 |
Глава 10. Освобождение.
|
|
|
|
Интересно, как живут люди, которые нигде не работают? Боря поймал себя на мысли, что ходить на работу стало твёрдой его привычкой, с того момента, как он поступил в университет. Он не мог представить себе жизнь без работы. В универе после пар, он шёл отоспаться дома, чтоб вечером пойти в ночной клуб, на смену ди-джея. Из-за этого на парах он выглядел вялым. Но молодость брала своё. В принципе из студентов он был таким не единственный, кто не любил спать по ночам. После универа, когда место работы сменилось на банк, он по-прежнему не понимал, как живут безработные люди. Ему вечно требовалось выйти из дома, чтоб куда-нибудь прийти. То в универ, то в ночной клуб, то на работу.
Даже на зоне пришлось работать. Без выходных. После того, как он выиграл суд по УДО, он имел полное право целых десять дней не ходить на работу, лежать в бараке и ничего не делать. Но не смог этого в силу привычки. В карантине на скорую руку ему нашли замену. Армянин Александр был не настолько расторопный как Боря. Впрочем, именно таким поступил на зону и сам Боря. Так что в Аре он узнавал себя в недалёком прошлом. Ему нужно было показать как резать хлеб и готовить пищу в отдельном котле.
– А носить запреты в ШИЗО тебя блатные и без меня научат. Они это могут. Мой способ, к сожалению, больше не работает. Так что показывать не буду.
Раздавать баланду на подносе Александр научился быстро. У Бори появилось свободное время, чтоб с кем-нибудь поговорить по душам, да очередную книжку почитать. За полтора года с лишним лишения свободы Боря перечитал солидное количество литературы. Можно было целый книжный шкаф открыть. Инспекторами в ШИЗО были в основном Лёха да Валера с Колей. Так что особых проблем перед Сашей не стояло. Саша быстро в столовой получил прозвище Ара, поскольку он был уже, наверное, шестым Александром в столовой, а их надо было как-то различать. Боря вспомнил кольщика с такой же погремушкой в хате девять-восемь в Бутырке. Как давно, оказывается, это было. Как будто в другой жизни.
|
|
|
На завоз Аре ходить не разрешили. Он ещё не обладал расконвойкой, поскольку был новеньким зеком, хоть и прибыл самоходом. На свободе он совершил небольшую кражу, однако, получил за это два года и два месяца. Так что сидеть ему ещё не пересидеть. О борином УДО ему ещё только мечтать. Когда он заехал в колонию, обнаружилось, что он выпил перед поездкой на зону. За что в первый же день получил двое суток ШИЗО. Так что Боря и остальные под крышей его уже знали. Просто никто не думал, что этот новенький будет новым баландёром на смену Боре. Вообщем, чтоб подать на УДО, Аре ещё предстояло снять с себя взыскание, после чего накопить поощрений, только потом подавать, а значит не раньше, чем через полтора года.
В последний день перед выходом на свободу, оставался лишь один вопрос. Надо бы поставить коня в честь освобождения. У Бори скопилась кое-какая наличность, не всё он успел спустить в тюремном магазине. Поэтому возвращаясь с молоком на территорию колонии, он закупил две банки кофе, три пачки чая, две банки сгущёнки. Всё это он вывалил на стол в кабинете завхоза. Самим завхозом в столовой давно уже был Казак. А варить чифир поручили Серёге, которым Боря когда-то работал на мойке, а теперь он стал напарником Казака в варочном цехе. Тоже мог теперь считать себя поваром. Во всяком случае по чифиру он был главным мастером.
Среди тех, кого Боря предполагал на распитие коня на освобождение, были все столовские, банщик, пара строителей, которые меняли плитку в варочном цехе, несколько шнырей, которые носили готовящуюся в отдельном протвине еду блатным из столовой. Приготовление чифира для коня было в самом разгаре, осталось только предупредить нестоловских, чтоб пришли вечером после ужина.
|
|
|
И в баню зашёл пригласить банщика на коня, и строителей, которые в этот день были заняты церковью, но обещали заглянуть в столовую вечерком. И даже тех самых шнырей, которые сейчас отдыхали и ничего не делали для блатных. Самих блатных Боря предпочёл не звать. Если среди них и были люди, с которыми он мог чифернуть, то они остались либо на централах в пересылках, либо уже вышли на свободу. Здесь же, в колонии-поселение, Боря относился к положенцам предвзято, с позиции шизовского баландёра, который от них уже натерпелся.
