Глава 1 своеобразие театра Нины Садур

ГЛАВА 1 СВОЕОБРАЗИЕ ТЕАТРА НИНЫ САДУР

1. 1 Биография Нины Садур

Нина Николаевна Садур родилась 15 октября 1950 года, в городе Новосибирске. Является российским драматургом, прозаиком и сценаристом, Членом Союза писателей СССР. Была членом Русского ПЕН-Центра, но вышла в знак протеста. Лауреат премии журнала «Знамя».

Родилась в семье поэта Николая Перевалова, а мать была учительницей русского языка и литературы в вечерней школе. После окончания школы она поступила в Новосибирское отделение Московского института культуры, одновременно работала в библиотеке, занималась в литобъединении местной писательской организации.

Ее первый роман был опубликован в «Сибирских огнях», но потом она поняла, что в Сибири ей писателем не быть. В 1978 году Нина Садур приезжает в Москву и становится студенткой Литинститута и ученицей драматурга Виктора Розова, которому благодарна до сих пор.

Это были годы безденежья и неустроенности: Садур жила с матерью в коммуналке на Патриарших прудах, постоянного заработка не было, пришлось работать уборщицей в Театре им. Пушкина. Эти жизненные коллизии в причудливо преломленном виде проявятся позже в романе «Чудесные знаки спасенья» и в пьесе «Замерзли».

Первый ее сборник, выпущенный в 1989 году - «Чудная баба» - оказывается событием театральной Москвы. Прозу она тогда тоже писала, но ее в те времена печатать было нельзя. Тем более тогда все еще ставили пьесы М. Шатрова или А. Гельмана, а в пьесах Садур, при всем том же современно-производственном антураже, какие-то пузыри земли, мистика и тайна. И пьесы Садур начали активно ставить по всей стране. И ставят до сих пор.

С 1989 году является членом Союза писателей СССР.

Любимый писатель Нины Садур – Н. В. Гоголь. Это можно заметить, прочитав её пьесу «Панночка». «Гоголь одинаково лиричен и в общении с небесами, и в адских пропастях, ибо и небеса, и ад у него равно близки человеку. Драматург Нина Садур эти два соблазна тоже чувствует одинаково остро» [13, с. 12].

Первым поставил пьесу Нины Садур «Чудная баба» режиссёр Студенческого театра МГУ Евгений Славутин. За ним последовали Ленком, Театр им. Ермоловой и «Бенефис». С течением времени география премьер все больше расширялась (Вильнюс, Тбилиси и др. ).

Нина Садур приобрела известность и за рубежом. Так, в Швеции вначале 1990-х на радио прозвучала пьеса «Чудная баба», а спектакль «Красный парадиз» стал сенсацией среди стокгольмской публики. Её книги издаются в Финляндии, Англии, Германии, Словакии и даже в Японии.

Пьесы: «Чудная баба», «Уличенная ласточка», «Группа товарищей», «Ехай», «Панночка», «Лунные волки», «Заря взойдёт», «Офени ушли», «Влюблённый дьявол», «Сила волос», «Брат Чичиков», «Памяти Печорина», «Нос», «Доктор сада», «Похождения Шипова», «Фалалей».

Романы и повести: «Юг», «Ветер окраин», «Чудесные знаки спасенья», «Сад», «Мальчик в чёрном плаще», «Заикуша», «Девочка ночью», «Немец»

Рассказы: «Стул», «Сом с усом», «Печаль отца моего», «Запрещено – всё», «Ведьмины слёзки», «Что-то откроется».

Сценарии к фильмам и сериалам: «Мужчины его женщины», «Я — это ты», «Таксистка».

В 1999 году вышел телевизионный сериал «Ласточка» (режиссер Кирилл Серебренников), в основу которого легла пьеса Нины Садур «Уличенная ласточка».

Сейчас Нина Садур живёт в Москве. Остался в прошлом родной Новосибирск, суровый и далёкий город. Отошёл в воспоминания Литературный институт. Сейчас её пьесы ставятся в профессиональных театрах, например, Театр им. Ермоловой, Театра им. Ленинского комсомола, Тверской ТЮЗ, Московский ТЮЗ, и учебных заведениях.

