 |
Девять лет назад. 5 страница
|
|
|
|
— Всегда приятно встретить поклонника, — говорит Зевс. И я уверенна, что уловила нотку сарказма в его словах.
— Итак, откуда вы, ребята, знаете друг друга? — спрашивает Рич.
— Зевс – мамин сталый друг, — услужливо подсказывает Джиджи.
— Мы вместе ходили в школу, — уточняю я, опуская ту часть, где он был моей первой любовью, моим первым всем. — Зевс в городе, так что, мы просто наверстываем упущенное.
— Что привело тебя в Порт-Вашингтон? — спрашивает его Рич.
— Семья. — Зевс бросает на меня пристальный взгляд, и я ерзаю на своем месте.
— Можешь дать нам минутку? — говорю я Зевсу. — Мне нужно кое-что обсудить с Ричем. Это по работе.
Зевс издает фыркающий звук, но ничего не говорит.
Я встаю и отхожу от нашего столика, Рич следует за мной.
Я останавливаюсь, когда мы оказываемся вне пределов слышимости и поворачиваюсь к Ричу.
Прежде, чем у меня появляется шанс, он говорит:
— Он ее отец, — утверждая, а не спрашивая.
— Как…? — спрашиваю я, пораженная.
— Ну, я полицейский. Это моя работа – замечать такие вещи. Но, честно говоря, это ее глаза, Кам. Она похожа на тебя. Но у нее его глаза. Они – бесспорная улика.
Я доверяю Ричу. Он не сплетник.
Но все равно прошу:
— Пожалуйста, никому не говори. Джиджи еще не знает.
— Ты можешь доверять мне. Но, как так получилось, черт возьми, что Джиджи не знает, кто ее отец?
— Это долгая история.
— У меня есть время.
— Не сейчас. В другой раз, — говорю ему.
— Среда все еще в силе?
Я колеблюсь.
— Сейчас не самое подходящее время…
— Ладно, — говорит он, проводя рукой по волосам. — Через неделю я свободен в выходные. Как насчет того, что я приглашу тебя куда-нибудь в пятницу вечером?
— Мы так не делаем.
|
|
|
— Думаю, стоит попробовать. Ты нравишься мне, Кам.
— Это все из-за Зевса? — говорю я и тут же жалею о сказанном.
Он хмурится.
— Нет. Я спрашивал тебя об этом задолго до появления Зевса Кинкейда, Кам.
Я опускаю глаза на свои туфли.
— Послушай… ты нравишься мне, Рич. Правда. Но Джиджи…она скоро узнает правду о своем отце. Сейчас просто не подходящее время для меня, чтобы начинать отношения с кем-то.
— Мы уже давно встречаемся.
— Мы спим вместе, — говорю я тихо. — Отношения – это совсем другая игра.
Он смотрит мне прямо в глаза.
— Ладно, я понял. Мы отложим наши отношения на тот период, пока все не устаканится. Но позволь мне пригласить тебя куда-нибудь в следующую пятницу, просто, как друзья. Сейчас ты выглядишь так, словно это не будет лишним.
Я выдохнула, сдаваясь.
— Хорошо. Я узнаю у тети Элли, не против ли она присмотреть за Джиджи. Я напишу тебе, чтобы ты знал наверняка.
— Хастингс, — раздается голос из-за стойки.
— Мой заказ. Так, что, жду вскоре от тебя ответ. — Он касается моей руки.
— Да. Я напишу тебе.
Он уходит. Я смотрю ему вслед, всего секунду, а затем поворачиваюсь, чтобы вернуться к столику. Мои глаза встречаются с глазами Зевса в другом конце зала.
Он выглядит сердитым.
И на секунду во мне просыпается чувство вины. Словно я сделала, что-то не правильное.
Но я не сделала ничего плохого.
У меня просто была безобидная беседа с парнем, да, с которым спала, но он также был моим другом. А мне сейчас как никогда нужен друг.
Зевс был тем, кто поимел другую, а затем поимел и меня.
