 |
Глава IV. «Aktion Wlassow». Трагедия генерала Власова и его армии 3 страница
|
|
|
|
Одновременно со сталинским режимом, Власову угрожал и режим нацистский. Во время посещения 18-й армии Вермахта, располагавшейся в Ленинградской области, Андрей Андреевич вновь встретился с генералом Георгом Линдеманом, который разбил его 2-ю ударную армию. Командующий устроил Власову хороший, дружеский прием. За застольной беседой Андрей Андреевич заявил, что он будет рад в свое время принимать немецких офицеров в качестве гостей в Москве. Такие слова генерала Власова наверняка вызвали бурю гневного бешенства в Кремле. Но они также очень сильно не понравились и политикам в Берлине. Об этом высказывании Власова было донесено Вильгельму Кейтелю (1882—1946), командующему Вермахта. Его реакция на столь дружественное приглашение посетить Москву от русского генерала была чрезвычайно суровой. Увидев в этом «приглашении» чрезмерную самоуверенность и наглость русского, Кейтель распорядился отправить Власова обратно в лагерь для военнопленных. Еще дальше пошли вышестоящие чины правительства нацистской Германии. Донесение со словами Власова о «немецких гостях в Москве» легло на стол и высшим руководителя Третьего Рейха, включая самого Адольфа Гитлера. «Гиммлер взбесился, что унтерменш осмеливается приглашать немцев куда бы то ни было и передал это замечание Гитлеру». 359 Однако среди высокопоставленных нацистов нашлись и защитники мятежного генерала. «Фюрер опасается, что если Власов будет слишком заметен в тылу (! ), то в результате может возникнуть сила, которая на долгое время окажется для нас опасной. Я не разделяю этих опасений; я скорее придерживаюсь того мнения, что с Власовым можно было бы обращаться гораздо более великодушно, чем мы это делали до сих пор. Мы ведем на Востоке войну, но не проводим никакой политики. При том, что пример Японии на территориях, занятых японскими войсками, доказывает, что возможно достичь значительных успехов и другим путем», 360 – писал в своем дневнике министр пропаганды нацистской Германии Пауль Йозеф Геббельс (1897—1945).
|
|
|
Приказание отправить генерала Власова обратно в лагерь для военнопленных, конечно же, не было выполнено. Вместо этого его всего лишь поместили под домашний арест на вилле под Берлином. Его также временно отстранили от занятий любыми политическими и агитационными делами. Казалось, что окончательная точка в этом вопросе была поставлена самим Адольфом Гитлером. 8 июня 1943 года в резиденции Бергхоф в Баварских Альпах состоялось совещание высших чинов нацистского правительства. На нем присутствовали: Адольф Гитлер, генерал-фельдмаршал Кейтель, генерал Курт Цейтцлер (1895—1963), генерал-лейтенант Рудольф Шмундт (1896—1944), полковник Вальтер Шерфф (1898—1945). Одним из главных вопросов, поднимавшихся на данном совещании, касался генерала Власова и его деятельности. В ходе дискуссии, фюрер дал присутствующим понять, что генералу Власову он не доверяет, и что создание и поддержка русского национально-освободительного движения не должна заходить дальше простой пропаганды для русских: «… мы никогда не создадим русскую армию, это перворазрядный фантом. Прежде чем мы это сделаем, и это гораздо проще, я заполучу русских в Германию, в качестве рабочих, потому что это намного важнее. Мне не нужна русская армия, которую я должен буду целиком прошить немецкими корсетными штанами. Если вместо этого я получу русских, это пойдет мне в пользу. Самый большой успех для нас – производство с участием русских рабочих, которые трудятся в Германии и которых мы должны, конечно, обеспечить по-другому, если поручаем ему квалифицированную работу.
|
|
|
… Генерал Власов мне вообще не нужен в нашем тылу». 361
Генерал-лейтенант Андрей Власов в штабе 18-й армии Вермахта.