 

1. 2 Творчество Нины Садур

Большинство пьес из первого сборника Нины Садур не только известны читателям в качестве рассказов, но и поставлены в различных театрах («Панночка», «Чудная баба» и др. ). Пьесы в сборнике довольно разные - это и мистические вариации на темы Гоголя («Панночка» и «Брат Чичиков»), и наивно-жуткий «Красный Парадиз», и размышления о морально-этических принципах борьбы добра и зла.

Эпиграфом книги стали слова Садур «Театр - это обморок жизни. Бытие не то чтобы неживое, но замороженное, заторможенное, замершее, потерявшее сознание». И вот это «потерянное сознание бродит неприкаянно - без обморочного тела».

В 1982 была написана пьеса «Чудная баба», сразу принесшая автору известность в театральных кругах. Ситуация в пьесе поражает сплавом трезвой, реальной обыденности и мистических откровений космического масштаба: рядовой инженер КБ Лидия Петровна, посланная в подшефный совхоз убирать картошку и заблудившаяся на бескрайнем картофельном поле, встречает странную юродивую, утверждающую, что она — зло мира. «Чудная баба» предлагает сыграть в «догонялки», и ставкой в игре будет судьба мира: если Лида выиграет — на земле наступит рай, если проиграет — мир погибнет. Осознавая бредовость ситуации, героиня, тем не менее, соглашается, не подозревая, что платой за спасение мира должна стать ее собственная жизнь... Драматизм ситуации усугубляется тем, что нравственный выбор героине нужно совершить мгновенно, не рассуждая и не рассчитывая.

Следующие пять лет — время резкого взлета творческой активности: одна за другой пишутся пьесы «Уличенная ласточка» (1982), «Ехай», «Заря взойдет» (1983), «Сила волос» (1984), «Панночка» (1986), «Нос» (1986), «Замерзли» (1987). В этих пьесах Садур «создает некий новый драматический жанр, в котором удается соединить, казалось бы, несоединимое — реальность и фантастику во вкусе абсурдистов, гротеск и тонкий лиризм, бытовую драму и философскую притчу» [9, с. 68]. Так, героини пьесы «Замерзли», глухая Лейла, изуродованная собственным отцом, и юная Надя, оставленная на произвол судьбы своей молодой красивой матерью, работают уборщицами в жалком, бездарном театре, проклятом когда-то одной актрисой. Зима, пронизывающий холод, ледяная вода, растаявший снег — вот ярко выписанный реальный фон происходящего. Но героини «замерзли» и в другом смысле: от нищеты, одиночества и бесприютности замерзли их души, в них исчезает любовь, сострадание, они сами начинают мстить холодному окружающему миру.

Одна из самых значительных удач этого времени — «Панночка», пьеса, написанная не столько «по мотивам» знаменитого гоголевского «Вия», сколько явившаяся блистательной его интерпретацией. Есть несколько важных моментов, в которых Садур отваживается переосмыслить повесть Гоголя: в повести Хома Брут — только несчастная жертва драматических обстоятельств, в пьесе же герой, осознающий свою никчемность, оказавшийся жертвой темных сил случайно, все-таки находит в себе мужество сознательно вступить с ними в безнадежную схватку. В повести Гоголя явственно «звучит мотив богооставленности: Бог покинул и храм, и сам этот мир, от ведьмы Хоме Бруту удается на время защититься не столько молитвами, сколько колдовскими заклинаниями, а предел власти нечистой силы кладет только крик петуха; в пьесе герой сражается силой молитвы, а когда церковь рушится, над миром встает лик Младенца Христа — и побеждает нечисть» [9, с. 78].

Нина Садур становится одним из ведущих российских драматургов, но пьесы ее известны только в рукописях или печатаются крохотными тиражами. Наконец в 1989 появляется первое серьезное издание пьес — «Чудная баба» с послесловием драматурга В. С. Розова. В этом же году Садур вступает в Союз писателей. В 1990-х Нина Садур продолжает писать пьесы — «Соборяне», по одноименному роману Н. С. Лескова (поставлена в Театре им. Вахтангова), по мотивам «Мертвых душ» Н. В. Гоголя написана пьеса «Брат Чичиков».

