 |
Девять лет назад. 2 страница
|
|
|
|
Ее лицо светится, и я хихикаю.
— Нет, крошка Джиджи. Может, если бы мы жили в особняке, но здесь - нет, не в доме бабушки Элли.
Она крутится у меня на руках, поворачиваясь лицом к тете Элли, которая стоит у столешницы и готовит кофе.
— Бабушка Элли, можно мне постлоить здесь танцевальную студию, позалуйста?
Тетя Элли подходит и забирает ее из моих рук. Джиджи оборачивается вокруг нее, словно одеяло.
— Позалуйста, бабушка Элли. Я оцень, оцень хочу такую. – Она прикасается своими ручками к щекам тети Элли и смотрит своими глазками, маленького олененка.
У нее глаза Зевса. Большие и голубые, и им трудно сказать «нет».
— Для тебя все, что хочешь. — Тетя Элли сдалась без боя.
— Ура! — визжит Джиджи, а я стону. — Бабушка Элли, ты лучше всех! — Она смачно целует ее в щеку. Потом она извивается из рук тети Элли и уносится прочь из кухни.
— Хватит бегать! Не путай свои волосы или не испачкай одежду! И принеси свои туфли для балета из своей комнаты. Мы скоро уезжаем! – кричу я ей вслед.
— Ты же понимаешь, что эта девчонка ни слова не услышала из того, что ты ей сказала, да? — усмехается тетя Элли.
— Ага. Потому что кто-то только что пообещал ей танцевальную студию под крышей этого дома. — Я пристально смотрю на нее, но она лишь снова смеется.
— Ей просто невозможно сказать нет. Особенно когда она наряжается, вся такая милая, в своей балетной одежде. Она напоминает мне тебя в ее возрасте. Думаю, мне придется переделать столовую в танцевальную студию.
Я заливисто смеюсь.
— Да, и мы будем есть в гостиной, удерживая свой обед на коленях. Почему у тебя такие проблемы с тем, чтобы просто сказать ей «нет»? Когда я росла, у тебя никогда не было проблем с тем, чтобы сказать «нет» мне.
|
|
|
Тетя Элли наливает в чашку кофе и вручает ее мне. Я забираю ее у нее.
— Потому что ты мой ребенок, Кам. Легче отказать своему собственному ребенку. Внукам – невозможно.
Мое сердце всегда увеличивается до жжения, когда она говорит такие вещи. И я чувствуя себя более эмоциональной, после событий вчерашнего вечера, я ставлю свою чашку на столешницу и обнимаю ее.
— Я люблю тебя, — говорю ей.
Она в поцелуе прижимается к моему виску.
— И я люблю тебя, девочка.
Когда я поворачиваюсь, она берет мое лицо в руки и смотрит мне в глаза.
— С тобой все в порядке?
Я закусываю губу и качаю головой.
— Я видела Зевса прошлым вечером, — тихо говорю я. — Он был в клубе.
Множество эмоций ураганом проносится в ее глазах. Гнев горит ярче всех.
— Вот почему ты рано вернулась домой вчера вечером.
— Я разбудила тебя, когда вернулась?
— Я была в постели, читала. Я никогда не сплю, пока ты не вернешься домой. Ты уже должна была знать об этом.
Я прикасаюсь своей рукой к ее. Затем отхожу, беру свой кофе и делаю глоток.
— Он говорил с тобой?
Я киваю.
— Что он сказал?
— Он спросил, что я здесь делаю.
Она хмурится.
— В клубе?
— Да.
— И что ты сказала?
— Сказала, что я здесь работаю.
— Он спрашивал о… — тетя Элли кивает в сторону двери, через которую минуту назад выбежала Джиджи.
Я тяжело вздохнула и опустила чашку.
— Нет.
Ее глаза полыхают яростью, ноздри раздуваются.
— Это мать… ядовитая… дрянная… дыра! — шепотом вырывается огонь из тети Элли.
У нас здесь зона свободная от проклятий. У Джиджи уши, как у летучей мыши и голосовой ящик, как у попугая. Она слышит и повторяет все. И я имею в виду абсолютно все.
— Я не была удивлена, тетя Элли. Тебе тоже не стоит удивляться. Он совершенно ясно выразил свои чувства пять лет назад.
— Я знаю, но все же… — она скрипит зубами. Челюсть в гневе сжимается.
— Это не имеет значения. Он не имеет значения.
|
|
|
— Нет, не имеет. Ты и Джиджи отлично справляетесь и без него. — Добавила тетя Элли.
— Да, — соглашаюсь. Но Джиджи не должна была справляться, молча добавила я.
Тетя Элли помещает хлеб в тостер.
— Можешь положить кусочек и для меня? Пойду принесу балетные туфли Джиджи и подготовлю ее к отъезду.
— Конечно.
Я останавливаюсь в проеме кухонной двери.
— Не хочешь сходить куда-нибудь, поужинать сегодня вечером? — спрашиваю ее. — Ты, я и Джиджи. Девичник?
— Ты сегодня не работаешь в клубе?
— Нет. Думаю, мне стоит уволиться. На всякий случай… ну ты знаешь.
Выражение ее лица смягчается.
— Знаю. И я бы с удовольствием поужинала бы с моими девочками. Куда планируешь отправится?
— ДиМаджио? — предлагаю я.
— Итальянский ресторан всегда хорошо. — Улыбается она.
— Ох, и мне нужно попросить об одолжении. Не смогла бы ты приглядеть за Джиджи несколько часов в среду вечером?
— Конечно. Без проблем. Ты встречаешься с Ричем?
— Мгм. — Мои щеки немного покраснели.
Тетя Элли знает о моем договоре с Ричем. Она не осуждает меня. Наверное, потому что она видела, через что я прошла с Зевсом. Это, и то, что у нее никогда в жизни не было серьезных отношений.
— Замужем за работой, — всегда говорит она.
— Я не уйду пока она не отправится в постель.
— Кам, ты должна выбираться из дому. И не только к Ричу по зову плоти.
— Пожалуйста, никогда так больше не говори, — стону я, хлопая рукой себя по лицу.
Она смеется.
— Выйди и наслаждайся собой. Позволь Ричу пригласить тебя на ужин или напитки.
Хорошо, забираю свои слова обратно. Она никогда не вмешивалась до этого. Я задаюсь вопросом, это не из-за того ли, что вчера вечером я виделась с Зевсом.
— Мы не будем этого делать, — говорю ей. — И я достаточно выхожу из дому.
Она поворачивается, лицом к лицу со мной, и упирается своим бедром в стойку.
— Вам стоит это сделать. Ты нравишься Ричу. Очень. Я же вижу. Он всегда спрашивает меня о тебе. Он хороший парень, Кам. Он сможет позаботиться о тебе.
— Ты имеешь в виду, что он не Зевс.
— Нет, не он. Тебе нужно начать жить своей жизнью, Кам.
— Я и так живу своей жизнью. — Обороняюсь я и скрещиваю руки.
— Вся твоя жизнь сосредоточена вокруг жизни Джиджи. И это здорово. Так и должно быть. Ты удивительная мать. Но ты ничего не делаешь для себя. Ты никуда не ходишь. Ты не ходишь на свидания. И я знаю, что это из-за него и того, что он сделал.
|
|
|
— Ты ведь не связала себя обязательствами с мужчиной, — оборвала я ее. — У тебя никогда в жизни не было мужчины, пока я росла. И до сих пор его нет.
Она вздыхает, пропуская руку сквозь свои длинные темные волосы.
— Но это не из-за того, что кто-то сделал что-то со мной. Как только я стала копом, я вышла замуж за свою работу. И когда ты появилась в моей жизни… ты нуждалась во мне. Жизнь, которая у тебя была с твоей мамой… Боже, я любила свою сестру, Кам. И я не хочу говорить плохо о твоей маме, но она не поступила правильно с тобой. Она была наркоманкой. Она постоянно перевозила тебя с места на место. Впускала и выгоняла разных мужчин из своей жизни. Я пыталась помочь ей, привести ее в порядок, но она не слушала меня. Она сопротивлялась мне на каждом шагу. Она слишком отдалилась от меня, чтобы я могла ей помочь. Но не ты. И, если честно, я все равно собиралась взять тебя под опеку, если бы она не умерла.
