Почему сокрушился в России монархический строй (продолжение)

 

Мы уже не раз ставили этот вопрос в «Наших задачах»,но ни один ответ свой мы не считали исчерпывающим и всесторонним. А между тем русскому человеку, если в нем живут национально-патриотические чувства, естественно возвращаться к этому вопросу и добиваться исчерпывающего ответа.

Одна из основных формул этого ответа должна быть выражена так: русский народ имел Царя, но разучился его иметь. Был Государь, было бесчисленное множество подданных, но отношение подданных к их Государю было решительно не на высоте. За последние десятилетия русский народ расшатал свое монархическое правосознание и растерял свою готовность жить, служить, бороться и умирать так, как это подобает убежденному монархисту.

Знаем, что это относится далеко не ко всем русским людям. Помним и никогда не забудем те доблестные воинские подвиги, которые были совершены русской гвардией, армией и флотом в борьбе со смутой 1905 года и со вторгающимся в Россию неприятелем – от рядового до главнокомандующего.

Однако «умение иметь Царя» знает не только форму воинского подвига, но еще и форму гражданской доблести, государственного разумения, политического такта и политической сплоченности. И вот в этом отношении русский народ оказался в роковые часы истории не на высоте. Знаем, что и это относится не ко всем русским людям. И на верхах и в народных низах были люди искренней преданности и служения. Не будем называть имен; укажем лишь на традицию А.Д. Самарина и П.А. Столыпина и вспомним целые кадры русских сенаторов, дипломатов и членов Государственного Совета. Служение их и государственные заслуги – незабываемы.

Но единой и организованной монархической партии, которая стояла бы на страже трона и умела бы помогать монарху, – не было. А те, которые пытались выдавать себя за такую «партию», вели линию не государственную, а групповую и не понимали своих исторических и государственных заданий.

Спросим нашу историческую память – где была и что делала эта «монархическая партия» в трудные минуты колебания земли и трона, в мучительные, а потом трагические часы жизни Государя?

Когда вкрадчивый и с виду добродушный лукавец Сухомлинов, назначенный военным министром в 1909 году и чуть-чуть не назначенный Главнокомандующим Русской Армией в 1914 году, пытается несколько лет подряд уверить Государя, ссылаясь на телеграммы приамурского генерал-губернатора Унтербергера, будто война грозит совсем не с Германией, а с Японией, когда он вслед затем, к ужасу Столыпина, пытается упразднить привисленские крепости (Варшаву, Новогеоргиевск, Иван-город); когда он затем начинает демонстративно вымогать у министерства финансов сотни миллионов на якобы вооружение русской армии, с тем чтобы не использовать эти кредиты (к началу войны 1914 г. им было не использовано 250 миллионов рублей!) и оставить русскую армию без подготовки и без снарядов, – что сделали эти «монархисты», чтобы открыть глаза доверчивому монарху и спасти армию? Ничего! Когда тень мнимого «богомольца» появилась у трона, распространяя гибельный яд распутства, хвастовства, сплетен, клеветы и коррупции, – что делала эта «партия» для того, чтобы грудью прикрыть чистоту трона и оберечь его всенародный ореол? Когда и где они дерзнули, спасая Россию, заслужить себе немилость Государя открытою правдою, так, как это делали в свое время Филипп Митрополит и князь Яков Долгорукий, а впоследствии Столыпин, Коковцов, Джунковский, Самарин, Тютчев и другие? Ибо позднейшее деяние В.М. Пуришкевича было не партийным, а личным… Нет, они не дерзнули произнести открыто достойную и спасающую правду, но держали себя, как «незнайки» и «хороняки»…

А когда они увидели, что гвардия легла костьми на полях сражений и потеряла свой первоочередной состав, подумали ли они о том, что императорский трон потерял основной кадр своих ближайших защитников и что необходимо заполнить эту страшную брешь новым, идейно непоколебимым отбором?. И сумели ли они убедительно доложить об этом самоотверженному Государю или продолжали успокаивать его пусто-хвастливыми извещениями о «многомиллионном Союзе Русского Народа», не разумея ничего в событиях и подготовляя февральскую беззащитность трона?!..

