 |
Глава 7. Колония-поселение.
|
|
|
|
Тёплая вода приятно обжигала руки. Зелёная химия с каждым днём всё больше разъедала пальцы. Ложки сильно гремели переходя из одной раковины в другую. Следом за ними летели пластиковые кругали. Из ШИЗО раз за разом возвращался Жека, добавляя работы Боре и Серёге. Следом за ним возвращался Володя из карантина с таким же грузом. И всё это мыть. «Вот освобожусь, и перейду на одноразовую посуду» – регулярно проносилось в голове у Бори.
Вот чего Боря не учёл, соглашаясь на работу в столовой, так это того, что здесь не бывает выходных. Обо всём подумал. О статусе, который резко падает, как только ты становишься баландёром. Об условно-досрочном освобождении, которое гораздо охотнее присуждают хозбанде нежели мужикам с промки. А вот о выходных не покумекал.
С трудом теперь вспоминались тоскливые централовские денёчки, когда работать было не надо, и времени на саморазвитие хватало. Теперь, чтоб почитать книжку, необходимо шевелиться побыстрее. А он помнил, что пообещал Кресту хорошо мыть посуду. Хорошо, значит медленно. Отлично, значит ещё медленнее. Теперь предстояло забыть про самообразование. Только работа. Не зря, труд заключённых по старинке называют каторга, он и правда особо пользы для трудящегося не приносит.
Более-менее расслабон можно было поймать, если успел помыть посуду после обеда и до трёхчасового построения. Если же нет, то считай отдыхом само построение. При успешном завершении послеобеденных работ, Боря по обыкновению шёл гулять вокруг лагеря. Однажды, во время таких прогулок он познакомился с Лёхой Кальмаром, завхозом столовой. Тот покачал головой, завидев издалека Борю. Подошёл к нему пожать руку, представился. Сначала ничего не сказал против бориной прогулки. Но, когда Боря сделал ещё один круг, вернувшись на тоже самое место, где недавно ручковался с Кальмаром, тот был уже в напряжении:
|
|
|
– Ты на работу идти собираешься? Если ты такой шустрый и быстро всё делаешь, иди помогай пацанам, картошку почистить, или котёл помыть.
По настроению Кальмара было понятно, что шутки с ним плохи. И Боря тут же направился обратно в столовую, готовить себе рабочее место под шизовскую посуду. Ужин в ШИЗО начинался на два часа раньше, чем в остальной зоне.
На вечернем построении про случившееся с Борей знала уже вся столовая, и деды, чистящие картошку, засыпали его советами, что если быстро закончил работу и делать нечего, отдыхай на территории столовой, а не гуляй по зоне. Так меньше палева. Серёга, например, поспать любит, когда работы нет. И Боре не мешало бы.
В другой раз к Боре во время построения подошёл один киргиз, с которым он общался, когда в питалке готовил чай для блатных. Он попросил для его семейки сделать увеличенную пайку. Боря взял глубокую тарелку во время раздачи ужина и наполнил её до краёв картофельным пюре, и выдал её через окно с чистыми ложками. Повара на это ему сказали:
– Мы, конечно, Кальмару не скажем, что ты сейчас сделал. Но лучше так не делай. А то увидят другие, и тоже захотят, а у нас в таком случае картошки на всю зону не хватит. Если такое произойдёт, блатные нас всех на пол положат.
Тот же киргиз, ощутив борину доброту, обратился к нему ещё раз. На этот раз ему понадобилось набрать сырой картошки, морковки и лука. Но Боря за овощи не отвечал, поэтому ответил отказом. Несмотря на это азиат всё равно пришёл. Боря показал ему где лежит картошка и тот набрал себе целый пакет. На выходе его остановил Кальмар. Сначала он отматерил мусульманина по первое число. Потом потребовал, вернуть на место все овощи. А затем бежать из столовой в ужасе пока цел.
|
|
|
Как только киргиз исчез, Кальмар начал разносить овощной цех. Как только шум в овощной утих, он принялся за мойку. Он гневно подошёл к Боре и голосом сиплого алкоголика начал сильно по-армейски с ним ругаться:
– Слушай сюда, любитель вечернего променада! Кто дал тебе право раздавать картошку?
– Кальмар, но я… – пытался отмазаться Боря.
– Ты меня не понял, голова два уха? Кто дал тебе право раздавать налево наши овощи?
– Никто…
– А с чего ты решил, что имеешь право распоряжаться овощами без моего ведома?
– Но я же не знал.
– Если ещё кто-нибудь попросит у тебя хлеба или картошки. Скажи, чтоб подходили к Кальмару. Иначе, капец тебе, понял?
– Понял.
Когда Кальмар удалился, Серёга произнёс:
– Я думал, он ударит тебя, лежать будешь. С таким нажимом он тебя мочил сейчас…
Однажды, Боря на улице разговорился с Жекой. Он посетовал ему, что такая работа, как столовая: без выходных, без перерыва – не даёт ему даже времени книжку почитать. Жека без труда нашёл выход:
– В туалете читай. Симулируй, как будто тебе приспичило, и читай.
