 |
11. Записка. 12. «Агент» Гемы
|
|
|
|
11. Записка
Возвратившись к себе, я обнаружил на пороге клочок пластика. «Тебе угрожает опасность, – было нацарапано на нем. Если хочешь узнать подробности, приходи в полночь к шлюзу А03/С31. Если, конечно, не побоишься. Твой доброжелатель».
«Что за нелепая шутка, – подумал я в первый момент. – Неужели таинственный «доброжелатель» думает, что я ни с того, ни с сего отправлюсь, на ночь глядя, в это гиблое место? »
«Ты никуда не пойдешь, потому что труслив…» – тотчас насмешливо откликнулся внутренний голос.
«Но ведь могут заманить в западню и деструктировать! »
«А разве нельзя это сделать в другом месте и в другое время? Не запрешься же в клетку, из которой ни шагу! Да если будешь отсиживаться, бояться высунуть нос, то перестанешь себя уважать! »
«Дурак, идиот, кретин! – сказал я в завершение этого короткого диалога с самим собой. – Ну и отправляйся к «доброжелателю». Только потом не раскаивайся в своей глупости! »
«Жизнь полна опасностей, от них не убережешься. Неизвестно еще, что хуже – быть глупцом или трусом…»
И вот я иду по сумрачным опустевшим магистралям, погружаюсь в затемненные туннели, взбираюсь на пандусы, ныряю в шлюзы. Дорога хорошо знакома: «доброжелатель» выбрал для встречи излюбленный маршрут моих ночных прогулок. Кстати, поблизости расправились с «двойником».
Стараюсь шагать тверже. Мои шаги гулко резонируют в волноводе туннеля. Сейчас сверну в промежуточный тамбур, пройду по эстакаде, соскочу на нижний ярус и…
Сзади слышен смех.
– Тэ‑ эк… Ты пришел, Фан. Зная тебя, я был в этом уверен. Ты же ничего и никого не боишься.
Я оборачиваюсь, не сознавая, что происходит.
– Реут? Это ты написал записку? Ты и есть мой «доброжелатель»? Что тебе нужно от меня?
|
|
|
– Что нужно? – мерзко хихикает Реут; лицо его при этом остается неподвижной маской, белеющей в полумраке. – Вот простак!
Я вижу направленное на меня жерло деструктора. Как и в тот раз, меня парализует страх; пытаюсь подавить его усилием воли.
– Чего же ты ждешь, давай! – сквозь звон в ушах доносится чей‑ то (мой?! ) голос; он спокоен и полон презрения.
– Тэ‑ эк… Не торопись, успеешь, – издевается Реут. Те‑ перь осечки не будет! Сколько раз я мысленно видел, как ты стоишь передо мной на коленях, беспомощный и покорный, умоляя о пощаде…
– Не дождешься!
– А может передумаешь? Тогда отпущу!
– Ничего, смерть от деструкции легкая!
Теперь уже в моем голосе издевательские нотки, оказывается и так бывает…
Реут в бешенстве. Похоже, я испортил ему миг торжества!
Жерло деструктора поднимается до уровня моего лба. Палец на спуске медленно сгибается.
«Вот и все…» – думаю со странным облегчением.
Но последняя моя мысль об Асде, ее мне по‑ настоящему жаль…
И вдруг шум за спиной Реута!
Из темноты метнулось огромное тело, рухнуло на него, сбило с ног. Деструктор отлетел в сторону.
Я не верил глазам. Мой спаситель – красный «верняк»! Не может быть!
Но это на самом деле был он, хотя и в непривычном темном одеянии.
Упруго вскочив, «верняк» заломил руку Реуту.
– Вставай, подонок!
Реут заскулил от боли.
– Подними деструктор, – сказал мне «верняк». – Пригодится. Пользоваться умеешь? Нет? Смотри: вот предохранитель, он снят. А это спуск. Ну, действуй. Я пошел.
Он исчез в темноте так же внезапно, как и возник.
Я вертел в руках деструктор, не зная, что делать.
Реут продолжал скулить.
– Не убивай меня, Фан… Я хотел тебя попугать… Только попугать, честное слово! Ох, как больно! Он сломал мне руку… Ведь ты не убьешь меня, верно?
Ничего, кроме гадливости, не испытывал я к этому трясущемуся существу. Именно существу, в котором не было ничего людского. Перед моими глазами стояло облако, и в нем зыбкие контуры человека. Его убил Реут. Без колебаний и жалости! А сейчас вымаливает пощаду…
|
|
|
Я прицелился.
– Не надо! Не надо!!! – взвыл «кабинетный юноша» (какой же я олух! ), он же уверенный в безнаказанности «невидимка».
«Уничтожь его! » – приказал я себе.
Но так и не смог этого сделать. Палец, лежавший на спуске деструктора, не повиновался. Он налился тяжестью, закаменел, и я с трудом разогнул его.
Нет, не каждому дано быть палачом!
Я сунул деструктор в карман и пошел прочь. Вслед неслись истерические всхлипывания моего несостоявшегося убийцы.
12. «Агент» Гемы
Как я посмотрю в глаза Урму? Я виноват перед ним. Мои подозрения были беспочвенны и оскорбительны. Он вправе повернуться ко мне спиной…
Но не повернулся же! Уверен, что спасительным вмешательством красного «верняка» я обязан ему…
Урм встретил меня так, точно между нами ничего не произошло. Мои робкие извинения решительно прервал:
– Довольно, Фан! Я тоже вел себя не лучшим образом. Нервы на пределе. Ведь понимал, что не следует спешить! Отказ от идеалов мучителен, знаю по себе: когда‑ то и я был преданным лоористом. Надо было проявить деликатность, а я пренебрег ею. Хорошо, что мы во всем разобрались. Не будем же вспоминать о глупой ссоре!
Мне оставалось только пожать ему руку.
– Я слышал о том, что было у тебя с Реутом, – сказал Урм затем. – Ты счастливо отделался. Вел себя смело, но неосмотрительно. Да и зря пощадил его.
– Считашь это малодушием?
– Скорее, благородством.
– Реут получил урок.
– Вряд ли, – покачал головой Урм. – Но на некоторое время он уймется. А тебя больше не тронет, понимая, что в следующий раз живым ему не уйти.
– Я его крепко припугнул!
Урм расхохотался.
– Прости, Фан, чистая ты душа!
Мне стало стыдно.
– Красный «верняк»?
– Вы оба, – великодушно сказал Урм. – Надеюсь, ты спрятал деструктор?
– Да. Но вряд ли он мне когда‑ нибудь понадобится.
– Ну‑ ну… Впрочем, переменим тему. Что ты думаешь об эмбриональной революции?
– Бред какой‑ то!
– Ошибаешься, не бред. Лоор умен и вероломен. Дурак или сумасшедший не создал бы Космополис и не опутал своими догмами тебя.
|
|
|
Я сделал протестующий жест.
– И не только тебя, – уточнил Урм. – Лооризм эксплуатирует мечту о благополучии, счастье, всеобщем равенстве. Провозглашены великие цели, но способы их достижения безнравственны от начала и до конца. Лоор великий экспериментатор. Ему захотелось сыграть роль Бога, и он вознамерился совершить невозможное. Ты никогда не мечтал совершить невозможное, Фан?
– Я? Нет, не мечтал.
– А есть люди, для которых смысл существования – найти алгоритм невозможного, и Лоор принадлежит к их числу. Само по себе это неплохо. Да что там, великолепно! Не будь таких людей, человечество топталось бы на месте. Беда в другом: стремясь во что бы то ни стало решить свою сверхзадачу, Лоор не пощадит ни себя, ни нас.
– Скажи, Урм… – спросил я, – а разве ты не принадлежишь к таким людям?
– Принадлежу. Но моя сверхзадача не имеет ничего общего с тем, что замышляет Лоор. Я стремлюсь к воссоединению с человечеством Гемы, а он намерен уничтожить населяющих ее людей и затем снова заселить людьми. Парадокс? Ничуть. Альтернативное человечество было бы детищем Лоора. Из создателя крошечного Космополиса он превратился бы в Демиурга, который спустя поколения обретет статус Бога.
– А как же постулат о замкнутой системе, с ним покончено?
– Вовсе нет, – убежденно произнес Урм. – Лоор никогда не откажется от своей концепции. Будь его воля, он и Гему сделал бы замкнутой системой. И всю Вселенную! Коллективный интеллект гемян ненавистен ему оттого, что не приемлет замкнутости. А ведь разум не знает границ. Если бы у Вселенной были пределы, он прорывался бы сквозь них! Теперь ты представляешь, какую опасность несет в себе лооризм. Это не абстрактное учение, а программа борьбы со свободным разумом!
Я понуро опустил голову.
– Выходит, мои идеалы… Неужели я такой идиот, Урм?
– Лооризм произрастает на почве благородных устремлений, и совсем не просто разглядеть, что это сорняк!
– С красивыми цветками и завлекающим ароматом… Крепко же он меня одурманил!
|
|
|
– Я рад, что ты это понял, – тепло проговорил Урм.
– Так Лоор отводит эмбрионам роль полчища, которое должно захватить Гему?
– Замысел его в высшей степени коварен. Лоор знает, что победить гемян невозможно. Вот обратное не составило бы для них труда…
– Тогда все не так страшно!
– Я не договорил. Нельзя победить в открытом бою, но можно уничтожить вероломным ударом. Мало кто знает, что с прежних времен на Базе сохранился деструктор глобального действия. Перед самой катастрофой он проходил секретные испытания в космосе. Лоор сумел утаить его от Кея и Корлиса. И сейчас это варварское оружие нацелено на Гему.
– Профессор Орт? – догадался я. – Он подбивает Лоора?
– Его роль в этой авантюре не ясна, – задумчиво сказал Урм. – По‑ моему, Орт ведет свою собственную игру. Он выдающийся ученый, и банк эмбрионов осуществим. В других обстоятель‑ ствах идея искусственного этноса была бы прогрессивной, но пока что эмбрионы – десант, которому предстоит высадиться на обезлюдевшую планету! Лоор давно покровительствует Орту, однако предан ли тот «вождю и учителю»?
– А знают ли об их планах на Геме? – спросил я взволнованно.
– Знают, – после короткой заминки ответил Урм.
– Каким образом?
Он пожал плечами.
– Ты рискуешь жизнью!
– А что делать?
– Гемяне готовы к нападению?
Урм нахмурился.
– Они поразительно беспечны. Уверяют, что опасности для них нет. Они недооценивают Лоора. Но если гемяне не считают нуж‑ ным обезвредить его, то сделать это должны мы.
– Кто «мы»?
– Я, ты… и наши друзья.
– Значит, разговоры о вражеских происках и агентах Гемы не лишены оснований… – сказал я, скорее себе, чем Урму. – Вот уж не думал, что когда‑ нибудь стану лазутчиком и диверсантом…
– Нет, спасителем людей, отторгнутых от прародины, обманутых и порабощенных!
– Свобода есть осознанная необходимость, – процитировал я «вождя и учителя». – Ты прав, Урм. Знаешь, вначале я не замечал порабощения, даже был по‑ своему счастлив. И только когда стал задумываться…
– Увы, знание редко делает человека счастливым. Но что за прок в иллюзорном счастье? Оно всего лишь мираж. А миражи рано или поздно исчезают, Фан. Ну, пошли?
– Куда?
– К друзьям.
Не подозревал, что на Базе есть катакомбы. Возможно, об их существовании не ведает сам Лоор, хотя и был главным архитектором Космоплиса. Впрочем, не своими же руками он его строил. Нашлись люди, знавшие толк в такого рода тайных убежищах.
Вслед за Урмом я протискивался между монолитными плитами, которые загадочным образом раздвигались перед нами, спускался в полной темноте по шатким лесенкам, перепрыгивал через зияющие щели, вскарабкивался с уровня на уровень.
|
|
|
Когда Урм ввел меня в казавшийся заброшенным отсек, я невольно зажмурился от яркого света и, спустя минуту открыв глаза, чуть не вскрикнул от изумления: среди собравшихся здесь были красный «верняк» и… Асда.
«Верняк» по‑ дружески подмигнул мне, а плутовка Асда сделала вид, что ничего особенного не произошло, и, улыбнувшись, сказала:
– Садись рядом, Фан. Будем смотреть Гему!
И вот я увидел прародину…
Не перламутровый диск на экране синхронизатора, – живую планету во всей ее красоте. Я испытал шок – утратил чувство реальности, потерял представление о том, где нахожусь: под низкими сводами секретного отсека или на залитой светом Яра городской площади, среди шумной и пестрой толпы.
В стройных, светлых, не повторяющих друг друга и в то же время образующих единый ансамбль зданиях не было ничего общего с мрачными небоскребами прежней Гемы, которые я видел на картинках в старых книгах. Истинные произведения искусства, они вызывали эстетическое наслаждение…
«И ни одной машины! – отметил я с удивлением. – Ни здесь, на площади, ни на прилегающих к ней пешеходных уровнях! »
Но когда в развернувшейся перед моими глазами панораме возникли вознесенные в небо прозрачные туннели, по которым плавно и быстро скользили похожие на гусениц поливагоны, я едва не захлопал в ладоши от восхищения.
Перед катастрофой Гема достигла колоссального технического могущества. Но, судя по прочитанным книгам, техника навязывала людям образ жизни. Здесь же она не подавляла человека, а служила ему.
– Когда гемяне успели? Ведь после катастрофы прошло совсем немного времени! Нет, в это чудо невозможно поверить… – твердил я ошеломленно.
– Коллективный разум способен и не на такие чудеса, – мягко проговорил Урм.
Я нашел руку Асды и сжал тонкие пальцы.
– И ты скрывала от меня…
– Я не могла иначе, Фан, – шепнула мне на ухо она. – Ты должен был прийти сюда сам.
– Не подозревал, что у тебя могут быть секреты… – упрекнул я ее с обидой. – Был уверен, что мы – одно целое. Наивный дурак, правда?
– Никогда не считала тебя дураком. Наивным – да, но только не дураком. А секреты… Больше их нет и никогда не будет. Мы вместе во всем. И навсегда!
|
|
|
