 |
Сергей хорош. Скоморохи грабят старуху
|
|
|
|
Сергей хорош
Ай уж ли вы, миряня,
Государевы дворяне,
Благословите‑ тка вы, дворяня,
Про Сергея‑ та сказать,
Про Сергея Боркова,
Сына Федоровича,
А не сергеевской Сергей,
Не володимерской Сергей ‑
А живал все Сергей
На Уфе на реке,
В Ямской слободе,
У попа во дворе,
В приворотней избе.
Спознала про Сергея
С гостинова двора
Гостиная жена,
Гостиная жена,
Крестиною зовут.
Она пива наварила
И ведро вина купила,
Позвала ево, Сергея,
На пирушечку.
Приходил Сергей
Всех прежде людей.
А для‑ ради Сергея
И суседей позвала.
А и тот с борку,
Иной с борку,
Уже полна изба
Принабуркалася.
А и день к вечеру
Вечеряется,
Сергей‑ молодец
Напивается,
Изволил он, Сергей,
Ко двору своему идти,
Ко подворью своему.
А в доме Сергей
Он опаслив был,
Он опаслив был
И не верел жене,
И не верил жене,
И ревнив добре.
Заглянет Сергей
В огороде‑ хмельнике,
В огороде‑ хмельнике,
На повети в сеннике,
На перине на боку,
В шитом‑ браном пологу ‑
А и тут Сергей
Не видал никово.
Заглянет Сергей
Во свином котухе,
А увидел он, Сергей,
Чужова мужика,
А чужова мужика
На жене‑ то своей,
А мужик бабу ебе,
Сергееву жену.
Сергей заревел,
Мужика испужал,
А мужик побежал,
На поветь скакнул,
На поветь скакнул,
Он поветь обломил
Да скотину задовил:
Он быка задовил,
Овцу яловицу,
Овцу яловицу,
Семерых поросят.
А стала у Сергея
Три беды во дому:
Первая беда – Мужик поветь обломил,
А другая беда – То скотину задавил,
А третья беда – То жену его уеб.
А сел Сергей,
Сам расплачется:
«А не жаль мне повети
И скотины своея,
Жаль мне тово,
Кто жену мою уеб,
|
|
|
Не наебши ушел, ‑
С тоски пропадет.
А кабы‑ де он доеб,
Спасиба бы сказал,
А спасиба бы сказал,
Могорец заплатил.
А поветь‑ та бы цела,
И скотина‑ та жива,
И скотина‑ та жива,
И жена бы весела,
А столь бы весела,
Будто ни в чем не была».
Скоморохи грабят старуху
Веселые по улочке похаживали,
Гусельцы, волынки понашивали.
Попросились у бабушки‑ старушки ночевать:
«Бабушка‑ старушка, пусти нас ночевать,
Гудков посушить да струнок посучить! »
Бабушка‑ старушка радешенька,
творяла ворота широкошенько,
Пускала веселыих веселешенько.
Как у бабушки посижанушки,
Посижанушки – красны девушки.
Как тут веселые порасхвастовались:
«У кого есть полтина, у кого есть рубелек,
У кого есть рубелек, подавай нам на гудок! »
Не нашли своей родной матушки…
Из куниц шуба лежит на грядочке;
Бабушка‑ старушка на печи в углу сидит,
Через грядочку глядит, таку речь говорит:
«У меня ли, у старушки, есть четыреста рублей,
Во кубышечке лежат, в подпольице стоят».
Первый веселый стал в гуселечки играть,
Другой веселый под гуселечки плясать,
Третий веселый половницу подымать,
Кубышечку выставлять.
«Ну пойдем, братцы‑ ребята, под ракитов куст,
Станем денежки делить, будем бабушку хвалить:
Бабушка Федора, проживи, радость, подоле,
Покопи денег поболе!
Мы твой дом найдем – опять зайдем,
Как тебя дома застанем, так тебя убьем;
Тебя дома не застанем, так твой дом сожжем! »
Усы
Ах, доселева усов и слыхом не слыхать,
А слыхом их не слыхать, и видом не видать;
А нонеча усы проявились на Руси,
А в Новом Усолье у Строганова.
Они щепетко по городу похаживают,
А кораблики бобровые, верхи бархатные,
На них смурые кафтаны с подпушечками,
С камчатыими,
А и синие чулки, астраханские черевики,
А красные рубашки, косые воротники,
Золотые плетни.
|
|
|
Собиралися усы на царев на кабак,
А садилися молодцы во единый круг.
Большой усище и всем атаман –
А Гришка Мурыжка, дворянский сын,
Сам говорит, сам усом шевелит:
«Ах, братцы‑ усы, удалые молодцы!
А и лето проходит, зима настает,
А и надо чем усам голова кормить,
На полатях спать и нам сытым быть.
А нуте‑ ка, усы, за свои промыслы!
А мечитеся по кузницам,
Накуйте топоры с подбородышами,
А накуйте ножей по три четверти,
Да и сделайте бердыши и рогатины
И готовьтесь все.