Сторонники Власова из рядов немецкого офицерства, которые понимали какой удручающий эффект произведет на генерала решение Гитлера, решили ему ничего не говорить о приговоре фюрера. Штрик-Штрикфельдт и его соратники, втайне от нацистского правительства в Берлине, перестроили учебную работу в пропагандистской школе в Дабендорфе для подготовки офицерского корпуса будущего русского освободительного движения. Они не оставляли надежды, что политика нацистов вскоре может измениться. Однако, несмотря на все усилия команды Власова, а также ее друзей из числа немецкой интеллигенции (журналистки Мелитты Видеман (1900—1980) и писателя Эдвина Эриха Двингера (1898—1981)) переубедить высшие чины гитлеровской Германии в том, что продолжать «Aktion Wlassow» необходимо ради успеха самих же немцев в войне против СССР, так и не удавалось. В конце концов, и до самого Андрея Андреевича дошла информация о том, что Гитлер пресек развитие его движения. На него это произвело непоправимое и удручающее впечатление. «… он совершенно пал духом и сказал, что вернется в лагерь военнопленных». 362
Однако русские и немецкие сторонники генерала сумели убедить его продолжать работу над созданием русского освободительного движения. Оставалась еще хрупкая надежда, что политические методы нацистов в отношении русских союзников все же изменятся. Во время своего вынужденного бездействия, генерал Власов пожелал лучше познакомиться с Германией, со страной, которая согласно советской пропаганде должна была быть его злейшим врагом. «Власов побывал в Магдебурге, встретился с гаулейтером Балдуром фон Шираком в Вене, посетил Франкфурт, Майнц и Кельн, проехался по Рейну. Он также встретился со старшим поколением эмигрантов, например, с генералом Бискупским, членом РОВС и лидером русской эмиграции в Германии, и главой русской эмиграции в Варшаве С. Л. Войцеховским». 363 На многих русских эмигрантов Власов произвел хорошее впечатление, хотя среди них и встречались его яростные противники. «… генералы А. А. фон Лампе и П. Н. Краснов познакомились с Власовым, приглашенным на чай. «Мое впечатление? – писал фон Лампе на следующий день в Брюссель – Много лучше, чем я ожидал! Если откинуть всякие сомнения и верить ему полностью, то впечатление просто хорошее < …> Его слова – это наши слова и мысли в течении многих лет. Его планы – хороши, если они исполнимы и для тех, кто их принимает, – приемлемы». 364 Возможно, что после всех этих занимательных поездок и встреч со свободными русскими людьми, генерал Власов окончательно укоренился во мнении, что вся его жизнь в Советском Союзе была убога и бессмысленна. Что всю свою «советскую» жизнь он только и делал, что прислуживал сталинскому режиму и безропотно переносил всю серость и фальшь советского строя.
|
|
|
Тем временем, по всей акции Власова был нанесен новый удар. В сентябре 1943 г. Адольфу Гитлеру доложили об участившихся случаях дезертирства из русских военных подразделений Вермахта. Фюрер был крайне раздражен этим донесением. Он распорядился расформировать все русские подразделения, а весь их личный состав отправить на работы на немецкие заводы и шахты. Но тут оказалось, что русские стали для Вермахта слишком важным и драгоценным союзником, без которого немецкая армия получила бы серьезнейший урон. «Верховное командование выступило с возражениями: этот приказ охватил бы от 800 000 до миллиона человек, что образовало бы армии огромную брешь». 365
В конце концов, из-за споров Верховного командования Вермахта и нацистского правительства, было принято решение не расформировывать боевые русские соединения, а вместо этого отправить их на Западный фронт. Власову это решение не понравилось. Он хотел, чтобы русские союзники Вермахта воевали вместе с немцами против сталинского режима на Востоке, а не против европейцев на Западе. Но он все же не пожелал останавливать свою борьбу за объединение всех русских коллаборационистов в одну национальную армию. Немецкий биограф Андрея Власова Свен Штеенберг так передал слова Андрея Андреевича по поводу переброски русских солдат Вермахта на Западный фронт: «Может быть, Сталин, действительно, победит, – благодаря немецкой слепоте. Но я все равно должен идти по этому пути… Наши идеи будут жить дальше, когда мы погибнем, после нас, семя взойдет когда-нибудь. То, что мы делаем не напрасно». 366
|
|
|
Хотя участие русских войск на стороне Германии и продолжалось, сама идея создания из них объединенной армии – на неопределенное время повисла в воздухе. Самого Власова такое промедление со стороны нацистских властей сильно раздражало. «Однажды вечером за игрой в карты, Власов возмущенно сказал: «Я не понимаю этого! Я знаю Сталина, знаю его методы, знаю как к ним надо подходить, что надо делать – и я сижу здесь и играю в проферанс»». 367
Русские батальоны стали одной из основных сил Вермахта, сдерживавших наступление союзников на Западном фронте. «К зиме 1944 года на «Атлантическом валу» находилось 72 батальона (65 тыс. человек), а в центральных областях Франции – еще 50 тыс. военнослужащих восточных войск». 368
Летом 1944 года, из-за провала покушения на Адольфа Гитлера, в котором участвовали многие офицеры Вермахта из числа сторонников создания русского освободительного движения, ситуация еще более усугубилась. Ведь Власов потерял многих своих немецких союзников, которые были казнены или арестованы в результате начавшейся правительственной реакции. Об этих страшных потерях сокрушался и его лучший друг и союзник Вильфрид Штрик-Штрикфельдт: «Постепенно стали известны имена офицеров, ставших жертвами нацистского режима. Это были имена тех наших друзей, которые с 1942 года стремились к изменению политики в отношении России и к ведению войны политическими методами. У них, вероятно, были различные конечные цели, и не все из них были готовы безусловно поддержать планы Власова. Но, несомненно, эта группа делала все возможное в отношении Русского Освободительного Движения. Вот их имена: полковник граф фон Штауфенберг, полковник барон Фрейтаг-Лорингхофен, генерал Остер, генерал Ольбрихт, полковник барон фон Рене, подполковник Кламмрот, полковник Шмидт фон Альтенштадт, подполковник Шрадер, генерал Штиф, генерал фон Треско, генерал Вагнер и многие другие». 369
Внезапно Власов получил помощь в своем деле от руководителя СС (Die Waffen-SS) Рейхсфюрера (Reichsfuhrer) Генриха Гиммлера (1900—1945). Его подчиненный офицер, Гюнтер д’Алкен (1910—1998), посылал Гиммлеру многочисленные доклады, в которых сообщал о необходимости изменить восточную политику Германии. «д’Алкен решительно настаивал, что успех военных операций возможен только при изменении политики на востоке и привлечении Власова и Освободительного движения. Другого пути он не видел». 370 В конце концов, глава СС решил провести личную встречу с русским генералом. Первая встреча Власова с Гиммлером состоялась 18 сентября 1944 года. Протокола этой встречи не сохранилось, но об этой встрече позже рассказывал сам генерал Власов: «По его словам, Гиммлер заявил, что отдел пропаганды вооруженных сил Германии не смог организовать русских военнопленных для борьбы против большевиков, поэтому теперь этой работой будет руководить лично он. Гиммлер предложил объединить все существующие на территории Германии белогвардейские, националистические и другие антисоветские организации, создать единый политический центр, а Власову его возглавить. Генерал в ответ предложил создать орган под названием «Комитет по освобождению народов России» (КОНР) и сформировать армию в составе девяти дивизий. Гиммлер согласился с идеей создания КОНРа, дал указания разработать манифест комитета и предоставить ему на утверждение». 371 Эта встреча открыла перед Власовым и его движением большие перспективы. Кроме того, изменилась и его личная жизнь. Летом 1944 г. он женился на немецкой женщине Хейди Белинберг. Многие отечественные исследователи биографии Власова обвиняют его в безнравственности из-за этой женитьбы. Но, во-первых, инициатива жениться исходила вовсе не от него, а, во-вторых, зачем ему нужно было ограничивать себя при устройстве своей новой личной жизни? К тому же, госпожа Белинберг была хороша собой. Власов не совершил клятвопреступления в отношении своей первой жены, так как считал, что на тот момент ее уже не было в живых. СС стала оказывать поддержку Власову и его начинаниям. Гиммлер после своей встречи с Андреем Андреевичем признал, что тот является сильной личностью. Рейхсфюрер так же был вынужден поменять свои взгляды на русских, перестав считать их недочеловеками (унтерменшами). «Со своей стороны Гиммлер, отвечая на вопрос, почему СС создавала журнал «Дер Унтерменш», который причинил столько вреда, сказал, что в каждой расе имеются свои унтерменши». 372 Власову разрешил формировать дивизии из русских, но каково же было его разочарование, когда генерал узнал, что число этих дивизий не должно превышать двух. Немецкое командование также заключило небольшое соглашение с будущими русскими правительством в лице Власова. Согласно ему, Россия в будущем должна будет отказаться от крымского полуострова, предоставить автономию казачьим областям и другим национальным меньшинствам. 373 После встречи с Гиммлером, Андрей Власов приступил к интенсивной работе по созданию заветного Комитета освобождения народов России.
|
|
|
Нужно понимать, что власовцы всегда были предоставлены самим себе. Немцы никогда не считали их своими полноправными союзниками. Об этом красноречиво говорят поступки нацистского правительства. «В эмиграции К. Г. Кромиади писал Б. И. Николаевскому о том, что в Стокгольме немцы якобы предлагали выдачу власовцев СССР в случае сепаратного мира». 374Однако осенью 1944 года Власова и его сторонников мало беспокоило их реальное положение, они были полностью погружены в разработку манифеста и организации своего движения. Над текстом манифеста КОРН работали лучшие представители русского офицерства, сотрудничавших с Власовым и Вермахтом. «Текст писали несколько офицеров РОА из числа представителей «подсоветской» интеллигенции. Никто из них не был профессиональным военным, хотя 1941—1942 годах большинство имели звания комначсостава РККА, будучи аттестованными или призванными из запаса: капитан А. Н. Зайцев – москвич, научный сотрудник Института микробиологии АН СССР, поручик Н. А. Нарейкис (Троицкий) – москвич, архитектор, поручик Н. В. Ковальчук – киевлянин, журналист, поручик Н. Г. Штифанов – москвич, инженер. В предварительной работе также участвовали поручик В. М. Харчев и Г. Д. Хроменко (в эмиграции Огроменко) – псковский журналист, бывший заведующий отделом газеты «Псковский колхозник» и член псковского горкома ВКП(б). Общим редактированием занимался Жиленков, затем проект рассматривали Власов, Трухин и Закутный». 375 Основной документ Комитета Освобождения Народов России был готов в начале ноября 1944 г. Власов пожелал провести учредительный съезд Комитета в Праге. Окончательную работу над структурой КОНР власовцы закончили к 10 ноября 1944 года. Было решено, что возглавит Комитет сам генерал Власов, Главным организационным управлением (ГОУ) будет командовать Василий Федорович Малышкин (1896—1946), Главным Гражданским управлением было поручено руководить Дмитрию Ефимовичу Закутному (1897—1946), руководителем Отдела пропаганды стал Георгий Николаевич Жиленков (1910—1946). Управлением безопасности руководил Николай Васильевич Тензоров (1909—? ).
В ночь с 13 на 14 ноября 1944 года все участники учредительного съезда КОНР начали прибывать в Чешскую столицу. Момент прибытия в Прагу генерала Власова запечатлела немецкая кинохроника: «Кинооператоры снимали уникальное событие: приветствие германскими военнослужащими бывших пленных генералов Красной армии и секретаря московского райкома ВКП(б)». 376 Собрание членов КОНР состоялось в Рудольфовой галерее Пражского Града. Главным событием этого собрания стало зачитывание генералом Власовым манифеста КОНР, основными пунктами которого стали:
– свержение сталинского режима в СССР;
– ликвидация большевистской системы;
– возвращение народам России «прав, завоеванных ими в народной революции 1917 года»;
– прекращение Советско-нацистской войны и заключение почетного мира с Германией;
– создание новой российской государственности без большевизма и капитализма.
В данный манифест также входили и другие пункты, такие как равенство всех народов России, их самоопределение и государственная самостоятельность, уничтожение принудительного труда, свобода на труд, ликвидация колхозов, наделение крестьян землей на безвозмездной основе, свобода творчества, ликвидация террора, отмена насильственных ссылок и переселений, свобода вероисповедания, свобода слова и совести, равенство всех граждан перед законом, независимые и открытые суды, освобождение всех политических заключенных. Генерал Власов также обещал освободить от преследований всех, кто воевал на стороне Сталина и большевизма. Манифест стал программным документом. Он мог стать сильной альтернативой сталинскому режиму в случае своей полной реализации.