На раздачу в этот раз Боря даже не пошёл. Предпочёл отдохнуть, а все обязанности скинул на новенького Ару. Ара справился блестяще. Он же встретился и с Киялбеком, который ему регулярно промывал мозги. Боря был не в курсе заносить ли он запреты, его мысли летали в другом направлении.
Вечером, конь был готов. Из мойки взяли несколько кругалей. И начали распивать. Наливали в кружку сами себе из кастрюльки отдельно. Боря толкнул речь:
– Я благодарю всех собравшихся здесь. Жаль не все. Кто-то вышел на свободу раньше меня, поэтому их здесь нет. Я рад, что вас теперь знаю, ребят. Надеюсь мы ещё встретимся на воле. Давайте разопьём этот конь, в честь моего завтрашнего освобождения. Я десять месяцев здесь оставил.
Пили коня долго. Общались, смеялись, травили анекдоты. Первыми ретировались два шныря. Как ужин для блатных был готов, так они и удалились. Серёга и Казак совмещали распитие коня с готовкой пищи и то и дело отлучались из кабинета. Последним прямо из кастрюли остатки коня налил себе Боря и выпил его почти залпом. Отнёс содержимое на мойку и направился в барак, по привычке освещая путь себе зажигалкой.
Боря шёл в барак и думал выспаться перед освобождением. Ага! Наивный. Вот, представьте себе, Вы отсидели в тюрьме один год и семь месяцев, и завтра Вам выходить на свободу, Вы уснёте от таких новостей? Как бы не так! Вот и Боря лёг на шконку, а сон не идёт. Полежал пару часов, да слез к расходчикам поговорить немного. К нему подошли несколько мужиков, которые побывали в ШИЗО и Боря их там прекрасно помнил. Он испугался, думая, что сейчас опять начнутся неприятные разговоры о том, какой он плохой баландёр, ничего хорошего для них не делал. Но они его немного пожурили и пожелали счастливого освобождения. Боря даже не в затяг курнул одну сигаретку, чтоб снять напряжение. Но оно не снималось. Плюс ещё этот конь виноват. Кругалей восемь выпил Боря коня перед сном. Так что до утра, скорее всего, прободрствует. Хотел пойти посмотреть на игру, да сегодня не играли. Поэтому расход сняли в три часа ночи, а Боря всё ещё не спал.
|
|
|
Уже пришёл Серёга, чья шконка находилась под бориной. Уже он отоспался и снова ушёл на работу. А Боря всё бодствует. Видимо, не зря отец назвал его Бодрослав. Только теперь он Боря, и его явно одолела бессонница, не спросив разрешения.
Часов ближе к семи Боря отрубился. Но ненадолго. Буквально через час он проснулся для важного тюремного ритуала. Каждый зек, в день освобождения, идёт по зоне в сторону нарядки, чтобы сдать матрас. Окружающие, видя такого зека, понимают, что он выходит на волю и чуть ли не аплодисментами провожают его до бани. Слышатся крики «Ура! », «Наконец-то! », и в глазах кричащих прослеживается белая зависть. Именно сейчас для Бори был важен этот ритуал. После бани, он зашёл в нарядку, однако, Шмаров, который его оформлял уже давно на свободе, а сидит там симпатичная молодая казашка Карина, и к ней обратился Боря, чтоб оформить сдачу матраса. В ответ Карина попросила написать заявление на увольнение из столовой и сдать тюремное удостоверение. Боря даже забыл, что оно у него есть и нашёл его достаточно ветхим из кармана куртки.
– Что же вы, Пахомов, так небрежно относитесь к документам. Это ваш тюремный паспорт, надо бы поласковее с ним.
– Если честно, я даже забыл, что он у меня есть.
– Волчий билет, хотя бы, не забудьте, когда будете освобождаться. Счастливого пути. Ждите приказа прибыть на КП.