А когда саботаж Сухомлинова, приписываемый почему-то его «легкомыслию», довел дело в 1915 году до великого крушения фронта, осмелилась ли эта «партия» представить Государю, что в неудачной войне бремя и ответственность главнокомандования не должны падать на Монарха, что большая стратегия требует воли, волевого мышления, опыта, знания и особенно полководческого таланта, а не только личного обаяния и благостного благородства, что всякая война есть только одна страница в истории народа, а государь призван обозревать все ее страницы и не должен отдавать трон, этот вековечный источник национального правосознания, в залог успеха именно этой войны? Кто из тогдашних «партийных» монархистов был достаточно зрел, государственно дальнозорок и независим, чтобы «прямить» Царю, не думая о личных последствиях?

Когда же совершилось неизбежное и Ставка не оказалась необходимым для войны волевым стратегическим центром (вспомним хотя бы отказ генерала Эверта от наступления на западном фронте в 1916 году!), несмотря на то, что армия была богата доблестными, опытными и вдохновенными полководцами, когда Государь почувствовал себя переутомленным и, видя бунт петербургской черни и поведение Думы, заколебался о троне, – где оказались тогда представители этого якобы «многомиллионного Союза Русского Народа»? Поспешил ли их организационный круг к подножию трона, чтобы укрепить нервно переутомленного и семейно озабоченного Государя, чтобы дать ему хотя бы двадцатитысячный резерв верных и непоколебимых монархистов всех видов оружия, или же он сокрылся в безответственности и неизвестности, предоставляя Государю одиноко решать страшный вопрос? Кто из них решился сказать ему, что русские Основные Законы не знают права на отречение, что Помазанник вообще не отрекается от своего трона в час всенародной беды; что преемство трона в данный час не подготовлено и не обеспечено; что необходимо отстаивать трон как залог единства России; что отречься – значит развязать всю страну от трехвековой присяги и повергнуть ее в анархию, что есть еще верные люди и что они готовы исполнить свой долг до конца?! Таких верных и мужественных советников не оказалось у трона. Трон был ими изолирован, покинут, предоставлен своей собственной судьбе. Были командующие, советовавшие Государю отречься. Почему же не было мудрых офицеров и политиков, которые умолили бы не отрекаться, а бороться за трон, как источник национального спасения?!..

А потом, когда Государь и его семья остались одиноки в Царском Селе, – что сделала эта «партия»? Ринулась ли она на спасение трона? Пыталась ли она заставить членов Временного правительства и советский сброд – спасти Государя и увезти его за границу; найти те средства, которые оказались бы действительными и побудили бы революционеров чтить и беречь жизнь Государя и его невинных детей? Куда девались эти люди, умевшие дотоле расходовать только на один свой убогий журнальчик «Земщина» двести тысяч рублей ежегодной казенной субсидии? А потом, когда Государя увезли в Тобольск, сумели ли они поставить вместо предателя Соловьева хоть одного своего верного человека для связи? А трагедия Екатеринбурга? Что они сделали для ее предотвращения? Где они все в это время находились? Переодевались? Укрывались? Спасались? И предавали своего и всероссийского монарха?.. И, наконец, когда опасность стала угрожать всем членам Династии, кто из этих «монархистов» пытался уговорить каждого из Великих Князей беречь себя не для себя, а для России? Кто из них сумел поставить династический вопрос на должную высоту, при которой быть членам Династии не значит иметь «право» на произвольное отречение и не значит готовиться к пассивному революционному мученичеству, но значит быть обязанным занять трон в положенный час, готовиться к этому и считать себя органом общенародного спасения? И если никто из «верных» монархистов не подумал тогда об этом, то о чем же они думали? Да и думали ли они о чем-нибудь, кроме личного спасения?