Нина Садур обращается и к прозе. В 1994 году выходит первая книга прозы «Ведьмины слезки», в 1997 – сборник рассказов «Сад», в 2000 - «Чудесные знаки». Главная творческая особенность Садур — открытая граница «между голой правдой и вымыслом, между автобиографией и наваждением, между бытовым и сверхъестественным» [2, с. 45].

Герои романа «Чудесные знаки» обитают в знакомом и вполне реальном мире советского и постсоветского кошмара — «грязные коммуналки со злобными люмпенами-соседями, которые «самозародились» из крови убиенных когда-то царя и крестьянина, преданного собственным сыном, они гадят в углах, воруют, едят руками, утеряли даже человеческие имена — и называются Сальмонелла и Жопа» [22]. Садур называет их «поясные люди» — они как будто вечно бродят по пояс в земле. «Сколько над нами наставлено опытов, да и просто, без опытов — мы же отпетые в мире» [6, с. 252], — обреченно рассуждают персонажи повести «Сад». В рассказе «Старик и шапка» Садур размышляет, что когда-то у народа «запросили радостных верящих сил на тысячу лет вперед, разом и без отдачи. И народ радостно отдал» [22]. И в этом самоубийственном порыве он истощил, сжег себя. Так Садур от конкретики, описания быта в духе натуральной школы поднимается к философскому осмыслению действительности.

Убывание сил, усталость и жажду смерти ощущает и героиня повести «Юг», Ольга. В конце концов, в последней попытке обрести себя, она теряет даже собственное имя, становится Марией-странницей, бредущей в Новый Афон.

Мечта о Золотом веке, переходящая в болезненный надрыв, — тема повести «Алмазная долина». Верочка, прямолинейная и категоричная, безумно влюблена в собственного брата. Однажды он совершил подвиг — спас из огня ребенка, и в глазах Веры он вечно должен оставаться в «синеве небес, с флагом подвига». Брат же — человек обычный, у него семья и любовница, и Вере хочется отомстить ему, причинить вред, убить, «чтобы, наконец, понял — так жить нельзя» [22].

Этот мир не только неблагополучен, но и очень непрочен: тонкая преграда отделяет его от тайных мистических глубин жизни, откуда может ринуться слепая страсть — всесокрушающая любовь, сопротивляться которой невозможно. Она предстает то в виде белого от жасминового кипения сада, то — вьюги, бурана, но это мираж, настоящего сада никогда не увидеть замученным и полубезумным героям повести «Сад» (другое название — «Ветер окраин»). В «Алмазной долине» ослепленная страстью Вера действительно решает убить брата, и ее безумный порыв порождает другое преступление — в жажде остановить мгновение, «в память о лете и подвиге» [6, с. 38] она останавливает время, и всех мучает «дохлое тепло мертвого времени» [6, 44].

В этом мире могут внезапно пробудиться и какие-то магические силы, совершенно не зависящие от человека и, как правило, враждебные ему. Иногда люди сами их пробуждают, воззвав к ним в минуту невыносимой боли и отчаяния. Согласно фольклорной традиции, вмешательство это не приносит избавления. «Человек, который из упрямства захочет проникнуть в это, погибший человек. Он либо с ума сойдет, либо умрет, либо сопьется» [6, с. 281] — говорится во вступлении к циклу «Проникшие».

Случайное же соприкосновение с этим миром может «сойти даром», а иногда и обернуться к лучшему — как, например, в рассказе «Миленький-рыженький». Намек на выход — в романе «Чудесные знаки спасения», где героиня силой любви удерживает погибшего возлюбленного от окончательного забвения и все надеется, что чудесный волк отвезет ее к нему на свидание, ибо не ненавистью, а любовью еще можно удержать этот мир от окончательного распада.

