1. Неадекватное лечение

Неадекватное лечение — обычно результат или перебора, или недобора в каком-то жизненно важном для выздоровления элементе. В большинстве случаев это означает «слишком много аффекта на слишком раннем этапе». Для некоторых, наоборот, это может означать «слишком мало аффекта на слишком позднем этапе». Это может также указывать на слишком низкую мотивацию пациента или слишком большую апатию терапевта, и, как следствие, недостаточную вовлеченность в лечебный процесс. Иногда это может быть отражением чрезмерной конфронтации и недостатка поддержки. Или наоборот — слишком много поддержки и слишком мало конфронтации. В знании того, как добиться такого тонкого равновесия для каждого пациента — искусство хорошего эффективного лечения.

Иногда отказ наркомана или алкоголика от участия и контактов с товарищами по двенадцатишаговой программе может быть обусловлен как сопротивлением пациента, так и сопротивлением терапевта. Многие врачи, занимающиеся оказанием первичной медицинской помощи, терапевты и другие специалисты здравоохранения могут разглагольствовать о важности воздержания и восхвалять двенадцатишаговые программы, но очень редко их направления и рекомендации приводят алкоголика или наркомана на путь выздоровления. Последнее исследование Миллера и Хоффмана (Miller и Hoffman, 1995) выявило, что «врачи обычно не определяют и не направляют пациентов, нуждающихся в лечении, в ориентированные на воздержание программы для алкоголиков и наркоманов... Учитывая тот факт, что люди с аддиктивны- ми проблемами непропорционально представлены в популяциях учреждений здравоохранения, получить такую статистику весьма проблематично. Предполагаемое количество алкоголиков и наркоманов в медицинской и психиатрической практике варьирует от 25% до 80%» (с. 41). Эти данные совпадают с полученной ранее статистикой исследования, проведенного на базе государственных больниц в 1964 году, которое выявило, что только 3, 3 % регистрируемых ежедневно пациентов были признаны алкоголиками, хотя, по оценкам исследователей, их было около 30 процентов. (Moore and Buchanan, 1966). Более позднее исследование выявило, что из 23% случайной выборки клиентов психотерапевтов крупного столичного центра психического здоровья, признававших, что у них были аддиктивные проблемы, лишь 3, 5% были некогда признаны аддиктами своими собственными терапевтами. (Cummings, 1979).

Если алкоголики или наркоманы срываются, и основным фактором, повлекшим это, является их недостаточная вовлеченность в анонимное общество, велика вероятность того, что они не получат адекватного направления в нужную двенадцатишаговую программу, если они вообще услышат о ней. Несведущие или плохо подготовленные врачи могут или просто не знать, как работает товарищество, или же иметь чрезвычайно отрицательное отношение к программе. Кроме того, несмотря на то, что собрания АА проводятся по очень схожим и порой жестким канонам, разные собрания могут существенно отличаться по многим важным параметрам. И недавно сорвавшийся алкоголик или наркоман вынужден долго искать, пока не найдет нужное собрание с нужным составом людей. Неспособность принять эту реальность, которая есть не что иное, как сопротивление, будет только увеличивать вероятность срывов в будущем. Давайте рассмотрим это на примере.

Консультант по алкогольной зависимости, взгляды которого находились под сильным влиянием модели Терапии Нового Решения Боба Гулдинга, читал лекцию в стационарном наркологическом отделении для алкоголиков и наркоманов группе недавно поступивших пациентов. Несколько ранее в этот же день он подчёркивал важность работы по преодолению сопротивления лечению и упоминал о том, какое значение придавал Гулдинг таким словам, как пытаться, не могу и надо, как индикаторам сопротивления и отказа от признания ответственности за свои действия. Гулдинг, будучи представителем сильной школы Трансактного анализа и придерживаясь этой теоретической ориентации, утверждал, что пассивный отказ человека изменяться часто проявляется в специфике используемого им языка. Одним из ключевых слов для Гулдинга было пытаться, которое означало для него то, что на самом деле пациенты не собирались добиваться этого со всей силой своей убежденности, но хотели создавать иллюзию попытки, пробуя. То есть, при изначальном отсутствии действительного намерения достичь цели, что неизбежно приведет к срыву, который они будут оправдывать, крича «Видите, я пытался, но ничего не вышло». Для Гулдинга вы либо собираетесь действительно что-то сделать, либо нет, и третьего здесь не дано. Следующими ключевыми словами в форхмуле Гулдинга было не могу, означающее, по его мнению, не буду, и надо, что означает хочу. На этой лекции во второй половине дня, когда консультант был где-то в середине своих рассуждений о необходимости и важности АА для исцеления алкоголиков, его перебил один из пациентов, возразивший против этого его утверждения. Пациент (Билл) был 36-летним алкоголиком, который сорвался во второй раз, и каждый раз оказывался не способен сохранять трезвость более шести месяцев. Билл пожаловался, что АА не для него, и что это не работает. Минуты три он рассказывал о провалах и ограничениях двенадцатишаговой философии и её требования полного воздержания. Прерванный в конце концов консультантом, предложившим ему поискать для себя более подходящее собрание, Билл быстро возразил, сказав, «Я пытался найти другое собрание, но не смог, и вообще не уверен, что оно мне нужно. » Все, бывшие на лекции о Новом Решении и Трансактном Анализе, тотчас же узнали ключевые слова в его утверждении, так как утренняя часть лекции была ещё свежа в их памяти. На последовавшую реакцию группы Билл не смог не отреагировать признанием комичности своего положения, и он и вся группа добродушно рассмеялись, помогая ему признаться в своем сопротивлении, заменив ключевые слова на подразумеваемые, «Я не буду искать собрание АА, потому что не хочу его найти». Это утверждение более точно отразило его позицию относительно воздержания и выздоровления, и помогло ему понять, какую роль сыграло сопротивление в его срывах.