Он был тем, кто флиртовал с нашей официанткой.
Так что, на хрен его.
И с этой мыслью, я, с высоко поднятой головой, иду обратно к нашему столику.
Когда я снова устроилась за нашим столиком, атмосфера между мной и Зевсом была немного напряженной. Но, когда принесли еду, все стало немного проще.
Надеюсь, в будущем все будет намного легче и без напряжения, и неловкости. Ради Джиджи нам придется часто бывать рядом друг с другом.
|
|
|
Зевс паркует машину возле нашего дома.
Мы вылезаем из нее. Он помогает Джиджи спрыгнуть, а затем провожает нас до двери.
Я проворачиваю ключ в замке и открываю дверь.
— Спасибо за сегодняшний день, — говорю я Зевсу. — Мы хорошо провели время, правда ведь, Джиджи?
— Ага. И спасибо за Плинцесу Сумеречную Исколку. — Она прижимает игрушку к груди.
— Не за что. — Он улыбается ей.
— Джиджи, заходи в дом. Я зайду через минутку. Мне нужно поговорить с Зевсом.
— Можно мне посмотреть телевизор?
— Да.
— Пока, Севс. — Она машет ему рукой.
Он машет в ответ.
— Пока, Джиджи. — Голос звучит грустно.
Я закрываю двери, как только Джиджи оказывается внутри. Я слышу стук ботинок, сброшенных в коридоре.
Когда я слышу звук включенного телевизора, начинаю говорить:
— Думаю, сегодняшний день прошел просто отлично для тебя и Джиджи. — Для нас – не особо. — Похоже, ты очень нравишься Джиджи.
— Она мне очень нравится. — Улыбка трогает его губы. — Не хочу показаться назойливым, но когда я смогу увидеть ее снова?
— Завтра она целый день в детском саду. Но ты мог бы прийти на ужин завтра, если тебя это устраивает?
— Да. Это было бы чудесно. Во сколько мне прийти?
— В четыре, если это не слишком рано. Тогда ты сможешь провести с ней некоторое время до ужина, который будет в начале шестого. Обычно, она купается и ложится спать в начале седьмого, самое позднее - в семь. Если она не выспится, то будет капризничать весь день. Джиджи не ранняя пташка.
– Как и ты, — говорит он.
Его слова ворошат во мне ту чувствительную часть меня, которая помнит, почему он знает такие подробности. Все те утра, когда я просыпалась, завернутая в его объятия.
И все утра с тех пор, когда я просыпалась одна, без него.
— Итак, в четыре, подойдет?
— Да, замечательно.
— Хорошо, ну…
— Спасибо за сегодняшний день, Кам, — говорит он. — За то, что позволила мне провести с ней время. Я очень ценю это.
— Тебе не нужно благодарить меня, Зевс. Ты ее…— я останавливаю себя, не произнося слово «отец», на тот случай если Джиджи все слышит. Я не хочу рисковать. — Ты имеешь такое же право, как и я, проводить с ней время. — Говорю я более тихим тоном.
|
|
|
— Да. — Он печально выдыхает, проводя рукой по волосам. — Я знаю. Просто… я не знаю. — Он пожимает плечами, выглядя беспомощным. — Все это так сюрреалистично, понимаешь?
Я киваю, потому что могу только представить, что он сейчас чувствует.
— Станет легче, — мягко говорю ему.
— Да. Но это не вернет мне четыре потерянных года.
Между нами повисает молчание.
Затем я спрашиваю:
— Ты говорил с Марселем?
Он качает головой.
— Я жду, пока в моей голове утихнут мысли о его убийстве.
— Значит, ты поговоришь с ним лет так, через десять? — говорю я.
Он смеется глубоким гортанным смехом, идущим из самой глубины его груди.
— Черт, я так скучал по тебе, Голубка, — говорит он, удивляя меня до чертиков.
У меня столько всего вертится на языке, того, чем бы я хотела ужалить его, типа: «Ну, тебе бы не пришлось скучать по мне, если бы ты держал свой член в штанах», но я сдерживаюсь, плотно сжав зубы.
