 |
13. Встреча с «призраком»
|
|
|
|
Вот это новость! Асду распределили младшим лаборантом к Орту. Не знаю, радоваться или огорчаться. А Урм доволен: ему будет известно все, что там делается.
Теперь мы с Асдой видимся реже, хотя вправе зарегистрировать ячейку‑ семью: оба достигли зрелого возраста, занимаемся общеполезным трудом – «идейные борцы за построение замкнутого общества», как значится в наших характеристиках.
Но когда я заговорил о браке, Асда неожиданно отказала:
– Зачем нам комедия с регистрацией, Фан? Разве мы и так не принадлежим друг другу?
Неужели она ко мне охладела? По‑ прежнему говорит, что любит меня, но уже не мечтает о ребенке.
– Не могу понять, – сказала на днях, – что гонит к нам людей. С раннего утра очередь. Записываются заранее, ссорятся, отпихивают друг друга. Все словно помешались на эмбрионах. Иногда хочется заплакать. Убежала бы, да некуда…
От Асды мы впервые узнали об интеллект‑ автоматах. Они на главных ролях – отвечают за жизнеобеспечение эмбрионов, а персоналу лаборатории, даже специалистам, Орт доверяет лишь второстепенные работы.
Никогда прежде не видел Урма столь озабоченным.
– Понимаешь, Фан, для меня это новость. Ведь у нас никогда не было интеллект‑ автоматов. При нашей технологии ничего подобного не создать. Значит, они с Гемы. Но как оказались здесь?
– Что представляют собой эти… интеллект‑ автоматы? – поинтересовался я, впервые слыша о них.
– А что представляют собой «призраки», знаешь?
– Ну… Они были людьми, а после смерти сделались чем‑ то вроде электронных машин.
– Твое представление о «призраках» примитивно, – заметил Урм. – Правда, иного я и не ожидал. Не стану просвещать тебя, как удается сохранить человеческий интеллект после физической смерти. И не просто сохранить, а сделать по‑ прежнему действенным, активным, способным творить. Скажу лишь, что «призрак» это человеческая личность в особых, ею же созданных, условиях.
|
|
|
– Меня интересуют не «призраки», а интеллект‑ автоматы.
– У них два отличия от «призраков». Во‑ первых, они никогда не были людьми. Интеллект‑ автомат – синтезированная личность, но, по меньшей мере, не уступающая человеку в способности мыслить и действовать.
– А во‑ вторых?
– «Призраки» не могут существовать без энергии беслеровых волн, тогда как интеллект‑ автоматы питаются более распространенной электромагнитной энергией.
Я невольно присвистнул.
– Но если у Орта те самые интеллект‑ автоматы, то нужно узнать у гемян, каким образом они к нему попали.
– Так и сделаем, – согласился Урм.
Седой, массивный человек, похожий на вчерне обработанную резцом скульптора гранитную глыбу, возник чуть в стороне от нас.
– Он кто, «призрак»? – шепнул я Урму.
Видимо, человек расслышал.
– Мое имя Кей. Я, действительно, «призрак», хотя стал им совсем недавно. – Мне показалось, что он украдкой вздохнул. – Не смотрите на меня с такой неприязнью. Впрочем, когда‑ то я разделял ее. Более того, «призраки» вызывали во мне отвращение. Но потом я привык, а теперь и сам…
– Мы не испытываем к вам неприязни, а тем более, отвращения, – твердо сказал Урм. – Ваше имя нам хорошо известно.
– Враг номер один?
– Для Лоора, но не для нас.
Кей осмотрелся, и в его глазах, к нашему удивлению, мелькнул проблеск интереса.
– А тут мало что изменилось…
– Вы бывали здесь прежде? – удивился я.
– Бывал ли? – усмехнулся Кей. – Подойдите к ближней переборке. Проведите рукой по заклепкам. Стоп! Теперь нажмите.
Послышался щелчок, в переборке образовалось углубление.
– Засуньте туда руку. Смелее! Вынимайте!
|
|
|
В моих пальцах оказался цилиндрический сосуд с завинчивающейся пробкой.
– Отверните пробку и сделайте глоток.
Я вопросительно взглянул на Урма. Тот, улыбнувшись, кивнул.
Жидкость обожгла горло. От неожиданности перехватило дыхание, я закашлялся, брызнули слезы.
Кей заразительно рассмеялся. Его иссеченное глубокими морщинами лицо разгладилось, и образ робота, ассоциировавшийся в моем сознании со словом «призрак», бесследно исчез, уступив место чувству симпатии.
– Недурное доказательство, а?
– Что это? – спросил я, отдышавшись.
– Чистейший спирт.
– Но он же ядовит!
– В разумных дозах не повредит.
– Не знал, что здесь есть тайник, – удивленно проговорил Урм.
– Когда Космополиса еще не существовало, а под Базой понима‑ ли головную станцию, мы, космокурьеры, поддерживали связь между нею и окраинными станциями. И тут я отдыхал после полетов. Право же, не думал, что кому‑ нибудь удастся раскрыть тайну этого убежища. Кстати, в конце пребывания на Базе поневоле приходилось соблюдать конспирацию.
– Сейчас это делаем мы, – сказал Урм.
Кей помрачнел.
– От души сочувствую. Я решил встретиться с вами как человек, в свое время изгнанный отсюда и оттого способный лучше других понять ваше положение.
– Мы беспокоимся не о себе. Нас тревожит опасность, угрожающая Геме. Мы уже предупреждали об этом, но к нашим словам не прислушались.
– Напрасно так думаете, – возразил Кей. – Просто мы контролируем ситуацию и не усматриваем угрозы.
– Пока Космополисом правит Лоор, вы не можете предаваться благодушию. Нужно свергнуть его и уничтожить лооризм!
– Вот этого мы как раз и не сделаем.
– Но почему?! – с недоумением воскликнул Урм. – Вы же чуть не погибли из‑ за Лоора. Он изгнал вас отсюда, оклеветал, объявил наймитом «призраков», врагом Космополиса! Неужели сми‑ рились?
– Не смирился и не простил. Но разве дело в моих чувствах? Согласен с вами: концепция лооризма порочна. И все же бороться с ней нужно не силой, а убеждением.
– Кого вы собираетесь убеждать? Лоора? Запуганных «верняками» людей? Да при вашей мощи…
– Наша мощь никогда не будет использована для насилия. Кей произнес эти слова с таким достоинством, с такой сдержанной страстностью, что мне стало не по себе, словно он уличил нас в чем‑ то неблаговидном. Вероятно, Урм испытал такое же чувство, так как попытался оправдаться:
|
|
|
– Я имел в виду не сведение счетов, не акт мести, а борьбу с диктатурой! Это великая цель!
– А стоит ли она жизни хотя бы одного ребенка? Подумали вы о том, скольких жертв потребует ваша великая цель, сколько крови будет неизбежно пролито? В глазах большинства космополитян Гема и без того – средоточие зла. Представьте теперь на минуту, что ценой жизней многих космополитян мы свергли Лоора, а лооризм запретили раз и навсегда. Диктатор тотчас же превратится в мученика и героя! Нет, друзья, результаты окажутся прямо противоположными тем, которые вы ожидаете.
– Так значит…
– Вы должны расшатать лооризм изнутри, а затем повергнуть его единственной силой, которую можно считать оправданной, – силой ваших собственных идей.
– Силой наших идей? – вмешался в разговор я. – О чем вы говорите! Да на каждого из нас приходится по десятку «верняков», верно, Урм?
– Больше, Фан, гораздо больше…
– Да, вам предстоит жестокая и бескомпромиссная борьба, кивнул Кей. – И вы не обязательно победите в ней. В случае поражения Гема приютит вас, как приютила меня. Но участвовать в конфликте мы не станем. Это шло бы вразрез с нашими нравственными принципами.
– Как вы гуманны! – с горькой иронией воскликнул Урм. – Оплачете нашу гибель, приютите чудом уцелевших, если такие найдутся… И будете продолжать жить под прицелом глобального деструктора. А ведь могли бы обезопасить себя и заодно принести нам свободу!
– Никто не в состоянии освободить общество, если оно само не желает освободиться. Сделать вас «вождем и учителем» вместо Лоора, но что от этого изменится?
Урм побледнел. А я вспомнил, как, подобно Кею, заподозрил его в недостойном стремлении захватить власть. Если уж у меня, испытавшего на себе благородство Урма, могли возникнуть такие подозрения, то что можно сказать о Кее?
– Вы должны извиниться перед Урмом за незаслуженное оскорбление. Уж он‑ то никогда не станет вторым Лоором!
|
|
|
– Я вовсе не хотел обидеть вашего друга, – сдержанно произнес Кей. – А если это все же случилось, прошу извинить. К сожалению, я не нашел лучшего способа обосновать нашу точку зрения. Но ведь Лоор тоже не сразу сделался таким, каков он сейчас. Людям свойственно перерождаться, обретя власть.
– А «призракам»? – дерзко спросил я.
– В меньшей мере. Ну что ж… Будем прощаться, или хотите обсудить со мной еще что‑ нибудь?
– Только один вопрос, – пересилив себя, сказал Урм. – В лаборатории Орта появились интеллект‑ автоматы…
– Он получил их от нас.
– Это что же получается, – не выдержал я, – нас лишаете поддержки, а нашим врагам помогаете?!
– Профессор Орт крупный ученый и решает важнейшую проблему.
– Но он служит Лоору!
– Только на поверхностный взгляд.
– А разве Лоор настолько глуп, что не сообразил, откуда у Орта интеллект‑ автоматы?
– Он сам надоумил профессора обратиться к нам. Понимал, что иначе его замысел не смог бы осуществиться.
– И вы поддались на эту уловку?
– Так решил наш коллективный разум. Чтобы понять, почему именно, надо подняться до его интеллектуального уровня.
– Куда уж нам, – сухо проговорил Урм.
Невольно я вспомнил слова Лоора:
«Гемяне подчинены так называемому коллективному разуму, что чуждо человеческой природе. Это полулюди‑ полуроботы…»
И подумалось:
«Неужели Лоор не погрешил против истины? »
А Кей точно не замечал, что мы шокированы его пренебрежительными словами.
– Человеческий мозг ограничен в объеме памяти, быстродействии, числе параллельных каналов мышления. И если человечество нуждается в дальнейшем развитии, без коллективного разума не обойтись. Поверьте, решение передать интеллект‑ автоматы профессору Орту послужит интересам людей.
– Гемян? – скривился я.
– Людей Вселенной, – отчеканил Кей.
– И на том спасибо, – сказал Урм. – Благодаря вам мы еще раз убедились, что ждать помощи не от кого, надо рассчитывать только на себя.
– Совершенно верно, – подтвердил «призрак».
Расставшись с Кеем, мы долго стояли молча, осмысливая услышанное. Разочарование, обида, опустошенность терзали нас. К этому подмешивалось и чувство неполноценности: материализовавшись на Космополисе, Кей уже одним этим продемонстрировал свое превосходство перед нами, воспринимающими телепортацию как ирреальность, а не как результат какого‑ нибудь нелинейного взаимодействия волны с веществом.
– Нет, каков моралист! – нарушил молчание Урм. – Возможно, он по‑ своему прав, но нам от этого не легче…
Я поймал себя на мысли, что уже не чувствую за Урмом того морального превосходства, которое до сих пор подавляло меня. Даже досадую: он вел себя с Кеем не как равноправный партнер, а как назойливый проситель. Умолял о вмешательстве, уговаривал, хотя, наверное, понимал, что Кей не зря отказывает нам. Впрочем, и я делал то же самое…
|
|
|