Садур влечет исследование потустороннего мира, запредельных пространств, из которых приходит страшное, жуткое, злое, что иногда даже не имеет четкого определения. Но это запредельное не может возникнуть само по себе и своим проводником выбирает человека. «Нужно его разъять на волокна, там найдется изъян, отклонение. Может, ноготь особый, или жилки не так сплетены, не как у нас... и в том месте, в том неправильном сплетении жилок - сидит Вельзевул! Демоны любят такие места, синьоры. Демоны вьют гнезда в таких местах - если под сердцем, в груди, хоть чуть-чуть по-другому сплетаются жилы - демоны там уже раскидывают свои гамаки или... да что там говорить - в любой волосок, в ресницу - впивается демон, если ресница посмела завиться чуть круче, чем надо... » [7, с. 215].

Непременный персонаж пьес Садур - персонифицированное общемировое зло (Тетенька в «Чудной бабе», Панночка в одноименной пьесе). Но и зло - это тоже живущее и потерянное сознание, и его назначение вовсе не так однозначно. Оно может быть и страдающим («Чудная баба»), и просящим любви («Влюбленный дьявол», «Панночка»), правда, питаясь этой любовью и изживая человека.

Обращаясь к классике, Садур берет за основу лишь сюжет и наполняет его своим противодействием. Так, в «Панночке» вся сюжетная линия сдвинута от гоголевского философского спора о чудесном и непознаваемом в сторону размышлений о любви и смерти. От проблем философских к проблемам этическим. В переосмыслении Садур связь Панночки и Философа более тонка, чем просто связь ведьмы и человека. Жутковатая любовь двух полярных существ (не осознающих причин этого страшного притяжения друг к другу) не может закончиться иначе, чем смертью для обоих. Философ принимает смерть не от нечистой силы, а от любви, нарушив (почти как Орфей) запрет «не смотри». «И тут же глянул. В тот же миг Панночка прыгнула к нему и впилась. Но и сама «обрезалась» об «заслон». (Как бы бьется стекло. ) Так они оба и стоят, сцепившись, какой-то миг, потом медленно оседают вниз, и рушатся на них балки, доски, иконы, вся обветшалая, оскверненная церковь» [7, с. 115].

С другой стороны, у Садур Философ погибает не от Вия, а сознательно идет на смерть, чтобы собою заткнуть дыру, из которой в божий мир «хлещет мрак гнойный и мерзость смердящая» [7, с. 207].

Действие многих других пьес разворачивается в «бедной квартирке», в «запущенной однокомнатной квартире», на окраинах поселений и бытия. Действующие лица - странненькие, блаженные, больные и привязанные к своей болезни нелюбовью, брезгливостью или страхом. Они живут как во сне, успевая заморочить в подобное состояние тех, кто подходит ближе, причем сами не желая этого, не прикладывая заметных усилий. «Самое интересное, что дядя Степа хочет этого, ждет не дождется, чтоб его в этот самый сон превратили» [5, с. 86].

Персонажи подчеркнуто просты и неблагополучны. Но именно они становятся тем центром, что притягивают лучи, идущие как из тьмы, так и из света. Для уборщицы Нади («Замерзли») - это «жаромолнии». Для бывшего шофера, а теперь алкоголика Виктора («Ублюдок») - видение волка, нарушающего порядок. Эти призраки вполне можно рассматривать как бредовые галлюцинации алкогольного сознания или простудного жара, тем более что большинство персонажей - люди с явно расстроенной психикой и больным воображением, знающие о своей маргинальности и ущербности. Но для Садур юродивый - святой, и через нездоровые души и больные тела персонажей истекает на сцену и добро, и зло. Они не в силах остановить то, что течет сквозь них, не в силах забыть, не вспоминать, и сквозь «дыры в сердцах» темнота продолжает стекать в пространство их жизни. «Ничего придумать нельзя. Потому что, видишь ли, получается такая вещь, если об этом думать. Получается, что-либо ребенка не убивали, либо нас всех нет» [5, с. 98].