В Праге присутствовали и представители немецкого правительства и армии. Но всего лишь двое: Протектор Богемии и Моравии Карл Герман Франк (1898—1946) и малоизвестный представитель Министерства иностранных дел Германии. Немцы скептически относились к власовскому Комитету. «Кестринг сравнил учреждение КОНР в Праге с пародией на созыв Всероссийского Учредительного собрания или созданием «опереточного государства» Гетмана П. П. Скоропадского в Киеве, при котором он присутствовал весной 1918 года. Постфактум Кестринг, Герварт фон Биттенфельд и Штри-Штрикфедт полагали, что Власову после провозглашения манифеста, следовало с достоинством уйти с политической сцены и вернуться в лагерь военнопленных, чтобы сохранить принципиальность и лицо». 377 После провозглашения манифеста, в Праге состоялся торжественный банкет для солдат и офицеров РОА (Русской Освободительной Армии, которая стала официальными вооруженными силами КОНР). После этого все основные представители Комитета возвратились в Берлин. Из-за тяжелого положения на всех фронтах, немецкое правительство все же возлагало на свои русские войска большие надежды. Так, 18 января 1945 года, Третий Рейх заключил с КОНР финансовое соглашение. Немцы предоставили власовскому Комитету денежные средства для борьбы против большевизма. Эти деньги выдавались власовцам в виде кредита, который нужно было вернуть Германии после победы в войне против СССР.
Власову требовались войска. С декабря 1944 по март 1945 гг. его сторонники пытались объединить войска РОА с казачьим кавалерийским корпусом. Однако переговоры с П. Н. Красновым не принесли власовцам никаких результатов, из-за его неприязни к генералу Власову. Тем не менее, руководство КОНР с большим оптимизмом воспринимало поставленную перед ним задачу по формированию объединенной русской армии. Вот как описывал восторженные обещания и надежды генерала Власова и подчиненных ему офицеров в тот период Андрей Георгиевич Нерянин (он же Михаил Андреевич Алдан (1904—1957)), начальник Оперативного отдела штаба вооруженных сил КОНР: «… Через 6-7 месяцев, т. е. к маю-июню 1945 г., мы будем иметь минимум десять линейных дивизий, несколько запасных бригад или полков, офицерское училище, вспомогательные части и т. д. Сейчас идет формирование 1-ой дивизии, пока еще очень медленно, затем будем формировать 2-ую дивизию, в январе приступим к формированию 3-ей дивизии, после чего это дело пойдет гораздо быстрее…
… людских ресурсов вполне достаточно, чтобы сформировать 30 дивизий. Десять дивизий не смогут вобрать в себя весь наличный людской состав. Будем строго отбирать». 378 Формирование 1-ой дивизии РОА началось в немецком городе Мюнзинген (Mü nsingen) в ноябре 1944 года. Несмотря на все обещания немцев, эта дивизия с трудом получала положенные ей боеприпасы и технику, а командиры КОНР жаловались друг другу на нерасторопность немцев и их равнодушие к своим русским союзникам. 379 Несмотря на все преграды, Власову и его офицерам все же удалось сформировать первую дивизию РОА. Ее командиром был назначен генерал-майор войск КОНР, бывший офицер красной армии, Сергей Кузьмич Буняченко (1902—1946). К весне 1945 года, численность дивизии, по подсчетам современных российских историков, составляла 18 тыс. человек. 380 Немцы требовали от Власова доказать им, что они не зря тратили свои силы на создание русской антибольшевистской армии. Поэтому они потребовали ввести как можно скорее эту дивизию в бой. 6 апреля 1945 года командир 1-й дивизии РОА Буняченко получил приказ от 9-й армии Вермахта: выдвигаться к реке Одер, и попытаться ликвидировать там небольшой плацдарм советских войск, расположенный на западном берегу реки. Выполняя этот приказ, дивизия Буняченко приняла участие в полномасштабной наступательной операции против советских войск 1-го Белорусского фронта 13-14 апреля 1945 года. Несмотря на то, что власовцы проявили храбрость в этом сражении, и даже сумели захватить советские укрепления, битва на Одере наглядно показала, что немецкое командование относится к ним как к «пушечному мясу». «Как предвидел Власов, батальоны остались лежать перед проволочными заграждениями, на которых разбилась атака немцев. В течение четырех часов они пытались, несмотря на фланговый огонь с противоположного берега, преодолеть препятствия, но потом Буняченко убедился, что задача невыполнима. Он просил … о разрешении прекратить атаку. Ему было отказано. Позиция должна удерживаться, так как дивизия переняла этот участок фронта у немцев». 