— Мне пора внутрь, — я делаю шаг к двери.
Моя рука уже лежит на дверной ручке, когда его голос заставляет меня замереть.
— Почему ты с ним?
Я поворачиваюсь к нему лицом.
— С кем?
— Помощник шерифа Дик? (прим. перев.: с английского член, хрен, придурок)
— Мы не вместе, Зевс. Мы просто друзья.
— С привилегиями.
— Я не стану обсуждать это с тобой.
— Он недостаточно хорош для тебя.
— А ты, ты был достаточно хорош для меня?
— Нет. — Он подходит ближе ко мне. — Я никогда не был достаточно хорош для тебя. Но я был чертовым эгоистом, и я так чертовски сильно хотел тебя.
Пока не расхотел.
Я смеюсь, горький звук.
— Значит, то, что ты изменил мне и бросил, было твоим способ выказать бескорыстность. Ого. В свое время я наслушалась всякого дерьма, Зевс, но это… — Я покачала головой, испытывая отвращение.
— Это не то, что я имел в виду.
— Нет? Тогда, что ты имел в виду?
Еще на шаг ближе. Так близко, что мне приходиться отклонить голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Он смотрит вниз, в мои глаза. Взгляд в них такой напряженный, что внутренности мои начинают дрожать.
Затем делает шаг назад, качая головой.
|
|
|
— Ты еще не готова это услышать.
Он начинает отходить от меня.
Мое сердце хочет закричать ему в след: «Что? Что я еще не готова услышать? »
Но логика подсказывает сказать: «Мне совершенно не интересно все, что ты там хочешь мне сказать». Именно так я и поступаю.
Он останавливается от моих слов, словно от удара. Он отвернулся. Но через несколько шагов он посмотрел на меня через плечо и сказал:
— Я не давал той официантке свой номер. Если тебе интересно.
— Не интересно, — произношу я слишком быстро, выдавая себя. Я ненавижу это чувство - облегчение, от того, что он не дал свой номер Меган.
На его губах промелькнула улыбка.
— Из тебя всегда была ужасная лгунья, Голубка. Увидимся завтра.
И снова он уходит от меня, оставив за собой последнее слово.
Прошло почти две недели с тех пор, как Зевс появился на пороге моего дома и узнал, что у него есть дочь. Он виделся с Джиджи каждый божий день. Даже во вторник, когда у нее был урок стрит-дэнса после сада. Он спросил, может ли он отвезти и забрать ее. Они также вдвоем ходили на повторный показ «Рапунцель» в воскресенье утром.
Я усмехнулась при мысли о том, что великий Зевс Кинкейд смотрит мультики о диснеевских принцессах.
Но это лишь показывает, на что он готов пойти, чтобы провести время с дочерью. Я не могу винить его за сиюминутную преданность Джиджи. Он влюбился в нашу девочку.
Что ни странно, она тоже его обожает.
Джиджи все еще не знает, что Зевс – ее папа. Но я знаю, что мы приближаемся к этому моменту.
Зевс ни разу не затронул эту тему и не спросил, когда же мы все-таки собираемся рассказать ей правду.
Думаю, я откладываю этот разговор, потому что боюсь ее реакции. Но и так же, потому что это наконец стало бы реальностью.
Мне пора быть смелее и рассказать ей.
Думаю, в эти выходные идеальное время. После утренних занятий балетом. Зевс напросился отвезти нас. Так что, мы, будучи все вместе, сможем сесть и все рассказать ей.
Зевс здесь. Он в гостиной с Джиджи, играет в «Угадай кто? » - версию «Мой маленький пони». Зевс принес ее для Джиджи.
Это единственный подарок, который он купил ей после Искорки, так что я не слишком противилась. Она везде таскает эту игрушку с собой. Я думаю, это отчасти потому, что она мечтала о ней. Но и еще потому, что именно Зевс купил ее Джиджи.
Я на кухне, готовлю ужин. У нас будут макароны с сыром. Ничего слишком вычурного. Зевс остается на ужин, как и каждый вечер до этого. Тети Элли сегодня нет, она в участке. В последнее время она редко бывает дома. Очень важное расследование.
Но она сказала, что присмотрит за Джиджи завтра вечером, и я смогу пропустить пару бокальчиков с Ричем.
|
|
|
Наверное, я могла бы и Зевса попросить посидеть с ней, но это слишком странно, просить его побыть нянькой, пока я буду встречаться с Ричем. Даже если Рич всего лишь друг. Я знаю, что Зевс неровно относиться к нему. Так что это не стоит такой головной боли.
Тяжело, все время находиться рядом с Зевсом. Наши отношения натянуты, но мы относимся с понимание к друг другу. Мы словно танцуем вокруг друг друга. Мы обмениваемся любезностями. Все эти «спасибо» и «пожалуйста», «с удовольствием» и «благодарю». Но это все не настоящий разговор.
Если говорить откровенно, я все еще таю чертовски много злости и обиды на то, как он поступил с нашими отношениями. Но я должна похоронить все это, ради Джиджи. Я должна притвориться. Что я никогда не любила его. Что он никогда не разбивал мне сердце.
Это трудно. Чертовски трудно.
Я все еще жажду получить от него ответы, которые я так и не получила.
На самые главные вопросы: почему он поступил так? Почему изменил мне?
Если он разлюбил меня, то почему бы не порвать со мной, прежде чем совать свой член в кого-то другого?
Я имею в виду, да, я бы была убита горем, порви он со мной, потому что разлюбил. Но знать, что у него был секс с другой женщиной…это сокрушило меня окончательно.
И я так и не смогла смириться с этими чувствами. Потому что через несколько месяцев узнала, что беременна Джиджи, и мне дали понять, что он не хочет иметь ничего общего с ней, так что, мой гнев на него превратился в ненависть. Я ненавидела его за то, что он бросил своего ребенка.
Теперь, когда я знаю правду, о его неведении, мой гнев и обида вернулись к тому, что он сделал со мной.
И, честно говоря, мне все труднее и труднее игнорировать это и делать вид, что не чувствую этого, находясь рядом с ним.
Я высыпаю макароны с сыром в сервировочное блюдо и беру сервировочную ложку. Я отношу все это в столовую.
— Ужин готов, — говорю я, проходя через гостиную.
Я ставлю блюдо на стол, на котором уже стоят тарелки, лежит столовое серебро, стоит кувшин с водой и стаканы. Я возвращаюсь на кухню, чтобы взять салат и чесночный хлеб, которые приготовила.
Когда я вернулась к столу, Джиджи и Зевс уже заняли места рядом, ожидая меня.
— Я налил тебе воды, — говорит Зевс.
— Спасибо.
Я ставлю салат и хлеб на стол и сажусь напротив них.
Зевс накладывает макароны с сыром в тарелку Джиджи. Затем тянется за моей. Я передаю свою тарелку, позволяя ему поухаживать за мной. Он возвращает мне тарелку, и я кладу в нее немного салата.
Настала очередь Зевса наполнить свою тарелку. Мне пришлось удвоить количество еды, которую мы обычно готовили себе, потому что у него просто зверский аппетит. Всегда таким был. Но он большой парень и много тренируется.
За ужином мы ведем светскую беседу. В основном, Джиджи рассказывает о своем дне в детском саду. Зевс спрашивает меня о моем рабочем дне, а я рассказываю ему. А потом, естественно, я спрашиваю о его дне.
Все это очень по-домашнему. Слишком знакомо.
Я понимаю, это потому, что он каждый вечер ужинает с нами. Но я не хочу, чтобы Джиджи слишком привыкала к этому, ведь так будет не всегда. Зевс не всегда будет здесь, в Порт-Вашингтон, чтобы ужинать с ней каждый вечер.
Может быть, чем раньше мы сообщим ей, что Зевс ее папа, тем быстрее мы урегулируем вопрос времени, которое они будут проводить вместе. Не обязательно нам все время проводить втроем.
К моей злости на него примешиваются воспоминания о хороших временах и напоминания о том, почему я влюбилась в него, все эти годы назад.
На данный момент я похожа на клубок эмоций, который готов взорваться, и это ужасно выматывает.
— Спасибо за ужин. Все было потрясающе, как всегда, — говорит Зевс, откинувшись на спинку стула.
— Это были всего лишь макароны с сыром. — Я кладу вилку на тарелку.
— Ты готовишь самые лучшие макалоны с сылом, мамочка, — говорит Джиджи.
— Спасибо, детка, — улыбаюсь ей.
– Итак, ты готовила ужин и кормила меня каждый вечер, — говорит Зевс. — И в качестве благодарности я хочу пригласить тебя на ужин завтра вечером.
— Меня? — пискнула я, мой пульс подскочил.
— Тебя и Джиджи. — На его губах растягивается ленивая и сытая улыбочка.
— Мама не может. Завтра вечелом у нее встреча со своим длугом Ричем, полицейским.
Дерьмо.
Тишина оглушительна.
Словно перекати-поле пронеслось по столовой.
Я заставляю себя посмотреть на Зевса. Его лицо ничего не выражает, глаза пусты.
Ненавижу, когда он так делает. Это значит, что я не смогу понять, о чем он думает.
— Ну, я не собираюсь покидать дом раньше восьми. Но… вероятно, у меня будет поздний ужин.
Рич упоминал ужин, после пары напитков.
— Без проблем, — говорит он, слова немного оборваны, сжаты. — Ничего, если я все же возьму Джиджи на ужин?
— Пожалуйста, мамочка, можно я пойду с Севсом?
— Конечно, я не против, — говорю ей.
— Ура! — хлопает она в ладошки.
— Во сколько я должен привезти ее домой? — спрашивает он меня. В его голосе все еще присутствуют нотки, которые начинают меня раздражать.
Почему у него проблемы с Ричем?
Ты знаешь почему – шепчет маленький назойливый голосок в моей голове.
Прочь, голос.
— Не позже начала восьмого, — отвечаю ему.
— А кто присмотрит за Джиджи, пока ты будешь гулять с помощником шерифа Диком?
— Кто такой помощник шелифа Дик? — спрашивает Джиджи.
— Никто. Зевс просто пытается быть смешным. — Я смотрю на него. Он невозмутимо смотрит на меня в ответ.
— Тетя Элли присмотрит за ней, — голос мой стал жестче, чем был.
— Хорошо, — грубо говорит он.
— Хорошо, — повторяю я.
Он грубо отодвигает свой стул. Я провожаю его взглядом.
— Мне пора идти малышка Джиджи. Но я буду здесь завтра, в начале пятого, чтобы забрать тебя.
— Где мы будем ужинать, Севс?
— Выбирай сама.
— Ура! — она снова хлопает в ладоши. — Я подумаю и скажу тебе завтла.
Его лицо стает мягче, и он ерошит своей рукой ее волосы.
— Звучит как план. — Он бросает взгляд в мою сторону. — Спасибо за ужин.
— Без проблем. — Я поднимаюсь на ноги. — Я провожу тебя.
— Нет необходимости, — говорит он. — Я знаю, где дверь. Пока, Джиджи.
— Пока, Севс.
Я смотрю, как он уходит, а затем опускаюсь на свой стул, мой желудок жжет от эмоций.
Понятно, что он злиться, потому что я встречаюсь с Ричем.
Но он не имеет никакого права злиться.
Это он тот парень, который изменил мне, ради всего святого!
Тем не менее, во мне теплится чувство, что я сделала что-то не так, хотя это совсем не так, и именно все это заставляет меня чувствовать себя именно так. Какой бардак.
— Севс злится, мамочка?
Мой взгляд скользит к ней.
— Нет, конечно, нет.
— Он выглядел селдитым.