– Хорошо, а где я книги возьму?
– Смотри.
Он достал пакет, в котором относит в ШИЗО ещё чистую посуду. И там лежали две книги.
– Мусора просили в библиотеку отвезти. Парень, который их брал, в лагерь поднялся.
Боря уже знал это ещё по централу, что выражение «В лагерь поднялся» означает «вышел из ШИЗО обратно в остальную зону». Но к совету прислушался, он ещё и укладывался в совет дедов, которые рекомендовали отдыхать в столовой, не выходя на прогулку.
Эксперимент по чтению книг в туалете не то, чтобы провалился, но вызвал шутливое негодование со стороны напарника. Сначала Серёга обеспокоенно произнёс:
– Чего это ты так часто срать ходишь? Может тебе в санчасть сходить, желудок проверить?
– Да в порядке мой желудок. Да и не часто я туда хожу, всего-то три раза в день.
– Нечасто? Обычно большинство раз в сутки личинку откладывают.
Позже Серёга догадался зачем Боря так часто посещает туалет. Сначала дико посмеялся. Потом предъявил претензии, что, мол, пока он там страницы переворачивает, работа стоит. А затем сказал, что можно и над раковиной поставить книжку да читать, если уж такая тяга к знаниям.
|
|
|
– Обычно люди ходят в туалет затвор передёргивать, а ты духовной пищей удовлетворяешься.
Шутка про онанизм Боре понравилась. Но ходить в туалет за чтением книги он не перестал. Лишь сократил время пребывания там. А также, читать во время интенсивной безработицы. Последний шанс зацепиться за свободное время от работы, предоставился ему неожиданно.
Во время запары на мойке к столовой подошли двое зеков и попросили Борю. Боре сообщили, что на входе его кто-то ожидает, то бишь зовёт. Там было двое молодых людей, в целом скорее приятной внешности, чем типичные зеки. Тот, что повыше задал вопрос:
– Привет! Ты, ди-джей Брюс? За ограбление «Мака» чалишься?
– Привет, да. А кто вам сказал, что я ди-джей? Я, вроде, не распространялся об этом.
– Братан, слухами земля полнится, а в тюрьме малявы быстро доходят. Вообщем, так. Есть для тебя небольшое предложение. Ты музыкант, а мы – лагерная самодеятельность. Периодически организуем тут концерты, театральные постановки и прочие творческие мероприятия. Столовая, это, конечно хорошо, но у нас же интереснее?
– Хорошо, я поговорю с Кальмаром.
– Ну да. Мы тоже к нему подойдём. Если что, курсанём тебя.
Они попрощались, и Боря стал выжидать удобного момента для того, чтоб обратиться к Кальмару и уйти из столовой. Реакция Кальмара была взвешенной:
– Если найдёшь себе замену, то, пожалуйста, переводись в кружок самодеятельности. А так, иди работай, Боря!
Это был последний шанс по-человечески соскочить из столовой. Осталось только накосячить, и попасть в ШИЗО, но на это Боря пока был не готов.
Зато Кальмар издевался над Борей как мог. То заставлял его покинуть мойку и чистить картошку, то мыть все окна и цеха. Иногда даже фасад. Серёга не любил, когда забирали его напарника и из принципа не выполнял его работу, мыл лишь свои тарелки. Поэтому, когда после временной отлучки Боря возвращался на мойку, его ждала недоделанная работа, только времени на её выполнение оставалось мало.
Однажды Кальмар взбесился и отправил всю столовую, и поваров, и Серёгу с Борей, и даже Жеку-ШИЗО чистить картошку. Его команды сопровождались тумаками по голове и пинком под зад. А также оскорблениями «Урод» и «Сволочь». Когда в овощной собралась уже вся столовая Кальмар произнёс короткую речь:
|
|
|
– Я знаю. Сейчас я уйду, и вы начнёте меня называть «уродом», «козлом», «педерастом». Это всё понятно! Но – Он сделал многозначительную паузу после этого слова. – Норму сделать вы должны.
Вопреки ожиданиям Кальмара, сильно его порочить никто не собирался. Один только Серёга подал голос:
– Вот был Пашка, был порядок. А когда этого торчка назначили, всё куда-то не туда пошло. Комиссии ему кажды день мерёщатся, генералы всякие из Москвы приезжают.
Но его поддержали лишь кивком головы. Дальше обсуждать Кальмара никто не захотел.
Как-то раз Володя вернулся из карантина и радостно сообщил на мойке, сдавая термос и посуду:
– Сегодня, так хорошо в карантине. Ильюхи нет. Он на суде, у него УДО. Возможно, больше его не увидим.