Я сделала глубокий вдох.
— Ты никогда мне этого не рассказывала.
Она пожала плечами.
— Я любила тебя. И я хотела, чтобы ты была в безопасности. Тебе нужна была безопасность и стабильность, Кам. Я замужем за значком. В те дни, в моей жизни было место только для одного человека, и этим человеком была ты.
Я чувствую, как плачу. Обычно я не такая эмоциональная, но вчерашняя встреча с Зевсом действительно сбила меня с курса.
Тетя Элли подошла, встала передо мной и взяла мои длинные волосы в руки, разглаживая их над плечами.
— Я просто хочу, чтобы у тебя было хоть что-то для себя, — говорит она.
— Я танцую, — мягко говорю я.
— В клубе, который является работой. Я просто хочу, чтобы ты как-нибудь вышла, распустила волосы и повеселилась.
— Хорошо, — уступила я. — Я пойду выпить с Ричем. Счастлива?
Она победно улыбается.
— Ага.
Я закатываю глаза, когда раздается дверной звонок.
— Я открою, — говорю я ей.
После того, как отстраняюсь от ее объятий, я останавливаюсь и оглядываюсь на нее.
|
|
|
— Я знаю, что не называю тебя мамой, но я думаю о тебе, как о своей маме. Ты ведь знаешь это, да?
Выражение ее лица стает очень нежным.
— Я знаю.
Опять раздается дверной звонок.
— Иисус. Слишком нетерпелив? Иду! — кричу я.
Я выхожу из кухни и направляюсь к входной двери, проходя мимо лестницы.
— Джиджи, ты уже взяла эти балетные туфли? Мы выезжаем через несколько минут.
— Я их сейчас достану! — ее голос звучит очень звонко и скрипуче, и так он звучит только тогда, когда она делает то, чего не должна делать.
Я остановилась у подножия лестницы.
— Джиджи?
Снова звонят в дверь.
Я смотрю через плечо на дверь и кричу:
— Иду я!
Потом мой взгляд возвращается к лестнице.
— Жизель Грейс Рид, тащи сюда свою маленькую милую попочку прямо сейчас.
Она появляется наверху лестницы, выходя из-за стены.
— О, ради любви ко всему святому. Джиджи!
Я догадываюсь, что именно моя новая красная помада размазана по всему ее лицу. Она похожа на клоуна.
— О чем ты думала?
Она пожимает плечиками.
— Прости, мамочка. Но это было прямо передо мной, и это было так интересно. Мне оцень жаль.
Я ущипнула себя за переносицу.
— Марш в ванную. Я открою дверь, а потом поднимусь, чтобы помочь тебе смыть ее.
Она уносится прочь в ванную. Я бормочу пару слов себе под нос и направляюсь к входной двери.
Я наклоняюсь и забираю почту. Затем я открываю дверь и распахиваю ее, мое сердце останавливается.
— Иисус! — почта выпадает с моих рук и рассыпается по полу.
Его губы приподнимаются в уголках, показывая мне его фирменную полуулыбку.
— Ну, я все еще откликаюсь на Зевса, но ты можешь называть меня Иисусом, если тебе так хочется.
— Как насчет того, чтобы я назвала тебя ничтожеством, и ты убрался к черту с моего крыльца? Как тебе такое?
Его руки поднялись вверх в жесте капитуляции.
— Я просто хочу поговорить, Кам.
— Нам не о чем говорить. За исключением того, наверное, откуда, черт возьми, ты знаешь, где я живу.
— Мамочка!
Джиджи.
Черт возьми.
— Я буду через минуту, детка, — отзываюсь я. В моем голосе я слышу дрожь. Надеюсь, что он не смог услышать.
Я быстро выхожу на крыльцо и закрываю за собой дверь.
Я оглядываюсь на Зевса. Его взгляд устремлен за меня, на закрытую дверь. Но я узнаю этот его взгляд.
Боль.
И это только еще больше злит меня.
— Ты должен уйти Зевс. Немедленно.
Его глаза молниеносно опускаются вниз к моим.
— Кам…
Но он умолкает, когда за мной открывается дверь.
— Мамочка, я ее смыла! Самостоятельно! Видишь? Я использовала влазные салфетки, и губная помада оттерлась.
|
|
|
Мои глаза скользнули вниз к Джиджи. На ее лице все еще остались следы от помады. Но я не могла сосредоточится на этом. Потому, что ее отец стоит прямо перед ней, и она понятия не имеет о том, кто он такой.
Гнев скручивает мои внутренности.
Я чувствую себя беззащитной и раненой, и чертовски злой.
Я не знаю, что делать. Все, что знаю, это то, что я хочу забрать Джиджи подальше от него, чтобы он не мог причинить ей боль, как он причинил ее мне.
Но еще до того, как у меня появился шанс отправить ее обратно в дом, она заметила его.
— Кто ты? — она делает шаг вперед, сжавшись рядом со мной, и поднимает голову вверх. Ее глаза – его глаза – вопросительно смотрят на него.
Мой живот скручивает.
— Он никто, — быстро говорю я, прежде чем он успеет что-то сказать. – Всего лишь новый почтальон. Возвращайся внутрь, Джиджи. Я буду через секунду.
— У нас новый почтальон? Оу, но мне нлавился наш старый. Он рассказывал смешные шутки. Ты рассказываешь смешные шутки, новый почтальон?
Я смотрю на Зевса, который уставился на Джиджи. Его бровь изогнута. Как всегда, когда он был озадачен. Когда он не мог что-то понять.
Он качает головой, не отрывая своих глаз от нее.
— Я не знаю ни одной шутки, ребенок. Прости.
Ребенок. Он назвал ее ребенком. Как будто он даже не знает ее.
Но он действительно не знает.
Думаю, меня сейчас вырвет.
— Джиджи, детка, ты можешь зайти внутрь, пожалуйста? — говорю я.
Она игнорирует меня и продолжает.
— Хорошо, — говорит она ему пожимая плечами. — Я научу тебя некоторым. Я их много знаю. Итак, как же вас зовут, мистер почтальон? Нашего старого почтальона звали Бэрт. Мое имя Жизель Грейс Рид. Но все называют меня Джиджи. Одно имя мне досталось от моей бабушки Элли. Ее тоже зовут Жизель, как и меня, но все зовут ее Элли. А также у меня есть второе имя, и оно у меня от другой бабушки – Грейс, но я никогда ее не видела. Мама говорит, что она на небесах.
Глаза Зевса перехватили мой взгляд. Что-то в его выражении лица искажается.
— Джиджи, пожалуйста, зайди внутрь, детка. — На этот раз я своими руками направила ее к входу в дом. — Пусть бабушка Элли поможет тебе найти твои балетные туфли.
— Но, мамочка, я разговариваю с нашим новым почтальоном.
— Джиджи, — говорю я, используя при этом суровый «мамин» голос. — Делай, что я тебе говорю.
Она так драматично вздыхает.
— Отлично. Пока, мистер почтальон. — Она машет ему рукой, а потом исчезает в доме.
Я закрыла дверь позади себя и повернулась к Зевсу. Выражение его лица очень напряженное. Его глаза направлены на дверь. На то место, где только что стояла Джиджи. Словно он все еще смотрит на нее.
Я делаю шаг ближе, блокируя ему вид, и шиплю:
— Черт возьми, тебе нужно уйти прямо сейчас. Ты, твою мать, не имеешь никакого права заявляться сюда вот так.
Его глаза молниеносно находят мои. Их взгляд неукротим, злой и сбитый с толку.
Зато я не сбита с толку. Я знаю, чего хочу, и я хочу, чтобы он убрался.
— Грейс. — Его голос звучит, как гравий. Он сдерживается. — Она сказала, что ее бабушку зовут Грейс…мою маму звали Грейс. И ее глаза, Кам… такие чертовски голубые…в точности как мои.