Жить с таким грузом невозможно. «Но ведь мы не живем, мы умираем» [5, 97]. Это перманентное состояние умирания и пытается описать Садур, представляя это умирание столкновением с рафинированным злом, злом в чистом виде. И эти люди с больным воображением живут в таком же больном мире. Сдвинутый со своего привычного места, мир также существует со сдвинутым сознанием и приобретает черты и признаки помешательства. Поэтому мир и действующие в нем персонажи не удивляются поступкам друг друга - ведь возможно все. «Кровь поднимается. Заполняет башню до потолка. Слышны всхлипы, бульки внутри влаги. Кто-то сильно забился. Затих. Все стихло. Кровь стоит, насыщаясь изнутри еще более красным. Убывает. Спадает совсем. В пустой комнате, омытой кровью, висят пустые петли. Солнце сушит комнату. Влетела птичка. Запела» [7, с. 287].

Все оказывается способным к проявлению неких качеств, которые можно принять за жизнь. Особенно это относится к земле. «Что здесь происходит? Что происходит в мире? Я перестал понимать. Мы жили. Все стало ненадежное. Марево в мире, марево. Кто их там всасывает постоянно? Совершенно пустая яма. Столько уже нападало, и никаких следов. Если так будет продолжаться, станет невозможно жить» [7, с. 58]. Зло приходит в мир сквозь людей, а все остальное - нейтрально. Земля, кровь - не злые, они только своеобразно реагируют на раздражители.

Мистические и оккультные реалии, разбросанные по пьесам, сгущают и без того достаточно мрачное пространство пребывания. Мир в изображении Садур - не что иное, как театральный задник, плоская декорация, на фоне которой любое живое существо приобретает тенденцию к сплющиванию и схематизации. Пьесы Садур - это кошмары, посещающие людей наяву, бредовое настоящее, в котором мы все живем. Театрализация это только усиливает, взгляд читателя из зрительного зала, из темноты на освещенный кусок безумной игры в жизнь заставляет предположить, что и сам смотрящий является актером, играющим роль зрителя, - и так до бесконечности - выходя из одного сна в очередной сон - сможешь ли проснуться раньше собственной смерти?

Жанр своих драматических произведений Садур определяет, как «русскую народную галлюцинацию», так как граница между бытовым и сверхъестественным, реальным и потусторонним в ее произведениях всегда открыта. Называя себя реалистом, писательница поясняет: «Ибо, что есть реализм в первоначальном значении: зримое чувственное восприятие мира. В перспективе своей русская литература выберет себе путь сочетания реализма (как его понимаю) с мистицизмом. Можно назвать его реализмом призрачного» [21]. Таким образом, Садур сама подсказывает ключ к осмыслению своего не поддающегося однозначному определению творчества, характеризуя его как «тайну и мистику». Действительно, все произведения драматурга пронизаны мистическим ощущением таинственной непостижимости и объемности, многогранности мира, в котором «не человек властвует над обстоятельствами — они могут вызвать катастрофические трансформации его жизни, например, в безумие» [21]. Мистика определяется в философии как «способ духовного освоения мира, при котором решаются задачи соизмерения человека с мировым целым и их взаимопроницаемости» [11, с. 105]. Она предполагает «веру в возможность непосредственного духовного общения человека с таинственными метафизическими силами — Бог, безличный абсолют, первосущность мира, духи — путем, выходящим за пределы естественных человеческих способностей» [11, с. 110]. Такое мистическое единение, интуитивное, сверхчувственное озарение сопровождается погружением в глубины своего «я» и отказом от всего умопостигаемого. Мистическое переживается субъектом как подлинная реальность, хотя и принимает причудливые формы, выражая себя, по словам С. С. Аверинцева, «не столько на языке понятий, сколько на языке символов, центральный из которых — смерть (как знак для опыта, разрушающего прежние структуры сознания)» [19].