Одобряющие возгласы остальных работников столовой означали, что этот Ильюха-козёл всех уже достал, и все побывали в карантине при нём. Каждый рассказал свою историю, как его завхоз пытал, чтоб подписать сто шестую. Однако, вместо этого они прыгнули на баланду. Вечером того же дня Володя сообщил, что Ильюхе в УДО отказали. Причиной оказался четвёртый по счёту срок лишения свободы. Судья просто не поверила, что он может исправиться. Хотя сидеть ему осталось всего три месяца. Утром следующего дня, Жека сообщил, что носил баланду в ШИЗО и в шестой хате сидит Ильюха. Позже выяснилось, что ночью братва у него спросила за гадско-блядское поведение в карантине и выгнала из барака. Податься Илье было некуда, вот он и попросил его закрыть в ШИЗО, испортив тем самым статус шестой хаты.
Чуть позже эта хата пополнилась ещё одним постояльцем. Что такое шмон, Боря знал по централам, в первую очередь Бутырка. А вот шмон на зоне увидел впервые. Работал себе в столовой, посуду мыл, как вдруг прибегает из барака Жека и кричит:
– Ребята, идите в барак срочно. Там шмон только что прошёл надо вещи на место вернуть.
Подорвались все как ошпаренные, побросав всё. В бараке и вправду все вещи были разбросаны. Кое-как Боря нашёл свой матрас, и положил его на своё место. А также увидел вытряхнутым свой баул. Собрав всё назад, поставил его в каптёрку на прежнюю полку. Вечером, Жека уже отчитывался:
– Такое мощное пополнение сегодня в ШИЗО. Двадцать восемь человек – максимум.
– А если больше закроют? – Поинтересовался Боря.
– Больше места нет. Там две хаты шестиместные, и четыре четырёхместные. Считай, если с математикой в порядке. Двадцать восемь получается.
|
|
|
Конечно в порядке! У всех зеков с математикой всё хорошо. Особенно, если на воле они работали в банке. А это как раз про Борю.
– Но самое интересное, – продолжил Жека, – за что же закрыли Лебединского?
А вот это было и впрямь интересно. После ужина Жека сообщил, что Лебединский в той же хате, что и Ильюха, и коллектив ШИЗО просил эту хату кормить в последнюю очередь. В бараке, в очередной раз перенося свои вещи с одной шконки на другую, Боря общаясь с Терминатором узнал, за что оказался в ШИЗО Лебединский и почему в плохой хате.
– Ты ведь помнишь за что он отвечал? Он заряжал телефоны в каптёрке и прятал их во время расхода. Так вот во время шмона на него так надавили мусора, что он признался, где они все лежат. Сегодня отмели целый мешок тешек.
– И как его не убили после этого?
– А кому нужно мокрушничать в посёлке? Его заставили восстановить эти телефоны. Денег у него нет, восстановить не может, вот и спрятался в ШИЗО. К козлу Болдареву. Кто-кто, а он-то точно его поймёт. Тебе, кстати, не надоело переезжать так часто. Может определишься с местом окончательно.
– Да над Серёгой, посудомойщиком, отдыхает Вова Косарь. Он через две недели выходит, и я туда перемещусь. Вряд ли уже Серёга-то меня выселит?
– Да, там Айдар всё решает. Хотя ему выгодно, считай целый день один в проходняке.
Боря действительно больше двух ночей не задерживался на одном месте. Мужики жаловались, что баландёр редко в душ ходит. А Боря и рад бы это делать чаще да целый день на работе – некогда. Вся столовая собиралась в бане вечером по субботам. Но для нормальной гигиены – это, конечно, не о чём. Правда, банщик, часто бывающий в столовой, сообщил, что баландёры для него особый народ, и разрешил посещать хоть каждый день:
– Днём в душе блатные девочек трахают, а вечером у них отбой, поэтому вечерами все кабинки свободные. Купаются только те, кто поздно с работы приходит. И вы можете, вы ведь работаете в часы отбоя? Да и вещи стирать: это с блатных я беру по пачке сигарет за каждую тряпку. А для вас стиральная машинка – бесплатная, приходите.
Конечно, Борю обрадовала подобная новость, но сил чаще мыться не прибавила. Лишь чаще менять одежду, вне зависимости от чистоты тела.
Между тем, состав столовой начал потихоньку меняться. Гусь и Володя тоже подали на УДО. Гусь раньше, поэтому и суда дождался раньше. А вот Володе суда ещё ждать и ждать. Пока Гусь ждал суда, своего «звонка» дождался и Жека. В срочном порядке из карантина подняли только что заехавшего повара. Им оказался Саша Варяг, попавший в тюрьму за вождение в нетрезвом виде. Мог бы отделаться лишением прав, да сбитый им человек получил слишком много травм, поэтому Саня получил год лишения свободы.
Варяг оказался отличным поваром. Рубил картошку топором быстрее, чем машинка её нашинковывала. Готовил так, что у всей столовой слюнки текли. Вот только беда. Ничем иным, кроме раздачи баланды в ШИЗО он заниматься не хотел. Если Жека за молоком ходил, на завоз ходил, за хлебом ездил. То после освобождения Жеки этим всем стал заниматься Гусь.
