 |
Старец Игренище. Чурилья Игуменья
|
|
|
|
Старец Игренище
Из монастыря да из Боголюбова
Идет старец Игренища,
Игренища‑ Кологрениша,
А и ходит он по монастырю,
Просил честныя милостыни,
А чем бы старцу душа спасти,
Душа спасти, душа спасти, ее в рай спусти.
Пришел‑ та старец под окошечко
[К] человеку к тому богатому,
Просил честную он милостыню,
Просил редечки горькия,
Просил он капусты белыя,
А третьи – свеклы красныя.
А тот удалой господин добре
Сослал редечки горькия
И той капусты он белыя,
А и той свеклы красныя
А с тою ли девушкой повареннаю.
Сошла та девка со двора она
И за те за вороты за широкия,
Посмотрит старец Игрениша‑ Кологренища
Во все четыре он во стороны,
Не увидел старец он Игрениша
Во всех четырех во сторонушках
Никаких людей не шатаются, не матаются,
И не рад‑ та старец Игрениша
А и тое ли редечки горькия,
А и той капусты белыя,
А третьи – свеклы красныя,
А и рад‑ та девушке‑ чернавушке.
Ухватил он девушку‑ чернавушку,
Ухватил он, посадил в мешок
Со тою‑ та редькою горькаю,
И со той капустой белою,
И со той со свеклой со красною.
Пошел он, старец, по манастырю,
И увидели ево ребята десятильниковы,
И бросалися ребята оне ко старцу,
Хватали оне шилья сапожныя,
А и тыкали у старца во шелковай мешок ‑
Горька редька рыхнула,
Белая капуста крикнула,
Из красной свеклы рос[с]ол пошел.
А и тута ребята десятильниковы,
Оне тута со старцом заздорили.
А и молится старец Игрениша,
А Игрениша‑ Кологренища:
«А и гой вы еси, ребята десятильниковы!
К чему старца меня обидите?
А меня вам обидить – не корысть получить.
Будьте‑ тка вы ко мне в Боголюбов монастырь,
А и я молодцов вас пожалую:
|
|
|
А и первому дам я пухов колпак,
А и век‑ та носить, да не износить;
А другому дам комчат кафтан,
Он весь‑ та во титивочку повыстеган;
А третьему дам сапожки зелен сафьян
Со теми подковами немецкими».
А и тут ему ребята освободу дают,
И ушел он, старец Игрениша,
А Игренишша‑ Кологренишша,
Во убогия он свои во кели[й]ки.
А поутру раненько‑ ранешонько
Не изробели ребята десятильниковы,
Промежу обедни, заутрени
Пришли оне, ребята десятильниковы,
Ходят оне по манастырю,
А и спрашивают старца Игрениша,
Игрениша‑ Кологрениша.
А увидел сам старец Игрениша,
Он тем‑ та ребятам поклоняется,
А слово сказал им ласковое:
«Вы‑ та, ребята разумныя,
Пойдем‑ ка ко мне, в келью идите».
Всем россказал им подробна всё:
«А четверть пройдет – другой приди».
А всем россказал, по часам россказал.
Монастырски часы были верныя,
А которой побыстрея их, ребят,
Наперед пошел ко тому старцу ко Игренишу.
Первому дал он пухов калпак:
А брал булаву в полтретья пуда,
Бил молодца по буйной голове ‑
«Вот молодцу пухов колпак,
Век носить, да не износить,
Поминать старца Игрениша».
И по тем часам монастырскием
А и четверть прошла – другой пришел.
А втапоры старец Игренища
Другому дает кофтан комчатной:
Взял он плетку шелковую,
Разболок ево, детину, донага,
Полтараста ударов ему в спину влепил.
А и тех‑ та часов монастырскиех
Верно‑ та их четверть прошла ‑
И третий молодец во монастырь пошел
Ко тому старцу ко Игренишу,
Допрошался старца Игрениша.
И завидел ево старец Игрениша,
Игрениша‑ Кологрениша,
А скоро удобрил и в келью взял,
Берет он полена березовое,
Дает ему сапожки зелен сафьян:
А и ногу перешиб и другую подломил.
«А вот вы, ребята десятильниковы,
Всех я вас, ребят, пожаловал:
Первому дал пухов колпак,
А и тот ведь за кельей валяится;
|
|
|
А другому наделил я комчат кафтан,
А и тот не ушел из монастыря;
А последнему – сапожки зелен сафьян,
А и век ему носить да не износить».
Чурилья Игуменья
Да много было в Киеве божьих церквей,
А больше того почес[т]ных монастырей;
А и не было чуднея Благовещения Христова.
А у всякай церкви по два попа,
Кабы по два попа, по два дьякона
И по малому певчему по дьячку;
А у нашева Христова Благовещенья чес[т]нова,
А был у нас‑ де Иван‑ пономарь,
А гораз[д]‑ де Иванушка он к заутрени звонить.
Как бы русая лиса голову клонила,
Пошла‑ та Чурилья к заутрени;
Будто галицы летят – за ней старицы идут,
По правую руку идут сорок девиц,
Да по левую руку – друга сорок,
Позади ее девиц и сметы нет.
Девицы становилися по крылосам,
Честна Чурилья в олтарь пошла.
Запевали тут девицы четью петь,
Запевали тут девицы стихи верхния,
А поют оне на крылосах, мешаются,
Не по‑ старому поют, усмехаются.
Проговорит Чурилья‑ игуменья:
«А и Федор‑ дьяк, девей староста!
А скоро походи ты по крылосам,
Ты спроси, что поют девицы, мешаются,
А мешаются девицы, усмехаются».
А и Федор‑ дьяк стал их спрашивать:
«А и старицы‑ черницы, души красныя девицы!
А что вы поете, сами мешаетесь,
Промежу собой, девицы, усмехаетесь? »
Ответ держут черницы, души красныя девицы:
«А и Федор‑ дьяк, девей староста!
А сором сказать, грех утаить,
А и то поем, девицы, мешаемся,
Промежу собой, девицы, усмехаемся:
У нас нету дьяка‑ запевальщика,
А и молоды Стафиды Давыдовны,
А Иванушки‑ понамаря зде же нет».
А сказал он, девей староста,
А сказал Чурилье‑ игуменье:
«То девицы поют, мешаются,
Промежу собой девицы усмехаются:
Нет у них дьяка‑ запевальщика,
Стафиды Давыдьевны, понамаря Иванушки».
И сказала Чурилья‑ игуменья:
«А ты Федор‑ дьяк, девей староста!
А скоро ты побеги по манастырю,
Скоро обойди триста келей,
Поищи ты Стафиды Давыдьевны.
Али Стафиды ей мало можется,
Али стоит она перед Богом молится? »
А Федор‑ дьяк заскакал, забежал,
А скоро побежал по манастырю,
А скоро обходил триста келей,
Дошел до Стафидины келейки ‑
Под окошечком огонек горит,
Огонек горит, караул стоит.
|
|
|
А Федор‑ дьяк караул скрал,
Караулы скрал, он в келью зашел,
Он двери отворил и в келью зашел:
«А и гой еси ты, Стафида Давыдьевна,
А и царская ты богомольщица,
А и ты же княженецка племянница!
Не твое‑ то дело тонцы водить,
А твое бо дело Богу молитися,
К заутрени идти! »
Бросалася Стафида Давыдьевна,
Наливала стакан винца‑ водки добрыя,
И другой – медку сладкова,
И пали ему, старосте, во резвы ноги:
«Выпей стакан зелена вина,
Другой – меду сладкова
И скажи Чурилье‑ игуменье,
Что мало Стафиде можется,
Едва душа в теле полуднует».
А и тот‑ та Федор, девей староста,
Он скоро пошел ко заутрени
И сказал Чурилье‑ игуменье,
Что той‑ де старицы, Стафиды Давыдьевны,
Мало можется, едва ее душа полуднует.
А и та‑ та Чурилья‑ игуменья,
Отпевши заутрени,
Скоро поезжала по манастырю,
Испроехала триста келей
И доехала ко Стафиды кельицы,
И взяла с собою питья добрыя,
И стала ее лечить‑ поить.
|
|
|