Ах, знаю я крестьянина – богат добре,
Живет на высокой горе, далеко в стороне;
Хлеба он не пашет, да рожь продает,
Он деньги берет да в кубышку кладет,
Он пива не варит и соседей не поит,
А прохожиех‑ то людей ночевать не пущат,
А прямые дороги не сказывает.
Ах, надо‑ де к крестьянину умеючи идти:
А по полю идти – не посвистывати,
А и по бору идти – не покашливати,
Ко двору его идти – не пошаркивати.
Ах, у крестьянина‑ то в доме борзые кобели,
И ограда крепка, избушка заперта,
У крестьянина вороты крепко заперты».
Пришли они, усы, ко крестьянскому двору,
А хватилися за забор да металися на двор;
Ах, кто‑ де во двери – атаман в окно;
А и тот с борку, иной с борку ‑
Уж полна избушка принабуркалася.
А Гришка Мурыжка, дворянский сын,
Сел впереди под окном,
Сам и локоть на окно, ноги под гузно.
Он и сам говорит и усом шевелит:
«А и ну‑ тка ты, крестьянин, поворачивайся!
А и дай нам, усам, и попить, и поесть,
И попить, и поесть, и позавтрекати! »
Ох, метался крестьянин в большой анбар;
И крестьянин‑ от несет пять пуд толокна,
А старуха‑ та несет три ушата молока.
Ах, увидели усы, молодые молодцы,
А и кадь большу, в чем пиво варят,
Замешали, молодцы, они теплушечку,
А нашли в молоке лягушечку.
Атаман говорит:
«Ах вы добры молодцы, Вы не брезгуйте!
А и по‑ нашему, по‑ русски – холоденушка».
Они по кусу хватили – только голод заманили,
По другому хватили – приоправилися,
Как по третьему хватили – ему кланялися:
«А спасибо те, крестьянин, на хлебе, на соли,
И на кислом молоке, на овсяном толокне,
Напоил нас, накормил, да и животом надели,
Надели ты нас, усов, по пятидесят рублев,
А большому атаману полтораста рублев».
|
|
|
А крестьянин‑ от божится: «Право, денег нет! »
А старуха ротится: «Ни полушечки! »
А дурак на печи, что клеит, говорит:
«А братцы‑ усы, удалы молодцы,
А и есть‑ де ведь у батюшки денежки,
А и будет вас, усов, всех оделять,
А мне‑ де, дураку, не достанется;
А все копит зятьям, растаким матерям! »
А проговорит усище, большой атаман:
«Братцы‑ усы, за свои промыслы!
А ну‑ тка, Афанас, доведи его до нас,
А ну‑ тка, Агафон, да вали его на гонь!
А берите топоры с подбородышами,
Ах, колите заслон да щепайте лучину,
Добывайте огонь, кладите на огонь середи избы,
Валите крестьянина брюхом в огонь,
А старуху валите жопой на огонь! »
Не мог крестьянин огня стерпеть,
Ах, стал крестьянин на огонь пердеть,
Побежал крестьянин в большой анбар,
Вынимал из‑ под каменю с деньгами кубышечку,
Приносил крестьянин да бряк на стол:
«Вот вам, усам, по пятидесят рублев,
А большому‑ то усищу полтораста рублев! »
Вставали усы, они крестьянину кланяются:
«Да спасибо те, крестьянин, на хлебе, на соли,
И на овсяном толокне, и на кислом молоке,
Напоил нас, накормил, животом наделил.
Ах, мы твой двор знаем и опять зайдем,
И тебя убьем, и твоих дочерей уведем,
А дурака твоего в есаулы возьмем! »
Хороша наша деревня…
Хороша наша деревня, только улочка грязна,
Вот усы, вот усы, вот усы, усы, усы,
Хороши наши ребята, только славушка худа.
Мужички сверху глядят, всё ворами нас бранят,
Нас ворами называют и разбойничками.
Мы не плуты, мы не воры, не разбойнички ‑
Мы Волконского князя рыболовщички.
Сети‑ неводы вязали полушелковые,
Живу рыбочку ловили по сухиим берегам,
По сухиим берегам, по амбарам, по клетям;
Изловили осетра у дяди у Петра,
У дяди у Петра – златогривого коня.
Мы пойдемте‑ ка, ребята, в чисто поле далеко,
В чисто поле далеко – там избушечка стоит;
Как во этой во избушке богат мужик живет.
Вы беритесь за забор да мечитеся во двор!
Здравствуй, брат хозяин, нет ли хлеба у тебя?
Что хозяин‑ от идет – шесть ковриг больших несет;
|
|
|
Что хозяюшка идет – молока ведро несет.
Благодарствуй, брат хозяин, за хлеб, за соль за твою;
Уж брат ты наш хозяин, нет ли денег у тебя?
Хозяин‑ то божится: «Нету денег у меня».
Что хозяюшка божится: «Нет полушки за душой».
А маленький Николка тут промолвился:
«У них деньги‑ то в клете, там закопаны в муке».
|
|
|