— Конечно, они такие же, как и твои! — взрываюсь я. — Я не могу поверить, что после всех этих лет, ты думаешь, что можешь появиться здесь и просто…
— Стоп! — его громкий голос разносится по воздуху, пробирая меня до смерти. — Ты сказала, конечно же ее глаза похожи на мои. — Его глаза колеблются между смятением и паникой, и это заставляет меня занервничать. — Ты хочешь сказать мне…ты говоришь…она мой ребенок?
Мой уровень гнева подскакивает с пятидесяти до сотни за одну секунду.
— Ты что, блядь, сейчас прикалываешься надо мной? — кричу я.
— Похоже, что я прикалываюсь? — рычит он.
Позади меня открылась дверь.
— Достаточно. — Голос тети Элли раздается позади меня. — Если тебя слышу я, тогда и Джиджи может слышать тебя. Тебе стоит уйти, Зевс.
— Я не уйду, пока не получу ответы.
— Ты хочешь, чтобы я упекла твою задницу за решетку? Потому что, честно говоря, это доставило бы мне огромную радость, после всего того, через что ты заставил Кам пройти.
— Упечь меня за решетку? — его смех сочится неверием. — Это что, сейчас, шутка такая? Кам скрывала от меня моего же ребенка, и ты вываливаешь на меня это дерьмо? Что за еб**ая шутка.
— Что я делала? — кричу я. — Это ты тот, кто не хотел иметь с ней ничего общего!
Зевс переводит на меня свой испепеляющий взгляд.
— Как я мог такое сказать, когда даже не знал о ее существовании?
— Прекратите. Немедленно. Вы оба. Джиджи не нужно это слышать. — Тетя Элли поворачивается ко мне. — Кам, я отвезу Джиджи на балет. А вы с Зевсом поговорите. Потому что, очевидно, вы в этом нуждаетесь.
Она дергает и открывает дверь, крича внутрь.
— Джиджи, я отвезу тебя на балет. Хватай свою сумку и поехали.
— Иду! — спустя несколько секунд счастливая Джиджи подошла к нам, к счастью, не зная, что именно здесь происходит.
Джиджи смотрит на меня. От того, что она замечает на моем лице, счастье тускнеет на ее собственном лице.
— Ты в порядке, мамочка?
Я убираю напряжение с лица и натягиваю улыбку.
— Да, я в порядке, малышка. Мне просто нужно поговорить с новым почтальоном, вот и все, поэтому бабушка Элли отвезет тебя на занятие.
— Он забыл почту? — хмурится Джиджи.
Я смотрю вверх на Зевса, который на меня совсем не обращает внимания. Его взгляд устремлен на Джиджи. Мои внутренности стянуло узлом.
— Да, он забыл почту. Но тебе не стоит беспокоиться. Иди и повеселись на балете. — Я наклоняюсь и приподнимаю ее подбородок рукой. Целую кончик ее носа. – Я люблю тебя.
— Я люблю тебя, мамочка.
— Давай, забирайся в машину, — говорит тетя Элли, хватая ключи с крючка для ключей у двери.
— Пока, мамочка. Пока, мистер почтальон. — Она машет рукой и в припрыжку направляется в сторону машины тети Элли, которая припаркована на нашей подъездной дорожке.
— С тобой все будет в порядке? — проверяет тетя Элли перед отъездом.
— Со мной все будет в порядке. — Киваю я.
— Мой мобильный со мной, если понадоблюсь. — Она смотрит на Зевса. — Я вернусь через час. Если я обнаружу, что ты снова расстроил ее или причинил боль каким-то образом, тогда я приду за тобой со своим дробовиком. Ты меня слышишь, Кинкейд?
Желваки Зевса нервно заходили.
— Я слышу тебя.
— Хорошо.
Тетя Элли быстро обнимает меня, а потом направляется к своей машине и садится в нее.
Я наблюдаю за тем, как они с Джиджи уезжают, не желая смотреть на Зевса.
Когда все же я поворачиваюсь к нему, его горящие глаза смотрят на меня.