Гусь получил долгожданное условно-досрочное освобождение, и ему тоже начали искать замену. По дороге на завоз, Гусь сумел пронести бутырку водки в лагерь, и распить её на двоих с Кальмаром. Так они отметили, УДО Гуся. Остальным сотрудникам столовой, они налили лишь по стопке. На вечернем построении Гусь еле стоял на ногах. Всё-таки, зеки пьянеют быстрее вольных людей. Естественно, старшому это не понравилось, и он сообщил дежурному. Дежурный, во время раздачи ужина в зал заглянул в столовую. Завидев дежурного издалека, Кальмар быстренько начал командовать, чтоб спрятали полупустую бутылку. Остатки содержимого вылили в один из кругалей на мойке, а саму бутылку утилизировали в объедках, которые во время завоза сдаются на свинокорм.
– Прошка идёт, быстро.
Дежурный, увидел пьяного Гуся, прикалывающегося во время раздачи баланды. А также непьянеющего наркомана Кальмара, для которого пузырь водки – вода. Старший инспектор, которого уже окрестили «Прошка» за фамилию Прохоров, тут же проревел:
– Эй, Гусь! Ты охренел что ли?
– А что такого, Прошка, имею права.
Он схватил его за шкирку и пинком под зад повёл на выход из столовой. Через полчаса, как он вернулся, он приказал всем столовским перевернуть баки с недоеденной баландой, искали бутылку. Не нашли. Баков было три, а вывалили содержимое только двух. Вонь последовала невозможная, поэтому проверять третий бак отказались. Пока Прошки не было, Боря с Серёгой допили содержимое стакана и закусили картофельным пюре. Раз уж решили на мойке прятать, значит почему бы мойщикам этим не воспользоваться. Заснул в этот день Боря как убитый, правда перед этим Прошка приказал всей столовой построиться у выхода:
– Завтра перед работой ко мне на КП.
– За что? – Попытался отбить непричастных к распитию спиртного баландёров Кальмар.
– А за всё хорошее!
– Что, бить будете?
– Нет! Целовать – съехидничал Прошка.
– А зачем всех-то. Один человек всего лишь забухал, остальные же не пили.
– А чтоб была коллективная отвественность. – И развернулся.
Наутро никого из столовских Прошка дубасить не стал, а просто до кучи к Гусю закрыл ещё и Кальмара в ШИЗО. Это спровоцировало большую перестановку работников столовой. Из карантина подняли одного пожилого мужика, согласившегося на баланду. Но, как выяснилось, повар из него никакой, следовательно, Гуся не заменит. Зато почистить картошки может, поэтому он пополнил овощной цех, из которого прогнали Шурика. Тот в свою очередь стал носить баланду в карантин и мыть зал, а Володя, как самый опытный пошёл в варочный цех, готовить баланду. Хоть он этого и не умел делать, а научился быстро. Обязанности, которые Гусь перенял у Жеки: завоз, хлеб, молоко, распределили поровну. Варяг согласился ходить на завоз и резать хлеб по вечерам. Володя согласился ехать за хлебом в город. А за молоком стал ходить Шурик.
Гусю дали всего пять суток, столько же Кальмару. Вот только когда Кальмар поднялся из ШИЗО, он сразу же спросил у Бори:
– Ты как моешь шизовские кругали? Такое ощущение, что они какими-то духами французскими пахнут.
А Боря и правда перестарался. Блаткомитет стал выделять ему фейри, так он и стал его расходовать на шизовскую посуду. Для пацанов старался. Кальмар не оценил:
– Я понимаю, что ты для пацанов стараешься, но, по-моему, это перебор. Поменьше фейри, ладно?
Повис вопрос в воздухе насчёт Гуся. Что с ним дальше будет? По идее ШИЗО – это взыскание, на которое обращает судья при УДО. Чтоб снять взыскание нужно два поощрения. Да вот беда. Гусь сначала получил УДО, потом ШИЗО. По закону в таких случаях, администрация колонии может подать апелляцию на судебное решение, и касатка может его отменить. Но Гусь рассказал, что договорился с администрацией апелляцию не подавать.
Последние четыре дня перед освобождением Гусь не брал на себя дополнительную нагрузку, а только готовил баланду и стоял на раздаче. После его освобождения, старшим поваром стал Пончик. А Володя в карантин не вернулся, предоставив эту обязанность Шурику.
Инспектор по столовой, лейтенант Петров, получил указание на ремонт помещения. И перво-наперво, он принялся белить всю столовую. Для этого из карантина подняли скромнягу Костю. Костя был настолько нелепый парень, что многие недоумевали, а чем это, собственно говоря, он занимается. Но Костян не унывал и продолжал белить столовую. Как только он закончил это делать во всех помещениях, освободился Шурик. И Косте, настолько притеревшемуся столовским, поручили кормить карантин.