Исследователи отмечают, что в отличие от религии, которая направлена на группу, общество и «интегрирует своих приверженцев», мистика «ориентирована на индивида, на достижение им непосредственного мистического переживания в отрыве от общества, в отчуждении от собственной социально-личностной сущности» [11, с. 179]. Не случайно всплеск мистических настроений происходит в периоды глубоких социальных кризисов, когда усиливается давление на психику человека и апокалиптические ожидания людей проявляются в религиозно-идеалистических представлениях о действительности, основу которых составляет вера в сверхъестественные силы.

«Садур в свое время точно уловила степень внутренней тревоги зрителя» [10, с. 65], передав ее в первых своих пьесах «Чудная баба» (1983), «Ехай» (1984) и других, исследующих именно метафизическую, скрытую сущность бытия. По словам самой писательницы, «это не, научная мистика, основанная на герметических учениях и тайных ритуалах, а народная» [21]. Создавая свой особый художественный мир, Нина Садур наполняет его загадочными мотивами и образами, восходящими к языческой культуре, к мифологической мистике, своеобразие которой заключается в том, что раскрывается она в полноценных, чувственно-телесных формах материального мир – это — чудесная реальность.

Говоря о присущей современному сознанию мистической созерцательности, Садур уточняет, что «русский мистицизм не интеллектуального свойства, а чувственного» [21]. То есть ему неинтересно думать, выстраивать или догадываться. Для него ценнее и убедительнее почувствовать. Почувствовать загадку. Примету другого мира. Мы любим чувствовать — это у нас национальное, а бесы, почти не имея плотской оболочки, прекрасно владеют природой чувственного. Здесь и ловушка. Но для нас же характерно какое-то совершенно непостижимое свойство спасения. В момент опасности почувствовать нестерпимую жалость. Будто ты своей волей убьешь кого-то. Не себя. Жалость к бессмертной душе. «Не принять соблазн от беса, а разглядеть его природу — вот для чего так близко мы приближаем к нему наше лицо. Постоянное присутствие тайного трансцендентного инобытия, равноправного обыденной бытовой реальности, — особенность всех драматургических произведений писательницы, в которых с помощью мистического гротеска, повседневность проверяется запредельностью, близкий и родной быт — бытием, коммунальная квартира — космосом» [9, с. 55].

Критики отмечают, что герои Садур часто натыкаются на нечто такое, что заставляет их менять жизненные ориентиры, переоценивать казавшиеся незыблемыми жизненные ценности. Н. Пашкина пишет, что «при всей искренней любви автора к простым, обыкновенным персонажам, ее отличает острый непреходящий интерес к людям особенным, существующим как бы в иной реальности, в иных, чем все, параметрах жизни», при этом «люди обыкновенные не желают мириться со своей обыкновенностью, стремятся как бы выскочить из нее, взорвать однообразную повседневность. А люди неординарные, словно бы для иной, надбытовой жизни созданные, пытаются постигнуть прелесть обыденного человеческого существования, ощутить красоту земных радостей, поймать счастье простой естественной жизни» [16, с. 128].

История постановок по пьесам Нины Садур очень насыщена. Спектакли по её произведениям ставятся во многих театрах нашей страны, и за её пределами. Вот, например, ещё примеры постановок, про которые нам известно на данный момент: «Панночка»- театр у Моста, «Чудная баба»- театральная студия «Блик», спектакли «Ехай», «Панночка» и «Чудная баба»- ЯГТИ, «Чудная баба» - Молодёжный театр «Театр С Того Света», «Панночка»- Орловский театр «Русский стиль», «Чудная баба» - Образцовый театр «На стульях», «Панночка» - СПБГАТИ, «Снегири» - СПБ театр им. Ленсовета, «Чудная баба» - студенческий театр «Акцент», «Панночка» - Новошахтинский драматический театр, «Чудная баба» - театр Балаганчик, «Брат Чичиков»- молодёжный художественный театр г. Улан-Уде, «Чудная баба» - ГИТИС, «Панночка» - театр Манекен.

И этот список можно продолжать ещё долго.  Несмотря на сложность постановки и тяжело раскрываемый мир автора со всеми символами и подтекстами, спектакли получаются совершенно разные, и в каждом произведении режиссёры раскрывают множество различных тем.

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: