 |
Святой – это раскаявшийся грешник
|
|
|
|
Святой – это раскаявшийся грешник
Святой — это раскаявшийся грешник. Это Бог, проявляясь во мне, вскрывает в моей форме, которую называли Виктором Ивановичем, слои подсознательного.
Чем выше человек поднимается по духовной лестнице, тем чувствительнее становится его Душа. Тем больнее воспринимаются любые негативные воспоминания, всплывающие из подсознания. Тем осознаннее, искреннее раскаяние.
Но все это твой путь, все это твои ошибки, все это твой опыт. Все это возможность для обретения мудрости.
С высоты раскаяния становится со всей ясностью видно, к чему могут привести неконтролируемые чувства и необузданные желания. Поэтому никогда не осуждайте других, ибо сами грешны до мозга костей.
Любите друг друга
Знай: воруя у другого, ты воруешь у самого себя. Оскорбляя другого, ты оскорбляешь самого себя. Избивая другого, ты избиваешь самого себя. Наказывая другого, ты наказываешь себя.
— Ну, а как же не наказывать детей, если они делают нечто такое, что в будущем может привести их к нравственной катастрофе, к разврату, необузданности желаний и т. д., словом, к деградации высоких нравственных личностных качеств.
— Наказываете, но делайте это так, как делает Бог: «Любя и во имя Любви». Он прекрасно понимает, что человеку, ослепленному жаждой желаний, невозможно логически, доходчиво объяснить всю пагубность его поступка, поэтому Он поднимает розгу, чтобы сделать ему больно. И через страдание подсказать человеку, что так делать нельзя. Мы же наказываем ребенка чаще всего исходя из собственных чувств: «Надоел». Да сколько можно повторять: «Отстань, не лезь, не мешай. Я кому сказала – не тронь».
|
|
|
Мы исходим не из любви, а из своего эгоистического миропонимания. «Так делать нельзя, потому что это мне мешает. Или потому, что считаю это неправильным».
Любите своих детей, но не как собственную вещь, а так, как Бог любит всех нас: без различия на плохих и хороших, правильных и неправильных.
Любите друг друга. И тогда вы освободитесь от ненависти, агрессии, зависти, — словом, от всех пороков, присущих человеку нелюбящему. Любите друг друга, и тогда наступит Рай на Земле.
* * *
— Виктор Иванович, а трудно быть Богом?
— Богом быть легко. Трудно быть человеком.
Чего бояться?
Многие святые давали обет — не брать деньги в руки.
Но ежели ты святой, то чего тебе бояться? Все, к чему ты прикасаешься, должно наполняться светом и Божественной правдой. Ибо все от Бога. Боязнь, что через деньги этот мир может поймать вас на крючок, — признак несовершенства.
* * *
Золотой Будда в n-мерности выглядит как чистый, сверкающий золотой свет мудрости. Входя в наш плотный мир, он становится Золотым.
Вечный свидетель
Атма, душа — вечный свидетель. Она не участвует ни в какой деятельности. Она и есть сама деятельность. Она видит и контролирует все происходящее. Она видит и контролирует работу каждой клетки в организме. Она видит причины и следствия происходящего. Ее задача – собрать как можно больше информации обо всем.
Обусловленная формой нашего тела, она собирает информацию о каждой его клетке, о любом всплеске эмоций, о любой мысли. Ни одна мелочь не пропадает из ее поля. Иногда Она подает свой голос совести. И тот, кто его слышит и следует ему, тот идет по пути к Богу. Но если человек не слышит голоса своей души, она замолкает и просто свидетельствует: обманул ли кого, ограбил, убил, подумал что-то нехорошее — она все свидетельствует. Но когда человек снова становится на путь, ведущий к Богу, Душа начинает потихоньку подавать свой голос.
|
|
|
Она знает все. Все наши прошлые жизни, вся наша прошлая деятельность, все наши мысли и чувства — все зафиксировано.
И там, на Божьем суде, когда мы покидаем свое тело, вся наша жизнь всплывает перед нами, как на киноленте.
И при жизни, когда мы достигаем определенного уровня сознания, Душа может приоткрыть нам наше прошлое.
И мы узнаем, кем мы были? Что делали и даже о чем думали в те или иные моменты наших жизней. Поэтому нет ничего тайного в этом мире. Никуда ничего не спрячешь. Потому что всегда, днем и ночью, на земле и под землей, в безлюдье и глухом одиночестве за тобой постоянно наблюдает твой Свидетель. И никуда ты от Него не спрячешься.
Даже тогда, когда твое тело умирает, Он остается. Потому что он никогда не рождается и не умирает. Он есть всегда. Он пронизывает все мироздание.