Пока же Шурик был на работе, а Костя белил столовую, Саня Варяг, поинтересовался у остальных:
– Ребята, а подскажите, кто такой Крест?
Он много чего услышал об этом человеке от откружающих, в том числе и от Бори:
– Это смотрящий за армянской семейкой. Мне обещал, что-то типа крыши, чтоб меня не трогали. Говорил «Ты при нас».
Другие тоже давали ему оценку. Мол, блатной, положенец, уважаемый авторитет. И вся эта характеристика удивила Варяга:
– Если, он такой уважаемый. Почему же тогда заехал в шестую хату?
В столовой уже знали, что это означает. Чем же провинился Крест перед остальными, что не просто попал в ШИЗО, а в гадско-блядскую хату. Вечером того же дня Боря принимал душ и поинтересовался насчёт Креста у банщика. Тот ответил:
– Да Крест, такая же закрывашка, как Ильюха с Лебединским. Тоже попросил у мусоров, чтоб его закрыли. Только я пока не знаю почему. Но Ильюху уже два раза выпускали из ШИЗО, он не захотел выходить.
– Да, с Ильюхой всё понятно. А вот Крест…
Боре не верилось, что такой порядочный арестант как Крест мог что-то натворить. Ведь закрывашка – это далеко не почётная каста в криминальном мире. Это даже хуже, чем козёл. Козлов блатные терпят, хоть и не уважают, а вот закрывашек поджидают в зоне с заточкой.
Спустя месяц, как Крест самостоятельно закрылся в ШИЗО, прибежал Варяг на мойку и поинтересовался:
– Пацаны, где у вас тут лежит посуда для пидоров?
– А что? – Поинтересовался Серёга. – Кто-то из обиженных заехал?
– Нет. В шестой хате опустили пацана одного. Надо отдельную посуду ему.
Серёга достал из какого-то шкафа алюминиевую тарелку, гнутую спиралью ложку и ржавый алюминиевый кругаль. Естественно, всех интересовало как это случилось.
– Короче, пацана из карантина закрыли в ШИЗО, потому что он немного того… – Варяг покрутил у виска, и все поняли, что пацан – шизофреник, – А Крест, воспользовавшись этим фактом, решил надругаться надним. Дал ему в рот и засунул пол-шишки в жопу.
– Он, что совсем придурок? – Возмутился Серёга. – Его итак братва поджидает за карточный долг, из-за которого он в ШИЗО прячется. Так он там ещё и больных опускает? Его же самого на перережиме опустят за это.
Варяг пожал плечами. Инцидент этот, конечно, никто не приветствовал на зоне, и все в один голос заявили, что если Крест выйдет из ШИЗО обратно в лагерь, то ему полный конец. Возможно, убьют. От него отвернулась даже армянская семейка. Все, кого Боря облуживал, когда газовал от баланды, отказались считать своего бывшего смотрящего братом. Теперь и они имели к нему весьма весомые претензии.
А у Бори открылись глаза на Креста. Он, ещё тогда, когда тот не смог его отмазать от баланды, засомневался в его порядочности. А тут он такое в ШИЗО вытворяет. Боря с отвращением вспоминал все диалоги, связанные с Крестом. Это было дико неприятно.
Но и приятными моментами зона иногда тоже радовала. Пончик зашёл на мойку с радостной новостью:
– Боря иди на КП, к тебе мама приехала. Володя, подмени пока Борю. Я подменю тебя на кухне.
Что такое краткосрочное свидание Боря знал лишь по УИК. Там было написано до четырёх часов. Мать, которую он не видел со времени приговора, приехала замотанная, но уже не зарёваянная, видимо, привыкла к тому, что сын – зек.
Комната свиданий находилась там же где КПП, по коридору надо было свернуть направо и, не доходя до большой железной двери, свернуть налево. В комнате сидело множество народу и стоял гвалт. Но мать обрадовано накинулась на Борю с объятиями, и он присел за столик напротив неё.
– Как ты здесь?
– Нормально. Работаю в столовой, мою посуду.
– А дома тебя не заставишь мыть тарелки за собой.
– Теперь тем более не заставишь, на одноразовую перейду.
Мать слегонца посмеялась над бориной шуткой.
– Драки часто возникают у вас?
– Ни одной не видел.
Вообще-то драки были. Но Боря и, правда, их не видел. Ему лишь сообщали в столовой, что где-то около барака подрались два мужика из-за недопонимания по понятиям. В ШИЗО Кальмар одного азербайджанина уложил с одного удара ногой по голове. Правда, теперь, как убедился Боря, Кальмар и этот азер ходят по зоне не разлей вода. А избиения сотрудников УФСИН или козлов вообще считать драками? Так что, в принципе, Боря ответил маме правду.
– Мы с твоим адвокатом три месяца тебя искали по всей стране. Кое-как узнали, что ты здесь. Где ты был?
– Меня прилично помотали по городам. Но я месяц провёл на этапе, а не три. Владимир, Самара, Саранск и вот, Явас…
– А почему было не сразу тебя привезти в Явас?