Боря удалился в барак. Лёг на серёгину шконку (на своей-то матраса уже не было) и принялся ждать. Он думал, что пока ждёт, может удастся поспать.
|
|
|
Спал урывками. Видел бегающих по бараку кошек, брал к себе. Удавалось вырубиться на полчаса. Потом снова просыпался. Ближе к обеду пробили расход. Пришёл Михалыч. В секции не заглядывал. Поэтому те, кто лежал со своего места не подорвались. Михалыч проследовал в свой кабинет. После этого пришёл дневальный и спросил Пахомова:
– К Михалычу.
Боря поднялся со шконки и заглянул к нему в кабинет.
– Присаживайся, Боря. Я только сегодня узнал. Ты оказывается из Москвы? Ви-ай-пи гость нашей колонии.
– Ну да из Москвы. Вам же сказали, что я «Мак» ограбил.
– Так в Саранске тоже есть Макдоналдс. Я думал, ты в Саранске гробанул.
– А мне говорили, что в Саранске Морддональдс?
– Есть такой. Только это другая контора. Макдоналдс – международный, американский. А Морддоналдс – наш, мордвинский. Но это лирика. Ты лучше расскажи, как там в Москве? Лучше, чем у нас в Мордовии?
– А я почём знаю? Я в Мордовии только сидел, на воле не видел, как там всё устроено.
– Метро же у вас есть?
– Есть.
– А у нас нет. Значит вам удобнее живётся. Можно машину не покупать. Здесь вот нельзя без машины. Я не знаю, сколько бы до Явас я из Торбеева добирался, если б не машина.
– А Вы не местный разве?
– Смотря что ты имеешь ввиду. Если регион, то да – я местный, из Мордовии. А ежели город, то нет, я из города Торбеево. Не волнуйся, это рядом. Может быть сегодня проезжать его будешь.
После разговора с Михалычем, Боря отправился в столовую. Впервые в жизни покушать, не в качестве баландёра, а в качестве простого зека. Получил пайку рыбного супа. Оценил насколько он хуже того, что сам Боря носил в ШИЗО. Вспомнил насколько там неблагодарные зеки «страдают». Поел и направился к карантину, ждать вызова.
Рядом с карантином встретил бывшего смотрящего Лёху Генералова.
– Привет! Я сегодня по УДО выхожу.
Лёха протянул ему руку для поздравления:
– Поздравляю! Живи дальше, кем жил. Какие планы?
– Работу искать.
– Будь аккуратнее. Люди – суки по своей природе. Чуть что, сразу норовят тебя сюда вернуть.
Когда Лёха попрощался с Борей и направился в барак, из карантина вышел Крест. Тот самый. Бывший блатной, позже фуфлыжник, закрывашка. А ныне – завхоз, прячущийся от возмездия в карантине.
– Вай, какие люди! Боря! Какие дела? На свободу?
– Здорово, Крест! Да. На волю. Вот жду вызова.
– Ты бы снял рюкзак. А то жарко. Июнь же.
– Да ладно. Зацени в целом мой прикид?
– Нормально тебя приодели. Выйдешь на свободу, даже не понятно будет, что ты из тюряги.
Разговаривал с Крестом Боря долго. Прервал их громкоговоритель, который объявлял: «Пахомов прибыть на КП! Повторяю. Пахомов! Прибыть на КП! ». Боря попрощался с новым завхозом карантина и пошёл в сторону КП, который находился рядом. Освобождение – вещь муторная. Сначала надо пройти в спецчасть, забрать свои документы: паспорт, справку об освобождении, расписаться в нескольких журналах. И, поскольку, Боря выходил по УДО, необходимо было получить предписание в трёхдневный срок явиться в ОВД по Калужскому району города Москвы.
|
|
|
Позже отправили в кассу, чтоб дать денег на дорогу и зарплату, которую Боря не получал с явнваря. Там в итоге накопилось примерно три тысячи рублей. Дали всё до копейки. А вот на дорогу дали восемьсот рублей и как хочешь так и добирайся до Москвы. Интересно из каких рассётов следовало, что из Яваса в Москву можно добраться за такие деньги. Но позже мысль о том, что Боря освободился выкинула из головы экономико-тюремные расчёты, и он отправился подальше от зоны, не оглядываясь. На выходе встретил БОР-а. Сергей Викторович поинтересовался, куда это Боря направился, но получив в ответ, что настал его день свободы, он пожал ему руку на прощание.
И побрёл Боря вперёд. Куда глаза глядели.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. Судимость
|
|
|
