 |
Владыка мира
|
|
|
|
Пока Тысячемух служил правой рукой кондотьера, Початок и Недород стали строить дом из камней, которыми осажденные отбивались от осаждающих. Кондотьер им палатки не дал, вот они и принялись сооружать дом, настоящий, с прочными стенами и с крепкой крышей, дом на краю военного лагеря. Початок и Недород брали два камня и клали их один на другой. Щели они замазывали свежим конским пометом, который скреплял камни не хуже нынешнего цемента.
Время от времени друзья прерывали работу, отходили на несколько шагов, смотрели и каждый раз убеждались, что стены растут в длину и в высоту.
— Я слыхал, будто есть дома в два этажа, один верхний, а другой нижний, — сказал Початок.
— А мне говорили, что есть дома с двумя дверями, одной для выхода и другой для входа.
— Да, но двери — вещь опасная.
— Почему? — удивился Недород.
— Потому что в них проникают воры. Лучше уж построить дом надежный, без дверей.
— Но чего ты боишься? — воскликнул Недород. — Мы сами кого хочешь обворуем.
— Это верно, — согласился Початок. — Я, если бы мог, все бы украл.
— Все, пожалуй, слишком много. Да и некуда будет класть.
— Вот и нет, Недород! Я украду и землю, и дома, и улицы и все оставлю как есть. Ведь тогда все будет моим!
— Для верности тебе придется украсть весь мир, — заметил Недород.
— Ну и что?
— А то, что после тебе уже нечего будет красть.
— Вот и хорошо. Не красть же мне у себя самого?
На этот вопрос Недород ответить не мог: в самом деле, красть у себя самого неинтересно.
Отдохнув, друзья с новыми силами принялись за работу. За все эти дни они видели Тысячемуха раза три, да и то мельком. Они знали, что Тысячемух неплохо устроился, и радовались его удаче. Лучше уж голодать вдвоем, чем втроем.
|
|
|
А Тысячемух теперь про голод забыл и думать. Он беспрестанно примерял полотняные и металлические рукава для своей правой руки. Один рукав был даже из серебряных пластинок. Все прежние рукава кондотьера, которые были шире и на четыре пальца длиннее, приходилось ушивать и укорачивать.
Тысячемух сидел либо стоял, а портные или там кузнецы молча трудились над его правой рукой. За все время никто ни единым словом с ним самим не перекинулся, словно он и не существовал вовсе. Порой Тысячемух от скуки засыпал стоя. Не так уж это и сложно. Надо широко расставить ноги, выпятить грудь, и вскоре заснешь. Когда же Тысячемух не спал, он смотрел портным или кузнецам прямо в глаза. Да так пристально, что те не выдерживали. Говорили ему «баста» и отворачивались.
Однажды Тысячемух увидел, что по лбу кузнеца ползет блоха. Она добралась до шеи, свернула к его уху, а затем одним прыжком перескочила к Тысячемуху на руку. Тут она остановилась в нерешительности. В конце концов мудрая блоха не отважилась юркнуть в рукав кондотьера и снова прыгнула портному на лоб.
С того дня Тысячемух внимательно следил за путешествиями блохи. Но завести с ней дружбу так и не смог: блоха избегала встреч с кондотьером. Тысячемух от нечего делать стал разглядывать свою правую руку и постепенно убедился, что и она из друга превратилась во врага. Рука до того заважничала, что уже не желала переносить запах грязных лохмотьев.
Левая рука в сравнении с правой выглядела просто жалко. Тысячемух понял, что правая рука стала важнее его самого, обеих его ног и левой руки, вместе взятых.
После примерок Тысячемух отправлялся побродить по лагерю. Он заглядывал во все уголки и то и дело отвешивал солдатам пощечины правой рукой. Самые хитрые из солдат заранее втягивали голову в плечи. Но находчивый Тысячемух награждал их ударом кулака в живот. Солдаты безропотно сносили побои правой руки кондотьера — ничего другого им не оставалось.
|
|
|
Однажды утром он отправился искать Початка и Недорода. Миновал обоз и огороды, где королевой овощей была капуста, и наконец увидел двух своих друзей. Они клали стены дома.
— Что вы строите?
— Дом, — ответил Початок.
— Кто вам дал право строить дом в лагере? — сурово сказал Тысячемух.
— Никто.
— Чьи это камни?
— Врага, — сказал Недород.
Тут Тысячемух стал их всячески оскорблять, размахивая правой рукой в серебряной оправе, которую прежде держал за спиной. Початок и Недород увидели свое отражение на гладком серебре и застыли в растерянности. Их грязные лица, отражаясь словно в зеркале, казались такими же блестящими и чистыми, как само серебро.
— Черт побери! — воскликнул Недород.
— При чем тут черт?
— Она серебряная?
— Да, — гордо ответил Тысячемух.
— Так чего же мы ждем? Давай убежим и продадим твою оправу.
Правая рука отвесила пощечину сначала Недороду, а потом и Початку. Даже сам Тысячемух удивился злой силе своей правой руки и попытался удержать ее левой. Стал ее убеждать:
— Успокойся, правая моя рука, не волнуйся, это же мои друзья.
Правая рука спокойно легла на камень скалы и гордо засверкала в лучах солнца. Недород и Початок испуганно смотрели на эту блестящую до ослепления штуку. А Тысячемух взглянул на нее искоса, точно это была не его рука. Наконец Недород набрался храбрости и грозно подступил к Тысячемуху:
— Убирайся отсюда и унеси свою руку.
— Куда же ее унести? — с ухмылкой спросил Тысячемух.
— Тогда брось ее в яму.
— Как же я могу бросить в яму собственную руку?
— А ты ее отрежь!
Правая рука в серебряной оправе, словно оскорбившись такими словами, взметнулась и ударила Недорода. Тысячемух ринулся на друзей, а те кинулись от него. Тысячемуху все-таки удалось раза два стукнуть беглецов по голове. Заодно он ударял по лбу встречных солдат.
Тысячемух во всем винил свою непослушную правую руку. Но в глубине души он знал, что это ему самому приятно награждать Початка, Недорода и солдат ударами и оплеухами.
|
|
|