Он Свидетель.
Путь домой
Когда я внутренним взором оглядываю весь прошедший путь и тот, что еще предстоит пройти, Душа моя содрогается. Господи, дай силы вынести все это. И думаю, что никому не миновать этого пути. Одни пройдут раньше – другие позже. Но никому не миновать его. Ибо это единственный Путь, соединяющий нас с Богом. Это Путь обратно, Домой, туда, откуда мы когда-то все пришли.
Индеец из племени «Чистая вода»
На пороге моей избушки сидел человек в странной, не здешней одежде. Балахон, широкие с бахромой штаны, как у ковбоя. Длинные волосы, смуглое, красивое лицо, орлиный нос.
«Лет 50–55, — подумал я.
— Ты кто? — спросил я.
Человек встал и протянул мне руку.
— Ты хозяин этой хижины? Приветствую тебя! Я индеец из племени, которое когда-то называлось «Чистая вода».
Я пожал его крепкую, сильную ладонь.
— Но откуда ты взялся здесь в горах?
— Мои предки владели секретом перемещения на любые расстояния. Я хранитель этих знаний.
– Но что привело тебя сюда, в мою хижину?
— Здесь когда-то давным-давно была родина наших предков. Здесь еще были высокие горы, густые леса и чистые реки. И по той долине, которая видна отсюда, тогда текла великая река. Она вытекала из того моря, которое вы называете Байкалом.
– Неужели уровень Байкала был таким высоким? — удивился я.
|
|
|
— Да, все места, которые вы сегодня называете долинами, были морем. Его волны плескались у подножия высоких скал. Теперь они стали песком и холмами. Здесь было много зверя и рыбы. Нас было тоже много.
Много веков мы жили счастливо в мире и дружбе, пока сюда не пришли другие люди. Их было много, очень много. Гораздо больше, чем нас.
— Что же мы стоим-то, — спохватился я. — Пошли в избушку, попьем кофе.
Мы вошли в избушку. Сели на мою лежанку возле потухшего очага.
Я взял кружки, положил по две ложки сахара, ложку сухого молока, по ложке кофе и налил из термоса кипятку. Зимовье наполнилось ароматом кофе.
— О, кофе! — восхитился индеец, с наслаждением втягивая носом аромат.
Я размешал ложечкой напиток и подал гостю. Он отхлебнул и долго смаковал кафе во рту.
— Ты остановился на том, как на вашу землю пришли другие люди, — напомнил я.
— Да, да, их было много, очень много. Они пригнали с собой огромные стада овец, лошадей и длинношерстных быков. Эти люди были очень сердитые. Они хотели воевать с нами. Они начали убивать наших людей. Им нужны были степи, а здесь был лес. И они стали поджигать эти леса.
Весной, когда земля освобождалась от снега, а зелени еще не было, весь лес был в огне. И некуда было от него спрятаться. Месяцами солнце было закрыто дымом. В огне горели не только животные, но и наши хижины. Вода в реках становилась мутной от пепла и горькой от гари. И там, где раньше была зелень и чистая вода, земля стала черной. И мы решили уйти из этих мест туда, где чистая вода. А чистая вода – это чистые мысли, чувства. Но где бы мы ни останавливались, везде были люди. Они не принимали нас. И мы шли дальше. Так мы дошли до большой воды — то, что сейчас зовут океаном. Дальше дороги не было.
Тогда мы собрали совет старейшин и решили использовать древние знания перемещения тела, чтобы найти безлюдное место с чистой водой. Знающие ушли, а мы стали ждать их возвращения. Но у тех, кто приходил назад, вести были плохие – везде были люди, и мало было мест с чистой водой.
Наконец, пришел последний. Он сказал, что там, за большой водой, он видел землю, где нет людей и очень много чистой воды. И мы решили идти туда.
|
|
|
Знающие улетели туда готовить место. А мы, построив большие пироги, набрав воды и пищи, поплыли по большой воде. Знающие показывали нам дорогу.
Индеец на минуту замолк, отпивая маленькими глотками кофе. Лицо его было задумчивым.
— Немногие из нас доплыли до конца пути, — наконец продолжил он. — Но, главное, мы сохранили детей и женщин.
И мы все-таки доплыли. Теперь это место называют Америкой. Это было действительно красивое место. Было очень много чистых рек, росли могучие леса, было много зверя и рыбы.
Индеец выпил последний глоток и поставил пустую кружку на стол. Я встал, снова сделал смесь, залил кипятком, размешал и подал гостю.
