останется лишь Ассоциация, под надзором бдительного и непогрешимого Патруля, следящего за единомыслием. А кто рискнет мыслить иначе, или кто хотя бы позволит себе открыто усомниться в непогрешимости Патруля, того ждет то, что уже постигло Сигни Лонгийр и всех, кто был с ней.
|
|
|
Свами Рудрапада снова сделал паузу… И вдруг раздался звонкий голос, усиленный портативным мегафоном.
— Я Сигни из Лонгийр! Ты не поторопился хоронить меня, сраный подонок? Мне вот кажется, что ты очень сильно поторопился, прислужник жирных индиков из Цюриха! Сейчас я подойду и вобью твое вранье обратно в твою вонючую глотку…
— В чем дело? — растерянно пробормотал оратор.
— Я тебе объясню, — ответил тот же голос, — твоя электромагнитная мина сработала, но представь: есть классный парень, Флют из Тамасино. Он знает, как посадить на волны океана самолет со сдохшим движком и сожженной электроникой. Он тоже жив и мне кажется, он хочет показать тебе, Рудрапада, как тут поступают со шпионами индиков.
Большая часть телекамер и взглядов уже были направлены на высокую светловолосую девушку, одетую в униформу охраны Ареала Сквот. Свое ружье и каску со щитком, до этого момента закрывавшим ее лицо, она успела передать другому охраннику. Сейчас Сигни быстро шла к эстраде сквозь охотно раздвигающуюся перед ней публику. Всем, похоже, было очень интересно посмотреть, что сейчас произойдет… Тем более, что с другой стороны к эстраде двигался полицейский мини-кар, на крыше которого, четко балансируя, чтобы не грохнуться, стоял полицейский пилот Флют из Тамасино…
Но, ожидаемого мордобоя не произошло. Сидевший за столиком на эстраде квестор Эмердж-Жюри повернулся к полисменам и лаконично приказал.
— Арестуйте мистера Свами Рудрапада.
— Блин! Не успела! — констатировала Сигни, останавливаясь всего в двадцати шагах от эстрады и наблюдая, как оратора в наручниках упаковывают в полицейскую машину.
— Я вас понимаю, мисс, — громко произнес квестор, — но вы тоже поймите: допрашивать фигуранта с пробитой головой или сломанной челюстью, это сложное занятие.
— А когда будут нужны мои показания? — спросила она.
— И мои, — добавил Флют, спрыгивая с крыши мини-кара рядом с ней.
— Лучше, — ответил квестор, — если вы зайдете в офис городской полиции через час.
— ОК, — сказал «лучший пилот».
— ОК, — согласилась Сигни и добавила, — А сейчас что-то будет…
На эстраду, в сопровождении одного из репортеров, поднялся Трент. Репортер быстро переговорил с ведущим новостного канала, тот согласно кивнул и сказал в микрофон.
|
|
|
— Внимание! Эрл Трент, консул автономной коммуны Сквот сделает заявление!
— Именно так, — подтвердил эрл, взяв в руку другой микрофон, — Граждане Солярной Ассоциации! У меня есть доказательства, что одним из авторов этой технической и психологической диверсии является детективное агентство «Санта-Аргус», со штаб-квартирой в Цюрихе, что в резервате Швейцария. И есть доказательства, что «Санта-Аргус» связано с советом общины и советом цехов Цюриха. Все эти доказательства я передал в центральный секретариат Жюри 10 минут назад… Граждане! Я видел вашу реакцию на риторику Свами Рудрапада. Если бы его план сработал, Патруль был бы блокирован надолго, и мы все имели бы большие проблемы. И далее. Была диверсия против нашей коммуны и моей семьи. Сигни — волонтер нашей гвардии, а Флют — мой внучатый племянник. А по Ком-Пакту: если самооборона Ассоциации не сработала, коммуна защищается сама… Я приказал уничтожить главные стратегические объекты инфраструктуры Цюриха. Я отменю этот приказ, только если Жюри заявит протест.
Квестор пробежал пальцами по пульту оранжево-желтого палмтопа — миниатюрного терминала системы служебной коммуникации Эмердж-Жюри. Потом вздохнул.
— Эх… А в районе этих объектов точно нет граждан Ассоциации?
— Нет ни одного, это уже проверили. И это логично: сейчас там не сезон для туристов.
— Эх, — повторил квестор, — Скажите, консул, ваши атакующие системы уже включены?