– Ты это у УФСИН спроси. Зачем они так со мной? Это я ещё легко отделался, многие до сих пор этапом путешествуют.
– А как вас кормят здесь?
Самый неудобный вопрос для зека, работающего в столовой. По сути, если ты работаешь в столовой, значит, ты кормишь всю оставшуюся зону. И имеешь доступ к тому, чтоб приготовить себе что-нибудь повкуснее.
– Мам, я в столовой работаю. Это мы кормим зону, а не нас кормят. – С улыбкой констатировал Боря.
– А из чего хоть готовите?
– И того, что в поле растёт. Живое мясо – свинина в суп идёт.
– Мясо свинины? Это же дорого. А не дешевле закупить фрикаделек и сделать всем суп с фрикадельками.
Сразу видно бухгалтер. Фрикадельки в магазине стоят дешевле, чем кусок мяса, вот она и закупается ими. Да только как ей истолковать, что свинина здесь натуральная. Пасётся на свиноферме. В день закалывают по одной хрюшке, которая и приезжает с завозом. Руководит всем этим процессом инспектор по прозвищу «Газмяс», который уже пообещал УДО за сто голов.
– Нет. Здесь есть своя свиноферма. Хрюшки пасутся неподалёку от зоны. Их содержать дешевле, чем закупать фрикаделек на всю зону.
– Всё равно, странно. Что плохого во фрикадельках?!
Так Боря и не смог убедить маму, что собственная свиноферма выгоднее администрации зоны, чем закупать фрикадельки, которые изготавливаются на заводе. А вообще, Боря истосковался по такому кушанью, как фрикадельки. На зоне их не достать. Разве что самому сделать. Нет, бывает, здесь и колбаса, и тушёнка, но это, конечно же, не то.
– Мы тут тебе собрали кое-какую передачку, чтоб ты не позорился здесь. Можешь разделить её с сокамерниками, как в Бутырке.
– Мама, здесь нет камер. Мы все живём в бараке. А сумку я разделю лучше с приятелями по столовой.
– Ну, тут хозяин-барин. С кем хочешь, с тем и дели. Денег-то на счёт тебе закинуть.
– Лучше так дай. Здесь колония-поселение, наличные деньги при себе носить разрешено.
Мать выдала ему четыре тысячи рублей. После справилась об его здоровье.
– Нормально. Здоров как бык. Только вот руки болят из-за средства, в которое их всегда окунаю.
– Смотри. Не заболей. Здесь врачи, говорят, плохие. Чеснок кушай, скоро осень.
Где б ещё раздобыть его, этот чеснок? В Бутырке он продавался в тюремном магазине, а есть ли он в местном?
– Может, что-нибудь ещё попросишь, к следующему разу, когда я там смогу приехать?
– Да нет, ничего не надо.
– Ты учил меня не отвечать «да нет».
– Так это на свободе было. Здесь все так говорят.
– Не перенимай их скверный язык, это дурной тон. – Строго сказала мать, но смягчившись добавила: – Так ты не стесняйся, проси. Мы привезём.
– Тогда привези мне дешманские наручные часы, и перчатки резиновые пары три. Больше ничего не надо.
Беседа длилась уже больше часа и мать намекнула, что пора закругляться, а то не успеет на обратный автобус. Боря без промедления отпустил мать и дал напутствие:
– С адвокатом поменьше общайся. Он хороший человек, но здесь он может всё испортить. Лучше я сам.
Боря вышел из свиданочного корпуса и пошёл на привычный досмотр. У него ничего запрещённого не нашли и деньги не забрали, после чего выдали пакет с маминой передачкой. Он оказался тяжеленным, поэтому Боря рассчитывал на помощь коллег по работе, чтоб его облегчить.
Кальмара в столовой, к счастью не было, а остальным Боря сказал:
– Пацаны, налетайте, угощаю!
Все побросали свои рабочие дела и как давай наматывать колбасные нарезки на отрезной батон белого хлеба. Когда все запасы были подъедены, и столовские ребята сыты до отвала, Боре Иваныч помог разместить продукты так, чтоб Кальмар не нашёл и компания могла их дружно использовать, а Серёга напомнил ему, что на мойке работа стоит и её надо выполнять. Во время построения Боря подошёл к смотрящему за зоной Лёхе Генералову:
– Лёх. Тут такое дело. Мне маман денюжек подсыпала. Я бы хотел выделить на чёрное и на общее.
– Подожди, Боря. Сейчас подойдут смотрящий за чёрным Махмуд, дагестанец, и смотрящий за общим Азат, армянин. – Он отвернулся от Бори и попросил кого-то из своих шестёрок: – найди Махмуда и Азата, скажи дело есть. – И вернушись к Боре, продолжил: – Как дела, Боря? Как работа?
– Да, всё в поряде. Вот маман приехала, легче стало. Дала мне деньжат, хотел выделить штуку на чёрное, и штуку на общее.