— О, кофе, — потянул он носом, аромат напитка. Отхлебнул, посмаковал и продолжил свой рассказ: — Наверное, много веков наше племя прожило там счастливо. Постепенно вокруг нас появлялись другие люди. Они не хотели воевать. И мы жили с ними дружно и в мире. Наши парни любили их девушек, а их парни наших. Так мы роднились, становились большой общей семьей. Но наша счастливая жизнь кончилась, когда на нашу землю пришли белые люди.
Индеец попил кофе, помолчал.
— Как все там развивалось и складывалось в наших взаимоотношениях, я думаю, вы знаете не хуже меня, — наконец сказал он. — Об этом много написано книг, я лучше расскажу, чем это закончилось для нас.
Как вы знаете, места, где мы жили, стали называться резервациями — это законно закрепленные за нами земли.
И вот однажды к нам пришли те, кто занимался рубкой и продажей леса.
К тому времени наши леса оскудели. На нас со всех сторон давила белая цивилизация. Реки стали не такими чистыми. И рыба тоже постепенно стала уходить. Мы бедствовали, но держались. К тому времени мы научились разводить собственный скот. Помаленьку научились торговать с белыми своими изделиями из древесины и кожи. Но нас еще было слишком много, территория слишком маленькая, чтобы прокормить всех. И вот пришли белые лесопромышленники и предложили нам продать в рубку часть наших лесов. Мы собрали совет старейшин. Дело показалось нам выгодным. Мы теряли только леса, но территория оставалась за нами, а та сумма, которую они нам предложили, позволяла нам безбедно просуществовать несколько лет.
И мы согласились. Но деньги кончились быстро. Мы продавали новые участки леса. И очень скоро у нас почти совсем не осталось лесов. Реки быстро обмелели. Дожди начали смывать в них почву. Они стали заиливаться и превращаться в болота.
И на нашей земле стало невозможно жить. Молодежь начала разбредаться по городам, а с молодыми из наших селений ушло и наше будущее. Пошли болезни. Пьянки. Ссоры. Так мы сами себя лишили родины.
|
|
|
Он закончил говорить и, сосредоточенно уставившись в одну точку, стал мелкими глотками допивать кофе.
— Да, грустная история, — сказал я. — И куда же ты теперь?
Индеец сосредоточенно посмотрел на меня:
— Знающие послали меня искать новую родину. Поэтому я здесь, на земле наших предков. И я вижу, какие изменения здесь произошли!
Горы стали ниже. Но зато там, где были горы, встали новые леса. И я вижу здесь чистую воду. Но мы не пойдем снова сюда, хотя по тебе я вижу, что здесь живут добрые люди и они, наверное, приняли бы нас. Но пока мы пили кофе, я осознал одну истину. — Он помолчал, поковырял палочкой золу в потухшем очаге. — Я понял, что не надо искать новых мест. Если здесь леса восстановились и реки очистились, значит, и там это может произойти.
Если мы все вместе соберемся и начнем сажать деревья, то наши внуки и правнуки снова обретут родину. Не нужно искать чистых мест на Земле, их нужно делать. Если уж сумели разрушить, нужно иметь мужество и силы все это восстановить. Поэтому я возвращаюсь. Я организую кампанию по восстановлению наших лесов.
— Спасибо тебе за кофе, за приют. Он поставил, пустую кружку на стол, поднялся и вышел из зимовья.
— Ты здесь живешь? — спросил он.
— Да, я здесь живу.
— Ты ушел от людей?
— Нет. Но среди людей трудно найти Истину.
— Ее можно найти везде, — сказал индеец. — Ты нашел?
— Да, я нашел Истину.
— Значит, ты можешь быть Духом?
— Да, я могу быть Духом.
— Значит, ты можешь перемещать свое тело?
— Нет, я пока не могу перемещать свое тело, как ты.
— Это очень просто. Нужны воля и сильная устремленность туда, где ты хочешь быть. Сначала перемещаешь Дух, потом тело. Можно одновременно. Дух выстраивает тело.
Смотри, как я буду это делать.
— Может, останешься, — попросил я, — походим по горам, поговорим.
— Нет, меня ждут, — сказал он. — Меня очень ждут.
Он внезапно как бы обмяк, расслабился. Ушел весь в себя. И я почувствовал его сильное внутреннее напряжение и сосредоточение. Потом я ощутил его мощный посыл. Будто что-то выстрелило из него.
И с удивлением заметил, как он с каждой секундой становится все прозрачней, прозрачней.
— Если передумаете, приходите на родину ваших предков, — почему-то крикнул я ему, пока он совсем не исчез в воздухе.
— Берегите свои леса, — услышал, как эхо, прозвучавший его голос, — лес — это жизнь, это чистая вода, это Родина! Не повторяйте наших ошибок. Помните, помните, помните…
|
|
|