— Наш реэмиттер, — ответил Трент, — переходит на орбитальную траекторию для атаки.
— Понятно… А расчетное время атаки?..
— Примерно через 28 минут, квестор… Разумеется, если не будет протеста Жюри.
— Понятно, — повторил квестор, снова воспользовался оранжево-желтым палмтопом, и добавил, — У Жюри нет оснований для протеста. Мы рекомендовали властям резервата срочно эвакуировать людей из своего аэропорта и с других указанных вами объектов.
…
Вскоре, в небе над Западной Европой.
Маневровый модуль реэмиттера напоминал экзотический цветок с шестью бархатно-черными лепестками и серебристой сердцевиной. Реально, сердцевина была размером с олимпийский стадион, а лепестки могли бы (теоретически) накрыть небольшой город. Черный цветок плыл на высоте около тысячи километров над нежно-лазурной Землей, и выглядел совершенно безобидно. Даже когда обращенная к Земле изящная чашечка эмиссионного элемента (около ста метров в радиусе) на миг включилась, со стороны невозможно было заметить никаких ярких спецэффектов. Правда, если бы сторонний наблюдатель догадался в этот миг глянуть на Землю, а точнее — в конкретную точку на поверхности Земли, он уловил бы коротко вспыхнувшую искорку в западном секторе Европейского континента, на продолжении той воображаемой ноги, которая обута в модный итальянский сапог. Потом, на месте этой искорки возникло неопрятное бурое пятнышко — будто кто-то капнул соевым соусом на пеструю скатерть. И все.
А с поверхности Земли все выглядело совсем иначе. В центре ясного утреннего неба внезапно мигнуло что-то вроде чудовищной фотовспышки, отразившейся тысячами нестерпимо-ярких зайчиков от стеклянных и металлических элементов всех зданий аэропортового комплекса. Затем раздался глухой хлопок, смешанный с чем-то вроде оглушительного звона на басовой ноте. Рассыпались железобетонные конструкции, провалились крыши, вспыхнула мгновенно высохшая трава и деревья, лопнули, как мыльные пузыри, яркие автомобили, и цистерны с топливом, и брошенные на ВПП авиалайнеры… К небу взметнулись языки рыжего пламени, рассыпая мириады искр, взвихрилось что-то красно-бурое, на манер торнадо, подсвеченного изнутри красным прожектором, а затем все накрыла быстро расползающееся черно-коричневое облако непроницаемого дыма, из глубины которого доносились хлопки, треск и шипение.
А далеко в небе, на высоте примерно тысяча километров черный цветок с серебристой сердцевиной уплывал на северо-запад, в сторону Гренландии, медленно (как могло бы показаться космическому наблюдателю) огибая Земной шар, чтобы через полтора часа, согласно правилам орбитальной механики, снова оказаться над Цюрихом…
…
Это же время.
Зондские острова.
Островок Просперити.
Человек, лично не знакомый с магистром Шинрю, вряд ли мог бы поверить, что на свете бывают такие круглые люди. Магистр был так кругл, что казалось, он произошел не от древних обезьян-дриопитеков, как обыкновенные люди, а от мифического славянского Колобка, но только с японскими чертами лица. При росте примерно метр семьдесят, он (магистр, а не Колобок) весил верный центнер. Но при этом, никакой дряблости, обычно свойственной людям с нездорово-избыточным весом, и почти идеальная осанка. Из-за толщины боков, вид сзади на позвоночник магистра напоминал ландшафт каньона. При быстрых движениях корпуса казалось, что каньон испытывает мощное землетрясение.
А в данный момент движения корпуса были быстрыми, потому что магистр увлеченно сражался в пинг-понг с Ойун. В начале матча казалось, что против молодой и верткой студентки у магистра Шинрю нет ни малейших шансов. Более того, было бы логично предположить, что толстый магистр просто не выдержит пяти партий подряд. Но…
…Матч начался, сразу после феерического финала пресс-конференции в Сониеро (разумеется, пестрая компания на Просперити смотрела все это online), и к финалу приближалась уже вторая партия, когда к площадке, где между четырьмя пальмами в стабильной тени находился стол, подошел бодрый и голодный магистр Омбоо. По обыкновению, он был голым, если не считать круглой шляпы размером с велосипедное колесо, и легких сандалий. На плече у магистра Омбоо сидела миниатюрная девушка-флифло (одна из его многочисленных подружек, дама сердца сегодняшнего дня).