381 Дивизия Буняченко не могла получить от немецкого командования отступать с занятого плацдарма, даже когда ее положение стало критическим. В этой ситуации Сергей Буняченко, не пожелавший бессмысленной гибели для своих солдат, отдал приказ об отступлении самостоятельно, вопреки директивам немецких офицеров. В ответ за этот поступок немцы пригрозили расстрелять Буняченко и генерала Власова. 14 апреля 1945 года 1-я дивизия РОА перестала получать провизию от 9-й армии Вермахта. После этого командование русской дивизии заявило своим немецким союзникам, что оно не будет выполнять их приказы, так как подчиняется исключительно генералу Власову. Похоже, что в этот момент командование 9-й армии разрешило 1-й дивизии РОА отступить с линии фронта на юг, так как больше не желало вступать в препирательства с ее непокорными командирами: «Каждый час можно было ожидать советского наступления. Штаб был в сущности рад избавиться от неудобной части». 382
С момента отхода первой дивизии РОА с Одерского фронта, началась самая трагическая страница власовского движения. После своего отхода с линии фронта, насчитывала уже более 20 000 человек. Вскоре она достигла Дрездена, где поступила под командование фельдмаршала Фердинанда Шернера (1892—1973), командовавшего группой армий «Центр». К тому моменту цели власовцев и немецкой армии кардинально разошлись. Шернер требовал от Буняченко, чтобы его дивизия вернулась на фронт. Сам же руководитель русской дивизии, вероятно прекрасно понимая, что в случае продолжения боевых действий не стороне Вермахта, его солдаты либо будут полностью истреблены, либо попадут в плен к
Генерал Власов в Праге, перед провозглашением манифеста Комитета Освобождения Народов России. Ноябрь 1944 года.
Красной армии, решил игнорировать все приказы немецкого фельдмаршала и двинулся дальше, на юг Германии, чтобы соединится там с остальными войсками РОА. Действия Буняченко противоречили приказу генерала Власова от 16 апреля 1945 г., в котором главнокомандующий КОНР приказывал командиру 1-й дивизии РОА отступать на юг, согласуя свои действия с немецкой армией. 383 28 апреля 1945 года в штаб группы армий «Центр», располагавшийся на тот момент в чешском городе Лазне Велиховки (Lá zně Velichovki), прибыл Андрей Власов. Он не желал усугублять ситуацию, провоцируя немцев и русских на дальнейший конфликт. Поэтому Андрей Андреевич заявил Шернеру, что его солдаты не будут предпринимать никаких агрессивных действий против Вермахта, если немецкие войска их не тронут. 384
Русские были в раздумьях. Они понимали, что война вот-вот может закончиться, причем закончиться поражением их главного союзника – Германии. Что в таком случае будет с ними, как с солдатами РОА и русскими коллаборационистами, они не знали. Это их и пугало. Тем временем, немецкое командование в Чехословакии, где на тот момент располагалась 1-я дивизия РОА, требовало, чтобы Буняченко повел своих солдат в бой. В противном случае немцы угрожали своим русским союзникам террором. 385 К большому несчастью власовцев, в конце апреля – начале мая 1945 года в Праге, недалеко от которой остановилась 1-я дивизия РОА, готовилось восстание чешских партизан против немецких оккупационных войск. Чехи хотели самостоятельно освободить свою столицу от оккупантов, но для этого им не хватало солдат и вооружения. Обратиться за помощью к американцам или советским войскам они не могли из-за их отдаленности от чешской столицы. Узнав о существовании неподконтрольной немцам русской дивизии Вермахта (в немецкой штабной документации она именовалась именно так), чехи решили попросить помощи у этих русских. «2 мая Первая дивизия остановилась в 50 километрах к юго-западу от Праги, куда прибыла делегация офицеров чехословацкой армии из чешской столицы. Они представились как штаб Пражского восстания и прибыли просить о поддержке». 386
Историк К. М. Александров отмечал, что русским в тот момент было гораздо безопаснее не участвовать в кровавых событиях Пражского восстания, отправившись дальше на юг, и попытаться прорваться в американскую зону оккупации. 387 Но у власовцев в тот момент была твердая уверенность, что чехи, в благодарность за помощь в освобождении Праги, помогут им и предоставят всем коллаборационистам политическое убежище в своей освобожденной стране. К тому же сами чехи им это обещали. Руководствуясь этими надеждами, Буняченко принял роковое решение развернуть свою дивизию и выступить на стороне чехословацкой армии против Вермахта.
За то, что Власов якобы изменил своим немецким союзникам, его неоднократно критиковали советские и современные, российские, исследователи данной темы. Из-за выступления власовцев на стороне пражских повстанцев, руководителя КОНР именовали беспринципным негодяем. Однако на самом деле, генерал Власов был протии решения Буняченко о поддержке Пражского восстания: «Поздно вечером 4 или в ночь на 5 мая в Сухомастах произошло последнее совещание командиров частей 1-й дивизии… Власов не смог повлиять на Буняченко, так как сам предоставил ему свободу действий, и в знак протеста покинул совещание». 388 Само участие власовцев в Пражском восстании некоторые историки, которые недолюбливают Андрея Власова за его антисталинское движение, пытаются если и не унизить, то, по крайней мере, высмеять. Пишут, к примеру, что власовцы, захватив пражский аэродром Рузыне, хотели воспользоваться стоявшими там самолетами, чтобы улететь к американцам, а обнаружив на летном поле бочки со спиртом, напились и отравились им. 389 Однако эти незамысловатые выдумки нисколько не похожи на правду. На самом деле войска Сергея Буняченко не только отважно участвовали в уличных боях с профессиональными немецкими военными и эсэсовцами, но и понесли большие потери в этих боях. «В разгар боев 6-7 мая своими активными действиями дивизия Буняченко отвлекла на себя большую часть сил немецкого гарнизона и рассекла город на северную и южную части, воспрепятствовав прибытию в Прагу частей Вермахта и СС, находившихся за пределами немецкой столицы. Объективно власовцы минимизировали потери чехов, а захватом Рузинского аэродрома не допустили бомбардировщики к Праге». 390 В этих пражских боях дивизия Буняченко потеряла 300 человек убитыми и несколько сот ранеными. 391 Тем не менее, желанной награды власовцы не получили. 7 мая 1945 года генерал Власов направил на заседание Чехословацкого национального совета своего представителя Ростислава Антонова (1920-1977). Однако из-за преобладания в этом совете коммунистов, он отказался предоставлять Власову и его армии политическое убежище. Вместо этого чехи предложили Антонову подписать документ под названием: «Позиция Чешского Национального совета по отношению к военным действиям генерала Власова и его войск против немецких вооруженных сил в пражском районе». Этот документ не предоставлял власовской армии никаких гарантий помощи. По факту – это было простое благодарственное письмо генералу Власову, а также положительные рекомендации армии РОА. По замыслу авторов этого письма, оно должно было реабилитировать Власова и его людей в глазах советского руководства. Разочарование офицеров РОА было огромным. Все надежды русских коллаборационистов на убежище в Чехословакии и защиту от советских карателей – рухнули.
Власовцы покинули Прагу 8 мая 1945 г., за сутки до прихода туда советских войск. Теперь они держали путь в американскую зону оккупации. Власов надеялся вступить в переговоры с американскими военными и попросить у них возможности капитулировать его армии перед американским военным командованием. Пока командующий КОНР(а) пытался договориться с американцами, его армия остановилась возле города Лнаржи (Iharze). К РОА приближались советские военные соединения, время было на исходе. Однако надежды русских коллаборационистов на лояльность к ним американцев также не оправдались. Американские военные ничего не знали о РОА и власовском движении. Им также были неизвестны цели создания Комитета Освобождения Народов России. Они собирались передать русских служащих этой протестной организации советскому правительству. Ничего не подозревавшие солдаты и офицеры РОА, 11 мая 1945 года начали сдавать свое оружие американским военным. Им оставалось надеяться только на благосклонность и гуманность американских военачальников. В этот же день, высшие офицеры русской армии написали свое обращение к американо-британскому командованию. В этом документе они рассказали, что были вынуждены сражаться в войне на стороне Германии, потому что именно эта страна объявила войну большевистскому режиму. Обосновывая свою позицию, власовцы просили американские и британские власти предоставить им политическое убежище или разрешить им пройти в любую нейтральную страну. В отчаянии власовцы также просили предоставить им право выступить на международном суде, чтобы они могли доказать свою непричастность к преступлениям национал-социалистической Германии. В заключении своего письма участники власовского протестного движения сообщали, что они, как самостоятельная армия, никогда не находились в состоянии войны с Соединенными Штатами Америки или с Великобританией, и поэтому обращаются к этим странам за помощью. Власовцы также напомнили Союзникам об опасности большевизма, который «… стучится в двери Европы, чтобы затем начать стучаться и в другие страны». 392
|
|
|