— Он никогда бы не рассердился на тебя, милая.
— Не на меня, мамочка. На тебя.
И снова дерьмо.
Ненавижу, когда моя девочка столь проницательна.
— Я думаю, что он просто расстроен тем, что я не смогу поужинать вместе с вами завтра вечером.
— Тебе однозначно стоит пойти. Со мной и Севсом намного веселее, чем с Ричем.
Я нахмурилась.
— Тебе не нравиться Рич, малышка Джиджи?
— Он нормальный. Но Севс мне нлавится больше.
Мое сердце болезненно сжалось, и я понимаю, что, возможно, Джиджи улавливает намного больше, чем я предполагала.
— Ты знаешь, что Рич – просто мамин друг. Точно так, как и Зевс мой друг.
— Я знаю.
— И ты же понимаешь, что это хорошо, иметь много разных друзей.
— Да, мамочка. Но я думаю, что люди всегда любят одного длуга больше, чем всех остальных. Как лучшего друга. И я думаю, что ты должна быть лучшим длугом Севса.
Так и было. Когда-то очень давно.
Пока он все не испортил.
Не зная, что на это ответить, я поднялась на ноги.
— Давай, малышка Джиджи. Нужно убрать и помыть тарелки после этого замечательного ужина, затем мы сможем посмотреть телевизор перед сном.
Я трусиха.
После ледяного приветствия, которое я получила от Зевса, когда он приехал за Джиджи, чтобы отвезти ее на ужин, я позаботилась о том, чтобы уехать задолго до их возвращения домой.
Мы встречались с Ричем только в восемь, но я написала ему, спросив, можем ли мы встретиться раньше. К счастью, он смог, иначе, я бы уже час, как сидела бы в баре одна.
Я сижу за столиком, который мы заняли, Рич тем временем у бара. Заказывает нам напитки. Я попросила свою любимую «Корону», это будет мой единственный алкогольный напиток за вечер. После я перейду на содовую. Рич предложил забрать меня с дому. Но я предпочитаю быть на своем транспортном средстве, чтобы иметь возможность уехать, когда захочу. И то, что я выпила одно пиво, меня не беспокоит.
Как известно любой маме, похмелье и четырехлетний ребенок – вещи не совместимые.
Просто приятно для разнообразия выбраться с дому, и иметь повод немного принарядиться.
Не то, чтобы я была слишком нарядной. На мне черные джинсы-скинни, черный топ без бретелек и ботильоны с леопардовым принтом. Мои волосы ровные, и я действительно потратила время на макияж. Красные губы и смоки айс. Я хорошо выгляжу, и впервые с тех пор, как объявился Зевс, я чувствую себя хорошо.
Достаю из сумочки мобильный и проверяю его, не пропустила ли звонок или сообщение от Зевса, или тети Элли о Джиджи. Пусто. На всякий случай, кладу телефон на стол, перед собой.
Когда я поднимаю глаза, Рич идет ко мне с пивом. Наблюдаю, как он приближается ко мне. Он выглядит отлично сегодня, в рубашке на пуговицах цвета хаки. Не часто мне удается увидеть его в гражданском. Обычно, когда я его вижу, он либо в форме, либо голый.
И… сегодня я не последую по этому маршруту.
Но, также я почувствовала разницу в том, как я смотрю на него сегодня. Обычно, когда мы видимся, у меня в груди и других пикантных местах вспыхивает влечение. Но сегодня… я ничего не чувствую.
И от меня не ускользнул тот факт, что мое влечение к Ричу ослабло именно тогда, когда появился Зевс.
Будь ты проклят, Зевс Кинкейд.
Рич подходит и ставит на стол наши напитки.
— Спасибо, — говорю ему, когда он садится напротив меня.
Я подтягиваю к себе свое пиво, снимаю ломтик лайма с горлышка бутылки и проталкиваю его пальцем внутрь.
— Ну, и как дела? — спрашивает меня Рич.
— Ты имеешь в виду тот факт, что Зевс вернулся?