— Посмотри А-уа-ее, что тут у нас происходит, — негромко сказал он, почесав ей спину немного ниже оснований крыльев (флифло специально подняла сложенные крылья так, чтобы удобно было чесать эту область).
— Азартно, — высказала свое мнение А-уа-ее.
— Азартно, — согласился Омбоо, и тронул за плечо Улана, внимательно наблюдавшего за игрой, — вы не подскажете, сэр, что здесь на кону?
— Вы не поверите, сэр, — ответил Улан, — на кону сорок часов консультаций по физико-математическому циклу против одной ночи любви.
— Почему же не поверю? Это очень естественно: два самых прекрасных человеческих стремления: к любви и к знаниям.
Парень-флифло, сидевший на верхушке одной из пальм, педантично уточнил:
— Физику и математику ставит Шинрю.
— Вот, спасибо, Ух-хе! — магистр Омбоо отвесил в сторону пальмы поклон, придержав сидевшую у него на плече А-уа-ее, чтобы она не шлепнулась, — Огромное спасибо! А я подумал, что Шинрю ставит ночь любви. Хорошо, что ты меня поправил!
— Нет проблем, — отозвался флифло, — я знал, и поделился.
— Ты настоящий друг Ух-хе, — сказал ему Омбоо, — а если ты бросишь Пухпуху несколько спелых кокосов, то будешь совсем большим другом. Я думаю, игроки проголодаются.
— Сейчас, — согласился парень-флифло, — лови, Пухпух!
Домашний робот, похожий на гибрид кузнечика и кенгуру, последовательно поймал передними лапами четыре увесистых ореха, сказал: «Благодарю, сэр Ух-хе, вы очень любезны», и прыгнул на веранду, творить недавно изобретенный салат из кокосов с сырыми бататами и гигантскими креветками под кукурузным маслом.
Магистр Омбоо убедился, что «процесс пошел», и бросил взгляд в сторону берега, где полдюжины флифло вместе с Люми увлеченно перебрасывались на мелководье яркими пластиковыми «летающими дисками» нескольких разных конфигураций. Две девушки флифло возились в ласковом прибое с четырьмя мелкими киндерами.
— По-моему, сэр Улан, ваши летательные игрушки пришлись ребятам по сердцу. А кто придумал привезти в качестве подарков именно это?
— Идея моя, — ответил монгольский программист, — но с подачи сестрички. Она, как бы, навела меня на мысль, что подарки должны быть именно такие, которые соответствуют некрупным автономно-летающим людям… Ух, какая тяжеловесная фраза получилась.
— Зато очень информативно, — заметил Омбоо, — да, у вас замечательная сестра. Но, мне кажется, в пинг-понге против магистра Шинрю у нее нет шансов.
— Или она просто еще не разыгралась, — высказал свою версию Улан, — знаете, сэр, моя сестренка Ойун дважды даже выходила в четвертьфинал универсиады Монголии.
— О, да! — Омбоо улыбнулся, — она прекрасно играет, но… Вы знаете, сэр, когда пять лет назад Цюнмен Лай выиграл в Сиднее кубок чемпиона мира у Мэллорна Кэйпйорка. Эту встречу называют «игрой десятилетия»… Так вот, после матча, Цюнмен Лай приехал в гости в кампус АЦА, Австронезийского Центра Астрономии. И Такикава Шинрю, тоже оказавшийся там по случаю, предложил чемпиону мира сыграть одну партию на пари: бутылка саке против бутылки маотай. Так вот: они играли больше часа, и Цюнмен Лай победил, но с каким трудом это ему удалось. Можно посмотреть видеозапись.
Улан почесал в затылке и посмотрел на лимонный шарик, стремительно летающий над зеленым столом, и на двух уже изрядно взмыленных игроков.
— Эге… А есть какое то объяснение?
— Есть, — подтвердил Омбоо, — на самом деле, Шинрю играет просто на уровне хорошего любителя. Но при этом, он успевает вычислить следующее движение оппонента, а это выигрыш одной десятой секунды. В пинг-понге это значительный интервал времени.
— Эге… Если так, то моя любимая сестренка пролетает.
— Да, это весьма вероятно. А скажите, сэр, вы не знаете, Люми уже связалась по фону со своим отцом, сэром Туллом, после событий на пресс-конференции Свами Рудрапада?