– Это хорошо. Порядочный поступок. Доброту мы всегда ценим. Как Кальмар? Не сильно вас гоняет?
– Да прилично, если честно. Порой даже слишком много себе позволяет.
– Он молодец, на самом деле. При нём столовая расцвела. Мужикам нравится стало в неё ходить. Ты поймёшь это, когда его не станет. Рано или поздно он же от вас уйдёт: два года срок у него, из них полгода уже прошло. Недолго осталось.
– Мне столько же примерно…
Тут подошли упомянутые Лёхой дагестанец и армянин, Боря им вручил по косарю, объяснив зачем. У Азата справился насчёт Креста:
– Не произноси при мне это имя. Он опозорил нашу семейку, а заодно и весь армянский народ.
Вот, что получалось. Братва уважает козла Кальмара, хотя позволяет он себе гораздо больше вплоть до рукоприкладства, и неуважает козла Ильюху. Что уж говорить о бывшем блатном Кресте.
Когда Боря вернулся в столовую его уже поджидал там Кальмар:
– Ди-джей, быстро в инвентарную, жди меня там. Пончик, Володя, на раздачу, Шурик в карантин, Серёга, пока, один на мойку… Овощники, норму сделали? Тогда начинайте следующую. Варяг, в хлеборезку!
Боря долго ждал один среди мыла и порошков. Кальмар ещё чего-то там командовал в столовском производственном помещении. Когда последнее распоряжение отдал, зашёл в инвентарную, хромой походкой очень близко подошёл к Боре и их лица сблизились до минимального расстояния. Казалось, ещё чуть-чуть и поцелуются. Лицо Кальмара было недовольным и требовательным, стоял он в боксёрской позе, готовый к бою. Смерив Борю взглядом с ног до головы он медленно произнёс:
– Зачем к блатным ходил? На меня жаловаться? Зря…
– Да ты чего, Кальмар? Даже в мыслях не было…
Боря ожидал, что сейчас Кальмар разозлится и размажет его по стенке. Но он неожиданно довольно мягко, не теряя при этом злобной гримасы, сказал:
– Уроды они, Боря! Не слушай их. Наплетут про меня они тебе..
– Зря ты так. Они, наоборот, тебя хвалят.
Кальмар, как будто, не услышал бориного возражения:
– Знаешь, как они нас называют?
– Красные, – предположил Боря.
– Козлобанда. – Уверенно утверждал Кальмар. – Но для меня, Боря, ты не козёл. Ты работаешь на меня, и отношусь я к тебе, соответственно, лучше, чем они. Поэтому, если у тебя проблемы, не надо к ним обращаться. Обращайся ко мне лучше, и я всё разрулю.
– Да, не было у меня никаких проблем, Кальмар. Я просто подошёл к ним, чтоб скинуть денег на чёрное, и на общее. Мне мать на свиданке привезла чуток.
– Много привезла? Дай косарь взаймы? Шучу, не надо. Я у других займу. Иди на мойку.
Как-то утром, после завтрака, Боря настолько быстро перемыл всю посуду, что начал подумывать об отдыхе. А правда, почему бы не поспать, хотя бы один часок перед обедом, раз так быстро всё перемыл и Кальмар не заметил. Но Пончик испортил Боре всю понталыгу. Он взял ложку попробовать супчкик, который Варяг приготовил для ШИЗО и обнаружил на ней следы масла, которое идёт на завтрак в качестве дополнительного питания.
– Боря, это чё? – Укоризненно спросил он. – Ты понимаешь, что если такое обнаружат блатные, мы все тут мордой вниз лежать будем. Они нас палками забьют.
Весь поднос ложек пришлось перемывать. Пока Боря этим занимался, Пончик исследовал кругали. На них тоже оставались чёрные отметины от чая:
– Боря, ты совсем не въезжаешь? Блатные придут. – Продолжал запугивать Борю Пончик.
Кругали полетели в раковину для перемывания. Как только Боря справился с этой задачей настало время обеда. Поспал, называется. После обеда Боря уже нет шустро всё мыл, как после завтрака, поэтому и сон перед ужином теперь отменялся. Он протирал кругали с особой тщательностью, а наибольшее внимание уделял кругалям ШИЗО.
Вечером пожаловали блатные. Накаркал Пончик. Претензий к чистой посуде они не имели, зато к внешнему виду, как овощников, так и к бориному у них было масса. Лёха Генералов высказался громче остальных:
– Ребята, вы людей кормите, а носите на себе - хрен знает что. Вы не можете стирать одежду чаще? Вам ведь банщик особые условия дал. Иваныч, что это на тебе?
– У меня грязная работа. Я картошку чищу.
– Разве картошку чистить грязная работа? Сейчас я скажу ребятам, привезут вам одежду. И чтоб как следует к ней относились. И вообще, Боря тебя это тоже касается, если после нескольких стирок одежда пришла в негодность, а больше ничего нет. Так вы не стесняйтесь. Подходите, просите! Найдём вам что-нибудь поприличнее. Как можно есть из таких рук? Фу!