Мне известно, что были героические исповедники, подобные московскому протоиерею Восторгову, шедшие на смерть и принимавшие ее; или подобно тому монархисту Матусову, которого я видел в подвале «Чеки», где он во всех служебных орденах и в своих партийных значках вызывающе требовал себе расстрела за верность Государю. Но сколько бы ни было таких, – они не составляли того, в чем нуждалась Россия, т. е. продуманной, организованной и отстаивающей национальный трон политической партии. Такой партии в России не было.

История удостоверяет нам, что имелась партийная «головка» постоянно добивавшаяся от правительства то избирательных, то пропагандных субсидий, довольная обильным получением и отзывавшаяся грубыми выходками на недостаточное получение или на прямой отказ (см.: Коковцов В.Н. «Из моего прошлого», СПб., с. 164-165 и др.). Но это и было не служение, а личное устроение, не партия монархистов, а группа вымогающих просителей, это была не опора трона, а собрание льстецов. И те из них, которым удалось впоследствии спастись за границу, промышляли этим и в эмиграции: «если от вас не будет субсидии, то возьмем из другого источника, но тогда уже будем работать против вас».

От таких людей – ни тогда, ни теперь не следует ждать для монархии ничего, кроме вреда. Монарху нужны люди дальнозоркие, умеющие разуметь знаки истории и верно предвидеть зарождающиеся опасности. Монарху нужны люди правдолюбивые, а не рисующие угодливо оптимистические горизонты там, где история нависает над людьми черной тучей. Государю нужны совестные советники, а не ловцы субсидий. Государю нужен кадр непоколебимых стоятелей, знающих, разумеющих, волею твердых, за которых дела говорят громче лукавых и льстивых слов.

России нужна была настоящая монархическая партия, а ее тогда не оказалось.

Почему? Как объяснить это?

 

* * *

 

Настоящей, ответственной монархической партии, с глубоко продуманной программой и верной, активной политической тактикой – в России перед революцией не было. Потому монархисты и не могли ни поддержать трон и династию, ни выдвинуть в роковые дни свой крепкий кадр, ни отстоять неприкосновенность и жизнь отрекшегося Государя. Русские монархисты полагали, что они призваны восхвалять, поздравлять, ждать распоряжений, угождать, демонстративно повиноваться, испрашивать субсидии и уверять в своей преданности; но самостоятельное политическое мышление, но государственная ответственность, но смыкание верного, активного кадра, но создание реальной, силовой опоры для трона – все это «не входило» в призвание «русской» монархической партии. Монархисты как бы «висели» на троне», но не составляли его социального и политического фундамента. И в тот момент, когда трон формально «замолк», оказалось, что монархисты рассыпались прахом и сошли на нет.

Монархический строй сокрушился в России потому, что русский императорский трон имел в стране историческую традицию правосознания, но не имел идейного и волевого кадра, дальнозоркого, сплоченного и способного к активным выступлениям. Русские монархисты обязаны осознать это, с горечью и скорбью признать это, осудить себя и не возвращаться более к этой «политике» пустых фраз и хвастливой пропаганды. Реальная политика не делается ни словами, ни резолюциями, ни восторгами, ни поздравлениями, тем более она не делается пустословными и заведомо неправдивыми уверениями, будто «нас тьмы, и тьмы, и тьмы»… С этим надо покончить: монархист повинен своему Государю не хвастовством и обманами, а правдою и грозно-честным служением.

Монархической партии в истинном смысле этого слова в России не было уже вследствие того, что самая политическая культура страны была в этом отношении первобытна, она только еще начинала завязываться, крепнуть и находить свои формы. Самая идея «политической партии» находилась вплоть до 1905 года под запретом. До тех пор русские политические партии могли существовать и работать только нелегально, без разрешения или даже в запрещении, и те из них, которые вступили на этот путь раньше, могли бы уже иметь, казалось бы, некоторый организационный опыт. Однако и их опыт оказался скудным, беспомощным и бездейственным. Достаточно вспомнить, например, что социал-демократы-меньшевики и социалисты-революционеры, давно уже возившиеся в своем подполье, нисколько не подумали о защите своего «учредительного собрания», не имели в запасе никаких партийно-силовых кадров и разошлись по домам чуть ли не на цыпочках, когда вооруженный матрос посоветовал на ушко их председателю и главному храбрецу Виктору Чернову кончить эту учредительную «канитель» «добровольно».