За последние две недели мы с Ричем иногда переписывались, но ничего серьезного. Думаю, он ждал сегодняшнего вечера, чтобы расспросить обо всем меня.
— Тяжело. Сплошной стресс. Неловко. Напряженно. — Я слегка улыбаюсь ему. — Но Джиджи радуется. Она счастлива, и это все, что имеет значение.
— Твое счастье тоже имеет значение, Кам.
Я пожимаю одним плечом, не желая соглашаться или опровергать его слова. Потому что Джиджи всегда будет на первом месте. Даже если для меня это значит вечное страдание.
Рич делает глоток и ставит бутылку на место.
— Ты хочешь поговорить об этом? О Зевсе, я имею в виду.
Вздохнув, я подношу свою бутылку к губам.
— Я действительно не знаю, о чем тут говорить, — произношу я, обхватив губами горлышко бутылки, и делая глоток.
— Никакого давления. Просто знай, что я всегда здесь, чтобы выслушать. И все, что ты скажешь, останется между нами.
Я благодарно улыбаюсь ему.
— Это просто очень запутанная ситуация. — Я начинаю отковыривать этикетку с бутылки. — Я знаю Зевса с пятнадцати лет. Мы были парочкой с самого юношества. Я встретила его, когда переехала в Кони-Айленд с тетей Элли, когда она получила повышение. Мы были вместе четыре года. А потом не были. — Я пожимаю плечами. — Зевс часто уезжал, тренировался и участвовал в боях. Я училась в Джульярде, изучала балет.
— Я этого не знал. Я знал, что ты танцуешь, но Джульярд? Это потрясающе, Кам.
— Да. У меня была полная стипендия. Я была на втором курсе, когда мы с Зевсом расстались. В то время он был в Англии, готовился к бою. Однажды вечером он позвонил мне. Сказал, что переспал с другой.
Лицо Рича потемнело. Я мало знаю об истории отношений Рича. Мы никогда не говорили о нашем прошлом, но, судя по его лицу, я бы сказала, что эта ситуация ему близка. Ему тоже изменяли.
— Через месяц я узнала, что беременна Джиджи. — Я продолжаю рассказывать ему всю ту подлую историю, которая произошла с Марселем, и о том, как он лгал мне и Зевсу.
— Господи, — пробормотал Рич. — Это…ужасно.
— Ага.
— Неудивительно, что у тебя голова идет кругом. И, хотя я ненавижу Зевса за то, что он тебе изменил, я должен посочувствовать парню. Не знать, что у него есть дочь все эти годы? Не могу себе представить… — запнулся он.
— Да, это все так ужасно. Мне горько за него. Но, честно говоря, мне кажется, что я отчасти виновата в том, что он упустил первые годы Джиджи. Хоть Марсель – полный ублюдок и лгал нам обоим, я чувствую, что должна была сделать больше, чтобы найти контакт с Зевсом.
— Кам, зная тебя, уверен, что ты сделала все, что было в твоих силах.
Я снова пожимаю плечами, не соглашаясь, и делаю еще один глоток пива.
— Зевс винит тебя в этом?
— Боже, нет. — Я качаю головой, подчеркивая сказанное.
— Хорошо, — рычит он. — Потому что он был бы настоящим ослом, поступи так.
Я вдруг почувствовала, что защищаю Зевса.
— На самом деле он был великолепен в этом. Он мог бы быть полной задницей, но он был…замечательным. Он считает, что это он виноват в том, что полностью заблокировал меня, отрезав от себя. Он винит себя за то, что пропустил первые четыре года жизни Джиджи. Мне становиться не по себе, когда я думаю об этом. Я ненавижу, что она отчасти лишилась своего отца из-за свиньи Марселя, засранца Дюрана. Боже, это все смахивает на один большой клубок беспорядка. — Я отрываю остатки этикетки от бутылки и бросаю их на стол.
— Может, сейчас все и в полном хаосе, но дальше станет лучше, — уверяет меня Рич, касаясь моей руки на столе.
— Ты действительно так думаешь?