Досталось и Шурику, который ходил в карантин и со дня на день ожидал выхода на свободу. И Косте, который всего лишь белил столовую и ничего другого не делал, успели кое-что предъявить. Всех отделали по полной. Но в отличие от рассказов, которые наслушался Боря, отделали словесно. И даже рассказали, как можно получить одежду, чтоб не выглядеть как черти. На мойку блаткомитет выделил очередную бутылочку «Фейри», не доверяя хозовскому средству для мытья посуды.
Спустя несколько дней после визита блатных Шурик вышел на свободу. Боря перед его освобождением узнал, что звали его вообще-то Лёха. А «Шуриком» прозвали за молодой вид и большие очки на носу. Уж очень был похож на персонажа из гайдаевской комедии. Баланду в карантин стал носить Костя, периодически отлынивая от мытья зала. Ведь на нём пока висела столовая, которую он ещё не до конца добелил. И в зале прибирались по очереди: Боря, Иваныч, Володя и др.
Однажды Пончик покинул место раздачи баланды и срочно побежал в карантин. Вернулся он оттуда с термосами для баланды и пустой посудой. Костян сидел на улице и утверждал, что ему запрещено заходить в столовую. По крайней мере, пока. Его уже обрабатывал Володя, который носил баланду до него в карантин и имел кое-какой опыт:
– Разве можно такое говорить, Костя? Ты же знаешь, где находишься? Может я тоже таким занимался, да кому я скажу? Конечно нет. Я всем говорю, что нет. Никогда я этого не делал.
– Да я в феню не врубался. Я ж не думал, что они это имеют ввиду. – Пытался отмазаться Костя.
– А что случилось? – Поинтересовался подошедший Боря.
– Прикинь, Костян, признался, что в бобрик нырял. Ты-то знаешь, что это значит? – С лёгим смешком рассказывал Володя.
О, да. Боря знал, что выражение «нырять в бобрик» на фене означает «отлизывать у женщины причинное место». Из рассказа Володи и Кости, выходило следующее. Во время раздачи баланды, мужики поинтересовались в шутку и Костяна, а нырял ли он в бобрик. Но он их вопроса не понял. Те, начали объяснять не с того, с чего надо было. Они для начала объяснили, что такое бобрик. Мол, место такое особое у бабы. Костя понял, какое место они имеют ввиду. Но вот, что с ним делать такого, чтоб это считалось нырянием он не допонял. Он подумал, они справляются девственник ли он. А он, естественно, не девственник и по его представлением он нырял в бобрик, только не языком, а половым членом. И узнав, что такое бобрик, ответил: «нырять туда очень приятно, и незачем выныривать, так ведь так хорошо». После такого ответа мужики побросали ложки и отказались от баланды. Теперь Костя ждёт решения блаткомитета по поводу случившегося. Вполне возможно, что Костю признают обиженным.
К столовой подошли Лёха Генералов и Кальмар. Лёха озвучил позицию блаткомитета:
– Костян, мы решили тебя обиженным не объявлять. Ты ведь по не знанке сказал?
– Да. Я не знал, что значит «нырять в бобрик». Я думал, это значит «девку трахать», а не кунилингус ей делать.
– Так вот. Как такового признания с твоей стороны не состоялось. Поэтому будем считать, что по факту ты не нырял в бобрик. А следовательно, баландёром быть можешь.
– Повезло тебе! – Прокомментировал Кальмар.
И всё от того, что Костян, попал на зону с воли. Так называемым самоходом. Многим, у кого колония-поселение в приговоре, приписывают прибыть в зону самостоятельно. Они-то и называются самоходы. СИЗО, он же централ, всё-таки даёт какую-никакую, а тюремную школу, во избежание таких вот лаж. А прибытие самоходом только ускоряет подобные неприятные случаи. И, действительно, повезло Костяну, что его в обиженку не определили. Выкарабкался. На этот раз!
Поздней осенью, ближе к новому году, когда снег только пару раз потревожил жителей Мордовии, но на улице уже стояла минусовая температура, Боря узнал, что бывают изредка построения внеплановые в три часа ночи. Внезапно, расходчики прокричали:
– Расход! Шестеро!
От такой новости хочешь не хочешь, а проснёшься. Обычно кричат про двоих инспекторов. И не забывают их назвать поимённо. А тут сразу шесть. В секцию ворвался мент Валера и громко скомандовал:
– Все на построения, на улицу, живо!
Построились все также как и обычно, когда идёт проверка днём. Зачитывали фамилию, зеки отвечали имя-отчество, и заходили в барак. Боря отвечал один из последних, и обратил внимание, что в этот раз в списках отсутствует фамилия «Кальмаров». Когда он дошёл до барака, ему предупредительно сообщили:
– Кальмар сбежал. Напрягись. Завтра мусора вс
|
|
|