Русский человек просто не умел еще строить партию и приводить ее в движение. Правда, революционеры научились устраивать небольшие конспиративно-террористические группы и развивать их активность: тайно сговариваться, добывать деньги, подделывать паспорта, уклоняться от полицейской слежки, менять конспиративные квартиры, давать нелегальные ночлеги и явки, обходиться с револьвером и бомбою и устраивать побеги из тюрем. Но напрасно они воображали, что, усвоив все эти разбойничьи приемы, они научились политической деятельности. Ловкий «ассасин», вроде Савинкова, совсем еще не политик, и вся его суетня имеет только тот смысл, что она силится помешать другому, делающему живую государственную работу. Это политическое неумение, это непонимание здоровой государственности и обнаружилось у левых партий во время того демагогического «аукциона», в который они превратили выборы «учредилки» и во время их суточного «правотворчества». После этого провала им оставалось только вернуться к своей прежней тактике: к покушениям (на Урицкого, на Володарского, на Ленина) и к поместным восстаниям (Ярославль, Тамбов, Кронштадт).

Этим я совсем не хочу сказать, что «искусство партии» далось одним большевикам… Напротив, надо признать, что их организация всегда была заговорщической и тоталитарной, а не лояльно-партийной. Они начали с уличной вербовки и все время отбирали купленных наймитов, соблазненных жадников и расчетливых нырял. Они все время нажимали на массы – голодом, страхом, обещаниями и подачками, развращая человеческую совесть и правосознание и таким способом строили не партию, а тоталитарный государственный аппарат, осуществляя торжество политической полиции над не думающим, обманутым и беззащитным обывателем…

Но кому «искусство партии» совсем не удалось – это русским монархистам. Они совсем не понимали, в чем же именно состоит призвание монархической партии в России, где правит «абсолютная» власть монарха… Одно из двух: или монархисты лояльны и приемлют эту «абсолютную» власть, но тогда им нечего предаваться – ни самостоятельной мысли, ни самостоятельным действиям; или же они ее не приемлют – и тогда их партии лучше не существовать…

Здесь мы находим самую главную причину их политического провала.

Русские партийные монархисты по своей политической наивности всегда были склонны смешивать самодержавие монарха с абсолютизмом и воспринимать власть законного Государя как абсолютную. А между тем это далеко не одно и то же и власть законного монарха не может быть абсолютною.

Термин «абсолютной» власти происходит от латинского глагола absolve, что значит развязываю, разрешаю, все дозволяю. И вот абсолютизм утверждает, будто монарх стоит выше всякого права и закона, будто власть его не знает никаких границ; будто ему все позволено, – всякое произволение, бесправие, противозаконие и преступление.

«Самодержавие» монарха указывает как раз на обратное: на правовую и законную природу его власти. Самодержавный монарх есть высший правовой орган государства; его верховенство устанавливается правом и есть правовое верховенство. Власть монарха не дается ему ни от иноземцев, ни от внутригосударственных сил (например, от армии, от гвардии, от народного голосования, от дворянства, от финансовых кругов); нет, она принадлежит ему в силу закона и возводит его ответственность к высшим источникам правосознания – к совести, к патриотизму, к Богу. Осуществляет же он ее независимо от всякой чужой воли, именно постольку, поскольку закон присваивает ему его основные полномочия – законодательные, исполнительные, судебные и воинские. В этом его «самодержавие».

Это необходимо продумать и понять раз и навсегда: самодержавие отвергает, осуждает и исключает абсолютизм, а абсолютизм отвергает основное в правах Государя, ибо он не признает его законным монархом, он отрицает его высокое звание верховного субъекта права, он снижает его звание до звания тирана, он разлагает и разрушает самую правовую форму монархии. Именно поэтому абсолютизм несовместим с самодержавием, этим высшим проявлением законности на троне, правосознания у Монарха, чувства обязанности и ответственности у верховного в государстве лица.