— Она моя?
— Конечно же она твоя! Разве до тебя не дошло после последних двух сообщений, отправленных мной тебе?
— О чем ты, блядь, говоришь?
Я понимаю, что мы оба снова кричим, и мне совсем не хочется, чтобы соседи знали о моих делах.
— Я не собираюсь обсуждать это здесь. Заходи внутрь.
Я открываю дверь, стоя в стороне, пока он входит. Закрываю за нами дверь и прислоняюсь к ней.
Его внушительных размеров фигура в нашем маленьком коридоре. Зевс всегда был крупным парнем. Но, глядя на него сейчас, при свете дня, он выглядит даже больше, чем пять лет назад.
— Она моя? У меня есть дочь. Как ты могла… Иисус, Кам.
— Как я могла, что?
— Господи, я понимаю, что причинил тебе боль… но скрывать моего ребенка от меня? Как ты могла так поступить?
— Что? — Я выпрямляюсь, такое чувство, что мои глаза сейчас покинут свои глазницы. — Я думаю, что ты немного путаешься здесь. Я не скрывала Джиджи от тебя. Ты сказал, что не хочешь иметь ничего общего ни с одной из нас!
— Я, что, блядь, спал, когда этот разговор состоялся? — кричит он, делая шаг ко мне.
Любого другого человека напугал бы этот шаг от него. Но не меня. Я знаю Зевса. Я знаю, что он никогда бы не причинил мне физического вреда. Тем не менее, это не останавливает меня от внутреннего трепета.
— Тебе, черт возьми, нужно отступить назад. — Я тыкаю пальцем ему в грудь. — И откуда, черт возьми, мне знать, что ты делал, когда я даже не могла связаться с тобой? Я пыталась звонить на твой номер, но ты либо заблокировал мой, или сменил свой. Я даже пыталась связаться с тобой по электронной почте, просила позвонить мне, но все они оказались недоставленными. Поэтому я позвонила Марселю. Я знала, что он сможет связать меня с тобой. Он ответил на мой звонок. Сказал, что ты не хочешь со мной разговаривать. Я сказала ему, что это очень важно. Но он не слушал меня, поэтому я сказала ему, что беременна. Затем он начал слушать меня. Он сказал, что скажет тебе перезвонить мне. А остальное ты и так знаешь.
— Нет, не знаю. Я ни черта не знаю. Что в том всем остальном, Кам?
— Ты сейчас серьезно?
— Серьезно, как сердечный приступ.
— О, Боже. Иисус. Ты не знал… о Джиджи?
— Нет. Но Марсель знал, верно?
Я киваю головой, наблюдая за тем, как его лицо темнеет, словно грозовая туча.
— Он перезвонил мне. Сказал, что поговорил с тобой. Сказал, что ему очень жаль, но ты сказал, что не хочешь иметь ничего общего с ребенком – нашим ребенком. Что будешь поддерживать его финансово, но на этом все.
Его глаза закрыты, словно ему слишком больно контролировать свою боль.
— Марсель никогда не говорил тебе об этом, не так ли? — говорю я тихо.
— Нет.
— Иисус. Все это время… ты не знал. Я… — Я не смогла подобрать нужных слов.
Все это время я считала, что он отказался от Джиджи, а он то и понятия не имел о ее существовании.
Зевс отступает и садится на ступеньки, как будто стоять ему сейчас слишком тяжело. Он закрывает лицо руками, пока глубоко вдыхает и выдыхает.
— Не могу поверить, что Марсель сделал это. Я, блядь, убью его. Голыми руками. Иисус! Блядь!
Я молчала. Я сама пыталась осмыслить все это.
Я ненавидела его за то, что он оставил ее, а он даже не знал о ней.
Мои собственные глаза закрываются от реальности всей ситуации. Я делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь уравновесить себя.
Когда я открываю глаза, Зевс смотрит на меня. Эмоции переливаются в его глазах.
— Она действительно моя, — говорит он больше себе, чем мне. – Иисус, Кам, у меня есть дочь.
— Да.
— Блядь. – Он снова руками закрывает лицо, и очень тяжелое дыхание покидает его тело.
— Могу я тебе предложить что-то? Кофе? Бренди? Я слышала это помогает в таком состоянии шока.
Он убирает руки от лица.
— Кофе будет замечательно.
У меня трясутся руки, говорю Зевсу пройти в гостиную, пока я приготовлю нам кофе.
В заварнике еще есть остатки от ранее приготовленной порции. Я достаю две чашки и наполняю их, оставляя его кофе чисто черным, как он любит. В свою же добавляю немного сливок, а затем аккуратно отношу напитки.
Когда я вхожу в гостиную с нашим кофе, вижу Зевса, стоящего у камина, рамка с фотографией Джиджи у него в руках.
—Эй, вот, держи кофе, — говорю я, размещая чашки на кофейном столике между нами.
Он поворачивается ко мне, фоторамка все еще в его руке.
— Не могу поверить, что она моя.
Мой позвоночник напрягается.
— Твоя. Мы можем сделать тест на отцовство, если тебе нужны доказательства.
Он фиксирует свой взгляд на мне.
— Я не это имел в виду, Кам.
Я выдохнула.
— Прости.
Я села на диван. Зевс подошел и разместился рядом со мной, все еще держа фотографию.
— Она красавица, — говорит он. — Она похожа на тебя.
Это тяжело, находится здесь, так близко, слышать, как он говорит это, после всех этих лет. Особенно с той болью и обидой, которая жила во мне так много лет, и которую я отчасти все еще чувствую.
Он не знал о Джиджи. Теперь я это знаю.
Но он переспал с другой, пока еще был моим.
— Не знаю. Мне кажется она похожа на тетю Элли.
— Ты похожа на Элли, — говорит он, высказывая свою точку зрения.
— Да, ну, зато у нее твои глаза, — говорю ему. — И твой умный рот.
Это заставляет его улыбаться.
— Она знает… обо мне? Что у нее есть папа? В смысле, все знают, что у них есть папа, но знает ли она, кто ее отец?
Я качаю головой.
— Могу ли я… Я хочу узнать ее. Проводить с ней время. Познакомится со своей дочерью, Кам.
Мое сердце перестало биться. Я знаю, что этого следовало ожидать. Но я не была готова к этому.
— Я… я не знаю, Зевс. Она живет в хорошем мире. Она счастлива. Я не хочу переворачивать вверх дном всю ее жизнь.
— Я тоже этого не хочу. Но, пожалуйста, Кам, я хочу знать свою дочь. Знаю, в прошлом я облажался… но я должен знать ее. Она моя плоть и кровь.
Отчаяние в его голосе сжимает мне горло.
— Я не знаю… — я боюсь, что он причинит ей боль. Что он сможет уйти от нее не оглядываясь.
— Я сделаю все, что угодно, Кам. Мы сделаем это так медленно, как нужно. Но, пожалуйста, не держи меня в стороне от моей дочери.
Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох.
— Пожалуйста, Голубка.
Я открываю глаза и смотрю на него.
— Хорошо.
Он заметно выдыхает, с облегчением.
— Спасибо.
— Но ты не можешь все испортить, Зевс.
— Не испорчу.
— И мы сделаем это постепенно. Джиджи тебя не знает. Ты для нее незнакомец.
Он вздрагивает.
— Господи, прости. Я не хотела, чтобы это прозвучало так резко.
— Не извиняйся. Это не твоя вина. Ничего из этого.
— Может и моя. Надо было сильнее надавить, чтобы Марсель разрешил мне с тобой поговорить. Или связаться с твоей семьей…
— Это не твоя вина, — утвердил он. — Я отстранился от тебя. Сделал так, чтобы у тебя не было возможности связаться со мной.
Моя очередь вздрагивать от боли. Но я держу ее спрятанной внутри себя.
— Я думал, что это будет к лучшему… — его голос сходит на нет.
— Это все в прошлом. Мы не можем изменить этого.
— Нет, — говорит он. Затем вздохнул и посмотрел на меня. — Ну, и как мы это сделаем? Познакомим меня с моей дочерью.
Очень непривычно слышать, как он ее так называет. Но она его дочь, и он заслуживает знать ее.
— Ну, полагаю, для начала мы представим тебя, как друга, чтобы не огорчать и не сбивать ее с толку, и вы сможете потратить это время на знакомство друг с другом. Затем, когда придет время… мы скажем ей, кто ты на самом деле.
— Ее папа, — говорит он.
— Да. Ее папа.
— Расскажешь мне о Джиджи? — просит меня Зевс.
— Конечно. Что ты хочешь знать?
Он ставит фото на кофейный столик и наклоняет свое тело к моему.
— Все. — Он одаривает меня слабой улыбкой.
— Ладно, итак, она жутко умная. Любит танцевать, в основном балет. Но она также увлекается чечеткой и стрит-денсом. Она любит «Мой маленький Пони». Все что связано с Диснеем. Ее любимая диснеевская принцесса – Рапунцель, и она хочет выйти замуж за Флинна Райдера, когда станет старше.
Зевс усмехнулся.
— Понятия не имею кто это.
— Не волнуйся, — улыбнулась я, — Скоро узнаешь.
— Когда у нее День рождения?
— Шестого апреля.
— Какой она была в младенчестве?
— Она была замечательной. Супермилой, естественно.
— Естественно. — Он улыбнулся.
— Хочешь посмотреть фотографии?
Его взгляд стал ярким.
— Конечно, если можно.
— Ну конечно можно. Подожди минутку, я возьму альбом.
Я встаю на ноги и прохожу мимо Зевса. Он хватает меня за руку, и я замираю. Его большая рука полностью поглощает мою. Раньше мне нравилось чувствовать его руки, его пальцы, переплетённые с моими. Сейчас же я чувствую себя растерянной и обиженной. И миллион других вещей, которых не должна чувствовать.
— Кам, — мягко говорит он.
С высоты своего роста я смотрю на него. Его взгляд ищущий и проникновенный, когда устремлен на меня. И это жалит, как сука.
— Прости, — говорит он нежно, осторожно. — За все.
Я пожимаю плечами, словно это не имеет значение. Но это имеет значение. Потому что его извинения вскрывают старые раны, и это никак не меняет того факта, что он решил заняться сексом с другой женщиной, когда должен был любить меня. Или, может быть, в этом и была суть. Может, он уже перестал любить меня.
— Это в прошлом, — говорю ему, выскальзывая из его хватки и уходя. — Я просто возьму эти фотографии.
Я подхожу к буфету в другой части комнаты, мое сердце безумно стучит из-за бури в моей груди. Я наклоняюсь, беру детские альбомы Джиджи и возвращаюсь к Зевсу.
Передаю их ему, следя за тем, чтобы больше к нему не прикасаться.
У прикосновений Зевса всегда была способность взрывать мне мозг, и, кажется, некоторые вещи не умирают со временем.
Я сажусь на диван, но на этот раз чуточку дальше от него.
Я беру свой кофе и делаю глоток, когда Зевс открывает альбом и начинает просматривать фотографии первых минут жизни нашей дочери.
— У нее было так много волос, — говорит он.
— Как и у тебя, — говорю я, вспоминая его детские фотографии.
Он смотрит на меня, улыбаясь своей очаровательной улыбкой, и мою грудь сжимает от давным-давно скрытых эмоций.
— Сколько она весила? — спрашивает он, просматривая фотографии.
— Восемь фунтов.
Его улыбка стала шире.
— Большая девочка.
— Ей достались длинные ноги, — говорю Зевсу. — И сейчас они длиннющие.
— Это она взяла от тебя. — Он кивнул на мои покрытые джинсами ноги.
— Да, ну, ты тоже не особо маленький. — Говорю ему.
Он смеется.
Он замолкает, смотря вниз на фотографию, которую сделала тетя Элли вскоре после того, как я родила. Я держу новорожденную Джиджи на руках.
— Элли была с тобой, когда ты рожала, — говорит он, это не был вопрос.
|
|
|