— Я знаю. Ты отличная мама, Кам. Джиджи – удивительная девочка. Дети выносливы. Все наладится.
— Я просто… я не знаю, правильно ли поступаю. С самого начала утаивать от Джиджи, кем является для нее Зевс.
— Я не думаю, что есть общепринятое правило для такой ситуации. — Он слегка сжимает мою руку, переплетая пальцы с моими. Это не сексуальный жест. Это успокаивает. А я сейчас очень нуждаюсь в утешении. — Я думаю, что ты знаешь свою дочь лучше всех, и ты поступаешь правильно и обдуманно. Ради ее блага. А что думает Зевс?
— Он просто следует моему примеру. Он совершенно не давит на меня, требуя рассказать дочери правду.
— Это ведь хорошо, правда?
— Да. — Вздыхаю я. — Но это также помогает мне отсрочить неизбежное, понимаешь?
Он кивает, поднимая свое пиво.
— Но думаю, время пришло. Прошло уже две недели, как они познакомились. Джиджи считает, что он лучшее, что есть после нарезанного хлеба, и это здорово. Действительно. Он ее отец. Так что я надеюсь, что она хорошо воспримет новость, когда узнает, кто он на самом деле для нее. Я просто думаю, что если затяну это на дольше, она может обидится на меня за то, что не сказала ей раньше.
— Этот ребенок никогда не обидится на тебя. Она любит тебя.
Это заставляет меня легко улыбнуться.
— Да… — размышляю я. — Думаю, что должна сказать ей завтра. Ну, мы с Зевсом должны ей сообщить об этом после занятий по балету. Не то, чтобы у меня был шанс обсудить это с ним, чтобы знать, что он думает об этом.
— Ну, похоже, теперь у тебя есть шанс, — говорит Рич, глядя в сторону входа. — Потому что он только что вошел в бар.
— Что… — резко оборачиваюсь я.
И там, заполняя дверной проем, выглядя как всегда внушительно и великолепно, стоит Зевс.
И его глаза сузились, смотря в упор на меня и Рича. Или, точнее сказать, на руку Рича, которая все еще держит мою.
Я поднимаюсь на ноги, вырвав руку у Рича, и быстро направляюсь к Зевсу. Моя первая мысль – Джиджи.
— С Джиджи все в порядке? — спрашиваю я, подходя к нему.
— Она в порядке.
Я выдыхаю с облегчением.
— Она дома с Элли, — добавляет он. — Я вернул ее домой около получаса назад.
— Тогда, что ты делаешь здесь? — промурлыкала я.
Его брови сходятся на переносице.
— Я пришел, чтобы застать последнюю часть игры. — Он кивает в направлении телевизора, который транслирует футбольный матч. — Я не знал, что ты будешь здесь, если ты об этом подумала.
— Не об этом. — Об этом.
— Раз ты так говоришь.
— Да. — Я скрещиваю руки на груди. — С какой стати я должна думать, что ты пришел сюда за мной?
— Не знаю, Голубка. Это ты мне скажи.
Он смотрит на меня, и я начинаю волноваться и путаться в том, какое направление берет наш разговор, а это направление… я понятие не имею. Арр.
— Тебе действительно пора уже перестать называть меня так, — говорю ему, меняя тактику.
— Голубка? Раньше у тебя никогда не было проблем с тем, что я так называю тебя. Особенно тебе нравилось, когда звал тебя так, пока я тр…
— Не стоит продолжать… — предупреждаю я, прекрасно зная, к чему он клонит.
В его глазах разгорается дьявольское пламя.
— Чего не стоит? Напоминать тебе о том, как ты любила, когда я называл тебя Голубкой, пока трахал жестко и глубоко?
Я сопротивляюсь той дрожи, которая пытается пройти по моему телу. Мои глаза сканируют помещение, чтобы убедиться, что никто не слышал то, что он только что сказал.
— Ты ведешь себя не уместно.
Он смеется, но это пустой, наигранный смех.
|
|
|