— Конечно, сэр магистр! Это первое, что она сделала, когда мы вышли из дома. Как мы поняли, Тулл не удивился всплывшей фишке с диверсией, но выходка эрла Трента его шокировала. Тулл считает, что это… Ну, не совсем правильный поступок.
— Вот как? А что, по мнению сэра Тулла, было бы правильно?
— Тулл считает, — ответил Улан, — что там надо было провести патрульно-полицейскую операцию. Взять Цюрих под контроль и все такое. Но сжигать аэропорт, вокзал, авто-развязки, электроцентраль… Тулл считает: это неэтично и, в общем, бессмысленно.
Магистр Омбоо негромко, предельно иронично фыркнул.
— Сэр Тулл прекрасный человек, но он не понимает индиков, а эрл Трент понимает.
— Да? И что же такое понимает эрл Трент?
— Он, — пояснил магистр, — читал литературную классику индиков. Есть старая-старая история, сочиненная швейцарцем Дюрренматтом. Сюжет там вот какой. Некий город индиков на грани экономического краха. Вдруг, появляется некая старая дама, с очень значительными ресурсами, и открыто предлагает решить все экономические проблемы горожан. Но, у нее есть одно условие. Один из горожан, она называет его конкретно, должен быть убит за некую обиду, причиненную этой даме много лет назад. Сначала, горожане, на собрании, с негодованием отвергают эту сделку, но потом, уже частным порядком, принимают условие, и находят пристойный повод для убийства. Названный человек умирает, экономика улучшается. Правда, предшествующее разорение города являлось ни чем иным, как подготовительным ходом той же старой дамы, но… Это не изменило ход мыслей и действий горожан. История называется: «Визит старой дамы».
— Ха… — Улан снова почесал в затылке, — сэр магистр, эта история… она к тому, что у индиков это стандартный, стереотипный стиль решений?
— Совершенно верно, — Омбоо кивнул, — но в той вымышленной истории Дюрренматта события развиваются медленно, в темпе раннего индастриала. А сейчас быстрый темп. Несколько часов, пять атак с орбиты, и Цюрих будет разорен, хотя, вероятно, ни один человек не погибнет. Они даже аэропорт успели эвакуировать. А дальше, появится, в соответствие с сюжетом, персонаж «старая дама»… Не важно, кто это конкретно. Тут важна лишь структура сделки. И добрые горожане согласятся на ее условия.
Улан недоуменно пожал плечами.
— В смысле, они убьют кого-нибудь, на кого укажет эрл Трент?
— Нет. Конечно, нет. Я полагаю, они выдадут Тренту какую-то важную информацию. И, знаете, что важно? Приняв помощь «старой дамы», горожане автоматически вылетят за рамки, в которых только и может существовать община резервата. Они оглянуться не успеют, как превратятся в симпатичных обитателей зоопарка, как индики Джорджии.
— Это, в общем, хорошо, — рассудил Улан, — но чего ради эрл Трент этим занялся?
— Интересный вопрос, — магистр Омбоо улыбнулся, — Но, эрл Трент, консул Сквота, не тривиальный персонаж, чьи мотивы можно легко вычислить. Разгадка многоходовой комбинации, которую он задумал, потребует сил и времени. А у нас сейчас…
— …Да, — немного неохотно согласился монгольский программист, — у нас сейчас есть экстренная задача поиска Сеннара… Хотя… Остается ли эта задача экстренной?
— А почему такой вопрос, сэр? — поинтересовался Омбоо.
— Так, сэр магистр! Мы гнали коней, как гонцы Чингисхана, потому, что фокусы Свами Рудрапада могли привести к понятным проблемам. Но теперь этот субъект упакован в склянку, как хер бронтозавра, и вроде, гонка уже неактуальна.
— Упакован, как хер бронтозавра? Какая красивая аллегория!
— Я заимствовал у сестрички. Она часто работает с палеонтологами, и вот.
— И вот, — Омбоо кивнул, — сейчас вам кажется, что проблема исчерпана. Все видят, что Рудрапада обманщик и сообщник диверсантов из резервата, а значит, все его слова, по определению перечеркнуты наискось и выброшены к свиньям собачьим. Не так ли?
— Эге… — Улан задумался, — судя по вашему тону, сэр, это не так.
— В том-то и дело, сэр, что это не так. Если не верите, то спросите вашу сестричку, это, кстати, немного отвлечет ее от естественной печали после спортивного проигрыша.
Магистр Омбоо показал глазами в сторону Ойун, которая, положив ракетку на стол, стягивала с себя спортивную майку, ранее позаимствованную из местного гардероба. Шинрю старался тактично сгладить ситуацию.
— Прекрасная леди, если хотите, можно забыть об этом пари, и…
— Нет, — перебила она, вешая майку на нижнюю ветку пальмы, — вы выиграли четко по правилам, и пари есть пари, иначе неинтересно.
— Просто, мне показалось, что вы расстроены, — пояснил он.
— Я думала, что играю сильнее, чем реально оказалось, — ответила монголка, — я до слез чувствительна к таким вещам. Зато, это быстро проходит. Короче, я побежала купаться, возвращать себе оптимистичное настроение и вспоминать принципы камасутры.
— Ау! — вмешался Улан, поймав ее за руку, — сестричка, можно тебя на пару слов?
— ОК, — согласилась она.
— …Возник вопрос, — продолжил он, — после всего, что ты узнала, какое твое мнение по поводу Патруля, «Великого кольца», и того, что теперь с этим делать?
— Мое мнение? — переспросила Ойун, — Ну, братик, это флэйм не на пару слов. Ясно, что Свами Рудрапада оказался полным говном. Но тут как в теме с кошками и схоластами.
— Что-что? — удивился программист.
— С кошками и схоластами, — повторила она, — Были такие древние жулики, назывались «схоласты». Они сочиняли имитацию доказательств того, что у мухи десять ног, Луна сделана из сыра, а кошки видят ночью, как днем.
— Но, — заметил Улан, — кошки действительно хорошо видят ночью.
— Ага! — Ойун кивнула, — схоласты врали про муху, и про Луну, и даже про кошку врали, говоря, что кошка видит ночью как днем, потому, что она — порождение духа тьмы. Но, однако, это не отменяет того факта, что кошка видит ночью, как днем. Понимаешь?
— Понимаю. А при чем тут Рудрапада, «Великое кольцо», Патруль и все прочее?
Молодая монголка многозначительно приложила кончик пальца к своему носу.
— Включи голову, брат! Конечно, Рудрапада — скотина и лжец. Все его рассуждения об опасности Патруля для нас, граждан Солярной Ассоциации — полный бред. Но, это не отменяет логики его рассуждения о том, что Патруль настроен против идеи Великого кольца. Для многих это аргумент за то, чтобы отодвинуть Патруль слегка в сторону в вопросе о контактах с колониями Великого кольца, и об их представительстве.
— А для тебя? — спросил Улан.
— Для меня это уже не аргумент, — ответила она, — но не потому, что Рудрапада оказался скотиной, а потому, что я познакомилась с Туллом, и с Люми. Вот моя логика: я вижу дядьку, старшего офицера Патруля, я вижу его дочь, я вижу, по каким принципам они относятся к… К очень необычным людям, непохожим на них самих…
Ойун кивнула в сторону берега, туда, где на мелководье шла все та же веселая игра в «летающие диски» компании флифло с дочкой кэп-инструктора, и продолжила.
— …Теперь я четко понимаю: люди с такими принципами, как в Патруле, могут где-то наломать дров, но только не там, где дело касается естественной автономии разумных существ… Пардон за тяжеловесность формулы. Так вот. Как я была сторонником идеи Великого кольца, так и осталась. И я считаю, что общество с этой идеей соответствует формуле. А если соответствует, то Патруль окажется для колоний Великого кольца не угрозой, а защитой. Даже если бойцы Патруля не разделяют эту идею. Даже если они считают ее наивной и глупой, даже если они смеются над ней — они все равно станут защищать эти колонии, потому что таков их главный принцип: защищать.
— Ух! — выдохнул Улан, — хвала Праматери Шахматных Коней! Ну и…
— Подожди! — перебила Ойун, — Я сказала о моей логике, основанной на моем опыте, а другие участники Клуба Контактов не имеют этого кусочка опыта, и они, естественно, склоняются к осторожности в вопросе участия Патруля в… Ну, ты понял. А точку тут поставит только Эмердж-Жюри по поручению Ассамблеи. По-моему, им предложили определиться с этим в течение ста дней. Вот и считай: сколько у нас времени.
— Эге… — протянул он, — Если вычесть всяко-разно, так времени-то в обрез…
— Да, — она хлопнула его по спине, — Ладно, я побежала в море. Вернусь — договорим.
…
|
|
|