Тиберий, Калигула, Нерон и другие римские тираны – не были самодержавны: они получали свою власть «милостью легионов» и, всходили на трон, не признавая ни закона, ни права, ни границ своей власти. Как тираны, они развертывали свой абсолютизм, правили страхом и злодейством, прикрывали все это своей мнимой «божественностью» и рушились в преступность и позор. Людовик XI, Людовик XIV, Иоанн Грозный шли по их следам и несли бедствия своим народам и государствам.

Абсолютный монарх, «все смеет» и «все может», чего желает его политическая или иная похоть («son bon plaisir»). Но самодержавный Государь «смеет» далеко не все, а лишь законное, законами предоставленное, правое, правовое, государственное, совестное, честное, Богу угодное. Тиран не связан правом и законом; он призван к разнузданию и осуществляет его в самых фантастических и свирепых формах. Но именно этим он роняет и позорит свое звание монарха. Напротив, самодержавный Монарх знает законные пределы своей власти и не посягает на права, ему не присвоенные; он знает, что Государь, не блюдущий право и закон, сам подрывает свою власть…

Всякому, не усвоившему эти основы монархического строя, мы советуем внимательно прочесть и продумать хотя бы римского историка Светония («Жизнь 12 цезарей»), «Анналы» Тацита и «Культуру итальянского Возрождения» Якоба Буркхарда. Необходимо понять и усвоить, что есть «абсолютизм», что он вносит в душу монарха и к каким поистине ужасным последствиям он ведет. Напротив, все государи, постигшие опасность абсолютного произволения, не унижали, а возвеличивали звание монарха. Так, Фридрих Великий, уступивший мельнику в Сан-Суси – по приговору судьи – право на мельничный шум, Петр Великий, искавший во всем и всегда писаной законности и всегда напоминавший людям, что законы требуют соблюдения.

Александр I, умевший отказывать людям в случаях, когда он чувствовал, что «закон выше него»; и все Государи, умевшие не тяготиться законными формами своего правления, – оставались на высоте своего трона.

Отсюда уже понятно, что законный монарх будет ценить всякое свободно-ответственное слово, всякое честное возражение, всякую государственно-творческую инициативу своих подданных. Петр Великий говаривал: «Полезное я рад слушать и от последнего подданного»… «Весело слушать, когда подданные открыто говорят своему Государю правду, вот чему надо учиться у англичан» – (после посещения инкогнито палаты лордов). Но тиран не потерпит в своих подданных ни самоличного размышления, ни независимого мнения, ни свободного слова (Джугашвили!).

Поэтому подданные самодержавного Государя отнюдь не должны внушать, – ни себе, ни ему, – будто он является «абсолютным» властелином, который требует славословия, лести и безоговорочной покорности и не терпит ни самостоятельного мнения, ни творческой инициативы. Вспомним, что главной заботой Петра Великого было – пробудить в своем народе творческую инициативу и подсказать ей верное направление. Напротив, предреволюционные партийные монархисты в России считали своей единственной задачей – славословие, слепое повиновение, угождение, предупредительность и недерзание иметь свое суждение… Именно поэтому их «партия» не имела ни самостоятельного суждения о происходящем, ни организационного кадра, ни плана действий, ни соответствующих решений и выступлений. Здесь не было зрелого политического мнения и не было борьбы за трон. И Государь с Государыней, неосторожно полагаясь на заверения этой «партии», оказались изолированными и выданными врагам. Это не было сознательное «предательство», но это была пассивность от неумения иметь Царя, это была выдача от бессмыслия, безволия и бессилия. Ожидания были обмануты, надежды не оправданы. И высокие пленники остались невырученными…

Если русские монархисты желают участвовать в дальнейшем в созидании русской истории, то они должны прежде всего пересмотреть и осудить свое прошлое, обновиться, переродиться, вступить на новые пути и не воображать, будто в происшедшей трагедии русского трона повинны все, кроме них. Они – повинны первые, ибо выдавали себя за верных и преданных.

 

⇐ Предыдущая15161718192021222324Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: