Место и роль социальной и научной фантастики в литературном процессе 1920-1930 х годов (Замятин, Булгаков,Беляев,Толстой –по выбору)

Одной из особенностей развития русской литературы в 1920-1930-е гг. является возрастающая роль авантюрной, фантастической и исторической прозы. Принципы осмысления и отражения действительности, используемые в этих видах прозы, оказываются востребованы в эпоху, когда писатели полностью «вовлечены» в современность, когда, казалось бы, сам масштаб исторических событий не позволяет думать ни о чем другом. Но именно в это время многие стараются взглянуть на происходящее с определенной дистанции.

В это время фантастическая проза впервые после эпохи романтизма занимает столь значительное место в русской литературе. Картины иных миров рисуют в футуристы Н.Н.Асеев и Г.Арельский, в сатире фантастику используют М.А.Булгаков, Е.Д.Зозуля, Б.А.Лавренев, А.В.Шишко. Образцом научно-фантастической прозы становятся книги В.А.Обручева, фантастические картины будущего создают Е.И.Замятин, Я.М.Окунев. Романтическая фантастика привлекает членов групп «Московский Парнас» и «Серапионовы братья», фантастические романы пишет А.Н.Толстой, существенную роль фантастика продолжает играть в творчестве А.С.Грина. А.Р.Беляева критики называют советским Жюль Верном. В прозе русского зарубежья к фантастике обращаются И.Ф.Наживин, А.М.Решшков, П.Н.Краснов, С.Р.Минцлов, В.Я.Ирецкий, М.К.Первухин, И.Д.Сургучев, П.П.Тутковский, В.В.Шульгин и т.д. Мистические мотивы звучат в оккультных романах. «Россия, последние годы ставшая фантастичнейшей из стран современной Европы, несомненно отразит этот период своей истории в фантастике литературной»,7 — писал в 1922 г. Е.И.Замятин. «То, что происходит сейчас в нашей стране, те темпы, которыми все это осуществляется, говорят сами за себя. База для творчества поистине огромна, — утверждал в 1934 г. А.Н.Толстой. — Отсюда вывод, что есть все предпосылки, сама жизнь их дает, для развития научно-фантастического романа»

Как и в литературе русского зарубежья, в советской России в первой половине 1920-х гг. развивается преимущественно социальная фантастика.

В начале 1920-х гг. мировая революция видится неизбежной, и сама по себе является недостаточно фантастичной. В центре внимания оказываются утопические картины будущего, а не изображение борьбы за установление советской власти во всем мире.

Использование фантастики в сатирических произведениях является одной из отличительных черт творчества М.А.Булгакова. «Роковые яйца» и «Собачье сердце» традиционно изучаются как сатирическая дилогия, но это еще и дилогия фантастическая. Завязкой сюжета и в той, и в другой повести служат фантастические открытия, сделанные «дореволюционными» профессорами в СССР. В обоих случаях открытия приводят к непредсказуемым последствиям, но при кажущемся сходстве и сюжетное построение произведений, и типы, в них созданные, и роль фантастического существенно различаются. В «Роковых яйцах» действие переносится в будущее — не слишком отдаленное, но все-таки значительно отличающееся от настоящего. Сатирическое изображение сочетается с картинами в стиле фантастических романов-катастроф: во второй части повести, где описывается нашествие гадов, фантастика выходит на первый план. В «Собачьем сердце» действие разворачивается в настоящем, фантастика играет служебную роль, но эта повесть также тесно связана с фантастической литературной традицией. Провозглашенная коммунистами цель -— создать новый мир и нового человека — была фантастична. Именно поэтому для сатирического изображения советских реалий прекрасно подходили фантастические образы. Создание нового человека — не дело человека, он не способен наделить тело душой, даже если сможет оживить его, — не раз утверждали писатели. Шарикова можно рассматривать как гомункулуса, созданного ученым, возомнившим себя равным Богу; можно видеть в нем аллегорическое изображение воцарившегося хама; можно — животное, волею интеллигентов-экспериментаторов, не подумавших о последствиях своего эксперимента, поставленное над людьми, а в развязке, когда Шариков вновь становится собакой, можно увидеть единственный выход из создавшейся в России, да и в мире ситуации. Все это справедливо, но кажется упрощением. Объектом сатирического изображения в повестях Булгакова становится советская Россия, но уровень обобщения позволяет не замыкаться на строго определенном социальном материале. Сатирическое направлено против утопического и защищает право человека на обычную, простую, но естественную жизнь, пусть не идеальную, но далекую и от губительного антиидеала, предстающего как нечто неразрывно связанное с воплощением неосуществимой мечты именно в силу ее априорной неосуществимости. Идея создания или пересоздания людей становится центральной темой еще нескольких сатирических произведений, написанных в середине 1920-х гг. в СССР. В

повести «Конец здравого смысла» А.В.Шишко показывается Европа будущего. Он отказывается от классового конфликта и делает это вполне осознанно: сатирическое изображение буржуазного общества может быть спроецировано на общество вообще. Шишко осмеивает многое из того, что казалось воплощением мечты писателям-утопистам, - к примеру, омоложение или таблетки, заменяющие сон и еду. Полемика с утопистами не бросается в глаза, ее заслоняют прозрачные намеки на современное капиталистическое общество, политическая конкретика. И все же буржуазность того здравого смысла, с которым сражается герой, во многом декларативна. Это не классовое противостояние, а бунт человека против механической цивилизации.